« Теперь скажи мне Имя, слетевшее с губ, Смысл этого печального сна. »
Кай оказывается на острове первым и быстро озирается. Место вновь незнакомое, портал на этот раз даже не маскируется под реальные предметы — просто зияющая дыра в пространстве. Вокруг сплошь деревья, и ему приходится потратить драгоценные секунды на ориентирование по солнцу, чтобы найти направление, указанное котом. Не теряя времени, он за руку вытаскивает из портала Бомгю и тянет их обоих вглубь леса. Кай уверен, где-то за ними следуют и остальные, может, даже обсуждают что-то, но у него нет желания вовлекаться. Ему хватает голоса в голове, шепчущего: — Тэхен вечно пытается казаться умнее за твой счет. Но Кай не слушает, упрямо идет дальше, крылья цепляются за ветки, мох проминается под ногами. Он сам себе напоминает опасное животное, прущее напролом. А голос все не смолкает: — Из-за Енджуна у Субина больше нет времени на тебя. Кай вдыхает и выдыхает, сжимает зубы, чтобы его это не трогало. Даже если сказанное — правда, даже если ему больно где-то там, за ребрами. Незваный обитатель его головы посмеивается хрипло, грубо, но так знакомо. Совсем как он сам. — Ты держишь рядом Бомгю, только потому что с ним спокойнее. Он тебе даже не нравится. Ведь никто не знает его лучше, чем он сам. Никто не может бить по эмоциям так же прицельно. Сзади слышится тихий вскрик, и Кай понимает, что он реален, а не существует лишь в голове, только когда Бомгю нагоняет его: — Отпусти, ты сжал слишком сильно! Кай смотрит на свою руку, будто она и не его вовсе. На красноту, разливающуюся по кисти Бомгю прямо под его пальцами. Он механически разжимает их, и друг выдыхает с облегчением, растирает будущий синяк. — Прости. — глухо бросает Кай. — Ничего. — отвечает тот, и касается его сердца почти ненароком. Это их ритуал, о котором знают лишь двое. Стоит магии Бомгю разлиться в его груди, как голос в голове стихает, будто повернули невидимый регулятор громкости. Всегда и без осечек друг успокаивает его лучше любого седативного: прибирается в голове, рассовывает весь этот бардак по нужным полкам. Гармонизирует. Все начиналось с малого: после первой «поездки» на Магический остров ему начали сниться странные сны, в которых с ним общался он сам… Но будто бы и нет. Всего лишь незнакомец, который делил с ним лицо и тело, говорил злые слова, которые Кай хотел и боялся услышать. Обсуждал мысли, спрятанные глубоко-глубоко, такие, что никогда не должны увидеть свет, сорваться с языка… Эти беседы раздражали, но вместе с болью приносили странное освобождение. Странный близнец приходил только во снах, но был тем, кто принимал его без остатка — не только хорошее, но и те ростки зла, что всегда жили в нем. То, что другие осуждали, он прославлял. Эгоизм, грубость, высокомерие, агрессию — все готов был объять. И то, что казалось неотвратимыми кошмарами постепенно превращалось в горько-сладкие сны. Кай отдаленно ощущал опасность и манипуляцию, но списывал их со счетов. В конце концов, это всего лишь разговоры, выбор всегда остается за ним. А точнее, оставался до момента, когда Субин произнес то проклятое «Дедал»… В тот миг не только крылья пробили его спину, но и сердце сжалось, виски сковало жгучим обручем. Все погрузилось во тьму, а придя в себя, Кай уже был расколот надвое. На человека, который может любить со всей искренностью, и на того, кто способен на убийство из зависти. Его пронзило дуальностью Дедала. Он не стал другим человеком, нет, просто доброта в нем сделалась еще беззубее, а опасные черты заострились до предела. И обе стороны обратились в голоса. Теперь 24/7 без перерыва на отдых и сон Кай живет с шумом в голове. В хрупкие моменты гармонии разрозненные части его личности смешиваются, и он становится прежним, но куда чаще «темная» сторона нашептывает коварства, жаждет перетянуть одеяло на себя. Ему жутко окончательно потерять контроль и рассориться с самим собой, но Бомгю идет рядом и ловит его ладонь, сжимает ободряюще. Голос молчит, и Каю кажется, что он способен продержаться чуть дольше. Сколько потребуется. — Легче? — тихо спрашивает Бомгю. — Да. — кивает Кай, улыбается тепло и немного виновато. — Спасибо. — Не за что, я просто рад, что мои способности полезны. — смеется тот. Он почти