(when facing) the things we turn away from

Прошло почти три года с тех пор, как Сугуру был у Сатору в спальне, поэтому, когда Сатору пригласил его к себе после последней предсезонной тренировки, Сугуру стало интересным посмотреть, как изменилась комната. Когда он ступил за порог, его волосы были влажными после быстро принятого душа. Вопреки собственным ожиданиям комната осталась без изменений и по неведомой причине он даже испытал облегчение. Стены и потолок украшали прежние постеры музыкальных групп, богемных фильмов, которые Сатору никогда не смотрел, и мерцающие в темноте звезды. Декора было так много, что Сугуру едва мог разглядеть серую краску. В спальне царил бардак: на полу валялась грязная спортивная одежда и перед шкафом куча использованных полотенец. Сугуру обеспокоенно подошел к аквариуму Сатору — это было единственное, что представляло новизну — и легко постучал по стеклу, с облегчением вздыхая при виде подплывшей к нему бойцовой рыбки. — Ну, не удивляйся, — возмущенно произнес Сатору возле двери. На нем не было ничего, кроме нижнего белья и полотенца на голове. — Я хотя бы могу позаботиться о своей рыбке. Сугуру попытался не смотреть на изгиб плеч Сатору, выемку его ключиц, линию его талии… Дерьмо, он все еще смотрел. Сугуру улыбнулся, оборачиваясь к рыбке, которая плавала кругами по аквариуму. — Как зовут рыбку? — Плывун . — Плывун? — спросил он, уставившись на маленькую красную рыбу. Она уставилась на него в ответ, жутковато не моргая глазами. — Ты не мог додуматься до чего-нибудь оригинального? — Он много плавает, поэтому я и назвал его Плывун. По-моему, это очень даже оригинально, — сказал Сатору, усмехаясь. Он бросил полотенце в кучу и натянул футболку. — Он миленький, правда? Сугуру кивнул в ответ, задумываясь, мог ли Плывун увидеть своими всезнающими глазами, какую сексуальную неудовлетворенность Сугуру испытывал в этой комнате. — Нам нужно посмотреть фильм про акул, — предложил Сугуру, развалившись на кровати Сатору. Вокруг него витал знакомый клубничный запах, отчего его голова приятно закружилась. Сатору нахмурился, присоединяясь к Сугуру на кровати. — Ты пытаешься напугать Плывуна? — пошутил он, наклоняя голову в бок. — Не хочу, чтобы всю ночь у него были кошмары. Сугуру засмеялся, пробегаясь пальцами по темно-синему одеялу. — Хотя мы и так посмотрим фильм ужасов. Сегодня пятница… а значит, завтра Хэллоуин. — Ох, я в курсе, — уверил Сатору, потянувшись к лежавшему на тумбочке ноутбуку. Его футболка задралась, обнажая полоску кожи. Сугуру заставил себя отвести взгляд, но лишь чтобы заметить линии мышц на его ногах, которые мягко шуршали по одеялу— — Эй? — спросил Сатору, когда тот поместил между ними устройство. — Ты слышал, что я сказал? Сугуру недоуменно моргнул глазами. — Нет, извини. Сатору засмеялся, авторизируясь в ноутбуке. — Мы же идем на вечеринку, да? — спросил он. — На тринадцатой? Нет, нет, нет— — Конечно, — ответил Сугуру, игнорируя нарастающее чувство беды. — Я даже буду пить. — Чтобы пережить вечеринку на тринадцатой, ему точно понадобится немного алкоголя. — Будет здорово, — сказал Сатору. — Доверься мне. — Если мне придется везти нас на машине домой, то это сразу нездорово. — Я сделаю все, чтобы этого не произошло, хорошо? Я усвоил урок. Сугуру взглянул на экран, на котором высветился новый фильм об акулах. — Эм… Сатору, можно я попрошу тебя кое о чем, прежде чем начнется фильм? Сатору опустился на кровать с кучей клубничных конфет на груди. Он поднял взгляд и хмыкнул, вскинув бровь. — Можешь дать мне обещание? — Смотря какое. Сугуру вздохнул, нужные