В детстве папа говорил, что ему очень повезло уметь быстро бегать,
хотя не от всего на свете можно убежать.
Но если ты не можешь, то хотя бы попытайся.
Прошлая весна была дождливой, Тэхен помнит. Эта мысль всё чаще и чаще лезет в голову, из-за чего гепард становится рассеянным, гуляя по отведенной территории и наблюдая за тропическими деревьями. Так как половина территории прилегает к дому — закрытой части, а другая выходит в парк, сюда всё же заглядывают птицы, в земле и на деревьях копошатся насекомые, которых сразу оборотень не заметил. Тэхен останавливается в привычном месте рядом с папоротником напротив стекла, за которым бродят люди, желающие провести трапезу, и наблюдает. Не проходит и получаса, как живот чуть тянет, а потом скручивает в тревожном спазме. Сглотнув, Тэхен спешит уйти в своё убежище. С последней встречи со львом он даже на несколько метров не подходил к тому краю забора. Ему четко дали понять, что будет, если Тэхен приблизится. На самом деле, сетчатая проволока между ними не вселяла какой-либо уверенности, а у Кима перед уязвленным состоянием повышалась тревожность и чувствительность. Пока гепард бежит в сторону пещерки, на нос падает увесистая капля воды. Тэхен чихает, вздернув голову к небу, слишком низкому и пасмурному. Янтарные глаза становятся круглыми, как две луны, и гепард ускоряется, чтобы залететь в укрытие до того, как предки обрушат на него стеной дождь. Капли быстро барабанят по навесу, несколько из них находят путь внутрь пещеры. Тэхен, перевоплотившись, еле добирается до высушенной теплой подстилки, падая на нее и закрыв глаза. Дыхание сбитое, учащенное. В сезон дождей Тэхен не выходил из дома не только потому, что боялся грозы. К нему подбирается чёрный комок при прыжке выбрасывающий задние лапы назад. Усами он касается горячей щеки, дергая носиком, прислушиваясь к усилившемуся запаху своего человека. Тэхен морщит нос, отворачиваясь. — И я рад тебя видеть, — зайчонок приподнимается, поставив передние лапы на плечо, пытаясь заглянуть в лицо. — Давай не сейчас, Баги. Тэхен старается сосредоточиться на спокойных, привычных запахах вокруг, но чувствует только свой природный, возросший в концентрации в разы. Нужно срочно подумать о чём-нибудь серьёзном: можно вспомнить способы плетения нитей, или подумать, как эффективней выслеживать добычу, сколько стоит сейчас бензин у них в регионе? Тэхен вот последний раз ездил за пряжей, кажется, целую вечность назад. Можно подумать о каких-нибудь скучных научных формулах, которые так любит Чонгук. Тэхен хрипит, сразу же выбрасывая мысли о Чонгуке. Беспокойно вертится на месте, подминая солому. Запах кардамона и дождя забивается в легкие, Ким жмурится до тёмных пятен в глазах. Невольно сильнее втягивает воздух и, не выдерживая, открывает одно веко. Пусто. Только скрытый растительностью выход и собравшиеся лужицы. Под его боком устроился заяц, немигающе смотря на «разболевшегося» омегу. Тихий вздох, и Тэхен чуть успокаивается, понимая, что вокруг никого: только он и Баги. Самый лучший вариант, насколько это сейчас возможно, пока он держится в рассудке. Гепард внутри начинает скрестись, просясь наружу, но Тэхен усиленно подавляет его, иначе уже через секунду сорвётся и будет бегать по лесу, обнюхивая каждый куст и воя. Есть время подумать над своим потрясающим положением. По расчетам омеги, сейчас должен приближаться конец марта, а значит у него в Танзании дожди будут активно поливать следующие два месяца. Выходит, его организм подстроился под здешний климат, и течка наступила раньше. Тэхен заваливается на спину, бездумно глядя в потолок. Он не планирует покидать эту пещеру ближайшие пару дней, вот только его отсутствие наверняка заметят, и Ким откровенно не знает, что с этим делать. Пока что в его силах только подползти к травам, по запаху напоминающие те, что он принимал дома для успокоения и попробовать их в деле. Набрав дождевую воду в ладони, Тэхен размельчает травы камнем и запивает полученную кашицу. Горло тут же обжигает неприятным кислым соком, вызывая кашель. Противная липкая смесь. Тэхен укладывается обратно, радуясь, что таким способом хотя бы собьет свои рецепторы и перестанет временно чувствовать все запахи так остро. К ночи дождь только усиливается, но сон благосклонно забирает его, подарив последнюю спокойную ночь. Просыпается Тэхен утром от острой боли в позвоночнике и смешанном желании что-нибудь порвать или прогнуться как можно сильнее. Сознание мутнеет, пока глаза никак не хотят привыкать к свету и словно всё искажают. Рука тянется к сердцу, участившему своё биение. Природа превращает его в никчёмную, ничего не соображающую куклу, а Тэхен всю жизнь размышлял, будет ли его течка скорее проявлением близости с любимым человеком или станут постоянным болезненным воспоминанием о его отсутствии. И сейчас ему как никогда кажется несправедливым испытываемая боль в сотни раз, лишь напоминающая, что он один. День проходит спокойно, аппетит не мучает омегу. Тэхен вяло перемещается из одной части укрытия в другую, чтобы набрать попить воды или поиграть с Баги, но в основном он просто лежит в позе эмбриона, обхватив себя руками и мучаясь мыслями, что заставляют выделять естественную смазку. Ким старается не чувствовать себя разбитым, не погружаться в самотерзания, в мыслях только «перетерпеть», а еще найти кого-то и перестать испытывать мучения. Дурацкие мысли. Сейчас ему страшно куда-либо выходить в двойном размере. В один из бесконечно тянущихся дней Тэхен сидит около выхода, рассматривая стекающие капли воды, прозрачные, красивые, бегущие вниз по стеблям лиан. За ними грозное небо, разразившееся гневом, печально взирающее на своих земных подопечных. Деревья гнутся от ветра, листья на них отбивают ритм. Среди всего этого урагана Тэхен видит небольшую серую птицу. Она складывает красивые длинные крылья, стряхивая капли воды, быстро крутя головой. Ее черные круглые глазки на секунду ловят взгляд парня. Взмахни крыльями, сделай поглубже вдох и оттолкнись от ветки. Улети, покинь это место, как не могу я, прокричи на всю округу, как