…
Почти две недели городской бассейн был закрыт для посещения, однако очистные фильтры исправно выполняли свои функции, а свет, лучи которого отбрасывали блики на тихую водную гладь, оставался включенным. — Кажется, будет холодно, — сказал Сатору, глядя на воду с противоположной стороны черных металлических ворот. — По моим расчетам риск гипотермии равен 25 процентам. Сугуру окинул его сердитым взглядом. — Ты идиот. У нас не будет гипотермии. Сатору улыбнулся, перебросил рюкзак и забрался вверх. — Может быть, нам придется обняться. Ну, чтобы стало теплее. — Ага, без шансов, — произнес Сугуру, повторяя положение рук Сатору, пока поднимался по вороту. Сатору громко опустился на другую сторону, крепко встал ногами на пол и расплылся в улыбке. — Могу представить. Сугуру спустился рядом и взглянул на бассейн. Последний раз он был там в начале лета, прямо перед июнем. Сатору вынудил его пойти с остальными ребятами из баскетбольной команды. Сугуру помнил, — что происходило часто, когда речь шла о Сатору — как он обгорел и заставил Сугуру увлажнять спину гелем алоэ каждую ночь следующей недели. Сатору схватил рюкзаки, положил на стул возле бассейна и начал снимать куртку. Сугуру совершенно бессознательно уставился на то, как Сатору приподнял край футболки. Он остановился и ухмыльнулся Сугуру. — Отвернись, Сугу. Некрасиво пялиться, когда люди переодеваются, — скрестив руки, сказал он. Сугуру мгновенно покраснел. Он ненавидел в себе эту черту. Никто в жизни не смущался так легко, как Сугуру, а умение Сатору постоянно флиртовать каждый раз лишь пользовалось его слабостью. Сугуру замял смущение улыбкой и отвернулся. — Ради меня, не снимай белье. Сатору засмеялся и в груди Сугуру разлилось голубое тепло. — Оставлю остальное твоей фантазии. Сугуру снял рубашку, по его спине пробежался прохладный ветер. Он провел пальцем по мурашкам, чтобы снять напряжение, пока его тело вновь не покрылось легкой дрожью. — Теперь можно повернуться? — Если осмелишься, — сказал Сатору. Сугуру закатил глаза и развернулся лицом к нему. — Это что, мои боксёры? — спросил он. В эту секунду Сатору прыгнул в бассейн и выплыл с улыбкой на лице, убирая пряди челки со лба. — Может быть. Сугуру сел на край бассейна и окунул ноги в воду. Было тепло, почти слишком тепло. — Мне нравятся эти. Сатору подплыл к нему и положил руки на край. — Давай сыграем в игру. — Что за игра? — спросил Сугуру, полностью погружаясь в воду. Ее тепло впиталось в кожу до самых костей, снимая прохладу, незаметную ему прежде. — Повернись, — сказал Сатору, на губах которого повис запах клубники. — Ты ведешь себя странно, — настороженно ответил Сугуру. — Ну же! — воскликнул Сатору, указывая жестом, чтобы Сугуру повернулся. — Это всего лишь игра в слова. Сугуру развернулся и вспомнил, как раньше они играли в нее в средней школе. — Только не усложняй. — Хорошо, — сказал Сатору. Сугуру была слышна его улыбка, когда Сатору принялся делить влажные волосы Сугуру и убрал их на плечи. Сугуру закрыл глаза и сосредоточился на том, как Сатору выводил слово на оголенных плечах. — Почему именно это слово? — смеясь, спросил Сугуру. — Сначала скажи, — жалобно ответил Сатору. — Почему ты выбрал «доля»? — Оно звучит смешно, — рассмеялся Сатору. — Следующее, — закатив глаза, сказал Сугуру. Сатору вновь вывел буквы на его коже; мягкое, как вата, дыхание заполнило слух Сугуру. — Ананас, — с улыбкой разгадал он. — Удивительно, что