слова перемешались в его голове. — Прозвучит тупо и чувствую я себя тупо только из-за вопроса, но— — Все в порядке, Сугу, — уверил его Сатору, закидывая в рот конфету. — Проси уже. Сугуру тяжело выдохнул, вытирая потные ладони о штаны. — Если что-то… плохое произойдет на вечеринке, ты заберешь меня домой? Прям сразу? Сатору замолчал и расширил глаза, за его щекой выступала конфета. — Что-то плохое? Например? Сугуру вздохнул от безысходности и поднял взгляд на мерцающие в темноте звезды, испытывая злость от того, как тихо было в комнате Сатору без потолочного вентилятора, на который можно было бы уставиться. — Например… то, что произошло на вечере выпускников. Воцарилось молчание. Долгое, мучительное, которое, возможно, длилось мгновение, прежде чем Сатору наконец заговорил. — Эй, посмотри на меня, пожалуйста, — сказал он, дергая его за рукав. Сугуру с трудом поднял глаза на Сатору. — Не волнуйся об этом, ладно? — произнес он, выпрямляя ладонь на его плече. — Я постоянно буду приглядывать за тобой. Я могу защитить тебя— — Ох, не выставляй все так, — пожаловался Сугуру, прикрывая лицо руками. — Я просто хочу, чтобы ты пообещал, что сразу отвезешь меня домой, если произойдет что-то плохое. Не хочу опять искать тебя за каждой закрытой дверью, ясно? — О чем ты? — спросил Сатору. — За каждой закрытой дверью? Сугуру прервался, в его горле застрял желанный вдох. Внутри него зарождался давящий узел боли и сомнений. — Просто гипотетически, — пробормотал он. — Ничего серьезного. Сатору нахмурил бровь. В его глазах мелькали тысячи мыслей, будто на страницах книги, в которой помещались все секреты Сугуру. — Но ты сказал «опять». — Я сказал? — Да. — Я так не считаю. Сатору слегка ухмыльнулся в замешательстве. — В этом все и дело, Сугу. Я помню все, что ты говоришь, и ты сказал «опять». Блядь. — Если я и сказал, то это было не в прямом смысле, понял? Господи. Сатору помрачнел и медленно убрал руку с плеча Сугуру. — Извини. Я не хотел расстроить тебя— — Нет, ты меня не расстроил, — перебил Сугуру, желая прикончить себя за излишнюю тревогу. Он озвучил вслух то, о чем не хотел говорить с человеком, с которым желал поговорить. И пребывание в комнате Сатору, заполненной его запахом, ни разу не облегчало ситуации. Секунду назад Сатору касался его, но сейчас нет, и Сугуру не хотел признавать, какую агонию— — Сугуру? — сказал он. То, как Сатору произнес его полное время, заставило его сердце забиться чаще. — Я заберу тебя домой, если попросишь, хорошо? Если ты захочешь домой, я с тобой. — Точно? — Господи, конечно, — раздраженно ответил Сатору. — Не понимаю, почему ты раздул из этого трагедию. Сугуру затаил дыхание, уткнувшись грудью в матрас. — Обещаешь? — Обещаю, — сказал Сатору с улыбкой. — Клянусь жизнью Плывуна. — Звучит официально, — пошутил Сугуру, но беспокойство продолжало вытягивать воздух из его легких. — Спасибо тебе. Сатору рассмеялся. — Все будет хорошо, Сугу, — сказал он, выключая лампу. — Это всего лишь Хэллоуин. Что может быть еще хуже?

…

Сатору прежде целовался с парнем. Что еще лучше — этот самый парень сделал ему минет. Узнав об этом, у Сугуру возникло желание спрятаться под камнем на оставшуюся вечность; привязать бетонные блоки к ногам и прыгнуть с лодки; лечь посередине дороги, чтобы по нему хорошенько проехались; прокатиться по всем этажам самого высокого здания на свете— — Что же, плохо дело. Я бы не рассказал тебе об этом, если бы знал, что у тебя мозги откажут, — сказал Сатору, смеясь на своем месте на устланном ковром полу. — Ты прям серьезно? — спросил Сугуру, в голове которого метались