тебя зовут, тебе не нужно притворяться, не нужно бежать и скрываться. Сделай это для меня. Дождь прекращается спустя сутки, и из-под огромного вороха листьев показывается сонная золотистая макушка. Тэхен щурится от яркого луча света, прорезающего лиственную крышу, не понимая, что разбудило его и вывело из некой спячки. Он прислушивается к замученному телу, понимая, что основная стадия прошла и течка понемногу отступает. В укрытие стоит стойкий запах сандала, до того насыщенный, что Тэхен давится воздухом, желая поскорее выбраться на наружу. Он с наслаждением тянется, вздыхая с облегчением, что сумел пережить самое тяжелое время. Послышавшиеся вдалеке голоса и шаги настораживают. Парень замирает, так и оставшись под тёплыми порывами ветра слушать звуки, пока ветер треплет его распушившиеся кудри. Трогает мокрую землю, превратившуюся в кашу после проливных ливней: она хлюпает всё ближе, когда в очередную лужу наступает человек в лесу. Тэхен быстро заползает обратно, попросив Баги: — Не уходи никуда снова, — разворачивается, чтобы быстро уйти, но всё же добавляет. — Иначе я тебя сам на ужин пущу. — Грозно выдаёт Тэхен, пока зайчик водит ушами, и вряд ли воспринимает его угрозу всерьёз. Тэхен спешно обращается, устремившись на шаги. Его не видели около трёх дней, и это не могло не насторожить людей. Уж лучше мелькать пред их носом, но не лишиться своего небольшого укрытия и зайчонка. Он видит работника посреди зарослей рядом с эвкалиптом. Этот человек приносил ему каждый день свежую еду и воду, поэтому Тэхен немного привык к нему, но не подходил близко. К его счастью, человек и не настаивал, просто оставлял еду, убеждаясь, что гепард ест ее и выглядит здоровым. Но сегодня он выглядит по-другому: в руке нечто похожее на поводок с ошейником, а приглядевшись, можно заметить небольшую сетку. Заметив гепарда рядом, человек пробует подойти, но Тэхен делает шаг назад, издав предупреждающий писк. Любые касания, взгляды, поползновения в его сторону сейчас неимоверно раздражают, пока Тэхен все ещё чувствует нервозность из-за заканчивающейся течки. Все вокруг представляет угрозу. Человек говорит что-то ласковым тоном, подзывая его, но догадавшись, что это бесполезная затея, вздыхает. Мужчина средних лет вытаскивает небольшой прибор, из которого сразу выстреливает, усыпляя зверя. Тэхен чувствует легкое головокружение, но делает пару шагов в сторону, пытаясь уйти. Открывает глаза он уже в наморднике. Ремешок неприятно стягивает шерсть и кожу сзади, до разума очень медленно добирается мысль, что его лишили важного способа защиты. Тэхен сразу распахивает глаза, поднимая взгляд выше, к светло-голубому небу. Вокруг него стоят люди, из-за них в воздухе витает огромное количество новых запахов, неприятно раздражающих рецепторы. Среди толпы есть те, которых он раньше видел, но есть и незнакомцы с камерами. Мужчина, приглядывающий за ним всё время в неволе, что-то рассказывает важному человеку, одетому во всё белое, с солнцезащитными очками. Объясняет, показывая на Тэхена, пока сын хозяина поместья стоит поодаль и красноречиво пялится на гепарда. Ким не совсем понимает значения этих детских взглядов, но мальчик явно заинтересован. Ему от силы лет девять, и помня их первую встречу через стекло, Тэхен сосредотачивается, чтобы уловить настроение. Мальчик-альфа, с огромной дозой любопытства, металлическим запахом упрямства и властности. В своей общине Тэхен мог поиграть с детьми, любил за ними наблюдать, но не всегда сходился с маленькими альфами и омегами, ведь все-таки все они были разными. И милыми, и капризными, с огромным запасом энергии или одиночками, но всех объединяла дружелюбность. В черные глаза этого мальчика смотреть не хотелось. Кроме того, от любого альфы, да и омеги, Тэхен сейчас чувствовал опасность. Мужчина в очках глянул на него, они пересеклись глазами с ребенком. Альфочка что-то быстро защебетал срывающемся тоном, и показал на Тэхена пальцем. Гепард съежился, переполненный желанием исчезнуть. Его окутал дискомфорт и страх, с непониманием, что эти люди вновь собираются делать. Шерсти касается чужая ладонь, вызывая мгновенное шипение. Тэхен хочет сделать шаг назад, сорваться в лес, обратно в свое уютное укрытие, но руки работника уже удерживают его бока, сжимая цепь. Его слишком сдавливают, нажимая на ребра, так, что Тэхен невольно издает звериный вопль и дергается. Там, где ладони что-то ощупывают, неприятно жжется, словно работник действительно только прикосновением способен поджечь ему шерсть. Тэхену мерещится это от страха и неприязни, заполняющей, когда работник кивает и мальчик делает шаги к нему. — Не трогай, — Тэхен внутри бы отшатнулся, если бы мог, его-то человеческую душу никто не держит, но они с гепардом неразделимы, они — одно целое. — Не трогай. Тэхен мотает головой, пытаясь сбросить противный намордник, клацает зубами. Он не может причинить ребенку боль, не хочет и не будет. Лишь бы тот его не касался. Ему достаточно, что уже один человек ощупал его, проверяя, оставив противный запах на теле, а этот мальчик будет добивающим фактором. Вся сущность воет, что сейчас к нему нельзя прикасаться, словно люди вокруг заразны, они отравляют одним только запахом. Течка только-толька начала отступать, и Тэхен чувствует, что каждое прикосновение, нежеланное, терзающее утопающую душу, способно его лишить дыхания и какого-либо самоуважения. Мог бы почувствовать себя грязным, ничего для этого не делая, желая лишь, чтобы это когда-нибудь прекратилось. Он вертит головой, ускользая от руки ребенка, но мальчик не сдается и ведет ладошкой за гепардом, пока не настигает макушки. В этот момент происходит несколько вспышек, отчего Тэхен вздрагивает, повернув голову на звук. Его ослепляет, камера щелкает несколько раз, пока гепард хочет выскользнуть из-под руки ребенка. Почувствовав повторное легкое касание, Тэхен пугается настолько, что находит силы рывком уйти из лап работника и отскочить от людей подальше. Его тут же окружают другие работники, не давая уйти. Шок медленно проходит, пока с него снимают ошейник и дают уйти на достаточное расстояние. Сбившееся дыхание выравнивается. Тэхен сидит на поляне, но опомнившись, сразу прячется в ближайших редких кустах. Он видит, как люди покидают его территорию, выходя за забор, и смотрит с замиранием сердца, как на противоположной территории сидит спокойный оборотень, наблюдающий за представлением. Тэхен понимает, что лев все видел.***