ты помнишь. — Я помню больше, чем думал, — признался Сатору. Он коснулся невидимых букв слова на его спине, прежде чем начать новое. Он не обратил внимание на его движения — его волновал важный вопрос, слова которого потоком вырвались с его уст, ломая преграду сдержанной невозмутимости. — Что ты помнишь с вечеринки? — В основном тебя, — ответил Сатору, постукивая пальцем по плечу Сугуру, чтобы тот развернулся. — А что? Я сделал что-то ужасное? Запланировал геноцид или нечаянно убил Мими? Их глаза встретились. Воздух между ними был словно накаленным или Сугуру так показалось — он не знал этого точно. — Нет, просто интересно, что еще ты помнишь? — Я помню кусочки ананаса, танцы, алкоголь… много алкоголя, а еще, как ты тащил меня в машину. Остальное — как в тумане. — Понятно, — сказал Сугуру тихим, неуверенным голосом. — Теперь мне страшно, Сугу. Что же я сделал? — Ничего, — слишком быстро произнес он. — Ничего. Сатору улыбнулся ему. — Я же не приставал к тебе? — спросил он и двинулся ближе, отчего вода вокруг покрылась рябью. На фоне мерцающей глади его голубые глаза казались выразительнее, что стало неожиданным для Сугуру. — Это похоже на меня. — Нет, — заставив себя засмеяться, ответил Сугуру. Ему так не хотелось продолжать этот разговор. Ему нужно оставить все, как оно есть. Боже, почему он просто не может позволить себе этого?— Просто забудь. — Ладно… Пиши свое слово, — сказал Сатору и отвернулся. — И что-нибудь посложнее. Сугуру тяжело моргнул и задержал взгляд на шее и плечах Сатору, вспоминая прикосновения незнакомки по его телу и всем другим местам, к которым она— — Так тщательно выбираешь слово, — заметил Сатору, обернувшись через плечо. — Умираю от нетерпения. Сугуру провел пальцами по спине Сатору и начал выводить свое слово, наблюдая, как влажные капли спускались вниз по его коже. Он не сдержал ухмылки, завершая начертание последней буквы на лопатке Сатору. — Какая же ты зануда, — повернулся к нему Сатору. — Ты теперь постоянно будешь напоминать мне об этом? Сугуру засмеялся и нырнул в воду, чтобы скрыться от всплеска рук Сатору. Кончики его пальцев прожигало слово «пьяница».…
— Так… в следующее воскресенье вечер выпускников, — сказала мама Сугуру, прислонившись к кухонной стойке. Он кивнул, с ужасом предвкушая неделю шумных мероприятий, митингов и глупых костюмов. Еще неделя по случаю встречи выпускников, то есть неделя исключительного неудобства, и ему больше не придется терпеть ее вновь. — К сожалению, да. — Что?! — спросила она, — тебе не нравится? — Абсолютно нет, — ответил Сугуру и надкусил свой тост. Наступил понедельник — день обязательного утреннего разговора, пока Сугуру ждал автобус. — Как же меня это раздражает. Все считают это таким важным. — Правда? — спросила она с долей разочарования. — Мне казалось, что ты очень ждешь этого дня, раз это твой выпускной год. Сугуру пожал плечами и посмотрел в отражение темного утра в окне. Был октябрь, зеленая листва сменялась красными, желтыми и оранжевыми цветами, ожидая подходящего момента, чтобы упасть на землю. — Это ничего не меняет. — Но ты же пойдешь на танцы? — поинтересовалась она, улыбаясь. — Я куплю тебе новый костюм, а если решишь пойти с парой, то помогу тебе выбрать тебе для нее цветы. В этот раз Сугуру искренне улыбнулся ей. — Пойду, но не надейся на пару. Она кивнула ему. — А Сатору? У него есть кто-то? Сугуру вновь подумал о девушке с вечеринки. Могут