~ΐ♪ΐ~
Орегано требовала от служащих не только профессионализма, но и нежелания сплетничать. Однако не все остаются верными принципам, начинают обсуждать из зависти, скорее всего, либо изначально такими и были, только продержались. Поэтому любая тема от интерьера и обсуждения «особого отношения к кому-то из персонала», выраженного частой заслуженной похвалой до обсуждения личной жизни Савады-сана и его окружения не подлежало о(б)суждению. Да, о свободе слова никто не забывал. Но явно не на работе. А потому Орегано была жесткой: за этим следовало увольнение, незамедлительное, и никаких сомнений. После Ндрангеты, казалось, люди должны были сосредоточиться если не на работе, то на своих травмах или травмах других коллег, выразить соболезнование. Однако… – Реборн раскритиковал мою стрельбу… – Такеши явно намерен не дать ей работать. И это как-то связано с новой задумкой лучшего киллера? – И ты решил обратиться ко мне? Думаю, сейчас он и меня раскритикуют, – пусть она одна из лучших учениц Колонелло и Лар Милч. – Брось. Удели немного времени небольшому соревнованию. «Вонгола» в порядке, работа налажена, никаких «гостей» не предвидится, – пусть и мечник, но явно не беспечный человек. И действительно расслабился. Будучи сейчас одиноко одиноким одиночкой, он занялся улучшением своих навыков. И сконцентрировал внимание на других важных людях. «Ты нарываешься на увольнение!» – из комнаты отдыха, за которой кабинет Орегано. Да, всё продумано. Она переглянулась с Хранителем, и они тихо проследовали в кабинет. Нет, не они подслушивают, просто персонал забывает, что есть «тонкие стены». «С чего бы?! Правда же», – Такеши и Орегано узнали второй голос, пусть и по разным причинам. Девушка продолжила: «Только как бы мы, итальянцы, не старались, Орегано выделяет каких-то иммигрантов. Ладно, японцы. Но какие-то русские, как тот… Арсений или Олеся!..» «Они из Беларуси», – тихо, но строго исправили. «Какая разница?!» «Арсений, – чудом выговорили быстро, – мёртв, могла бы и не трогать его!» «И они не лезли в постель к жильцам особняка или кому-то ещё. В отличие от тебя», – присоединился ещё один человек. Орегано нахмурилась. Она уже решила вмешаться, но Такеши было интересно послушать. Девушка, которая пыталась его соблазнить? Помнит. Тогда они с Олесей ещё не встречались. Орегано хотела уволить её без шансов, но Ямамото проявил снисхождение и оставил ту работать в особняке, но только не среди своих служащих. – Она, – шёпотом, – снова… – Простите, но я впервые о таком слышу… – кто-то был ещё добрее Хранителя Дождя? Орегано задумалась. Или для кого-то служащая была настолько незаметной и неважной, что на это не обратили внимания? Возможно, Рокудо или Хибари-сан… Ямамото улыбнулся. Сколько всего нужно будет обсудить со своей невестой! Да, сначала предложение, затем всё остальное. А ещё стоит позвонить отцу Олеси ещё раз. Только что сказать на этот раз? Её родственники не в курсе криминальной составляющей их жизни. А он, японец, всегда уважающий чужую волю, не намеревался разбалтывать даже из-за особенности… случившегося. «Скажи спасибо, что синьора Орегано тебя не слышала в этот раз. А если и дальше продолжишь завидовать, может, и без языка останешься?» «О чём ты?!» «Ну, знаешь, ты ведь хвасталась тем, как долго здесь работаешь. Значит, много знаешь, но такая болтушка. Как можно спокойно тебя уволить и ещё дать рекомендации? Либо без языка, либо ногами вперёд… или переведут в Варию!» – что, в принципе, одно и то же. «Стелла! Ты, сучка!» – Кажется, постреляем в другой день. По крайней мере, ей остался ещё один выговор, и можно перевести к Варии, – пусть этот отряд Орегано не любила, всё же польза от него была не только в битвах. Такеши кивнул, но уходить не торопился. Не хотелось, чтобы его заметили, вдруг поймут, что и он слышал. А ещё пора переставать давать второй шанс некоторым наивным, по его мнению, девушкам. Хотя наивность всё же про него. – Не только вы добрый, кажется, ещё и Сасагава-сан, потому что только у него она и числилась, если не бегала к кому-то ещё, – Орегано всё равно выяснит. – О! – ну да, тогда этой соблазнительнице точно не жить: у Ханны тяжёлая рука, по словам Рёхея.~ΐ♪ΐ~
