Образец

— Как отменили прощальную церемонию?!— воскликнула девушка, вперившись непонимающим взглядом в бледного Идзити. — Пришел приказ сверху,— промямлил ассистент,— Ресурсы довольно ограничены, мы не можем позволить себе устраивать похороны для каждого погибшего шамана, иначе все деньги уходили бы только на это…— Идзити опустил голову в пол, нервно теребя пальцы. Складывалось ощущение, будто он отчитывался перед своим начальником, а не просто передавал Миуре приказы сверху. — И кто же принял это решение? Масамичи?— приподняла бровь Сацуки, сжимая ладони в кулаки. С каждой секундой отвращение ко всему магическому обществу возрастало в ней всё сильнее. Они убили ребенка, а теперь отказываются устроить ему нормальные похороны. Юджи заслуживал долгой и счастливой жизни, которую у него отняли, теперь они хотели забрать еще и нормальное прощание. Это немыслимо. Миура не удивится, если парня даже по-человечески не похоронят, а просто уничтожат его тело, как биологические отходы. Именно так поступали Зенин. — Нет, что Вы,— пролепетал Идзити,— Он, наоборот, хотел сделать всё, как полагается… — Ну, конечно,— по-злому усмехнулась девушка,— Он же у нас великий моралист. А что Годжо? Неужели он не может ничего сделать? Ассистент стоял перед девушкой, не находясь с ответом. Либо он что-то умалчивал, либо просто ему не было, что сказать. Сацуки склонялась ко второму. — К черту,— выдохнула девушка, поднимаясь со своего места. Было только часов десять утра, а ей казалось, что сегодня она провела за этим чертовым ноутбуком уже целую вечность. — Сама у него узнаю. Девушка знала, где искать шамана. Рано утром (признаться честно, непозволительно рано) она уже успела потренировать Мегуми, и тот обмолвился, что сегодня его и Нобару ждало занятие с учителем. Сацуки не стала терять времени и направилась к тренировочной площадке. Уже практически достигнув места назначения, девушка притормозила. Это была совместная тренировка студентов первого и второго курсов, которая, честно говоря, больше была похожа на какой-то балаган. Панда раскручивал (?) Нобару, держа ту за ногу, а затем швырял. Ученица больно шлёпалась о землю, после чего вставала, сдувая со лба выбившуюся прядь, и снова шла к медведю для повторения экзекуции. Господи, что происходит? Чуть поодаль от них сражались два самых достойных представителя клана Зенин, по мнению Сацуки: Фушигуро и Маки. Пусть у них с Мегуми прошло всего два занятия, и парень был всё также слаб в ближнем бою, он всё равно радовал Миуру. Ученик начал больше думать во время боя, анализировать противника, пытался взять хитростью. Сацуки почувствовала… гордость? Она смотрела как её «студент» делал маленькие, крошечные, но такие уверенные шаги к своей цели, отчего на душе девушке разливалось самое настоящее тепло. Наверное, поэтому Годжо занялся преподаванием? Ради этого ни с чем не сравнимого чувства? Кстати, о Годжо. Где он, черт возьми? Девушка заозиралась вокруг в поисках шамана. Нужно было найти его и отвести подальше от ушей детей, им не следовало слышать то, что Сацуки собиралась сказать магу. Выглядывать цель не пришлось долго: метрах в ста от себя девушка заприметила две белобрысые макушки — Инумаки и Годжо. Миура нахмурилась, она никак не могла понять, чем они занимаются. Сатору нелепо двигался то ли в подобии танца, то ли в эпилептическом припадке, Сацуки не могла сказать наверняка. Ученик стянул с себя воротник и сказал что-то, отчего Годжо на пару мгновений застыл, но потом, как ни в чем не бывало, продолжил своё кривляние. Это повторялось из раза в раз, пока Инумаки не согнулся пополам в приступе кашля. Выпрямившись, он стер что-то кулаком с уголка его рта. На тыльной стороне ладони осталось бледно-красное пятно. Он что, кашляет кровью? Девушка слегка опешила от таких последствий тренировок. Это больше напоминало очередную экзекуцию Зенин, а не занятие с учениками. Миура не успела ни подойти к студенту, ни сказать что-либо, как её громко окликнули: — Сацуки, здравствуйте!