Растерзание

      Но, так или иначе, спустя ещё неделю бесполезных поисков силы кончаются сами собой. Всё окружающее больше не казалось реальным. Разговоры с Тибериу, обеды и ужины, принятие душа и бесконечная игра в прятки — это всё напоминало сон. Поэтому со временем Мордэнар начал просто бродить по дому, будто призрак.       Бывало такое, что его охота длилась днями, даже неделями. Но каждый раз он понимал: конец где-то рядом, до него лишь стоит добраться. Сейчас уже совсем другой случай. Формально, охота могла закончиться в любой момент, просто Мордэнар вообще не знал, как её завершить в свою пользу. Он просто не понимал, как играть в эту игру. Поиски не приносили никакого результата и в конце концов превратились в бессмысленную прогулку по коридорам.       — Ох, бедняжка, — играючи сказал Тибериу. — Совсем голову повесил. Может, просто сдашься?       — А что будет, если я сдамся? — тихо спросил Мордэнар.       — Ничего. Я отпущу тебя гулять по миру и спускать жизнь дальше.       — А если честно?       — Всё честно, — усмехнулся Тибериу. — Ну, сперва я сделаю тебя вампиром.       — Тогда я не буду сдаваться, — сказал Мордэнар, набрав полную грудь воздуха.       — Как хочешь. Ладно уж, я дам тебе подсказку. Помнишь чердак на последнем этаже? Наверное, стоит проверить его тщательнее.       Мордэнар закрыл глаза и глубоко вздохнул. Чердак он осмотрел уже четыре раза, и там просто не было ни одного места, где можно спрятаться. Хотя была там одна картина. Она стояла под наклоном, накрытая ветошью, и он мог не осмотреть её. Возможно, разгадка лежала на поверхности. Едва открыв глаза, Мордэнар буквально побежал на последний этаж, а оттуда на чердак к той картине. Надежда теплом разлилась по его телу, как горячий кофе в холодный день. И вот, он смахнул эту ветошь, чтобы увидеть…       Ничего. Это просто старая картина, портрет какого-то короля.       — Это нечестно… — прошептал Мордэнар. У него опустились руки.       — Вспоминай правила! — ответил Тибериу сквозь смех. — Я имею полное право путать тебя, слепого котëнка, и даже могу сказать тебе на одном дыхании пробежать через весь дом. Но вот обязан ли ты меня слушаться в этот момент?       Тяжëлая правда. Внутренне согласившись с этим, Мордэнар поджал губы, сел на пол перед картиной, поджал колени к груди и с тяжëлым вздохом тихо заплакал. Уже не было смысла сопротивляться, барахтаться на воде, пытаться победить в этой глупой игре. Он проиграл в тот момент, когда вообще согласился приехать сюда и убить вредителя. Ах, если бы только он был чуть более мнительным.       — Знаешь, у нас ведь с тобой очень много общего, — сказал Тибериу. — Ты сидишь перед портретом моего отца. Его звали Серджу, он правил маленькой бедной страной очень давно. Он любил воевать. Он был дважды вдовцом, а я был старшим из трёх братьев. Конечно же, я хотел править этими несчастными душами. Но, когда мне было двадцать, он открыл мне правду: моя мать никогда не была его женой, и престол бы занял мой младший брат. Потому что я всего лишь бесправный бастард, как и ты.       — И ты покончил с собой? — дрожащим голосом спросил Мордэнар.       — Я же не слабохарактерная тряпка. Я заключил сделку с самим дьяволом, чтобы он принëс моему отцу самую страшную смерть за его грехи. Дьявол наделил меня силой, но забрал мою душу, не дожидаясь моей смерти. Мне есть о чëм с ним поспорить. Так или иначе, я не простой вампир, а чистокровный, один из семи или восьми во всём мире. Мне не страшно серебро, не страшны иконы и не страшны осиновые колья, если все эти вещи не освятить в святой воде. У моего отца, от которого даже Бог отвернулся, и других его сыновей не было ни шанса против меня.       — Убил всю свою семью…       — Я стал вампиром и убил своего отца-человека, а ты умертвил своего отца-вампира, — разъяснил Тибериу. — Это наши главные сходство и различие.       — Стой, — сглотнул Мордэнар, — годами о том, что я убил отца, знали только священники церкви, где это случилось, мой партнëр и три-четыре простых мужика из разных деревень. А как об этом узнал ты?       — Обижаешь. Я же говорил, я всегда знаю, как умирают вампиры, обращëнные мной.       В ответ Мордэнар промычал что-то. А потом, через пару секунд, до него дошло сказанное. Получается, из-за Тибериу ему пришлось убить своего учителя, родного отца, в очень раннем возрасте. Из-за него вся жизнь маленького ребёнка из церковного хора стала адом. Он не мог нормально есть и спать много лет, пока не смирился с этим, и теперь эти раны открылись вновь с другой, с особой стороны.       — Это был ты?! — крикнул Мордэнар, вскочив на ноги. — Это правда ты сделал?! Отвечай! Ты…! Мразь! Отвечай мне!       Но его слова разошлись эхом по чердаку, в полной тишине. На этот раз Тибериу смерил его угнетающим молчанием. В порыве ярости Мордэнар с ужасным криком ударил кулаком в картину и разорвал холст в районе груди короля. Не успокоившись, он взял эту картину и начал бить ей по полу, затем пнул какую-то коробку, смëл на пол какие-то вазы, разбил их.       По его щекам непрерывно текли слëзы, когда он вспоминал лицо отца во время превращения. Он не мог этого забыть. Забыть, как его отец с глазами, полными ужаса и боли, смотрел на него и кричал не своим голосом. Мордэнар пытался убедить себя, что ему плевать, но это просто ложь. Ему никогда не было и не будет плевать. Он сел на корточки в окружении обломков и, закрыв лицо, начал плакать навзрыд. В этот момент Мордэнар снова вспомнил, как бывает больно простым смертным людям, и его хрупкое ледяное сердце разбилось на миллион осколков.