ли они пойти вместе? Соврал ли Сатору о том, что не помнит ее? Несмотря на то, что с момента вечеринки прошло несколько недель, Сугуру все еще размышлял о том дне, постоянно прокручивая одно и то же воспоминание. — Не знаю, — сказал он. — Обычно мы не обсуждаем такое. По крайней мере не всерьез. — Правда? — спросила она. — Мне кажется, все парни обсуждают девушек с друзьями. Прежде Сугуру не откровенничал на тему влюбленности с Сатору — не то чтобы у него было много девушек. Однажды Сугуру показалось, что ему нравилась девушка с занятий по иностранному языку, но чувства прошли неделю спустя. А Сатору… Сугуру знал о его интересе к девушкам. Ну, девушкам он точно нравился. В этом и весь Сатору — он флиртовал с ними на вечеринке, даже мог поцеловать одну из них… но до секса дело доходило. Сугуру стало любопытно, случился ли его первый раз на вечеринке тринадцатой улицы или у него уже было много девушек прежде— — Сугуру? — сказала его мама и аккуратно положила руку на его. — Что с тобой? Ты сам не свой. Особенно эти несколько недель. — Я сам не свой? — спросил он, слегка отодвигаясь от прикосновения. — Да, — ответила она и неохотно убрала руку. — Я заметила. Это все баскетбол? Я уже говорила тебе. Даже если ты не играешь так, как ты этого ожидаешь, я все равно не против прийти на игру. Я просто… хочу поддержать тебя— — Это не так, — перебил Сугуру, ощущая тугой, неприятный узел в груди. — Обещаю, все не так. — Тогда что случилось? — спросила она мягким, аккуратным и милым голосом. Сугуру едва мог вынести этот разговор. На мгновение Сугуру замолчал, наблюдая, как за соседским домом выглянули лучи солнца и проникли на кухню. В сравнении с закатным светом рассвет встречал мир светлыми и пастельными оттенками. Он вспомнил разговор с Сатору о закатах и рассветах — то утро только подтвердило его мнение. — Я в норме, — сквозь зубы произнес Сугуру. — Это стресс. Вот и все. — Хорошо. Ты… всегда можешь поговорить со мной. Скоро ты поступишь в колледж и я хочу проводить с тобой как можно больше времени. Мысли Сугуру запутались в большой клубок, отчего он не знал что сказать ей. Он обдумывал свои слова дольше положенного. — О Боже, Сугуру, прости! — воскликнула она, широко распахнув глаза. — Я тебя расстроила? — Нет! — мгновенно ответил он, радуясь приехавшему автобусу, огни которого проглядывали сквозь туман. — Все нормально, мам. Я в порядке. Сугуру схватил сумку и поторопился к двери. С покрасневшим лицом и грустными глазами его мама опустила плечи. — Хорошего дня, милый, — сказала она, махая ему на прощание. Взглянув на нее, Сугуру не мог не ненавидеть себя. В ее глазах он бесполезную надежду на будущее, которую придумала сама себе, отчего к его горлу подступила горячая, как лава, злость. — И тебе, мам.…
Дзынь, дзынь, дзынь. — В такие дни мне хочется бросить баскетбол, — недовольно протянул Сатору, лежа рядом с Сугуру на полу. После тренировки на его лице проступал румянец, а к телу прилипала влага. — Нет смысла бегать так много. Сугуру вздохнул ему в знак согласия, боль в мышцах его ног начала ослабевать через 30 минут с окончания тренировки. — А теперь представь, каково бегать без силовых тренировок, — пожаловался он, переворачиваясь на свою сторону. Под кроватью он заметил торчащий из кучи грязной одежды хвост Мими. Его губы растянулись в улыбке перед тем, как вновь повернуться к Сатору. — Вообще-то, никто не старается на этих занятиях, — сказал