— Панда приветливо помахал девушке, пока рядом стоящая Нобара недовольно потирала ушибленный бок,— Решили присоединиться к тренировке? — О, Сацу-чан, и ты здесь!— похлопав по плечу Инумаки, воскликнул Сатору, приближаясь к девушке,— Тогэ, отдохни пока,— шаман находу начал раздавать указания студентам,— А вы чего встали? Продолжаем работать!— повернувшись к остальным, маг хлопнул в ладоши, видимо таким образом пытаясь подбодрить учеников. Сацуки считала, что этот его жест только раздражал и не более, однако, он сработал, и ребята вернулись к тренировки, потеряв всякий интерес к пришедшей девушке. — Чего-то хотела, Сацу-чан?— сладко пропел Годжо, приблизившись к Миуре. — Да. Отойдем?— спросила девушка, уже намереваясь удалиться в какое-то более укромное место. — Что, хочешь побыть со мной наедине?— лукаво ухмыльнулся маг. Сацуки была уверена, что тот по-дурацки заиграл бровями под маской. — Не хочу, чтобы студенты услышали наш разговор,— нахмуривший, отрезала девушка. В другой раз она бы, возможно, и подыграла шаману, но сейчас на это не было ни настроения, ни желания. Под тихое «зануда» и фырканье от Годжо они отошли на приличное расстояние от учеников, скрывшись в тени деревьев. — Ну и что за конспирация такая?— прохныкал Годжо, разводя руками. — Ты же в курсе, что прощальную церемонию Юджи отменили, да?— Сацуки не стала ходить вокруг да около, перейдя сразу к делу. — В курсе,— кивнул шаман. Миура ожидала, что Годжо переменится в лице или хотя бы как-то, хоть малейшим движением, покажет, что эта тема задевает его не меньше, чем саму девушку. Однако этого не произошло. — Тебе что, совсем плевать?— прошипела девушка, она никак не могла понять, что творится в голове шамана. Судя по его отношению к ученикам, ему должно быть сейчас паршиво, и либо он хороший актер, либо бесчувственный кусок говна, только делающий вид, что переживает за своих студентов. Либо же тут что-то не чисто. Но вот что? — Нет, не плевать. Но тут я ничего не могу поделать, Сацу-чан. Приказы сверху не обсуждаются.— пожал плечами шаман. — Да что ты?— по-злому усмехнулась Сацуки,— А когда парня приговорили к казне, ты почему-то так не думал. — Тут другая ситуация,— устало вздохнул Годжо,— Я не могу уж слишком часто пользоваться своим положением. — Ну ты же Сильнейший! Ты же сам сказал! Кто, как не ты, может повлиять на решение верхушки?!— воскликнула Сацуки. Она всё никак не могла понять, почему Сатору наплевать на то, что его ученику даже не хотели сделать нормальные похороны. — Сильнейший, но не всесильный,— металлическим тоном ответил шаман. Вот теперь выражение его лица изменилось, в нём читалось что-то похожее на разочарование. Девушка осеклась. Черт. Очевидно, вся эта ситуация совершенно не нравится магу, Сацуки не только бередила свежую рану, так еще и в очередной раз указала на то, что маг ничего не мог изменить. Будто он сам этого не знал. — Годжо,— тихо вздохнув, вновь начала девушка, потупив взгляд. — Это всё, что ты хотела обсудить?