сразу обнаружил, что помимо залечивания телесных ран, Бомгю способен уменьшать и душевную боль, но не горел желанием рассказывать остальным, ведь тогда пришлось бы раскрыть им все. Друг же не требовал объяснений и помогал ему, не задавая вопросов, словно понимал без слов. Так его безумие и стало их секретом на двоих. Кай и сам не заметил, когда расстояние между ними стало настолько мало, что в него больше не помещался кто-либо еще. Даже его лучший друг, который сейчас отвлекает его от этих странных мыслей, потому что завидел что-то своим черным глазом. Как и предупреждал кот, все, сокрытое в мире людей, на острове снова стало видимым, поэтому Кай не без труда фокусируется на белой радужке Тэхена. — Вижу его, идем осторожнее. — командует тот, и младший послушно ступает тише, предпочитает хрупким сучьям мох. И наконец-то тоже замечает его. Темно-фиолетовый, почти черный дракон дремлет посреди великолепного цветочного поля, затерянного среди высоких деревьев. На фоне величественного простора природы он выглядит неожиданно маленьким и умиротворенным, замершим в безопасной тиши, и это на секунду сбивает Кая с толку. Однако голос моментально напоминает ему, зачем они здесь и как дорого может обойтись сентиментальность к огнедышащему чудовищу. Он пропитывает себя хладнокровием и остается у кромки леса, чтобы дождаться остальных и закончить последние приготовления. Они заранее договорились, что Субин и Бомгю останутся на отдалении и хорошенько спрячутся. Чтобы не терять с ними контакт, Тэхен зачаровывает всех пятерых заклинанием связи, поясняет, что так они смогут услышать друг друга на любом расстоянии. — И Субин сможет сообщить новые предсказания, если они появятся. — с надеждой добавляет Тэхен, но их провидец удрученно качает головой. — В шаре ничего нового, только те обрывки, которые я вам уже пересказывал. Кай понимающе кивает и поворачивается в сторону дракона. Теперь, когда Тэхен вооружился книгой, а Енджун — копьем, дело остается только за ним. Он уверен в своих крыльях, и с голосом у него хрупкий мир, поэтому из поводов для волнения остается только огромный огнедышащий монстр. Его хватает с лихвой, поэтому, когда Тэхен подбирается ближе к полю и подает ему знак о завершении приготовлений, Кай все еще не готов. Приходится мысленно отсчитать от десяти до одного и обратно, чтобы решиться наконец и рвануть в сторону крылатого чудовища. Перья цепляются за ветви, но он бежит, пока деревья не остаются далеко за спиной, пока светящиеся фиолетовые глаза не фиксируются на нем. Зрачки зверя сужаются, будто сводятся на цели, и только тогда Кай взмывает в воздух, но и дракон без промедления поднимает шею вслед за ним. Его клыкастая морда проносится совсем близко, и парня ударяет потоком воздуха — немного — и страхом — гораздо сильнее. — Они сделали из тебя приманку, а ты и рад? — едко интересуется голос, но Кай слишком занят маневрированием, чтобы отвлекаться на его шепот. По договоренности с Тэхеном он кружит над поляной, не поднимаясь далеко в высь, и с каждой секундой уклоняться становится все сложнее. Дракон просыпается, становится более проворным и юрким, занимает собой так много места, а Кай — крошечная крылатая фигурка немногим больше чешуйки его хвоста. Даже голос смолкает, потому что сейчас они — союзники, которым нужно не угробить это маленькое смертное тело. Кай не из сахара, он умеет справляться с эмоциями, и когда мимо проносится первый огненный плевок, он не поддается страху, но его движения становятся более рваными, нервными. Неудачно вильнув, парень не успевает полностью избежать опасности. Огненный плевок мажет в миллиметре от ноги, и его пронизывает дикой болью. Кай сжимает зубы, сдерживая крик, но в мыслях только одно: «Главное — крылья целы». Он не видит, но чувствует, как кожа идет пузырями, плавится, разливается мерзким ожогом. Если это — лишь пламя на излете, то что будет, если на мгновение ошибиться и попасть под огонь?.. — Ты умрешь. Умрешь из-за тех, кто вечно бросает тебя и использует как наживку для дракона. — вмешивается голос. Он спокоен, и от этого слова пронимают еще сильнее. Сильнейший грохот внезапно вырывает его из паники. Обернувшись, Кай видит, что дракон распластался по полю, будто каждая его конечность вдруг