мысли. Какого черта он поднял этот разговор за час до вечеринки? — Когда это случилось? Сатору занимался оттачиванием своего броска, его движения отвлекали Сугуру от размышлений. Едва не задев вентилятор, он подбросил мяч в потолок, который изящно вращался в воздухе и замедлялся на высоте, прежде чем упасть ему в руки. Сугуру заметил напряженные от движения вены на руках Сатору, безупречной формы. Баскетбольный мяч взлетал из его рук с мягким, шершавым шумом и ритмично стремился в ожидающую хватку. — Ты что, допрашиваешь меня? — спросил Сатору, оборачиваясь к Сугуру, что сидел за рабочим столом. — Звучит так, будто это допрос. — Это ты только что заявил, — пожаловался Сугуру, делая вид, что существование Сатору вовсе не вскружило ему голову. Он развернулся на стуле, испытывая головокружение от запретных мыслей в голове. — А ты ждал, что я просто промолчу об этом? — Я просто сказал, чтобы посмотреть на твою реакцию, — сказал Сатору, все еще забавляясь. — Так это даже неправда? — Ой, еще как правда. Сугуру ощутил приступ тошноты. — Кто? — спросил он. Его ответ не предвещал ничего хорошего, но ему нужно знать. В его голове возник один из разговоров перед вечером выпускников. Должно быть, именно с этим человеком Сатору действительно хотел пойти на танцы… — Не считаю это важным, — сказал Сатору, вновь бросая мяч. Он был в абсолютном неведении той бури мыслей в голове Сугуру, и сам Сугуру не знал, чем это объяснялось: его актерскими способностями или фактом, что Сатору не уловил перемены в нем. В любом случае, он был благодарен этому стечению обстоятельств. — Ты не можешь просто… не сказать мне, — пожаловался Сугуру, вытирая влагу с ладоней. — Я хочу знать. — Судя по твоей реакции, мне страшно. Ну, может быть, он переоценил свои актерские навыки. — Тебе страшно передо мной? — Конечно нет! Ну, знаешь… я больше боюсь, что из-за меня у тебя произойдет приступ. Сатору вызывал у него сердечные проблемы — независимо от того, что тот делал или говорил. — Не будет. Я в полном порядке. Сатору вскинул бровь. — Это был старшеклассник на скамейке запасных. — Невидимка ? — протянул он. Невидимка — как прозвал его Сугуру, учитывая личные трудности с запоминанием имен — был щуплым, тихим старшеклассником с самой бледной кожей, которую Сугуру когда-либо видел. Настолько бледной, что она была практически невидимой. — Так вот ты какого мнения о нем? Прекрасно, — со смехом сказал Сатору, продолжая маневрировать с мячом. — Не могу поверить, — сказал Сугуру, все еще испытывая шок. — Тебе отсосал Невидимка. За какую цену? Пять долларов? Сатору замолчал, прижимая мяч к груди. Он обернулся, в его глазах мерцал задор. — Он сделал это бесплатно. На самом деле, он спросил у меня разрешения. — Ничто в этих условиях экономики не может быть бесплатным, — сказал Сугуру. Он старался не представлять этого. Провал. Еще раз. Провал… еще раз. — Это было всего лишь один раз, Сугу. Не надо так ревновать, — заверил его Сатору, сдерживая смех. — Я никогда никого не ревновал, — соврал Сугуру, противясь желанию закричать. У него было так много вопросов, что Сугуру не мог удержать их все в голове. Первый: с каких пор Сатору нравились парни? Второй: какого черта он рассказал об этом сейчас? Третий: получил ли он удовольствие от… отношений с Невидимкой? Сугуру задумался над тем, где был он сам, пока Сатору ублажали. Он был в своей комнате с Мими и потолочным вентилятором? Или стоял возле двери в раздевалку, ожидая Сатору, пока тот «переодевается»? — У тебя вид, будто…ты увидел невидимое, — сказал Сатору, смеясь вслух. — Ты серьезно? — Признай. Шутка