В детстве будущее казалось светлым, но точно не таким удовлетворяющим, как сейчас. Ему, погодке со своим кузеном, который был любимцем семьи и прочих горожан, оставалось также обожать его, следовать за ним в любых играх и авантюрах, которые детишки бедных могли себе позволить. В юношестве стало больше драк. И по сравнению с кузеном он дрался лучше, а потому даже прикрывал оного, защищал. Но когда в кузене взыграло благородство, юношеский максимализм, появился Джи, затем Козарт. Джотто всё меньше уделял внимание, казалось, самому близкому другу. И всё же Рикардо продолжил следовать за ним. Пусть в нём проявлялось больше жестокости, Джотто не отрекался от него. Не отрекался же? Рикардо и сам не отрицал нехватки морали в его личности. И именно поэтому следовал за Джотто. Он мог его остановить. Но Виджеланте разрасталась. И они отдалялись друг от друга? Они стали Вонголой. Джотто стал Небом, а пламя предсмертной воли закрепилось в их жизни окончательно. Но среди Хранителей не оказалось Рикардо. И когда на одном из празднований Джотто объявил последним Хранителем, Туманом Деймона, Рикардо только фыркнул и покинул праздник. И исчез. Подался в Сиракузы, где и подмял под себя всю мафию. О чём Джотто узнал только недавно. До личной поездки Вонгола так и не узнала о личности новоявленного главы мафиозных соседей. Конечно, Рикардо – часть Вонголы. Он знал, как всё работает. И ему было интересно оставить Алауди ни с чем. А ещё было весело наблюдать за напряжённым Джотто, который не ожидал увидеть его. Да, он беспокоился о Рикардо, предполагал, но не ожидал такого поворота событий. И Рикардо остановил его. Он не собирался создавать новую семью. «Это для Вонголы. Теперь ты здесь главный», – но Рикардо так и не понял, оценил ли Джотто подарок по достоинству. А теперь он здесь, потому что кузен позвал его домой. Вовремя вернулся. Тем, кто посмел напасть на его дом, несдобровать. Жаль, убить не может, Небо не оценит. А ведь он хотел прогуляться вдоль озера, пока не услышал выстрел. Конечно, из любопытства он поспешил в ту сторону. Но раздался лай, а затем ещё выстрел. И Рикардо наткнулся на одного мужчину. Кто-то прятался от него в кустах? – Джотто слишком добрый, чтобы нанимать живодёра. За что отыгрался на собачонке? – враг обернулся, наставив курок на него. Выстрел, но, как обладатель особого пламени, Рикардо легко увернулся. И заставил их поменяться местами, чтобы выпущенное пламя не задело кусты. Мало ли кто там прячется. И уже через несколько секунд на землю упал не живой человек, а обугленный труп. Кусты зашевелились. Рикардо оглянулся и увидел двух девушек. Одна лихорадочно переводила взгляд с трупа на него и обратно. А другая даже не удостоила его взглядом, ужаснувшись жестокой смерти. – Елена. Цела? – принцесса была рада кому угодно, но не ему. Олеся молчала. Ей привычно быть несуществующей для кого-то. Да и мало ли… труп всё же ужасно выглядит. А жить хочется. Она только подхватила Елену, не давая ей упасть. Она всё ещё не отошла от глупой выходки помчаться за Аполло, а затем просто к особняку. И… Олеся закусила губу. Это явно не то, о чём ей стоит говорить Елене, которая теперь посмотрела на собаку и снова заплакала.~ΐ♪ΐ~
Вечером Реборн пригласил Такеши и Тсуну сыграть в карты. Такеши только поддакивал рассказам о Перу, Тсуна же даже не старался. Он понял, что вскоре надо ожидать очередной выходки Реборна и быть к ней готовым. Завтра они попробуют… что же, стоит уповать на милость Тринисетте. Тсуна не знает, как там остальные, но к приключениям, что были в юности, сейчас он равнодушен. Стареет? Тсуна усмехнулся: он снова проиграл. А ведь старался сосредоточиться на игре! – Глупый Тсуна, – ещё пара ходов, и Реборн вышел победителем. – И глупый Ямамото, – довольный собой киллер пригубил вина. Верде рекомендовал не злоупотреблять. – Последний раз втроём мы играли почти год назад. Отчего заскучал по вниманию учеников? – Тсуна тщательно тасовал карты. – Несмотря на мой внешний вид, я ваш репетитор, наставник… – Второй родитель… – одновременно подхватили Дождь и Небо. Да, и Реборн со временем стал предсказуем. – Именно, – но не растерялся. – И как ваш родитель хочу поделиться принятым решением. В конце концов, вы оба мои ученика, и всегда отличались наибольшим взаимопониманием между собой. Хотя один из вас начинал уж совсем жалким… – всего лишь констатация факта! Тсуна