Разыскивается смысл. Оплата кровью

      Медленно спускаясь на восьмой этаж, Серафима наткнулась на незапертый рабочий кабинет. Открыв дверь, она вынуждено чихнула от застоявшейся пыли. Рабочий стол, множество книг, пластиковые растения на подоконнике. Старые, дырявые шторы. Шторм за окном медленно затихал, сменяясь кислотным дождем.       Серафима устало плюхнулась на деловое кресло, которое, несмотря на скрип, всё ещё было мягким. Зудящая усталостью спина с удовольствием приняла на себя такой подарок. Девушка медленно выдохнула, прикрыв глаза.       Однако, взгляд её полусонных глаз зацепился за печатную машинку, стоящую в большом шкафу как раритет. В ней давно не было бумаги, а все кнопки проржавели. Но Серафима помнила… Как однажды пользовалась такой.       — Севафима, скажи, а что ты делаешь? — словно сейчас в её ушах звучал звон маленького детского голосочка.       — Я… Я работаю, — Серафима отводила детское личико от ужасных, бесчувственных слов на старых записных листах.       У малышки была тяжёлая лихорадка. Она не могла самостоятельно ходить, из-за чего Серафиме приходилось носить ее на руках. Девочку нельзя было оставлять в одиночестве: она постоянно видела галлюцинации, которых до смерти боялась. Она не могла спать одна: её пугал каждый шорох. Она не могла плакать: жидкость внутри ее организма высыхала быстрее, чем восполнялась.       «Арима» — короткое, красивое слово. Но сколько боли сокрыто в нем — передать невозможно. В тот день, печатая холодными пальцами это слово по кнопкам, Серафима не чувствовала себя врачебным героем. Она не чувствовала себя никем.       Что хуже всего, когда ты сталкиваешься с неизвестной болезнью? Слава, возможность изучения, денег… Ничто из этого не компенсирует медленно угасающую жизнь близкого.       Сильвия… Для Серафимы она была как дочь. В том темном переулке, пристрелив придурков, насилующих крошечное тельце, девушка пообещала себе, что сделает всё, чтобы защитить это дитя, но, не смогла.       — Мам… Я люблю тебя, — было последнее, что смогла сказать Сильвия, когда её глаза затекали кровью. Ее душа была безвозвратно повреждена неизвестной болезнью, а всё, что могла сделать Серафима — холодно записывать каждый симптом, что проявлялся на протяжении последних трёх лет.       Девушка задыхалась от слез. Тогда ей не хватило сил сказать «я люблю тебя тоже». Не было сил сказать «мы всегда будем вместе». Ведь… Она не смогла. Ее обещания пусты, и она бесполезно тратила силы, ведь…       — Мам я… Всегда буду любить тебя… — тихий голос, ударяющий по сердцу, заставил Серафиму вздрогнуть.