получилась хорошей. — Если не скажешь в течении нескольких минут, почему ты решил рассказать о слишком интимной части твоей биографии, то я сгорю изнутри, — признался Сугуру, скрывая чрезмерную честность под юмором. — Не знаю, Сугу, — сказал Сатору, все еще пребывая в кураже. — Может, я просто… захотел, чтобы ты знал. Сугуру прервался, на его языке вертелись многочисленные вопросы. Он заглянул вглубь самого себя в поисках логичного объяснения тому, почему он чувствовал… неважно, что за чувство это было. — Сколько раз вы двое— — Только один, — ответил Сатору, возвращая мяч к сумке, прежде чем встать с места. — Я сказал тебе только потому, что хочу, чтобы ты оттянулся на вечеринке. Сугуру не знал что сказать. Он наблюдал за тем, как Сатору снял с себя футболку, сменил ее на баскетбольную майку и заправил ее в джинсы. Конечно, Сатору пойдет в роли самого себя на Хэллоуин. — Знаешь, если захочешь подняться наверх с девушкой… или парнем, то тебе стоит сделать это, — сказал Сатору, причесывая волосы у зеркала. — Только если будет комфортно. Разум Сугуру был слишком занят запечатлением обнаженной спины Сатору, чтобы понять, что именно тот имел в виду. — Ты же знаешь, я ни с кем не целовался? Сатору удивленно обернулся к нему. — Ты с ни с кем… хотя бы раз? Сугуру покачал головой, задумываясь, сможет ли падение из окна спальни прикончить его или просто превратить в инвалида. Так или иначе, это было единственным выходом завершить этот разговор. — Неа. — Даже на детской площадке в начальной школе? — Почему ты так печально говоришь об этом, Сатору? — спросил Сугуру, прикрывая лицо руками. — Мне неловко. Сатору подошел ближе, прислонившись к краю стола. — Не говори так, — заверил он. Над его головой повис клубничный туман. — В ожидании нет стыда. Не то чтобы Сугуру ждал с определенной целью. Просто ему не подвернулась возможность, которую бы он ожидал. И больше, чем когда-либо прежде, он начал задумываться, как вообще выглядела эта возможность. — Может, сегодняшний вечер будет тем самым, кто знает? — сказал Сугуру, нервно смеясь про себя. — Хотя я на это не рассчитываю. — Извини, Сугу, — ответил Сатору, вздыхая. — Знаю, мы никогда не разговариваем о таком всерьез. Не понимаю, почему именно, но моя попытка провалилась. Сугуру встал с места за столом и взял ковбойскую шляпу из шкафа. Его мама выбрала ему костюм, настаивая на том, чтобы он одел шляпу, ботинки и ремень. Он почувствовал себя смехотворно, но менять костюм уже было слишком поздно. — И я тоже не понимаю, — сказал Сугуру, распустив волосы из пучка, что каскадом упали ему на плечи. — Но со мной ты можешь обсуждать такие темы. Меня это не смущает. Вранье. — Не знаю, Сугу. Мне кажется, что тебя это смущает— — Мне просто стыдно за свою неопытность. Вот и все, — приукрасил Сугуру. По неясной ему причине он не желал слышать об отношениях с девушками Сатору… ну и с парнями. Откровение пронзило его как ядовитая стрела, рана от которой очернила его вены. Сатору вздохнул, наблюдая, как Сугуру заправляет рубашку и одевает ботинки. — В таком-то костюме тебе не избежать поцелуя, — сказал он, оглядывая его с ног до головы. Сугуру хотел дать самому себе хорошую пощечину. — Я выгляжу как маскот футбольной команды. — Как сексуальный маскот. — Господи, просто заткнись, ладно? — пожаловался Сугуру, пока искал серьги на столике. — Ставлю на то, что куча людей пыталась пофлиртовать с тобой, а ты просто не заметил. — Ты ошибаешься, — сказал Сугуру, провожая Сатору из коридора. Они прошли мимо мамы и Рена, спящих на диване, перед которым шел черно-белый ситком. Их