Лжец

      Я просыпаюсь от её настойчивых и дерзких рук, дразняще скребущих мою грудь. Открываю глаза и выцепляю из монохромной темноты её гибкую фигуру, жмущуюся к моим бедрам. Она собранна, точно берущий в руки скальпель хирург.       Я не понимаю, что она делает у меня посреди ночи, но мне это нравится. Словно карманница, крадущая сокровенные мысли, она устремляет на меня свой вдумчивый взгляд, замирая, а затем сползает с края кровати, чтобы в следующую секунду снять с себя платье.       Её гладкую алебастровую кожу не скрывает от моего жадного созерцания нижнее бельё. Она пренебрежительно закидывает ситцевое платье на ночник и плавно отводит руки за спину, бесстрашно демонстрируя свою наготу. Мне, чтобы ощутить знакомое напряжение в паху, многого не надо. Её тёмные соски при включенном свете, наверняка, похожие на растаявший шоколад, твердеют, делая маленькую грудь чертовски желанной. Узкая полоса волос внизу скрывает вход в такое приятно-горячее лоно.       Я спрашиваю, уверена ли она в том, что делает, но она не отвечает. Высвобождает мой полувставший член и искушающе поглаживает поджимающуюся мошонку. Перед глазами начинают мельтешить мошки, когда она выводит кончиком пальца круг на моей увлажнившейся головке.       Я нетерпеливо ёрзаю, желая как можно скорее оказаться в ней, но у неё на меня другие планы. Её рука властно обхватывает мой член и медленно скользит вниз, выдавливая из меня пораженческий стон.       Я хочу запустить язык в её мокрый рот, скуляще прошу притронуться к моим губам, но она остаётся безразличной к моим робким просьбам. Нарочито высовывает смоченный густой слюной язык и алчно облизывает губы, прикрывая в поддельном наслаждении глаза.       Я тянусь навстречу ей, чтобы привлечь к своему млеющему от вожделения телу, но она прерывает меня, приставляя мою головку к своим податливым влажным складкам. Протяжно стонет, опьяняюще водя моим членом вверх-вниз. Пальцы на ногах поджимаются, а изо рта сам собой вырывается бессильный хрип, когда она вводит мою головку в себя. Наша влага перемешивается.       Я безумно хочу проникнуть в неё полностью, но боюсь совершать резкие движения. Молю её опуститься ниже.       Она неожиданно отстраняется от меня, лишая своего тепла, и слезает с постели. Я в панике порываюсь вслед за ней, словно ребёнок, у которого отняли только что подаренную конфету. Она прижигает меня своим особенным гипнотическим взглядом и покорно расставляет ноги, склоняясь над кроватью. Тугие косы соблазнительно сползают по её плечам.       Я подбираюсь к ней сзади и голодно уставляюсь на её промежность. Моё внимание привлекает её цвет — насыщенный чёрный, точно дёготь. Я ступаю на два шага вперёд и дальше не могу сдвинуться. Густые смоляные капли срываются вниз, пачкая пол. Они по одиночке отрываются от вязкой консистенции, заполнившей всё её влагалище.       Она поворачивает голову и не моргая глядит на меня через плечо.       —Вот, что ты со мной сделал. Всё потому, что тебе не привили кодекс чести, — её слова пронзают меня, словно десятки заточенных ножей.       Я просыпаюсь в холодном поту, один, в своей комнате. Ощущаю требовательный стояк и чувствую неописуемый ужас. Мозг, перерабатывая тонну информации, поступившей к нему за последнюю неделю, подсунул мне охеренную констелляцию, о которой я не просил. Я не знаю, что хуже. Спать без неё или спать с ней в кошмарных снах, в которых она, как и наяву, меня обвиняет, унижает, а потом отвергает.       Блять, во что я ввязался. Почему именно она?