Растерзание

      Потратив почти все оставшиеся деньги на еду и поездку, Мордэнар добрался до Лунненштада на лошадином крупе позади наездника в течение полутора суток. Это тëмный туманный город, окружëнный холмами. Ко времени ужина на улице было крайне мало людей. Выпустив Пулю погулять, Мордэнар пришёл в местный бар, тратить оставшиеся накопления.       С таким недовольным видом он сюда пришёл, у местных обитателей это даже вызвало смешок. Бармен, покорно наливший ему кружку пива, тоже насмешливо улыбнулся ему в лицо. Но Мордэнар не расслабил ни одной мышцы на лице. За один долгий глоток он опустошил кружку и потребовал ещё.       — Чужеземец, — певучим голосом произнëс мужчина, подсевший рядом.       И он был крупнее, чем Мордэнар, во много массивнее. И не он один. За исключением девушек и нескольких хрупких пьяниц, местные гости превосходили его по размерам. Охотник сперва не обратил на них внимания. Продолжал пить пиво, тяжело вздыхая на каждом глотке. А затем у него потекли слëзы.       — Ну-ну-ну, не хнычь, — улюлюкал местный и прижал его к себе. — Леди, кто вас обидел? Как вас утешить?       Хотя это и была шутка, Мордэнар прижался к нему в ответ и начал завывать от плача. Местный запустил руку в его волосы. Ему это казалось весëлым.       — Ой, какая плакса, — он продолжал смеяться. — Поплачь мне в плечико, во-о-от так, вот так. Плачь, плачь. Реви, как баба.       — Почему они так со мной поступили? — прохрипел Мордэнар.       — Бедняжка.       — Я этого не хотел… Я же пытаюсь всё вернуть, сделать как раньше… Почему они так со мной поступили?       Хотелось утонуть. Не в чëм-то конкретном, воды было бы достаточно. Просто утонуть и не всплывать никогда. Ведь, оставшись наедине в незнакомом месте, Мордэнар уже утонул в своих мыслях, в жалости к себе. Он выпил не меньше шести кружек пива, плакал в плечо случайного пьяницы и повторял одно и то же.       — Чужеземец уже никакой, — заключил бармен, пересчитав старые золотые монетки. — И денег на больше пива он дать не захочет. Гони его отсюда.       — Несчастную принцессу гнать на улицу к вампиру? — рассмеялся местный.       И он действительно выгнал его буквально пинком под зад. Так Мордэнар и остался лежать на небольшом расстоянии от двери бара. Уже не плакал, но дыхание восстановить не мог. К нему вернулась Пуля, мокрая от росы, и лизнула в щëку. Увидев её, Мордэнар лëг на спину, хотя колчан и арбалет не делали это удобным. Он поднял енотку себе на грудь и начал гладить.       — Пулька моя маленькая, — нашëптывал он. — Пулька моя хорошая. Ты моя хорошая девочка. Хорошая девочка… Ты же меня не бросишь?..       Не понимая слов, она просто радовалась ласке и лизала его лицо. Пуля вряд-ли уже помнила, что осталась сиротой. Её раны уже зажили практически бесследно, но уходить она не спешила. Она уже начинала обрастать густой шëрсткой. И глядя на неё, Мордэнар радовался едва ли не всем своим чëрным сердцем.       Но счастье длилось недолго. По ощущениям, прошло всего несколько секунд, а затем перед ним нарисовалась фигура человека. Знакомая. Это оказался Айзек собственной персоной. Он был крайне недоволен.       — И это легендарный охотник на вампиров, — цыкнул он. — Простая пьянь. Мне будет стыдно смотреть в глаза моему хозяину из-за тебя.       Айзек пнул Мордэнара по лицу. Прошёлся шершавой подошвой по его щеке, несмотря на всхлипы боли и раздражëнное рычание. В этот момент Пуля отошла чуть поодаль. И Айзек продолжал в порыве неожиданной злости. Он стукнул Мордэнара по лбу каблуком. Тот закрыл лицо руками, но пожилой посыльный просто отдавил ему пальцы.       — Ничтожество, — последнее, что услышал Мордэнар из уст Айзека, прежде чем отключиться.