Сказ о том, как отроки От и Эфиальт украли Геру и Артемиду

      Гера восседала на упавшем дереве. Гера была грозна и дюже сердита. Пронзительный взгляд переводила она с одного отрока на другого. Очень недовольна была богиня – это братья-великаны поняли сразу. Поняли и поежились. Потом, правда, опомнились и постарались принять надлежащий вид – самый суровый и независимый, который и пристал славным разбойникам, коими они себя воображали.       Вышло не очень. Гера глянула и тут же разразилась гневной речью.       – Как ты стоишь передо мной? – сурово сказала она Эфиальту. – Немедленно выпрямись! Сутулиться вредно для осанки!       – А ты, невежа, – она скривилась, окидывая взглядом залепленную грязью одежду Ота, – вынь немедленно палец из носа! Что за дурное, бестактное поведение! Сразу видно, что никто не занимался прежде вашим воспитанием! А, особенно, ваш папаша – мой братец Посейдон. Но ничего, я это исправлю. Сделаю из вас образцовых отроков, племянники мои!       Великаны заметно приуныли, услыхав такое. Эфиальт попробовал возразить:       – Между прочим, это мы вас украли!       – Ну и что? – хмуро спросила Гера. – Как это помешает мне воспитать вас?       – Вы должны теперь нас слушаться! – вмешался От, стараясь придать голосу побольше веса.       – Ха! – ответила с ветки Артемида. Как только великаны принесли их сюда, да в траву скинули, она тут же взлетела на дерево. И нипочем не желала спускаться.       От поглядывал на нее с досадой и скрытой обидой, незаметно почесывая место, куда стрела юной богини угодила – то, что пониже благородной спины располагается. Он-то и попытался поначалу ее стащить вниз, а когда девчонка пригрозила, что стрелу в глаз пошлет, лишь усмехнулся недоверчиво. И очень зря – стоило ему на миг отвернуться к брату, как ужалило пребольно – точно оса зловредная впилась. Но то не оса была и даже не шершень – нащупал От пернатое древко и сильно озлился. А девчонка, видя это, еще выше забралась и начала оттуда дразниться, да болванами их обзывать. Это их-то! Бесстрашных великанов, что самого Зевса не убоялись!       Гера, тем временем, сумрачно на племянницу глянула, да и велела ей прекратить это безобразие. Еще чего удумала – мешать воспитательной работе! Артемида в ответ ей язык показала, но дразниться все ж перестала. Устроилась поудобнее на суку и уставилась на великанов, с нетерпением ожидая веселья – как их тетя воспитывать начнет?       Эх, не так планировали братья это похищение. Не вышло у них напугать богинь – не впечатлились обе. Зато тетушка пригрозила, что займется теперь их воспитанием. Да разве ж нужно храбрым богатырям и разбойникам примерное поведение? Вот досада. И ведь сами напросились.       – Нечего хмуриться! – сказала Гера недовольно. Богиня сморщила нос: воняло от великанов преизрядно. – Вот что, ребятки: идите-ка сперва к ручью, помойтесь, да тряпки свои прополощите хорошенько, – Гера неодобрительно окинула взглядом потемневшие от времени набедренные повязки. – Другая-то одежда имеется?       – Там! – От неопределенно махнул рукой в сторону пещеры, где они с братом обитали.       – Вот и отлично! – Гера хлопнула в ладоши. – А теперь ступайте мыться. Ох, смердит же от вас, мальчики! – поморщилась она.       – А ты, тем временем, слезай вниз, – приказала Волоокая Артемиде.       – Не хочу! – дерзко ответила юная охотница.       – Девочка, ты забываешь, что я не твоя мать, а жена басивлеса Зевса! – жестко ответила Гера. – Дважды повторять не буду!       Артемида скривилась, но все же соскользнула в траву. У Лето от такой картины зашлось бы от страха сердце: с какой высоты ребенок спрыгнул! А Артемиде хоть бы что: перекувыркнулась в воздухе и плавно приземлилась на ноги.       – Не выпендривайся! – строго сказала Гера и бросила взгляд к ручью, где, фырча и ворча, плескались великаны. – Матери твоей здесь нет …       – Так это ж здорово! – вмешалась Артемида, предвкушая вольную жизнь.       – И потакать тебе, как это делает она, я не стану, запомни это!       – Ладно уж! – закатила глаза охотница.       – И мешать воспитательному процессу тоже не позволю, так и знай! А коли слушаться не будешь, вся наша операция коту под хвост пойдет!       В это время вернулись великаны. Влажные волосы висели спутанными лохмами (знать, прежде не знали гребешка), со стиранных набедренных повязок все еще капала вода.       Гера критически осмотрела юнцов. Поджала губы: увиденное ее явно не удовлетворило.       – Ну и лохматые же вы, парни, – сказала она с осуждением.       – Ну и что? – мрачно возразил От. – Нам так больше нравится!       – А мне нет! – резко возразила Гера. – Вижу, придется учить вас пользоваться гребешком.       – Так у нас его все равно нет, – развел руками Эфиальт, опасливо поглядывающий на супругу Зевса. Задуманное уже не казалось ему хорошей идеей. Царственная тетушка сразу взялась командовать, и они почему-то не смели возразить, хотя раньше думали, что все будет проще простого: богини убоятся, будут плакать, назад проситься, дары предлагать … Ничего этого не было. Зато была Гера, которая, похоже, и впрямь решила их перевоспитать.       Отрок тяжело вздохнул и от Геры не укрылось это. Довольно улыбнувшись, она достала из сумки, которую приготовила загодя, два простых бронзовых гребня, которые выковал по ее просьбе старший сын – Гефест. Гребни были большие, как раз под руку юных великанов.       – Вот, держите, это мой вам подарок, племянники, – молвила она с улыбкой.       Великаны озадаченно переглянулись, потрогали влажные космы, спутанные так, что и смотреть страшно. Впрочем, им-то было все равно, но тетушка отчего-то решила их приукрасить.       – Может не надо? – осторожно спросил Эфиальт. От только насупился, угрюмо разглядывая гребни в руках Геры.       – Надо, мальчики, – твердо сказала Гера. – Вы хоть и привыкли в лесу жить, но даже здесь нужно выглядеть опрятно.       – Да зачем это нам! – начал было рассерженный От, но брат толкнул его в бок.       – Потому что я так сказала! – не менее сердито ответила Гера и тут же поморщилась: не такой тон стоило брать с отроками.       – Потому что вы страшилища! – вмешалась Артемида и показала язык.       На страшилищ великаны не особо обиделись (раз страшные, то и бояться их будут), а вот высунутый язык девчонки им обидным показался. Но пока они придумывали достойный ответ негоднице, та неожиданно выхватила у тетки из рук гребни и крикнула великанам:       – Лови!       От свой гребешок поймал на удивление ловко, а Эфиальт его от неожиданности едва не упустил и лишь в последний миг сумел ухватить.       Артемида ухмыльнулась. Гера же покачала головой. Все неугомонная дочь Лето норовила сделать по-своему.       – Коли уж гребни у вас в руках, будем учиться ими пользоваться, – сказала Волоокая, бросив предупреждающий взгляд на Артемиду.       – Да куда им! – не вняв бессловесному предупреждению тетки, фыркнула Артемида. – Ничего них не получится!       – Это у нас не получится?! – предсказуемо возмутился От и резко провел гребнем по волосам, чтоб показать – он-то знает, что с этим предметом надобно делать. Гребень предсказуемо застрял в колтунах и выниматься отказывался наотрез.       Вредная Артемида захихикала, увидя это. Гера насупилась и прошептала едва слышно:       – Еще одна такая выходка и к матери тебя отправлю. Хочешь?       Артемида не хотела. Нет, она маму очень любила, но слишком уж сильно Лето над близнецами тряслась, не отпуская их от себя далеко. Здесь же юная охотница чувствовала себя гораздо свободнее – не было удушающей опеки матери.       – А им ты как объяснишь мое отсутствие? – спросила она так же тихо.       – Уж что-нибудь придумаю, – буркнула Гера.       