— тем же металлическим тоном уточнил шаман, намереваясь уходить. — Нет! Стой!— воскликнула Миура, вскинув на Сатору умоляющий взгляд,— Пожалуйста…— уже тише добавила она. — Я слушаю,— скрестив руки на груди и оперевшись спиной о ствол дерева, ответил шаман. Девушка тяжело вздохнула. — Прости,— произнесла Сацуки, сжимая ладони в кулаки,— Я не должна была так говорить. Прости. Я знаю, что тебе тяжело. Гораздо тяжелее, чем остальным. Я не хотела делать тебе больнее, правда. Просто…— девушка вздохнула, устремив взгляд в небо, зачесывая волосы назад,— Просто смерть Итадори выбила из-под меня землю. И еще эта ситуация с похоронами… Прости. Годжо приблизился к девушке, словно вглядываясь в её лицо. Миура не могла сказать этого точно, ведь глаза шамана по-прежнему скрывала плотная черная маска. — Не извиняйся за это, Сацу-чан,— спокойно, даже как-то по отечески начал шаман,— Я понимаю твои чувства и разделяю их.—маг положил ладонь на её плечо и сжал. Ощутимо,— Только запомни одну вещь: не стоит попрекать меня за беспомощность. Люди вокруг даже не воспринимают «сильнейшего» за человека: для них он Бог, машина для убийства, монстр. А он ведь такой же, как они. У него есть мечты, планы, переживания, и он ни с кем не может ими поделиться. Ведь так, Сацу-чан?— на имени девушки Сатору сделал особое ударение. Господи, он что, процетировал её? Дословно блять? — Я не отказываюсь от своих слов, Годжо,— серьезно ответила Сацуки,— Я действительно так по-прежнему считаю. Если ты не соврал и действительно являешься «сильнейшим»,— на этом слове девушка поморщилась,— То ты правда одинок и воспринимаешься другими, как инструмент. По крайне мере, так кажется мне. — Миура попыталась вырваться из хватки Годжо. Безуспешно. — И видимо это больная тема для тебя, да?— девушка язвительно сузила глаза,— Вот только мне не понятно одно: твоя перемена в настроении была вызвана тем, что я в очередной раз напомнила тебе о смерти студента или тем, что пришла к тебе не как к Годжо Сатору-сенсею погибшего ученика, а как к Сильнейшему, способному решить проблему? Годжо ослабил хватку и… засмеялся? Нет, Сацуки совершенно перестала понимать этого человека. Вдоволь насмеявшись, Сатору вновь наклонился к девушке: — А ты умнее, чем кажешься,— ухмыльнулся он и, щелкнув Миуру по носу, просто ушел. Девушка, не мигая смотрела вслед уходящему шаману. Что-то не давало ей покоя. Его странные реакции, смех, будто бы полное игнорирование смерти Юджи. Да что вообще происходит? — Ты знаешь о смерти Итадори больше остальных, ведь так?— крикнула в спину удаляющемуся магу Миура. — Я знаю не больше твоего, Сацу-чан,— ответил ей Годжо, даже не удосужившись остановиться или хотя бы повернуться к девушке. Сацуки прищурилась. Сукин сын что-то знает и скрывает. Но я это скоро выясню.

***

Фушигуро тяжело дышал, оперевшись руками о бедра. Очередной спарринг с Маки закончился его поражением, но парень не отчаивался. Мегуми был готов пробовать снова и снова, истязать себя тренировками и неудачными попытками, пока он не добьется своей цели. Разогнувшись и уже намереваясь приступить к новому бою с Зенин, парень отвлекся на громкий голос белобрысого учителя за спиной: — Ребятки, на сегодня хватит!— Годжо был, как обычно бодр и весел, но что-то в его голосе было не так, словно маска дала небольшую трещину. — Так быстро?