рты были приоткрыты, а головы прижаты к вискам друг друга. Их вид утихомирил сердце Сугуру. Он не заметил, что задержался понаблюдать за ними, пока Сатору не начал утягивать его к двери. — Насколько нам повезет? — прошептал он сквозь улыбку. — Они спят без задних ног. Сугуру вышел вслед за ним и закрыл за собой дверь. — Я сказал маме, у нас мероприятия по командному сплочению, так что, все будет нормально, — сказал он и поднял голову к небу. Зима выходила из своей спячки. Сугуру понял это по тому, как изменился ветер; увидел по тоскующему по птицам небу; услышал в хрусте давно опавших листьев. — Надо было взять куртку, — сказал Сатору, спеша по лестнице к машине. Сугуру занял пассажирское место, проводя большим пальцем по пятну от горячего шоколада. — Клянусь, если мы одни будем в костюмах— — Не мы одни, — заверил Сатору, приводя машину в движение. — Доверься мне. Сугуру сверкнул взглядом. — Я делаю все возможное, чтобы не верить тебе в таких делах. — Не понял? — Ты из тех, кто говорит, что вечеринка будет костюмированной, а на деле просто хочет посмотреть на меня посмешищем в костюме. Других причин нет. — Как я уже сказал, твой костюм сексуальный, а не смешной. А еще, если ты снимешь шляпу, то по сути станешь вновь нормальным. — В какой вселенной я бы носил эти страшные ботинки на постоянной основе и все еще был бы нормальным? Сатору засмеялся мягкими и приятными нотами. — Я так рад, что ты мой лучший друг, Сугу. Моя жизнь не была бы такой классной без тебя. Сугуру тяжело сглотнул, пытаясь успокоить бабочки в животе. — Завались. Ты же знаешь, я не умею принимать комплименты. — И еще поэтому я люблю тебя, — сказал Сатору, наблюдая за ним с водительского места. — Мне продолжить список? Сугуру фыркнул, размышляя, мог ли Сатору заметить бабочек, вылетающих из его рта и летящих внутри машины. — Если хочешь, чтобы я тебе врезал, продолжай. Сатору задумчиво хмыкнул. — Что ж, твои боевые навыки меня не пугают, а почему они должны? — спросил он саркастичным тоном. Сугуру уже был готов возразить ему, но дом тринадцатой улицы показался у них на виду, приветствуя разноцветными вспышками огней, мерцающих через увешанные флагами окна. — Сегодня больше людей, чем обычно, не думаешь? — сказал он, борясь с желанием не качать ногой. — Расслабься, Сугу, — сказал Сатору, паркуясь на противоположной стороне улицы. Он вытащил ключ зажигания, и звук постепенно утихающего двигателя заполнил салон автомобиля. — Две рюмки водки и все будет в норме. — Ты же знаешь, я ненавижу пить. — Я не заставляю тебя пить, но намереваюсь поспособствовать этому. Понял? Сугуру съехал вниз на кресле, поглядывая на входную дверь. На входе стояло несколько ребят из баскетбольной команды, как дешевые вышибалы у бара, соответствуя костюмами полицейских своей роли на вечер. — Может, мне нужны таблетки от тревожности, а не становиться алкоголиком, — предложил Сугуру, сцепляя вместе руки. — Для меня это слишком. — Перестань нести бред, — пожаловался Сатору, открывая дверцу для Сугуру с центральной системы управления. — Вот видишь? Я же говорил, остальные тоже будут в костюмах. Сугуру наблюдал, как полицейские пропустили несколько уже выпивших чирлидерш, зомби и пиратов. — Почему ты не в костюме, Сатору? — пожаловался он и без малейшего желания вышел из машины. С другой стороны улицы доносились басы, что не способствовало снижению уровня его тревоги. — Я — баскетболист! — ответил Сатору, указывая на майку по пути к дому. — Мне кажется, это довольно-таки понятно. — А разве смысл Хэллоуина не в том, чтобы стать на ночь тем, кем не