В просторном светлом помещении вкусно пахнет освежителями. Яркие красные цветы покачиваются, когда мимо них шагает высокий Адем Осман. Мужчина оттягивает белую рубашку, мучаясь от духоты, поэтому сразу подходит к кондиционеру, проверяя его работу. Сзади следует работник, что старается вести себя молчаливо и сдержанно. — У него истощение и слишком нервное состояние, — все же говорит мужчина, пока Осман садится на кожаный коричневый диван. Он все время перемещается во время его докладов, как самый занятой человек на свете, но это не всегда так. — Я говорил вам, господин Осман, что сейчас не лучшее время для репортеров, у него проходит течка. Адем кидает на работника незаинтересованный взгляд, пока прислуга приносит чайданлык, разливая в вытянутые чашечки. На тихую террасу врывается ребенок: мальчик подпрыгивает, перевозбужденно крича и размахивая руками. Глядя на него, Осман улыбается. — Отец, он такой мягкий! — мальчик прыгает на диван, показывая отцу ладонь. — Я сосчитал, у него пять пятнышек на голове! Его гладят вдоль шерсти, пока работник нетерпеливо переминается около входа. Он не первый год знает своих хозяев, поэтому отсчитывает секунды, пока отец и сын наговорятся. Покупка льва и гепарда была решением мужчины и прихотью ребенка — если какая-то идея исходила от последнего, то Осман не скупился баловать своего сына. Но была и другая причина. Как представителю администрации, ему нужно поддерживать собственный имидж, а что может быть лучше благотворительности и заботы о диких животных? — Ой, — маленький альфа грустнеет, вспоминая реакцию гепарда. — Но он не очень был рад нам. Он так крепко задумывается, что на его детском лбу образовываются морщины в точности, как у отца. Адем гладит его по пушистой макушке. — Нужно время, чтобы он привык к нам, Серкан. И все же он — дикое животное, не стоит недооценивать такого хищника. — Он выглядел таким грустным, когда я впервые увидел его, — мальчик вспомнил, как они садились есть и он впервые познакомился с гепардом через стекло. — Думаю, ему одиноко. Проходит несколько минут тишины. Работник напрягается, видя просветлевшее лицо ребенка. — Понял! Помните, как лев смотрел на него, пока я гладил? Он тоже там бродит с другим львом, им-то не скучно. Давайте пустим их вместе поиграть? Идея настолько очевидно бредовая, что озвучивать это даже как-то стыдно. Работник холодеет, потому что Осман почти никак не реагирует на слова сына, только делает глоток горячего крепкого чая. Обычно это означает задумчивость. — Позвольте, господин, — не выдерживает работник. — Но я вас предупреждал ранее, львы и гепарды прямые враги в дикой природе, — он смотрит на мальчика, обиженно насупившегося. — Они не могут… дружить. Лучше бы их вообще развести в более дальние части заповедника. Был бы этот дом лучше, если бы его слушали, мужчина не знает, ведь в конце концов он всего лишь тот, кто присматривает за животными хозяина. — Ты только что перечил мне, Хасан? — Осман не повернулся к нему, но даже так смог источать неприкрытое недовольство. Феромоны двух главных альф сгустились. — Я выполняю свою работу, господин, — тут же кланяется Хасан. Осман поворачивается к сыну, смотря на умоляющий взгляд. Задумывается. Каждый раз ничего не меняется. — Совсем скоро Навруз, и мы, как обычно, устроим прием. На нем и можно будет показать наших новых питомцев гостям, — он улыбается мыслям, в фантазиях которых уже гуляет с гостями по парку, демонстрируя гепарда и львов. — Их нужно подготовить до этого времени, чтобы они смогли находиться рядом и хотя бы не перегрызли глотки друг другу. А сейчас приведи ко мне сюда льва, Хасан. Мужчина не позволяет себе тяжело вздохнуть. — Да, господин.***
Тэхен сидит в гнездышке из листьев, старательно растирая кожу. После того, как ему принесли воду и еду, оставив в покое, он тут же вернулся в укрытие, тщательно вылизав всю шерсть, но даже после превращения в человека не мог успокоиться, стараясь убрать ощущение чужого касания. После этого опыта он больше не может чувствовать себя здесь в безопасности. Пусть и ненадолго, но Тэхен поверил, внушил, что продержится, если будет постоянно сидеть в укрытии, придумает план, попытается снова перелезть через забор. Не сможет. И ночи его становятся длиннее и беспокойнее, в них по-прежнему мелькают образы прошлого, в масках, костюмах и песнях. Иногда это просто какой-то калейдоскоп цветных нитей ковров, иногда они сплетаются в знакомые отцовские черты. Но потом сны становятся пустыми и черными, а когда Тэхену начинает сниться охота, как он бежит за антилопой, то наутро становится сильно не по себе. Тэхен ищет природу этого чувства, беспокойно блуждая по лесу, пока понимание не озаряет его: никогда до этого охота не приходила в сны, потому что обычно они наполнены чувствами, воспоминаниями или людьми, и все это относится к человеческому. Он слишком долго пребывает в теле гепарда, и тот потихоньку берет верх. Он подходит к границе леса и пустынного поля, где видит ненавистную фигуру льва. Тот кажется особо спокойным последнее время, и Кима это настораживает. Сейчас он, однако, замечает странную деталь. Несколько работников подходят ко входу в львиную часть заповедника, переговариваясь. Рядом с ними тот самый работник, что присматривает за гепардом. Он, как обычно, заходит на его территорию, чуть прикрыв калитку и оставляя для Тэхена ежедневную порцию мяса и воды. Тэхена посещает плохое предчувствие, когда на льва надевают ошейник, окружая и приковывая к цепи. Несколько работников пытаются его угомонить, держа на расстоянии заостренными предметами, о предназначении которых Тэхену остается только догадываться. Пусть этот альфа и нагоняет на него ужас, но если что-то происходит