— нахмурился Фушигуро, он пока не собирался заканчивать тренировку. — Ох, Мегуми,— протянул сенсей, склоняясь над учеником,— Запомни одну вещь,— Годжо поучительно поднял указательный палец вверх,— Упорно тренироваться — это похвально, однако не забывай и отдыхать, иначе… — «Иначе все твои тренировки пойдут коту под хвост. Самоистязание тебе ничем не поможет»,— буркнул себе под нос нахмурившийся Фушигуро, перебивая учителя. — Верно!— воскликнул Годжо, хлопнув в ладоши,— Ты быстро учишься, Мегуми! Сразу видно, мой ученик!— Сатору потрепал Фушигуро по волосам, создавая на голове ученика еще больший бардак. — Надеюсь, все меня поняли,— продолжил Годжо, обращаясь к остальным ученикам,— Тренировка окончена. А я побежал, дела не ждут,— преподаватель отсалютовал студентам двумя пальцами и поспешил удалиться. — Клоун,— усмехнулась стоящая рядом с Мегуми Маки, смотря вслед уходящему сенсею, а затем начала собирать свои принадлежности обратно в сумку. Фушигуро ничего не ответил. Лишь тяжело вздохнул и поплелся в общежитие, ему был необходим душ. — Мегуми! Подожди!— окликнули парня. Обернувшись, он увидел бегущую к нему, немного запыхавшуюся Нобару: — Господи, ну и куда ты так втопил,— выдохнула девушка в попытке отдышаться, поравнявшись со студентом. Парень продолжал молчать, он лишь вопросительно приподнял бровь в ожидании. — Слушай, тебя что, кто-то дополнительно тренирует?— спросила Кугисаки, скрестив руки на груди. — Нет, с чего ты взяла?— парень нахмурился. — Понаблюдала за тобой во время тренировки. Ты стал как-то иначе двигаться. Всё равно лажаешь, конечно,— усмехнулась девушка,— Но что-то все-таки поменялось в твоем стиле боя. Пока незначительно, но все же поменялось. — Никто меня не тренирует, Нобара. Я сам,— отмахнулся студент в попытке отвязаться от сокомандницы. Он не собирался рассказывать ей о его тренировках с Сацуки. Парень обещал сохранить это в секрете. — Ты лжешь!— раздраженно воскликнула девушка,— Когда я выходила утром из общаги, я увидела, как ты туда уже возвращался, весь потный и помятый. Никогда не поверю, что ты сам себя извалял в пыли и земле. — Кугисаки, не пори чушь,— Мегуми начинал заводиться, его дико бесила настойчивость однокурсницы. — Фушигуро, тебе жалко что ли? Или это какая-то тайна? Обещаю никому не рассказать!— студент не хотел этого больше слушать, поэтому просто пошел вперед, подальше от Нобары. Однако девушку такой расклад не устроил, она схватила парня за предплечье, останавливая,— Мегуми, ты не единственный, кто облажался в тот день,— непривычно серьезно произнесла студентка,— И не единственный, кто хочет стать сильнее. Фушигуро повернулся к девушке и, нахмурившись, заглянул ей в глаза. Нобара продолжила: — Мы в одной команде, придурок. Я не хочу быть обузой. Ни тебе, ни кому-либо еще. Я буду тренироваться и стану очень сильным магом, уж поверь. — Не сомневаюсь,— пробубнил Мегуми. В его словах не было и доли сарказма, он видел в Кугисаки потенциал и верил, что та реализует его по полной. — Кто тебя тренирует, Фушигуро? — Нобара, я ведь уже сказал тебе. Никто. Я сам тренируюсь. Девушка лишь раздраженно фыркнула: — Да пошел ты!— с этими словами она оттолкнула от себя парня и, гордо задрав голову, удалилась прочь. От этого разговора на душе у Мегуми стало еще более паршиво, чем обычно. Он не хотел ругаться с Кугисаки или обижать её. Однако, Фушигуро обещал Миуре-сан, что ни одна живая душа не узнает об их тренировках, и обещание свое нарушать не собирался. Возможно, он обсудит этот разговор с Сацуки. А может, и нет. Он пока сам не решил. Тяжело вздохнув и встряхнув головой в попытке выбросить нелёгкие мысли, студент поплелся в сторону общежития.