стала тяжелее во сто крат и теперь безжалостно давит к земле. Он раздраженно извивается, но подняться не может, так что крылатые цели становятся для него недостижимыми. — Сеть! Кричит Тэхен по их каналу связи, и Кай перестает впустую упиваться бессилием чудовища. Подлетев ближе к другу, он ловит переливающуюся магией сеть и быстро набирает высоту, пока Тэхен убегает от потока огня, направленного в его сторону. Моментально добравшись до противоположного края поля, Кай пикирует к земле и прижимает к ней сеть. К его удивлению, она действительно придавливает дракона еще сильнее, хотя он не прикладывает для этого таких уж титанических усилий. Тэхена с противоположной стороны уже не видно, но он явно сумел укрыться от драконьих лап, потому что его край сети также льнет к земле. Враг все еще извивается, но в его движениях ощущается отчаяние, замедление. Тогда Кай видит Енджуна, вышедшего из-под сени деревьев. Он бежит по обожженным цветам, копье занесено для броска, и младший на миг позволяет себе спокойно выдохнуть. Все идет по плану. И в следующую секунду они с драконом встречаются взглядами. Кай зачарованно смотрит в фиолетовые глаза, на с трудом повернувшуюся к нему морду и медленно открывающуюся пасть с пылающими углями где-то там, в глубине. Не может оторвать взгляд, а Енджун все бежит где-то там, вне поля зрения. Гонится за сердцем монстра и отчаянно не успевает. Голова Кая взрывается голосами. Тэхен, Субин, Енджун — они все что-то кричат наперебой, но отчетливо он слышит лишь одну спокойную фразу, идущую изнутри: — Почему ты должен жертвовать собой ради них? Все происходит быстрее, чем он успевает понять. Дракон открывает перед ним пасть, в ней — пожар, и его руки вдруг теряют всякую силу. Сеть выскальзывает. Кай взмывает в воздух, спасаясь от огня. Голос Субина срывается от крика. Дракон раскрывает крылья. Сеть спадает с него бесполезной вуалью. Енджуна сносит ударом когтистой лапы. Он не успевает призвать щит. Ударяется о дерево. Копье выпадает из его обмякших рук. Кай видит, как друг безжизненно замирает на подогнувшихся коленях, но не падает. Не успев осмыслить это, младший отвлекается на дракона, поднявшегося в воздух вслед за ним. Ему снова приходится убегать, закручивая мудреные спирали в небесах, подниматься все выше.***
Удар выбивает из него весь воздух, и Енджун чувствует слишком много, а через мгновение — совсем ничего. От всех ощущений ниже шеи остается только отстраненное чувство тепла. Кажется, он каким-то образом устоял на коленях. Кажется, он скоро умрет. Это… Не так, как все должно быть, но понимание приходит так запросто и неотвратимо, что у него нет сил сопротивляться. Он не успел так много… Но уверен, что никто не виноват. Енджун сам привел себя в этот миг и это место. Ему хотелось бы, чтобы начатое им с ним и закончилось, но… Он ведь так и не убил чертового дракона. Одно счастье — друзья будут жить. Пока. Нужно предостеречь их, предостеречь Субина, ведь в это мгновение его жизнь и обещания одинаково ничего не стоят. — Не верь…коту… — шепчет Енджун, надеясь на магию Тэхена. И ищет взглядом Субина, а найдя, держится за жизнь изо всех сил, чтобы успеть обнять снова. Еще много раз. Еще хотя бы один раз. Но он все еще бесконечно далеко — в двух шагах от него — и Енджун хочет протянуть руки навстречу, но что-то в нем вздрагивает в последний раз, и он распадается на куски, падает в уютную черноту. Он надеется, что есть что-то дальше, за пределами темноты. Место, где получится встретить и вспомнить Субина снова. Ему ведь так мало нужно, он согласен переродиться порывом ветра или каплей дождя, лишь бы снова коснуться его щеки. Готов все колесо Сансары пройти, подарить ему каждую жизнь ради надежды на мимолетный час, в котором они снова будут вместе. Хочет остаться с ним хотя бы в мелочах: проскальзывать в уголках его улыбки, отдаваться теплом на подушечках пальцев, путаться в сиреневых волосах. Субин — его единственное сожаление.***