с ним, значит, и Тэхена могут куда-то забрать. Дыхание спирает, когда Ким понимает, что сопротивляющегося льва выводят и ведут куда-то в дом. Сухой ком подкатывает к горлу, а альфа-оборотень неожиданно перестает сопротивляться, покладисто проходя за сетчатой оградой. Тэхен чувствует себя застывшей статуей, когда альфа оказывается возле открытой калитки на его территорию. Он не особо прячется, находясь в зарослях, все еще издалека оценивая обстановку. На подкорке отрезвляет мысль, что смогут же несколько работников удержать его? Лев на цепи и в наморднике, он не причинит ему вреда. Вся омежья сущность сжимается, когда золотые глаза сверкают острым лезвием. Тэхен, как в замедленном действии наблюдает открывающуюся пасть и скатившуюся слюну. До него долетают слабые отголоски фразы: — Вот мы и встретились, мальчик мой. Тэхен берет себя в руки, мигом распушив загривок и показав клыки. Он решает, если уж и говорить с этим типом, то на его языке. — Я не нарушал твои границы все это время. Будь добр, оставь меня в покое. Лев усмехается. — Ты меня очень волновал все это время, — он смотрит на трех людей вокруг, что сдерживают его напор. Тэхен замирает. — А, знаешь ли, бродить туда-сюда бывает очень скучно. Так что давай, наконец, поиграем. Сказав это, альфа не медлит, резко дернув цепи и клацнув зубами. При этом он издает такой громкий рев, что люди в страхе отшатываются, упустив его, и в эту секунду лев оказывается на свободе: не человек, не оборотень. Зверь. Последнее, что Ким видит, это как лев одним махом отталкивает дверцу, залетая внутрь. Тэхен срывается с места, уходя глубже в тропический лес. Сердце сбивается с ритма, глаза быстро осматривают все вокруг на предмет убежища. Гул нарастает, он слышит приближение льва по цепям. Единственная адекватная мысль, которая сформировалась в голове: Тэхен не поведет его в убежище, он просто загонит себя в угол и не оставит никакого нетронутого места, где мог бы укрыться о чужих глаз. То, что альфа хочет разрушить его, причинить вред буквально бьет по вискам, стискивая сердце в первородном страхе. Все вокруг вдруг кажется темным и мрачным, пугающе небезопасным — здесь негде укрыться, он вычислит Тэхена по запаху. Лапы начинают болеть от напряжения, но Ким бежит, напоминая себе, что его преимущество — это скорость. Он знает этот лес, он быстрее и проворнее. Он справится. Пока в голове так и стучит фраза, когда он звал папу и Чонгука недавно в пещере, утверждая обратное. Тэхен прислушивается, чуть остановившись перевести дыхание. Он бежал без перерыва почти минуту, намного превышая свой лимит. Легкие привычно обжигает, пока они работают на износ. Шмыгнув в ближайшие густые заросли, Тэхен трется о пахучую траву, желая скрыть запах или хотя бы замаскировать его. Ему каждую секунду кажется, что сейчас на него набросится зверь и неизвестно, выживет ли он после. Страх смерти скручивает внутренности, пока Тэхен старательно пачкается в грязи после дождя, скрывая пятнистую заметную шерсть. Та неприятно скатывается колтунами и покрывается коркой, но на фоне травы и деревьев выглядит менее заметно. На секунду все замирает: Ким припадает к земле, тихо крадясь в другое место. Сверху молчаливые деревья и пустое небо-купол, вокруг только шелест травы от ветра. Или это шелест от чьей-то походки? Тэхен сглатывает, быстрее пробираясь сквозь заросли. Он решает попробовать забраться на дерево, ведь так сможет заметить альфу быстрее. «Все нормально», — шепчет голос внутри: «На нем намордник, цепи будут выдавать его, успокойся, Тэхен». Ким выдыхает, но почему-то невольно вспоминает свой дом. Небольшой, с вечно открытыми окнами от духоты и бабочками после дождя. А потом свой день рождения с папой, когда тот купил ему набор бисера, и Тэхен плел браслетики всем подряд. Словно в другой жизни. Когти кое-как цепляют ствол, пока Ким забирается на кривое дерево выше. Слишком непривычно и неудобно. В густых ветвях он затихает, пока мир погружается в тяжелую тишину. Весь лес замер, и Тэхен, как житель дикой природы знает, что это значит — в лесу бродит хищник. Впервые он на месте добычи, которая прячется и молчит, молясь, чтобы ее не заметили. Тэхен постоянно водит ушами, вглядываясь в пространство вокруг до боли в зрачках. Он поворачивает голову и ему видится призрак черной пантеры. Чонгук сидит рядом на ветке, удобно устроившись. Его глаза по-теплому обводят неказистую фигуру гепарда, вцепившуюся в кору. — А я думал, вы не любите лазить по деревьям, — насмешливо шепчет он, но так до боли знакомо, что Тэхену хочется взвыть. — Тебя здесь нет, — мысленно отвечает. — Вот и не давай комментарии. — Но, видимо, я тебе понадобился, раз ты придумал меня и говоришь сам с собой. Тэхен молчит, решая не отвечать собственному воображению. Это уже слишком. Сейчас его душа ищет защиту в воспоминаниях, и Чонгук всего лишь застилает взор, надевая пелену на глаза. Тэхен один. От звука цепей внутри все вздрагивает, поджимаясь. Тэхен принимает позицию, готовую к прыжку. Глаза сужаются. Он не будет здесь отсиживаться и просто ждать, пока лев не найдет его и не сбросит вниз. Его пугает участь намного страшнее смерти от лап этого оборотня. На поляну выходит он. Сначала показывается грива, потом все мощное тело и волочащийся хвост. Тэхен впервые видит врага настолько близко, с ужасом отмечая шрамы на боках и один большой, пересекающий переносицу. Глаза чуть прикрыты, большие ноздри втягивают воздух. — Я чувствую тебя где-то рядом, — рокочет, но Тэхен ему не отвечает. — Твой запах еще не до конца вернулся в норму. Я слышу и слышал все это время твой сгустившийся аромат нежных сливок. Выходи, я не причиню тебе вреда, омега. Чонгук никогда не называл его омегой. Не тыкал в это, словно как-то унижая. Выдохнув, Тэхену приходится сломать себя в нескольких местах, там, где жил внутри милый и добрый Тэхен, который не начинал драку первым, не лез в опасность, хоть и желал приключений. Задушить в себе страх, чтобы, в конце концов, не остаться добычей. В равном бою он бы никогда не выиграл льва, но тот сейчас в наморднике и с тяжелыми