***

— Юджи, а ты не перестаешь меня удивлять!— воскликнул Годжо прям на ухо студенту, хлопнув при этом в ладоши. От неожиданности ученик вздрогнул и резко обернулся к учителю, однако игрушка в его руках, через которую он пропускал свою проклятую энергию, осталась неподвижной. Сатору одобрительно хмыкнул. После тренировки со студентами шаман зашел к себе в общежитие, чтобы сменить душащую его форму на обычную одежду. С каждым днем становилось все жарче и жарче и терпеть плотный черный костюм и маску становилось всё сложнее. Теперь, стоя перед Итадори в подземельях колледжа, Годжо проводил ученику очередную лекцию о проклятой энергии. Сатору придумал, как можно усилить студента и снивелировать разницу в скорости между потоками проклятой энергии и движениями самого парня. Облокотившись о дверной косяк, шаман наблюдал за тренировкой Юджи и, сам того не замечая, то и дело проваливался в свои мысли, а точнее, снова и снова возвращался к утреннему разговору с Сацуки. Годжо усмехнулся: давно он не выходил из себя, признаться честно. А этой девчонке удалось вывести его из равновесия. Миура была… занятной? Не часто кто-то мог пробудить интерес в «сильнейшем», а вот ей удалось. Сначала его заинтриговала ее необычная способность и тот факт, что тогда на ферме Годжо не смог разглядеть проклятой энергии даже со своими шестью глазами. Было любопытно узнать, кто она такая и какими способностями обладает. Затем вся эта история с Зенин: нечасто можно встретить сбежавший из подземелий древнего и влиятельного клана магов образец для экспериментов. Предыстория девушки тоже оказалась незаурядной. С какой стороны ни посмотри, Сацуки была для Годжо загадкой. Прожив пол жизни в заточении, по мнению самого шамана, она должна была походить на дикарку, выпущенную на волю, однако нет — девушка неплохо знала положение дел в магическом обществе и обладает неплохими аналитическими качествами. Она не озверела в лабораториях Зенин: в ней остались эмпатия и сострадание, хотя что-то подсказывало Сатору, что моральные принципы девушки отличались от общепризнанных, и это его привлекало. Его заинтриговали её размышления о сильнейшем: наверное, до этого момента нечто подобное он слышал лишь от одного человека, и было это уж очень давно. Сатору не был склонен к самообману: мага приятно удивили и, в какой-то степени, даже привлекли мысли Сацуки о том, что «сильнейший» (будь проклят этот его титул) — какая неожиданность, тоже человек. И когда она сказала, что хочет найти этого самого сильнейшего и попросить его о помощи, Годжо внутри себя усмехнулся, он захотел поиграть. По его плану, девушка не должна была догадываться о том, кем, на самом деле, является Сатору, пока он не приблизится к тому, чтобы нагнуть Зенин. Поднасрать клану, да и старейшинам ой как хотелось, и не ради Сацуки, нет. Ради собственных убеждений, просто потому что его самого они бесят. Слова Сацуки о «сильнейшем» были для Годжо, чего уж греха таить, как бальзам на душу. Будучи инструментом в руках буквально всего магического мира, было приятно иногда услышать от кого-то, что он просто человек. И пусть этот кто-то даже не догадывался, с кем, на самом деле, говорит. А потом умер Юджи. Сатору прекрасно помнил выражение лица девушки, когда она ворвалась в морг, словно сфотографировал тот момент в своей памяти. О, она была в ужасе. Когда Сацуки орала на Идзити, Годжо прекрасно видел этот огонь ненависти в её глазах, ненависти ко всем, кто хоть как-то был причастен к смерти парня. Этот же огонь был и в его глазах, благо надежно спрятанный под маской. И когда Сатору, видя, что Идзити от нервозности скоро отбросит коньки, вмешался и косвенно взял вину за гибель студента на себя, он увидел этот самый огонь направленный уже в его сторону. Неприятно было осознавать, но его это немного задело. Сацуки узнала, что Годжо — Сильнейший, и выражение ее лица поменялось. Девушка стала похожа на тех, кого Годжо так презирал. Она просто сбежала из