Сатору. — Тренер в зале настолько серьезный, что его невозможно воспринимать серьезно. Сугуру усмехнулся его замечанию. — Нам стоит придумать ему кличку. — Как насчет «Мистер Пропер»? — спросил Сатору, уставившись на вентилятор над ним. — Ну, типа… он лысый? Сугуру засмеялся, слегка поморщившись от боли в боку. — Хорошая идея. На момент между ними возникла тишина, которую разбавляли тихие вздохи и вращающийся вентилятор. Затем Сатору спросил его: — Итак, чем хочешь заняться на неделе? — Ничем. Он вздохнул и посмотрел на Сугуру со скрытой в глазах улыбкой. — Даже не начинай. — Что? — Сегодня среда, неделя выпускников практически закончилась. — Ты такой драматичный. Сатору выдохнул со смехом. — У нас больше не будет такого вечера, Сугу. Тем более такой недели, поэтому бери от нее все лучшее… или что-то в таком духе. — Или что? — спросил Сугуру, — перестанешь дружить со мной? — Я никогда не перестану дружить с тобой, но мне хочется, чтобы ты больше веселился, — ответил Сатору. — У меня достаточно веселья. — Но ты же идешь на танцы в воскресенье, так? — задал вопрос Сатору, поворачиваясь лицом к Сугуру. — Ты должен. Сугуру кивнул в ответ. — Мне нужно сделать фотографии. — И… ты ни с кем не идешь? — спросил Сатору, вскинув бровь. — Только из-за обязанностей по клубу? Сугуру кивнул головой, прежде чем спросить: — Ты идешь с девушкой? У тебя их полно, и каждый раз ты отказываешься. — Мне кое-кто нравится, — пожал плечами Сатору. Его признание прозвучало так беспечно, словно они обсуждали этот факт бесчисленное количество раз. Сердце Сугуру пропустило удар и учащенно забилось вслед. — Нравится? — Нравится. — Кто? — вспыхнул в его голове вопрос. Он мгновенно пожалел об этом. Что с ним не так? Почему его это так сильно волнует? Что это означает? У Сугуру возникло желание схватиться за воздух, словить свой вопрос и запихнуть обратно в горло, ощущая исходящий от слов жар. Сатору усмехнулся, подбираясь ладонями под рубашку. — Об этом знаю только я и никогда не узнаешь ты. «Прикончи меня», — подумал Сугуру, желая, чтобы его пронзила смертельная, разрушающая разум молния и довела до забвения. Что угодно, только бы прекратить муки ужасного разговора. — Ты просто кусок дерьма, — сказал он с напускным весельем. — Мы же должны знать секреты друг друга? — Ревнуешь? — спросил Сатору с еще более довольной усмешкой. — Пошел ты. — Ставлю на то, что ревнуешь, так ведь? — сказал Сатору, игриво подняв бровь. К щекам и шее Сугуру подступил теплый, как огоньки, румянец, который нельзя было унять. — Ненавижу тебя, — сказал он, прикрывая лицо руками. — Кажется, Мими оказалась права. Сатору засмеялся, постукивая пальцем по его руке. — Может нам просто пойти на танцы вместе? Сугуру посмотрел на него сквозь пальцы. — Как… друзья? — Как тебе самому угодно, — предложил Сатору и лег на спину, чтобы посмотреть на вентилятор. — Если только у тебя нет кого-то на примете. У него не было. Сатору был единственным. — Ладно, — сказал он, убирая руки с лица. — Но не бесись, когда мне придется бросить тебя из-за моих обязанностей. — Ура! — воскликнул Сатору, проигнорировав его предостережение. — Пока ты идешь на танцы, я счастлив. В глубине душе Сугуру был секрет, который он не понял, а тем более не признал: он был рад, что Сатору отказал всем девушкам и позвал его. Его слова еще долго прокручивались в голове Сугуру. «Как тебе самому угодно.» Что он хотел этим сказать?