цепями. Лев оказывается прямо под его веткой. Перед тем, как прыгнуть, Тэхена обволакивает мягкий запах листьев и дождя, на ухо шепча: «Я в тебя верю». Тэхен прыгает, не слишком изящно приземляясь прямо на голову альфе. Тот не сразу понимает, что происходит, когда Ким когтями вцепляется ему в загривок, сцепив лапы около горла. Адреналин заполняет до краев, выливаясь в крик, пока Тэхен отчаянно полосует лапами чужую плоть. Альфа быстро приходит в себя, болезненно взвыв, но не собираясь уступать. Мир переворачивается, когда лев падает боком, чтобы сбросить, а затем придавить всем телом нападающего. Боль ударяет в голову и плечо, Тэхена прикладывают виском о землю. Гепард шипит, но не выпускает шею из когтей. Его оглушает чужой рев. — Мелкая сука, — альфа пытается схватить его зубами, но намордник не позволяет. Тэхен чувствует, что начинает тонуть под тяжестью чужого веса, когда альфа все же сбрасывает с себя его лапы. Бешенные золотые глаза встречаются с янтарными, и лев довольно рычит, придавливая тело гепарда к земле. — Боишься меня. Не стоит этого отрицать, — он больно впускает искривленные когти глубже к грудине, вызывая болезненный вскрик. Тэхен бьется под ним, хватая ртом воздух. Эта туша тяжелее его в два раза. — Пару дней назад ты был бы более сговорчивым. Чужой терпкий запах отравляет, пытаясь задушить природный сандал, вытеснить молочную мягкость. Тэхен чувствует, как в лёгких скапливается ненавистный острый аромат, задыхается от резко хлынувшего потока. Его сковывает собственная паника, на языке оседает страх, кислыми нотами оставаясь в стенках горла. Киму кажется, что его оглушили и из мира пропали все краски. В голове наступает пустота, пока что-то внутри увядает, сгорает, улетая пеплом снова и снова. Он чувствует себя так, словно его предала сама Земля, его предки отвернулись от него и не видят этот позор и то жуткое чувство в груди, что готово бесконечно врастать в него, становясь новой частью. Что его хотят лишить имени, чести и он перестанет быть тем Ким Тэхеном, которого можно назвать беззаботным омегой и человеком, в которого больше никто никогда не поверит. И что именем его вечной трагедии будет тот безымянный ужас перед ним, в котором погибает все человеческое и убивает вслед за собой. Адреналин вновь ударяет в мозг, Тэхен изворачивается и впивается короткими зубами в лапу, чувствуя вкус крови. Лев ревет от боли, когда Тэхен сильнее разрывает ткани, желая не оставить ни одного живого места на чужом теле. Злость, паника и желание победить смешиваются. Лишь на инстинктах он успевает увернуться, когда альфа наклоняется и рывком бьет намордником туда, где лежала голова гепарда. Решетки трещат о землю рядом с пятнистым ухом. Тэхен зажмуривается, приложив все мыслимые усилия и выскакивая из-под альфы. Он тяжело дышит, быстро отойдя назад за спину противника. Не раздумывая, отдавая себя во власть злости, сам валит льва на траву, полоснув бока когтями. Лев дерется за свои желания и прихоти. Тэхен дерется за себя. — Я, — шипит он, снова полоснув когтями и вырвав кусок меха из гривы. — Не, — удар. — Проиграю. Он смотрит, как царапины расползаются по бежевой шерсти, как раны начинают кровоточить. Тэхен чувствует себя почти победителем, но вот только альфа, выждав момент, отталкивает его задними лапами, больно ударив в живот. Вскочив на лапы, он встает напротив Тэхена. Золотистые глаза — чистая ненависть. — Много чести, — булькает он, давясь кровью. — Ты ослабший и человечный, омега, когда я давно отказался от части своей души. И тебе твою тоже не оставлю. Набрав побольше воздуха, Тэхен ждет нападения. Чувствует, как последние силы иссякают, но смотрит упрямо, демонстрируя всю лютую ненависть. Прыжок, поворот. Тэхен уходит от напавшего, целясь в морду, но случайно задевает когтем намордник. Пытается вырвать лапу, но лев не теряет ни секунды, тут же полоснув его по другой передней лапе. Все заходится мыльными пятнами, пока Тэхен подавляет внутренний крик. Он усиленно тянет застрявшую лапу назад, и видит, как трещит ремешок, расходится сзади и падает с глухим стуком около него. Тэхен поднимает глаза на альфу, клацающего зубами в немом наслаждении. Теперь тому намного лучше без намордника. Хромая, гепард пятится назад, когда такой же тяжело-дышащий лев наступает ближе. И только в эту минуту слышится топот людей, которые высыпают на поляну в огромном количестве. Тэхен видит, как льва усыпляют несколькими дротиками снотворного. Облегчение легкой волной накатывает, Тэхен спешит скрыться с места битвы, желая уйти вглубь леса, остаться наедине с самим собой. Убегает, пачкая землю каплями крови, бредет слегка пошатываясь. Первая волна шока проходит, наступает усталость, и вся боль словно накатывает по второму кругу. Тэхен упрямо переставляет ноги, чувствуя во рту скопившуюся кровь. Наверно, думает затуманенным сознанием он, если я выстоял сегодня, то выстою и завтра. И как бы ни хотелось ломающему на части сознанию запереть его веру в себя, он будет сильным противником. Победит, даже если не сможет, не опустит голову, как раненая птица не оставит стараний взлететь.***
Его будят грубым тычком в локоть. Рука сползает с сиденья, Чонгук мигом вскидывает голову, сонными суженными глазами смотря куда-то в прострацию. В первую секунду он не понимает, где он и что происходит. Тело затекло, зато голова хоть немного разгрузилась. Рядом с ним стоит мужчина, по-видимому, водитель автобуса, недовольно выпроваживая единственного пассажира на улицу. Захватив сумку, Чонгук уже собирается вывалиться на улицу так, как есть, только цепкий взгляд ловит смятую листовку шапито. Чон быстро опускается, подняв ее и разгладив, пока мужчина переходит на повышенный тон. Скрипучие лестницы, заведенный мотор и облако пыли — так он выходит в новый мир, будучи гостем, иностранцем, и по-правде говоря тем, кого здесь не ждут. Чонгук оглядывается вокруг, собирая как можно больше информации из местности. Жилые дома в шесть этажей с открытыми балконами, теплого песчаного цвета; эстакады и разноцветные надписи. Оторванные куски свесившихся