морга, оставив его там в смешанных чувствах рядом с телом мертвого ученика. А затем и тот утренний разговор. Признаться честно, видя, насколько смерть Юджи потрясла Миуру, Годжо сначала было хотел рассказать ей о том, что парень жив, однако быстро передумал. Чем меньше людей об этом знают, тем лучше. К тому же, как бы Сацуки ни интриговала шамана, он не мог доверять ей на все сто процентов. Пусть всё остается как есть, по крайней мере пока. О, сегодня утром девушка вновь была в ярости из-за того, что похороны парня отменили. Если бы она только знала, что сам Сатору непосредственно приложил к этому руку, точно бы не пришла к нему с обвинениями в бездействии. Годжо нужно было поскорее замять шумиху со смертью парня, чтобы тот мог спокойно тренироваться и набираться сил, пока не пришло время возвращать его в мир живых. Сатору, в какой-то степени, понимал чувства девушки. По всей видимости, смерть Юджи взбередила в ней какую-то старую рану, отчего Сацуки была сама не своя. Понимал её возмущения, понимал, почему она пришла к нему. Но именно то, как она всё преподнесла, вывело шамана из себя. Она не сказала, что он, Годжо, — сенсей Итадори, поэтому должен что-то сделать, нет. Миура сказала: «Ты же Сильнейший!». В подобные моменты такие слова для Годжо были сродни оскорблению. Пусть всем вокруг и казалось, что он кичился своим статусом и силой, на деле это было не так. Глобально, этот титул не принес шаману абсолютно ничего хорошего, в чем-то, маг был уверен, именно его сила была причиной многих бед в его жизни. И пиздец проницательная Сацуки это поняла. Она быстро смекнула, что именно её обращение к нему как к «сильнейшему» взбесило Сатору. Не смерть пацана, не отмена похорон, а именно это. И вот тут Годжо проебался, причем сильно. Миура не была дурой, видела, что студенты для Сатору отнюдь не на последнем месте. И после догадки об истинной причине его раздражения, в её умной голове закрались сомнения. «Ты знаешь о смерти Итадори больше остальных, ведь так?» Шаман в своих же мыслях передразнил голос девушки, отчего невольно усмехнулся. Миура поражала его. Ну давай же, Сацу-чан, удиви меня еще сильнее. Раскопай правду о парнишке раньше времени. Годжо лукаво ухмыльнулся.

***

День клонился к завершению. Последние лучи солнца из последних сил пытались пробиться к миру, однако ночь уже заступала в свои права. Сацуки захлопнула ноутбук, на сердце у девушки скребли кошки. После того, как Годжо оставил её одну, она всё никак не могла собрать мысли воедино. Что-то было не так, пазл не складывался, и это раздражало. Бесило, что она не до конца понимает самого шамана, бесило, что тот явно что-то умалчивал, бесило, что все вокруг либо делали вид, либо реально не понимали, что что-то во всей этой истории не чисто. Стоило ли Сацуки лезть во всё это? Да, определенно. И пусть она в колледже всего без году неделя, Миура никак не могла оставить всё как есть. Ситуация с Юджи была для Миуры чем-то вроде незакрытого гештальта: в своё время она не смогла до конца выяснить все подробности смерти Тецу, а точнее то, что стало с его телом потом. С Итадори такого не повторится. Тецу умирал долго и мучительно. Сначала какое-то время у него носом постоянно шла кровь. Затем алые струйки полились и из ушей. К тому моменту, как Тецу лежал на коленях девушки, умоляя убить его, кровь была везде, она шла даже из глаз. Сацуки исполнила желание своего единственного близкого друга: выкрав скальпель, который, к всеобщему удивлению, никто и не охранял, девушка вонзила его в сердце своего бьющегося в агонии товарища. Заорали сирены: у каждого из образцов был подключен датчик, отслеживающий сердцебиение. Подопытные нередко пытались покончить с собой, именно поэтому Иошики и подключил эти датчики. Если вдруг сердце образца останавливалось, поднималась тревога. Этот раз не был исключением, в помещение ворвалась охрана, они сильно ударили образец #13407S, выбивая из его рук скальпель, а тот будто и не заметил