поднял руки, он их «умывал». Такеши перебил Реборна: – Неправда, жалкий человек вряд ли мог отговорить идиота от прыжка с крыши. – Ты мне за это ничего не должен, Такеши, – Тсуне неловко об этом вспоминать. – А если и да, то ещё со времён конфликта с Шимон мы в расчёте, – Савада поспешил раздать карты. – Так вот я позвал вас двоих, чтобы ты, глупый Тсуна, разделил радость своего Дождя, – и пригубил ещё вина. Всё же ему не хотелось говорить то, что вроде как собрался. – Если завтра всё получится, и твоя девушка вернётся в наше прекрасное настоящее, я больше не буду ставить палки в колёса. Помимо одной, – Реборн улыбнулся, – свадьбу сыграете в Перу. – Почему именно в Перу? – Такеши удивился только выбору места. Реборн наконец-то сдался! – Так это идея Хару. Их свадьба с Хаято была ведь на Филиппинах. А недавно она говорила, что было бы славно провести чью-нибудь свадьбу в Перу, – после этих слов на шляпе киллера оживился Леон, трансформировавшись в корону правителей инков. – Она женщина занятая, мать двоих талантливых детей к тому же, вот я и взял идею в оборот вместо неё… – Реборну хочется проводить время в кругу семьи, но ещё важнее то, что ему скучно. Время рек крови, проливавшихся по вине успешно выполненных им заказов, позади. И жить мирно всё ещё тяжело. Тсуна сглотнул. Даже так. Приятно, что Ямамото не считал его жалким даже в юные годы. Но до появления Реборна в своей жизни Савада ничего из себя не представлял. Только жаловался, ныл, трясся в страхе. И завидовал. Совершенно другой человек. – Поздравляю, – и они оба встали, чтобы спокойно обняться над игральным столом. Реборн же наблюдал. Это искренняя радость за друга с толикой зависти не то чтобы должна радовать или огорчать. Она просто есть. Как там говорят у русских? Ложка дёгтя в бочке мёда. – Пока рано поздравлять, Тсуна. Предложение я сделать не успел, – Ямамото усмехнулся. – Прекращайте эти нежности. Нужно партий две сыграть минимум, – Реборн в хорошем настроении.~ΐ♪ΐ~
Елена чуть ли не висела на Олесе. Они продвигались к особняку не спеша. Рикардо не оставил, шёл впереди и ничего не говорил. К счастью, Олесе говорить не хотелось, особенно с ним. И это верное решение, так как мужчина явно неблагосклонный по своей натуре. Да и Елена… всё-таки как-то странно он себя повела. Или Олесе только кажется? Главное, что всё стихло. Только вот смотреть на тела, пусть и вражеские, неприятно. И не хочется увидеть среди этих тел кого-то из поместья. – Елена! – Деймон. Даже его компания лучше, чем этого Рикардо. Олеся хотела бы поскорей спрятаться у себя. Так что с облегчением, но всё же беспокойством передела принцессу в руки Тумана. – Все в порядке? – тихо, но настойчиво спросила Елена. – Не беспокойся. Сначала позаботимся о тебе, – он поднял её на руки и поспешил унести в особняк через главный вход. Олеся же направилась к входу на кухню с улицы. Ужасное спокойствие какое-то. И не ошиблась. Слуги собрались здесь. Кто-то тихо стоял в углу, обсуждая, одни помогли перевязывать раны другим. Здесь и Накл! Во всю орудует Солнцем. Баканович не стала его отвлекать. Она подошла к Селии и не стала говорить про Марцио. Ей было достаточно узнать, что все живы. Или женщина специально так сказала? Олеся не стала допытываться и просто подошла к столу с кувшинами воды. Нет сил брезговать, так что спокойно испила из стакана, прошедшего явно через человек пять. – Вот ты где, – Нуто Мехпи?! – Цела? – Олеся кивнула в ответ, и аркобалено выдохнул. – Твоя одежда готова, иди, переоденься и не забудь свою вещь. Мы немедленно вернём тебя домой, – тон, не терпящий возражений. – К чему такая спешка?.. – Вот дурная, – Нуто нервно выдохнул. – Мы всё, конечно, понимаем, но ты не замечаешь, что тут проблем хватает? Сделай одолжение не только Вонголе, но и мне с Сепирой, у нас есть свои обязанности, – на самом деле, индеец не хотел быть таким грубым. Просто у них нет времени, чтобы объяснить, кто такой Шахматноголовый и что он изволил проконтролировать ситуацию. С ним всяко надёжнее. – …хорошо, сейчас, – чуть не споткнулась. – Аккуратнее, – Нуто вдохнул. Больше себя успокаивал. Обошлось без падений. Повороты коридоров слились в одну прямую в усталом разуме. Но переоделась Олеся быстро, закинув телефон в карман. Немного страшно. И жалеть можно только