табличек, волочащиеся по земле грязными концами. Немногочисленные люди вокруг него с загоревшей кожей до насыщенного шоколадного оттенка смотрят удивленно и настороженно, не испытывая никаких радостных эмоций. Чонгук их понять может. Первым делом он находит глазами продуктовый магазин, больше похожий на искусственно проделанную дыру в рандомном месте дома, и направляется внутрь. Отодвинув цветастую шторку, проходится изучающим взглядом по коробкам с продуктами. Омега средних лет на кассе кидает на него пристальный взгляд, впрочем, не отрываясь от телефона. Чувство благодарности наполняет тело из-за надоевшего везде внимания. Ему необходимо привыкнуть ко всему вокруг. Расслабившись, он бродит между полками с небольшим выбором непонятной еды: долго не думает, берет пару бутылок воды, связку яблок и мягкого хлеба, выставляя все на кассу. Омега смотрит лениво, но благополучно пробивает, ещё раз глянув на Чонгука, как на пришельца. Мало того, что азиат, так ещё и бледный, в таком зашмыганном районе Стамбула посреди бела дня — выдающееся явление. Мягкий хлеб ощущается, как дар свыше. Чонгук не может сдержать удовлетворенного мычания, когда наполняет пустой желудок, жадно откусывая куски, все еще стараясь есть прилично, а не как голодное животное. Холодная вода потоком наполняет все тело энергией, кажется несравнимо вкусной. Чонгук прикусывает губу, размышляя, как ему дальше поступить. Рассматривает варианты, перебирая в голове, но все они не идеальны и даже близко не кажутся обнадеживающими. Он мог бы отправиться прямиком в полицию, в посольство с какой-нибудь легендой, либо о потерянных документах, либо о незаконном вывозе из страны, и получить помощь на первое время с проживанием и деньгами. Вот только у всех, начиная от советников до послов, возникнет немало вопросов, его точно отправят восстанавливать документы, а может и приставят своего человека. Таким образом Чонгук Тэхена не найдет и будет вскоре депортирован без права на отказ. Пора ли начать проклинать тот день, что именно Тэхен оказался с ними на одном судне, усложняя его задачу в разы? Чонгук вздыхает, поднимаясь с начинающего разогреваться асфальта, уходя в прохладу домов. Он решает действовать из тени, по возможности не отсвечивая, а уже после возврата пятнистой занозы подумать о насущных вещах. Блестящий план, думает Чон про себя, надежный как швейцарские часы. Он блуждает закоулками, наполненными вывешенным бельем и одеждой, и думая о бренном существовании на ближайшие часы. Пересчитав немногочисленные деньги, Чонгук мрачнеет: ему придется достаточно урезать собственный бюджет, чтобы что-то осталось на потом. Голова неожиданно становится тяжелой, подвешенное состояние не радует. Чон сжимает зубы, силясь принять отталкивающую мысль, что ему придется довольствоваться минимальным жильем в виде дешевых хостелов, или же жить на улице. И при всем этом зачастить с нарушением закона, ведь нормальную работу ему здесь без языка и документов вряд ли кто-то даст. Не говоря уже о большой вероятности, что если его остановят служащие, то примут за беженца. В какое же дерьмо он вляпался. Под ногами пробегает грязная кошка, заставляя выругаться. Чонгук мысленно считает до пяти, открыв глаза и полностью спокойным взглядом обводя окружающую обстановку. Придется довольствоваться тем, что есть. Не впервые. Чонгук минует узкие закоулки, постепенно начиная привыкать к окружающему запаху и рандомным выкрикам. Он поднимает голову наверх, осматривая почти что картонные стены домов прямо в тот момент, когда один из хозяев выглядывает наружу, потянув веревку с бельём. Их глаза встречаются, два темных, настороженных взгляда. Чонгук хмурит брови, поспешив убраться подальше. Чертовски некомфортно. Идя на шум, он достигает более широкой улицы, где простираются узлы автострад и сплетение проводов. От всей не вдохновляющей серой картины наплывает тоска. Чонгук решает, что дальше так он ничего не добьётся, поэтому взглядом ищет ближайший магазин. Омега в салоне связи оказывается довольно терпеливым и гостеприимным, особенно, когда Чонгук покупает у него дешёвый телефон и левую сим-карту. Он сразу вбивает переводчик, через него попросив его показать дорогу к морю, ближайшее интернет-кафе и хостел. Отметив на карте все нужные места, Чонгук чуть ли не скрипя зубами смотрит на оставшуюся сумму. Помедлив, он проникновенно смотрит на омегу, придвинув указательный палец к губам, надеясь, что тот его поймёт. Омега улыбается, смутившись и в тоже время хитро, поняв намек. Чонгук быстро печатает вопрос с просьбой подсказать, где здесь можно найти работу. Выйдя из магазина с названием района и торговых улиц, Чонгук чувствует себя уже более уверенно. О транспорте не приходится мечтать, поэтому он проходит три километра пешком, прежде чем перед его глазами предстаёт более живая часть Стамбула и долгожданное море. Вид большой воды невольно вселяет что-то тёплое в груди: Чонгук всю жизнь жил в прибрежных зонах и теперь эта картина кажется одновременно и незнакомой и до боли родной. Более-менее чистый пляж находится не сразу, но Чонгук не брезгует. Молча достает купленное мыло, направляясь по еще неразогретому песку к воде. В такое время народу здесь ещё немного, температура сильно ниже привычной для купания. Чонгук не оставляет себе время на раздумья: стягивает одежду, переступив через неё и заходит в воду двумя большими шагами. Та, на удивление, не такая уж и грязная. Ополаскиваясь и намыливая себя, Чонгук чувствует, как смывает тягость всех предыдущих дней. С грязью и потом словно уходят плохие воспоминания, совсем недавно бередившие сердце постоянной злостью. Вынырнув, Чон запрокидывает голову, лучше промывая волосы и с наслаждением чувствуя стекающие капли по щекам. В этот момент ему кажется, что он себя лучше никогда ещё не чувствовал. Осматривая карту в телефоне, пока тело обсыхает под лучами солнца, Чонгук узнает, что должен пройти как минимум еще пару километров до торгового района. Плана особого нет, только живая необходимость где-то получать деньги. Он достает из сумки черную панаму, спасая