являешься? — Стоп, значит, ты не ковбой? — сказал Сатору, ухмыляясь. — Ты создаешь ложное впечатление. Сугуру хмуро посмотрел на него. Он бы ответил, но они приближались к парням на фейс контроле. Сугуру не был в настроении откровенничать перед ними. — Сатору? — сказал первый Коп, здороваясь с ним через рукопожатие. Среди всех парней принято здороваться так? В таком случае, не слишком ли поздно для Сугуру— — Сугуру? — произнес второй Коп, поворачиваясь к нему. — Как дела? — Эм… привет, — сказал Сугуру, осознавая неловкость момента. — Как твои «ничего»? Ну да. Как твои «ничего»… невозможно было додуматься до чего-то получше? — Неплохо, брат. Симпатичный костюм, — сказал второй Коп, указывая на невидимую шляпу на голове. — Моя мама выбирала, — ответил Сугуру, ощущая тошноту от своих слов. Какого черта он вообще сморозил этот бред? Он начал думать, что ему не хватает умственных способностей для нормального поведения. — Серьезно? — неловко улыбнулся второй Коп. — Это… мило. Прежде чем его дальше унесло в глушь ненавистных мыслей, Сатору схватил его за руку, освобождая от тяготы обязательной светской беседы. — Пойдем напьемся, Сугу, — сказал он и дружелюбно помахал второму Копу на прощание. — Это было так изумительно, — сказал Сатору, подавляя смех. — В жизни не слышал разговора естественнее. — Завались, — пожаловался Сугуру. — По крайней мере, я стараюсь. Сатору утянул его через дверь; в воздухе витал запах клубничного вейпа или, может, это был запах Сатору. — Помни, Сугу, — прокричал Сатору сквозь шум музыки. — Плыви по течению? Сугуру улыбнулся, эти слова перевернули его нутро и вернули на прежнее место. — А я смогу? — Можно сделать все с каплей алкоголя, — сказал он, направляя Сугуру к кухне. Они проскользнули мимо потных тел, от тепла которых воздух стал жарче. Ботинки Сугуру слегка липли к пролитому от пива полу. По пути к стойке с выпивкой Сугуру заметил нечто новое в доме на тринадцатой — черную подсветку и неоновые узоры. На столе стояла емкость с подозрительной смесью из сока и алкоголя, рядом с которыми стояли красные стаканы для напитков. Сатору зачерпал две порции напитка, а Сугуру снял ковбойскую шляпу и оставил ее на стойке. Она напоминала ему о неудачном разговоре у входа в дом. — Я проверил, чтобы у тебя были кусочки ананаса, — прокричал он, предлагая Сугуру тост. С тяжелым вздохом Сугуру слегка стукнул стаканом по стакану Сатору. — За что пьем? Сатору вскинул брови, пробуя напиток. — За Лизу и за то, что заставила тебя надеть этот сексапильный костюм. — Я не буду пить за это. — Ладно… тогда за меня, за отсутствие костюма и успешный вход сюда. — Так ты признаешь? Сатору улыбнулся, опустошая содержимое стакана только для того, чтобы почти сразу наполнить его. — Признаться в чем? — Не строй из себя тупого. — Строить из себя тупого? — Перестань повторять за мной. — Перестать повторять за тобой? — сказал Сатору, обнимая Сугуру за плечи. — Я повторяю? Сугуру засмеялся, закидывая в рот кусочек ананаса. — Повторяешь. — Ты прав, Сугу. Ешь ананас, — сказал он со злобным смехом. Позже Сугуру расплатится за это прогрессирующим чувством вины и звенящей головной болью, но… было весело. Не то чтобы он признается в этом когда-нибудь. Сатору говорил о чем-то, не переставая, но Сугуру едва слышал его из-за калейдоскопа мыслей в голове. Рой бабочек в животе, постоянно отнимающих покой, растворились в пузыристую пену, оседая фруктовым нектаром из ананаса и клубники на языке, пока Сатору говорил. В его голову ударил поток ощущений, врываясь в самую пучину невесомых лазурных облаков эйфории. — Сатору, ты потанцуешь