Субин мельком бросает взгляд на Кая — мелкую точку на небосклоне, но неизменно возвращается к жуткому зрелищу прямо перед собой. Он не думает ни о чем, просто сокращает расстояние между ними, но Енджун ощущается все дальше и дальше с каждым мгновением. Что-то в сердце болит, когда Субин издали видит, как мертвенная бледность вуалью покрывает его лицо, как кровь сбегает потоком по груди, плечам. Красный, так много красного, что в голове проносятся кадры из каждого его чертового сна. Он должен был рассказать о них, предупредить всех, тогда все было бы иначе. Енджун не стоял бы здесь на коленях, проливая кровь на нежные лепестки. В канале связи Тэхен и Кай перекрикиваются чем-то, но Субин напрягает слух, чтобы уловить тихую, слабую, затерявшуюся в потоке фразу. «Кот? Причем тут кот?!» — он не может поверить, что Енджун даже сейчас думает о них. Парень выбрасывает слова друга из головы и с ужасом видит, как его взгляд расфокусируется, веки опускаются. Субин проходит тот последний шаг, что разделяет их, и падает на колени, заключает его лицо в ладони. Чувствует, как тепло чужих щек растворяется, утекает сквозь пальцы. — БОМГЮ! — кричит он, уже не думая ни о каких каналах связи, хлопает Енджуна по щеке. Целитель уже рядом, марает ладонь в крови на шее Енджуна. Бомгю выглядит ужасно сосредоточенно, и рваная рана затягивается на глазах, но больше ничего не происходит, даже когда сам он начинает стремительно бледнеть. Через несколько томительных минут парень медленно опускает руку, отходит и поворачивается к нему со слезами, застывшими в глазах. «Этого не может быть». Субин не верит и не отводит взгляда от закрытых век Енджуна. Не знает, сколько времени проводит так, но затем на его плечах оказываются чьи-то руки, кто-то прижимается к нему со спины и накрывает его кисти своими — живыми и теплыми. Субин будто в трансе отпускает голову Енджуна, и ему не дают потянуться к ней снова, крепко сжимают в объятиях. Но он же видит, как без поддержки друг начинает крениться, и тогда чужая ладонь накрывает его глаза. — Не смотри. Не верь. — шепчет Бомгю, и он не выдерживает. Рвется из хватки, толкается локтями, пытается встать, но Бомгю неожиданно силен для своей субтильной наружности. — Вылечи его! — голос Субина — ярость безнадежности. Бомгю молчит и сжимает сильнее. — Верни его мне!.. Почти рыдает Субин, но никто не внимает мольбам. Кто-то третий помогает Бомгю отвернуть и оттащить его от злосчастного дерева. Он сопротивляется, хватается за землю, падает, но все попытки бесплодны. Даже не видя его, Субин слышит, все слышит, даже чавкающий звук, с которым Енджун заваливается и падает в лоно обожженных цветов. — Нам нужно бежать. Кай не сможет долго отвлекать его. — голос Тэхена пробивается сквозь тиннитус, но Субин не может поверить, что они действительно собираются просто бросить его здесь. — Хен, я не допущу больше жертв.«Жертва».
Слово врезается в сознание. Бомгю видит его реакцию и пытается сгладить, бормочет ему что-то успокаивающее, но у Субина в голове есть место только для одного этого слова. Все заполнено им.«Жертва».
Как что-то безликое, что найдется в любой день в каждом городе мира. Енджун не может быть жертвой, ведь он один такой во всей вселенной. Субин цепенеет, прячется где-то в себе, безвольной куклой отдается в чужие руки. Его ведут куда-то, почти волочат, но он все равно оборачивается, когда Бомгю останавливается и шепчет что-то, ни к кому не обращаясь. Видит, как вокруг бездыханного Енджуна вдруг прорастают прекрасные ветвистые цветы, окружают собой, скрывают его боль от чужих глаз. Этот странный миг становится его последним воспоминанием о том, кто должен был остаться с ним навечно. Больше он не способен думать и идти сам, но друзья ведут его к порталу. Даже когда в спину Бомгю прилетает жар угасающего огненного шара, опаляя не только рубашку. В то же мгновение небеса внезапно разверзаются, и их окатывает дождем, таким сильным, словно вся природа оплакивает их потерю. Он не замечает, в какой момент к ним присоединяется мокрый и жалкий Кай. Его крылья потеряли от влаги всю красоту и волочатся по земле, собирая грязь. Безжизненные. Они останавливаются, только когда Тэхен вдруг падает на землю, и Бомгю больше не может тащить дурацкое непослушное тело Субина один. Дождь омывает их лица, и он вдруг чувствует соленый вкус на губах, будто в океан окунулся. Коснувшись век, понимает, что из него бесконечно льются слезы, смешиваются с водой. Он не знал, что плачет. Он не знал: может быть так больно, что ничего не чувствуешь.