голову от солнечного удара, и бредет по ожившим улицам. Народу прибавляется все больше, многие из омег и альф рассматривают Чонгука, но натыкаясь взглядом на открытые участки тела, отводят взгляд. Мурашки проходят по телу, когда Чон слышит громкий звук и чей-то сильный голос. Непонятные слова призывом уходят в небо, гуляя по улочкам и впитываясь в стены. От него внутренности скручивает, поселяя собственную неуместность. Чонгук быстрее идет дальше от преследующего пения, уходя глубже к торговому району. Когда религиозные звуки стихают вдалеке, переставая волновать разум, Чонгук видит по карте, что оказался на месте. Перед ним слишком оживленная улица, движущаяся во все стороны одновременно. Люди самых разных народов и религий кружат вокруг, взваливая мешки на плечи. Мускулистые рабочие поодаль крутят коробки, забинтовывая их скотчем и превращая в подобие мумий. Во всем этом присутствует какой-то особенный запах, который Чонгук охарактеризовать не сможет. Стараясь выглядеть «своим», он облокачивается на край здания, наблюдая за движением улицы. Больше всего его привлекают альфы, которые подбегают к людям с повозками, активно махая руками. Усталые беты и омеги кладут свои вещи на них, указывая путь, и альфы довольно резво везут тяжелые вещи в нужном направлении. Проследив за одним таким случаем, Чонгук внимательно смотрит, как омега передает альфе лиры, а тот бежит за следующим заказом. Так происходит минимум десяток раз за двадцать минут до того момента, как не появляется полиция. При виде машины с мигающими огнями большая часть самозанятых предпочитает скрыться, Чонгук следует их примеру. Сердце невольно заходится в быстром ритме от чувства, что его снова могут поймать, но уже по-другому. Выругавшись, Чон уходит на более спокойную улицу. Быстро смотрит на карте точку с интернет-кафе и направляется туда. Ему пора заняться своим насущным вопросом. Яркая вывеска, пахнущая прошлым десятилетием, ничем не отличается от сотни похожих. Чон толкает грязную белую дверцу, проходя мимо плакатов видеоигр на стеклах, заходит в просторное помещение, на удивление светлое и приятно пахнущее. Вдоль окон располагаются раздельные столики с компьютерами доисторических моделей, вызывающих лишь скепсис. Чонгук уверяет себя лишь в том, что главное, чтобы они работали. За небольшой стойкой, соединенной с уголком мини-кафе, стоит молодой парень, уткнувшись в телефон и посмеиваясь. Чонгук подходит к нему, но когда работник поднимает к нему взгляд, оба удивленно распахивают глаза. Парень перестает улыбаться, как и Чонгук — испытывать позитивный настрой, а все потому, что перед ним явно кореец. Неприятное чувство поселяется под ребрами, словно вывешивая красный флаг и веля быстрее уйти из кафе. Чонгук отбрасывает подозрения, стараясь не выглядеть слишком неприветливо. Парень все же растягивает пухлые губы в улыбке, что-то спрашивая на турецком, но не замечая реакции, действует иначе. — Добрый день, вы понимаете корейский? Чонгук против воли хмурится. Как давно он не слышал этот язык, если быть точнее, в предыдущей жизни. От него нет ощущения чего-то светлого и теплого, его он с трудом и скрежетом в зубах может назвать родным, вызывая плохие ассоциации. На корабле они все общались на суахили, даже английский стал привычнее в речи, хотя и знал его Чонгук не так хорошо. — Да, — он проговаривает слова, воскрешая их звучание в памяти. — Сколько стоит один час пользования компьютером? — Тридцать лир. У нас действует система предоплаты. Чонгуку оплачивает первый час. Он надеется, что этого ему хватит. Выбрав удаленное место у окна, отодвигает тяжелый стул и как только садится, тот беспощадно скрипит на все кафе, так что Чонгук еле удерживается, чтобы не закатить глаза. Компьютер, самый настоящий, тяжелый, с толстым корпусом запускается не менее с красноречивыми звуками и вызывает мысль, что их тут выставляют специально, чтобы клиенты подольше загружали и доплачивали за часы. Чонгук кусает сухие губы, не сдержав ехидного смешка. Однако как только эта убийственная машина начинает работать, он включается в процесс, открывая несколько вкладок в режиме инкогнито. Первым делом достает смятую листовку с цирком, вбивая адрес в гугл карты. Шатер оказывается аж в пяти километрах от Стамбула, но соединяется с ним всего двумя дорогами. Чонгук четко помнит обилие жилых домов вдали, громкие звуки улиц, когда их выгружали пусть и в огороженном причале. Корабль прибыл в город, и склад находился тоже где-то поблизости в городе, потому как ехали они не больше сорока минут. Чонгук осматривается вокруг одним взглядом, чтобы никого рядом не было, и через переводчик начинает поиск на турецком. Возвращаясь в тот день, невольно сглатывает. Обладание хорошей памятью сейчас совсем не радует. Он снова слышит его голос. Нужно сосредоточиться, чтобы зря не терять время. Чонгук перекатывает на языке одну фамилию, что услышал тогда о человеке, который внес залог. Браконьеры разговаривали довольно громко, но из их трепья можно было уловить всю радость от удачной сделки. Чон вбивает запрос на богатого человека, по фамилии Осман. Первые сайты сразу пропускает, но вот на новостях задерживается. Через автоперевод не все остается ясным, есть несколько известных людей с такой фамилией в Стамбуле, несколько в Измире и Анкаре. Чонгук начинает с малого: просматривает более-менее громкие события с этими людьми, но ничего путного так и не находит. Одни скандалы или бесполезные статьи. Откинувшись на спинку стула, Чонгук зарывается руками в волосы. Зацепок почти ноль, вычислять местоположение склада, где они были, не имеет смысла — браконьеры не будут хранить документы купли-продажи и уж тем более покидать тонущий корабль без них. Чувствуя себя в край бесполезным, Чон заходит в ватсап, чтобы не забыть еще одну важную вещь. В диалоге с коллегой видит около пятидесяти непрочитанных сообщений. Зная Хосока, это еще мало. JungKooK 19:56 Привет, Хосок.<Hoseok>19:59
Ты, как всегда, многословен, Чон. Ты вообще в курсе, что пропал почти на месяц и не выходил на связь? Тут тебя как бы ищут.