со мной? — спросил Сугуру. — Что-о-о-о? — воскликнул Сатору. — Не спрашивай дважды. Сугуру оставил пустой стакан на стойке; когда Сатору схватил его за запястье, сквозь его ладонь вырывались голубые искры и опалили кожу Сугуру. — Давай танцевать, пока я не передумал, — сказал он, ухмыляясь. Теперь Сатору держал Сугуру за обе руки, направляя к залу. Цветные огни падали на его светлые пряди, от чего они перестали казаться таковыми. Сатору сказал что-то, проходя сквозь толпу, но Сугуру не расслышал его. Он лишь улыбнулся и кивнул в ответ, выпитый алкоголь не помог заглушить ощущаемый под прикосновением Сатору шок, который был сравним с белым шумом, вспышками перед глазами и растекающимся по крови теплом. Сугуру помнил, как они танцевали на вечере выпускников. Как и тогда, его руки продвинулись к предплечьям Сатору с той же самой нежностью. Все вокруг замедлило свой ход и расплылось широкими мазками — лишь только на лице Сатору Сугуру имел силы сосредоточить свое внимание. Сугуру был слишком пьян, чтобы утруждать себя мыслями о Невидимке, Жучке или о чем-либо еще. Он съел два кусочка ананаса и выпил два стакана загадочного алкогольного сока, что было достаточным количеством, чтобы забыть едва контролируемое беспокойство. По этой причине его руки были на талии Сатору и бесстыдно пробирались под край его майки. Сатору посмотрел вниз на его руки и ухмыльнулся, прижимаясь ближе, чтобы шепнуть Сугуру на ухо. — Ты что делаешь? — спросил он повышенным тоном. Сугуру прижал руки к обнаженной части его талии, нажимая пальцами достаточно, чтобы Сатору обратил внимание. — Мои запретные мысли одолевают меня, Сатору, — сказал он, мягко смеясь в шею напротив. — У тебя они есть? — поинтересовался Сатору, накрывая ладонями руки Сугуру. — Не думал, что ты способен на такие мысли. К черту Невидимку. К черту Жучка. К черту трезвость. Сугуру не ощущал себя настолько живым долгие месяцы… годы… а может, и вообще никогда прежде, и ему было так хорошо, словно сладкий дурман растворился на его языке, разлетаясь искрами в сознание. — У всех они есть, — сказал Сугуру. — Обычно я могу их подавлять, но ты усложняешь мне задачу. Сатору вздохнул, грея клубничным теплом щеку Сугуру. — Вот бы ты мог читать мои мысли. Румянец на его лице стал еще более жарким и пробрался к шее, оставляя ягодные следы. — Почему ты хочешь, чтобы я читал твои мысли? — спросил он, ощущая щекочущее веселье в груди. — Так ты бы узнал о моих запретных мыслях и мне бы не пришлось рассказывать о них тебе, — сказал Сатору, касаясь губами уха Сугуру. — Мне было бы легче, если бы ты просто узнал. — Расскажи мне, — сказал Сугуру. — Они не такие плохие, как мои. — В тебе нет ничего плохого. Сугуру не осознавал прежде, как сильно ему нужно было услышать эти слова до момента, когда он не услышал их. Слоги были едва отчетливы, как неосязаемые поцелуи сквозь тяжелый бас музыки. Тем не менее, Сугуру уловил их, аккуратно складывая, насколько это представлялось возможным. — Откуда тебе знать? — хотел уже спросить Сугуру, но его остановили легким стуком по плечу. Прежде чем он обернулся, в его голове пронеслись самые разнообразные варианты развития ситуации. Образ Жучка в костюме демона или Невидимки позади него. Проклятая энергия тринадцатой улицы усиливалась и давала слабину под воздействием алкоголя, поэтому, когда он обернулся, он убрал руки с талии Сатору и увидел Хайну с маленькими рогами на голове. От этого Сугуру ощутил боль в сердце и испытал прилив облегчения. — Хайна! — сказал он, нервно потирая ладони о штаны. На его пальцах все еще пылал голубой ток. — Как