Артемида пожала плечами и приняла вид примерной девочки. Домой ей совсем не хотелось. Как же уходить, когда тут самое интересное начинается?       – Ну вот что ты делаешь? – сердито шипел на брата более благоразумный Эфиальт. – Повелся на ее выходку, сейчас все волосы себе выдерешь. Перестань!       – Надо же мне его вытащить? – сердито ответил брат, пытаясь выдрать гребень из волос. Наконец-то ему это удалось – и бронзовый гребешок с намотанным на нем изрядным влажным клоком оказался на свободе.       – Вот вам два урока сразу, – сказала Гера. – Как не следует пытаться расчесать столь запутанные волосы и главное – не поддаваться на чьи бы то ни было провокации – она бросила хмурый взгляд на племянницу.       – А я тебе что говорил? – вполголоса проговорил Эфиальт.       – Теперь же посмотрите, как это делается правильно, – богиня, достав из своей сумки маленький изящный гребешок, украшенный россыпью мелких самоцветов, принялась расчесывать собственные волосы, начав с вьющихся кончиков.       – И зачем нам это надо? – ворчал недовольно От, пытаясь расчесать спутанные пряди. – Мы ж не девки, чтоб красоту наводить!       – Хорошо выглядеть надо всем – и женам, и мужам, – настоятельно сказала Гера, пропуская сквозь зубья гребешка каштановые пряди. – Иначе позор один выйдет!       – Мужчину украшают шрамы! – гордо заявил От.       – То-то у тебя их раз-два и обчелся, – усмехнулась Артемида.       Тот опасно прищурился. Эфиальт беспокойно покосился на него и торопливо сказал:       – Что-то есть хочется!       – Да и время обеда подходит, – заметила Гера, откладывая гребень.       – Я добуду нам дичи, – радостно подхватилась Артемида.       – Ты?! – От презрительно фыркнул. – Сиди уж здесь, мелкая. Что ты там можешь добыть?       – Ха! – зло фыркнула Артемида, хватаясь за лук. Гера бросила предостерегающий взгляд, но юная богиня уже прищурилась и послала стрелу в небеса. Несколько мгновений спустя к ее ногам упал упитанный гусь.       – Видал? – девочка с вызовом глянула на великана.       Вместо ответа От метнулся в кусты, по хрусту веток было слышно, как он удаляется все глубже и глубже в чащу.       – Куда это он? – нахмурилась Гера.       – Так за дичью, – пожал плечами Эфиальт. – Этого гуся только на вас двоих и хватит. Нам бы, тетушка, чего посущественнее.       Что-нибудь посущественнее оказалось здоровенным кабаном, перекинутым через плечо Ота. С грохотом скинув добычу на поляну, он победно глянул на Артемиду.       – Тоже неплохо! – одобрила та.       – Еще бы! – губы Ота растянулись в самодовольной улыбке. – Тебе-то, малышка, такого не словить.       – Ты, что же думаешь, что я кабана не уложу?! – предсказуемо возмутилась Артемида.       – Да куда тебе! – насмешливо протянул От.       – Вот завтра и выясним! – заявила ни на шутку раздразненная охотница.       «Еще чего не хватало!» – подумала про себя Гера, но вслух сказала:       – А теперь будем готовить еду.       Пока От добывал кабана, Эфиальт и Артемида успели набрать хвороста – даже больше, чем нужно было. От фыркнул, глядя на сучья и ветки.       – Они же быстро прогорят! – заявил он и тут же, выдернув с корнем молодой ясень, переломил его о колено.       – Во! Это настоящие дрова! – победно заявил отрок.       Эфиальт надулся – братец, кажется, упрекает его в недостаточном усердии?       – Так можно весь лес на дрова порубить, – сказала Артемида, угрюмо оглядывая останки ясеня.       – А то! – довольно заявил юный великан. – Это не ваши палые веточки!       – Еще раз так сделаешь, и я тебя побью! – неожиданно рассердилась Артемида. – Так делать нельзя! Лучше б старое дерево срубил, молодое-то зачем? – разозленная богиня уперла руки в бока.       – Ишь, какие мы чувствительные! – протянул насмешливо От. – Девчонка! – добавил он полупрезрительно. – Давай, еще заплачь!       