об одном: она не убедится, что с Еленой всё будет хорошо. Хотелось поблагодарить Накла и Асари, хотя бы их. Раздражённо махнула рукой отражению в зеркале. И вернулась к Нуто, который повёл подальше от особняка. – Я же не взорвусь? – усмехнулась Олеся, попытавшись расслабиться. – Хм… не должна, – кажется, у индейца с юмором плохо? Они пришли к небольшой поляне. Здесь её и нашли? На краю, ведь, очнувшись, она видела верхушки деревьев. Кажется. Сепира уже ждала их. Нуто осмотрелся: Шахматноголовый показываться не собирался. Олеся и Сепира поздоровались. – Джотто сейчас будет, – ответила глава Джиглио Неро на немой вопрос аркобалено. – Не переживай, – она взяла Олесю за руку, – это будет как смена декораций в театре. – Звучит обнадеживающе, – и руку женщины сжали в ответ. Уголок губ Сепиры дёрнулся, но она ничего не сказала. Ещё один звук. Какой-то необычный. Что-то летит? Кто-то! Баканович поднять голову толком не успела, еле проследила за приземлением Джотто. Он встал и отряхнул плащ, а затем подошёл к Олесе. – Хорошо, что ты не пострадала, – приятно, когда людям не всё равно. А ему можно верить, он ведь Небо. Олеся ведь правильно поняла все объяснения Елены? – А Елена? – отпустила руку Сепиры. – Рассказала, что с вами приключилось. В минуты опасности она бывает инфальтильна, – не самое хорошее качество для любого человека, но Джотто явно не стыдился, просто принял как данность. Елена такая, какая она есть. Даже в минуты опасности. – Я хотел бы извиниться за случившееся… – Не знаю, как Сепире, но я предпочту не слышать подобные разговоры. Она не дура, всё понимает. А если ничего не получится, – Нуто отошёл подальше не просто так, раз Сепира сделала то же самое. Только стояла напротив аркобалено, – успеешь выговориться. Какой-то треугольник? Что ещё за масонские штучки? – Одну минуту, – Джотто снял перчатку, чтобы достать из нагрудного кармана брошь. Брошь? В форме цветка. Название вертится на языке, но Олеся не может вспомнить. – Небольшой подарок от нас. Идея Елены, – а раз век на дворе 19-й, значит, брошь драгоценная. – Спасибо. Только смогу ли я её забрать? – верится с трудом. – Тогда оставлю на сохранность будущим поколениям, отдадут, – ого, даже Джотто умеет сомневаться. Задумка реально ненадёжная. – Но лучше ей со мной, – Олеся резко, как сорока, выхватила подарок. А то вдруг затеряется после двух мировых войн или ещё чего похуже. – У вас фото, у меня брошь, замечательно. Джотто надел перчатку, усмехнувшись: – А теперь становись в центр и дыши, можешь закрыть глаза, если так спокойнее будет. Олеся кивнула, а про себя подумала: «Точно масонские штучки!» Ноги чудом не подвели. На них она и могла смотреть, прижимая спрятанную в кулаке брошь к груди. Не успела спросить, что за цветок. Три источника пламени Неба загорелись между ладонями трёх людей и потянулись к друг другу. Это был обычный тёплый цвет оранжевого огня. Сгусток энергии, который не обжигал? Олеся опустила голову. Когда образовался треугольник, пламя горизонтально и вертикально, чуть больше, чем по её росту, заполнило площадь фигуры. Не огонь. Она старалась не бояться, но было странно чувствовать, как пламя будто бы проходит сквозь неё. По возвращению можно шутить, что она была участницей в человеческом эксперименте. Никто не говорил, но интуиция подсказывает, что присутствующие проделывают подобное в первый и последний раз. – Всё хорошо, не бойся, – голос Сепиры звучит мягко, как голос матери, которая будет петь колыбельную на ночь. Олеся не заметила, что перестала дышать, а потому постаралась вдохнуть спокойно и как можно глубже. «Пусть перед смертью и не надышишься», – и как только подумала об этом, заметила не телесный цвет кожи, а… – Это твоя собственная энергия. Помнишь, Солнце и Дождь. Ты всё ещё ты, будешь цела и невредима, просто сейчас немного в другом… состоянии, – Олеся закрыла глаза, доверившись словам аркобалено. И в рутине дней можно задуматься, что ты действительно существуешь, и потрогать себя, не веря глазам и ощущениям. Сейчас хотелось поступить так же, но Олеся сдержалась. Странное чувство. Вроде бы ты есть, а вроде бы растворился. Но раз мыслительный процесс идёт, значит, жива. Или мертва? Ну, если это жизнь после смерти – а голоса не слышно больше – не так и страшно и печально.