этого. Миура, покрытая кровью друга, не мигая смотрела на бездыханное тело Тецу, пока по её щекам лились слёзы. Единственное, что она увидела, кроме мертвого друга, когда её, скрутив, волокли из лаборатории — это довольно улыбающегося Иошики, словно то, что произошло было им же и спланировано. Тогда Сацуки не смогла выяснить причин удовлетворения на лице ученого. Тогда, ровно так же, как и сейчас, она понимала, что что-то не так. Почему ей так просто удалось украсть этот скальпель? Почему её не остановили до того, как она убила своего лучшего друга, а по совместительству, и ценный образец Зенин? Ведь за ними же вели круглосуточное наблюдение, камеры были везде. Было слишком много вопросов, сомнений и несостыковок, но и слишком мало ответов. К сожалению, много лет назад Сацуки не удалось выяснить всей правды, о чем она жалеет по сей день. Именно поэтому в этот раз она была готова сделать всё, лишь бы разузнать все подробности смерти Итадори, и со спокойным сердцем, наконец, отпустить эту ситуацию. Сацуки потрясла головой. Тяжелые воспоминания только добавили неразберихи в её голову. Она знала, что могло ей помочь. Поднявшись с места, девушка покинула кабинет, не забыв запереть комнату. На этот раз, ей удалось это сделать с первого раза. Бездумно глядя перед собой, неосознанно переставляя ноги, Миура и сама не поняла, как оказалась в своей комнате общежития. Она открыла ящик стола и достала оттуда пачку сигарет с зажигалкой. Сацуки не дала себе времени на раздумья, просто сунула вещи в карман пиджака и быстро покинула стены общежития. Зайдя за здание, девушка села прямо на землю, оперевшись спиной о шершавую стену. Устремив свой взгляд в небо, Миура наощупь вынула из кармана пачку и зажигалку, достала сигарету, поднесла её к губам и… остановилась. Пламя зажигалки было всего в сантиметре, поднеси чуть ближе, затянись и всё. На пару мгновений станет легче. А может и нет… Еще в трущобах, когда они со сверстниками баловались всякими «взрослыми» штуками, Тецу не раз говорил Сацуки, как он не любит, когда она курит. Девушка грустно усмехнулась, убирая сигарету от губ. Черт. Даже после смерти твои нравоучения всё еще действуют на меня, дурак… Сацуки опустила голову, выпрямив руки и оперевшись ими о согнутые колени. Хотелось плакать, но отчего-то не получалось. В душе был ураган, который Миура, по необъяснимой для себя причине, не могла выплеснуть наружу. Как же паршиво. Тяжело вздохнув, девушка убрала злосчастную сигарету обратно в пачку и снова закинула ту в карман. В руке осталась лишь зажигалка. Сацуки щелкнула пластиком и уставилась на небольшой огонёк. Он успокаивал и помогал собраться с мыслями. Не отрываясь от пламени, периодически то включая, то выключая зажигалку, девушка принялась усиленно думать в попытке разложить имеющиеся у неё факты по полочкам. Во-первых, Годжо. Он горячо опекает своих студентов, и смерть Юджи не могла пройти для него бесследно. Это факт. Во-вторых, Идзити. Он странно себя вел сегодня утром, когда передавал Сацуки новость об отмене похорон. Да, он всегда нервный и дёрганный, однако сегодня был даже более взволнован, чем обычно. Избегал прямого зрительного контакта, заламывал руки, постоянно стирал испарину со лба. Либо он всё еще переживает из-за их «разговора» в морге, либо, наряду с Годжо, что-то скрывает, либо всё вместе… В-третьих, отмена похорон. Годжо уж слишком был спокоен. Да, он, как обычно, нацепил на себя маску шутника и шута, однако слишком быстро её снял только лишь тогда, когда Сацуки упомянула его титул «сильнейшего», что, без сомнений, его задело. Это никак не клеится с первым пунктом. Ну и в-четвертых, Сацуки не присутствовала на вскрытии Итадори. И даже заключения не видела. Видимо, именно с этого ей и стоит начать. Задув огонек зажигалки, как это когда-то любил делать Тецу, Миура, отряхнувшись, поднялась с земли и направилась обратно в комнату в твердом намерении наведаться завтра к Иэйри. Давно она ее не видела.