Артемида заскрежетала зубами. Эфиальт встревожился. Гера поспешила вмешаться.       – Так, Эфиальт, ты разделывай вашего кабана, а брат твой пусть костер разведет, коли уж в дровах столь разборчив (Эфиальт при этих словах хихикнул). – Мы же с Артемидой пока гусем займемся.       От с вызовом смотрел на богиню, но Гера глядела строго, не отводя глаз, и, вздохнув, отрок-великан принялся разводить огонь.       Откинув назад непослушные кудри, Артемида принялась споро ощипывать гуся. Гусь был крупным да жирным – обеим богиням мяса хватит, да, пожалуй, и еще достанется.       Гера, тем временем очистила от коры тонкие веточки и нанизала на них ломти гусиного мяса. Артемида покосилась на Мать Богов с удивлением, видимо, не ожидая от той подобных навыков. Гера снисходительно усмехнулась.       – В пору наших войн с батюшкой и его братцами чему только научиться не пришлось, – ответила она на невысказанный вопрос девочки.       – А еще чему научились? – вмешался не сдержавший любопытства Эфиальт.       – Многому, – ответила Гера. – Из лука стрелять, к примеру. Веревки прочные из льна вязать. Или вот подгонять непослушных мальчишек, – она поднялась, усмехнувшись. – Присмотрите-ка, племяннички пока за нашим обедом. А я, тем временем, погляжу, что в вашем обиталище творится.       – Ой-ей, – протянул встревоженный Эфиальт, представив, какую картину сейчас узрит тетушка. И впрямь – изрядный беспорядок был в их пещере, кости да прочие объедки вперемежку с камнями валялись кучами, а выкинуть их отрокам было просто лень. Бывало, споткнешься о такой мусор, ногу ушибешь, да со словами недобрыми поддашь по нему, он и летит прочь из пещеры. Вот вам и вся уборка. Словом, все это было юным великанам привычно. Но не Гере, которая тут же принялась наводить порядок.       Мрачная богиня принесла из пещеры котел и вручила его насупившемуся Оту.       – Почисти-ка его с песочком, – сказала богиня. – И хмуриться нечего. Довели хорошую вещь до такого безобразия! – она нахмурила брови.       – Почему я? – тут же нахмурился тот. – Вон Артемида пусть моет, это же женское дело!       – Это полезное дело! – возразила Гера. – А мыть будешь ты, потому что я так сказала!       – Давайте уж я тетушка! – вмешался Эфиальт.       – Для тебя и Артемиды тут работы еще хватит, – ответила ему Гера. – А брат твой пусть не сопит. Котел ваш уж больно грязный, тут силу надо приложить, чтоб до блеска его очистить. Вот пусть От свою силу и покажет, – Гера улыбнулась краем губ.       – Главное, чтоб до дыр не дотер! – влезла Артемида.       От оскалился.       – У тебя мясо подгорает, – одернула ее Гера. – А ты ступай, да потрудись хорошенько, – обернулась она к великану. – А будешь упираться, к обеду опоздаешь.       Насупившийся От, недовольно ворча и загребая ногами прошлогодние листья, направился к ручью.        Обжаривающиеся на огне ломти покрылись ароматной корочкой, дурманящий запах жареного мяса заставил голодно заныть пустые желудки.       Фыркая от нетерпения, великаны собрались у костра. Жадно глядели они на сочное мясо: и гусятина, и кабанятина пахли просто чудесно. Проголодавшаяся Артемида тоже поглядывала на еду с нетерпением. Однако Гера не позволила тотчас приступить к трапезе.       – Сперва вымоете руки! – сказала она непреклонно и погнала ворчащих ребят (ворчали, в основном, братья) к ручью. Что и говорить – и у Ота, и у его близнеца руки едва ли не по локоть были в грязных пятнах от недавнего разделывания туши, а у Ота еще и со следами песка (котел он все-таки почистил, хотя тетушка и побранила его за неаккуратность: кое-где еще остались темные пятна, которые Гера приказала отмыть сразу после обеда: позволить отроку бросить едва начатое дело на полпути, она не могла.       Умытые, все, наконец, расселись вокруг костра и с аппетитом принялись уничтожать обед.