Чонгук усмехается. В этом он даже не сомневался. JungKooK 20:00 Окажешь мне небольшую услугу? Ответ долго не приходит. Чонгук начинает нервничать, поэтому не дожидаясь согласия, печатает продолжение. JungKooK 20:00 Со мной все нормально, Хо, мне просто нужен скан справки с места работы. Может быть, еще другие документы, но это потом<Hoseok> 20:02
Блять, ты точно куда-то влез, Чон. На тебя не похоже. Пока я не услышу объяснений даже пальцем не пошевелю
JungKooK 20:02 Я за границей. Так получилось, объясню при встрече. Меня там еще не уволили?<Hoseok> 20:02
Держишься благодаря своей репутации и моему честному слову
JungKooK 20:03 Даже не знаю, благодарить или расстраиваться. Прикроешь меня там ненадолго? Я вернусь, как только смогу.<Hoseok> 20:03
Все пока
JungKooK 20:03 Хосок. JungKooK 20:04 Я возьму твои младшие классы на неделю.<Hoseok> 20:04
На две недели
JungKooK 20:04 Полторы<Hoseok> 20:04
Вот с этого стоило начинать ;)
Чонгук слабо улыбается. От такого небольшого разговора, коими они обменивались с коллегой каждый день стало легче, словно и не он сидел посреди незнакомого города, не имея практически ничего за душой. Он не может просто попросить денег у Хосока, не сможет их получить или даже просто снять в банке. Не удержавшись, Чон пишет еще сообщение. JungKooK 20:07 Как там мои старшеклассники?<Hoseok> 20:08
Скучают по своему главному (м)учителю
JungKooK 20:07 Верю<Hoseok> 20:08
Как только им отменили физику, закатили пирушку за школой на все классы и опоздали на следующий урок
Улыбка становится шире. Легкое чувство грусти посещает его, пока Чонгук не понимает, что скучает. Посмотрев на часы и замечая, что его время подходит к концу, он неохотно встает, направляясь к выходу — сегодня здесь больше делать нечего. Если за ближайшие пару дней он не откопает хоть какую-то информацию в интернете, придется действовать напрямую и нажить себе еще больше проблем.***
Чимин спокойно стоит за стойкой, начищая чашку после очередного клиента. Их смена в интернет-кафе уже заканчивается, зевки у бариста появляются все чаще. Взгляд упирается в корейца, который приходит сюда уже четвертый день подряд, обязательно поздно вечером и явно вымотанный хуже, чем Чимин. Это совсем не дело Пака, но какой-то внутренний интерес все узнать и разведать иногда посещает светлую молодую голову, особенно, когда ему крайне скучно. Из подсобки выбирается второй работник. Взгляд его темно-карих глаз тоже прикован к единственному посетителю, что уже много часов торчит в компьютере. Омега фыркает, ближе подкравшись к Паку. — Сдается мне, он здесь не просто так торчит. Чимин ставит чашку на место, принимаясь мыть блюдце. При реплике друга, он закатывает глаза, отвечая на турецком. — Здесь все не просто так сидят, Карен. Это кафе буквально создано для того, чтобы в нем торчать. Омега хмурится, зачесывая темные волосы назад. Пытается «незаметно» подглядывать за гостем, чья широкая спина скрывает монитор. Просканировав его тело, Карен подытоживает. — Подозрительный он. — Потому что сидит в интернет-кафе в интернете часами? — посмеивается Чимин. — Чувак приехал в Стамбул и весь день произучал его в гугл картах. Тебе это как минимум не кажется странным? Чимин отрывает взгляд от мойки, все же взглянув на мужчину. Он особо не обращал на него внимания, хотя было интересно, как этот человек здесь оказался. На сугубо личный взгляд Пака, он не был похож на торговца или студента, но выяснять как-то напрямую не хотелось. Чимин имел чувство самосохранения. Оба парня синхронно смотрят в сторону клиента, что до сих пор сидит в одной позе, монотонно щелкая мышкой и гуляя онлайн по какому-то шоссе. Чимин чешет затылок, присвистнув, когда Карен вдруг неожиданно пихает его. — Иди поговори с ним. Пак тихо возмущается. — С чего это я? Тебе надо, ты и поговори. — Да я же ни слова по-вашему не понимаю, — искренне восклицает друг, подталкивая упирающегося Чимина за барную стойку. — А ты ему, может, поможешь. Чимин смотрит еще раз на мужчину, что в тысячный раз рассматривает какой-то большой обшарпанный склад разрешением в 360. — Да ему уже ничем не поможешь, — гундит Чимин. Ему крайне не хочется подходить ко всяким подозрительным личностям с неприятными аурами, тем более к альфе. Если Чимин и бета, это не значит, что он не боится за сохранность своей жизни и достоинства. — Успокойся, главное, что он не сделал ничего дурного здесь. Они с Кареном переглядываются, как-то вдруг потеряв весь веселый настрой. Карен так вообще мрачнее тучи. Он резко хватает Чимина за фартук, возвращая назад и шепчет. — Слушай, а вдруг он того. Закидывается. Чимин мило хмурит брови, непонимающе уставившись на него. — Ну травку толкает. Или употребляет. А сейчас у нас тут закладки ищет по фоткам и надписям. Это предположение снова вызывает у Чимина смешки. — Ничего тупее не слышал. — А я тебе серьезно говорю, — Карен пристально следит за посетителем в щелочку в стойке. — Он кто-нибудь из этих. Вон смотри, волосы растрепанные, он сидит с напряженной челюстью. Я где-то читал, что они постоянно сжимают челюсть и сидят со спокойным лицом. — Ты по такой логике тоже подходишь, — хихикает Пак, прямо сейчас наблюдая каменное выражение бариста. — Да иди ты. Чонгук в это время тяжело вздыхает, снова ничего не обнаружив и переключается на другие склады. Он отпивает последний глоток чая, поправляя толстовку. — Точно, — активно шепчет Карен, тыкая в просвет. — Смотри, у него капюшон есть. Наркоманы всегда капюшоны натягивают. — Он сидит без него, — возражает Чимин, которому уже хочется домой поскорее. И плевать на этого беднягу, кем бы он ни был. — Ты придурок, Карен, я лучше пойду домой, лягу в теплую кроватку, а ты закрой смену по-братски.***
Чонгук еле держит глаза открытыми, пока просматривает очередную страницу с информацией об Османе. После первого дня он решил попробовать зарабатывать, возя грузы торговцев на тачке и разгружая машины, и немного в этом преуспел. Пришлось заглушить внутреннее чувство стыда и усталости, но Чонгук тешил себя надеждами, что найдет что-то поприличней. Койка в хостеле беспощадно драла последние деньги, но Чон не брезговал. Это все равно было лучше, чем в предыдущие остановки. Все время, пока Чонгук работал, перетаскивая мешки, чужие вещи и другой груз, внутри разрасталось непонятное чувство беспокойства. Хотелось основательно заняться поисками, но Чон отговаривал себя, понимая, что все его действия без минимальных денег будут ограничены, а новой информации все еще ноль. На душе скверно скреблось от этого. В один день он снова пришел в кафе, где уже привычно стояли знакомые бариста. По второму кругу отматывая страницу, Чонгук цепляется взглядом за ленту новостей. Сначала не хочет на нее нажимать, но несколько слов привлекают его внимание. В теле вспыхивает ураган. Название релиза освещает новый виток в благотворительности некого Адема Османа, что покупает диких животных и помогает их выходить и обеспечить естественной средой обитания. Чонгук хмурится, сразу же принимая напряженную позу и приближая прикрепленную фотографию. Перестав моргать и затаив дыхание, Чонгук изучает детальное фото с улыбающимся ребенком рядом с гепардом. На фоне стоит высокий красивый мужчина, но альфе на него почти все равно, он не может оторвать взгляда от встревоженной мордочки со знакомыми полосами от глаз и пятнышками, с шеей, закованной в цепь. Злость волнами поднимается в груди. Это он.