***

      После обеда Гера совсем недолго позволила им отдохнуть, и вновь впрягла всех в работу: От отправился драить котел по второму разу, Артемиде был вручен наскоро сплетенный веник: в пещере следовало прибрать. Как никак, в ближайшие дни им всем предстояло тут жить, а жить в подобном хлеву (по словам богини) Гера не собиралась. Пока чихавшая Артемида (ну и пыли же поднялось от ее усердия!) спешно выметала накопившийся мусор, Эфиальт выносил наружу крупные камни, да выгребал золу из очага, что братья соорудили в центре пещеры. Вернувшийся От присоединился к нему. Гера, тем временем, сметала отовсюду паутину: похоже пауки со всех округи переселились к братьям-великанам – так много было повсюду паучьих сетей.       Кое-какие камни Гера, впрочем, велела вернуть – ими она заново обложила очаг, а некоторые крупные валуны и вовсе приказала сдвинуть вместе – и вышел неплохой стол. Все же лучше, чем на голом полу еду раскладывать. Потом они обкурили дымом всю пещеру, выдавив прогорклый запах давно не убираемого жилища, разложили душистые травы и свежую хвою, собранные Артемидой, и по пещере поплыл мягкий аромат. Братья, по совету Геры, вынесли на просушку шкуры, служившие им постелью. Сама богиня с помощью Артемиды приготовила для себя и племянницы постель в углу пещеры, неподалеку от журчащего в нише ручейка: тонкая струйка вытекала из скальной породы, собираясь в похожее на чашу углубление, но не переливалась через край, видать, излишек уходил в невидимую глазу щель. Поверх мягкой хвои предусмотрительная Гера положила большое теплое одеяло из выделанных оленьих шкур (и как только оно уместилось в ее сумке?); ширины его хватало, чтоб, улегшись на одну половину, укрыться другой.       Вечером Артемида сидела на пороге их временного дома, перекатывала во рту травинку и с наслаждением вдыхала лесной воздух. На ее взгляд, здесь, в лесу, было куда лучше, чем дома – на Олимпе или даже на Делосе. Простая жизнь – на воле – давно манила юную охотницу, но мама надолго не отпускала от себя ни ее, ни брата, говоря, что они еще слишком юны, чтобы жить вдали от нее (то есть, без материнского присмотра). Однако здесь мамы не было, а Гера не в счет: она все-таки прислана перевоспитать этих глупых мальчишек, думающих, что это они сами украли богинь. «Как бы ни так!» – Артемида ухмыльнулась про себя. Ловко все-таки батюшка Зевс придумал – прислал тетю для воспитания этих разгильдяев (любимое мамино словечко – она часто повторяет, что если дети не будут слушаться ее, то вырастут разгильдяями). Тетушке точно будет не до племянницы и ей, Артемиде, в кое-то веки удастся хорошо провести время – побегать по лесу, поохотиться – и все без постоянного, уже порядком поднадоевшего надзора. А вот то, что Гера не только племянникам, но и ей собирается преподать урок хорошего воспитания, Артемиде даже в голову не пришло.