ты? Она прикрыла рот тыльной стороной руки, посмеиваясь над ним. — Ты будто страшное увидел. В голове Сугуру всплыл образ Невидимки. Он попытался прогнать его сразу, как только представил. — Ты хорошо выглядишь, — ответил он, указывая на костюм. — Почему ты выбрала дьяволицу? — Честно говоря, это был повод приодеться развязно с минимумом затрат, — сказала Хайна, касаясь рогов. Сатору обнял Сугуру за плечо. — Мы виделись, — сказал он, вскинув бровь на Хайну. — На вечере выпускников? — Ну да, я— — Хайна. Я знаю, — сказал Сатору, смеясь. — У меня с именами получше, чем у Сугуру. Она улыбнулась, вновь обращая свое внимание на Сугуру. — Не хотите … подняться со мной наверх? Там играют в «Семь минут», если хотите присоединиться. При обычных обстоятельствах Сугуру бы умело отказался от приглашения. Однако, обстоятельства были иными. Алкоголь сделал свое дело. Рука Сатору все еще была вокруг его плеча, что больше распаляло его. А сердце трепетало так же, как и после того, что произошло между ними двумя. Что это вообще было— — Мы в деле, — сказал Сатору, прерывая внутренний разгром Сугуру самым ужасным ответом. — Веди. С расплывшейся улыбкой на лице Хайна хлопнула в ладони. — Прекрасно, — сказала она перед тем, как провести их по лабиринту танцующих подростков, оборачиваясь на парней, чтобы убедиться, что они следуют за ней. — Взбудоражен? — сказал Сатору, вокруг которого обвивался пьяный воздух. Он вел Сугуру за запястье. — Сегодня у тебя состоится первый поцелуй. Сугуру не имел представления, что происходит. — Что за игра, в которую мы будем играть? — Да брось ты! — воскликнул Сатору, следуя за Хайной через обитый брезентом дверной проем и вверх по застеленной ковром лестнице. — Ты не смотрел фильмов? Не читал книг? Не был в старшей школе? — Все это я делал, Сатору, и клянусь, я понятия не имею, что происходит, — прервался он под влиянием алкоголя, тормозящего мысли. — Почему мой первый поцелуй должен иметь отношение к этому всему? — Сам узнаешь, Сугу. Думаю, тебе… точно понравится, — сказал он с ухмылкой, пока они поднимались наверх. По мере приближения на этаж выше перед ними открывался вид на очередную гостиную. В комнате отдыхало около десяти человек, в воздухе сгущались клубы персикового дыма от вейпа и травки. На стенах висели вычурные гобелены, деревянный пол прилипал к ногам, каминную полку украшала коллекция пустых бутылок из-под ликера. Приглушенный свет от беспорядочно развешенных гирлянд и лампы без абажура создавал атмосферу легкости, которая, как ни странно, пришлась Сугуру по душе. — Держи. Со вкусом клубничного лимонада, — сказала Хайна, держа в руках две банки хард-зельцера. Сугуру понравился вкус, на его языке зашипела сласть клубники. — Спасибо. — Я запишу ваши имена на бумажках. — Хайна быстро написала в своем блокноте, оторвала и бросила бумажки с именами в красный стакан. — Расслабься, Сугуру, — сказала она, указывая рукой на диван в другом конце комнаты. Испытывая благодарность алкоголю за усмирение нервов, Сугуру провел взглядом по комнате и последовал ее предложению. — Да, конечно, — сказал он и сел рядом с Сатору на диван. Под тем освещением Сугуру заметил, как сильно пьянел Сатору. Его лицо окрасил румянец, зрачки стали расширенными. — Сатору должен пойти первым, — сказал знакомый Сугуру голос с противоположной стороны дивана. — Я не против, — сказал Сатору, наклоняясь к кофейному столику. Там находилось два стакана: красный и черный. Сугуру смотрел, как Сатору завис над черным стаканом и с разрешения одного из парней вытянул бумажку с именем. — Кто? — спросил Жучок, слова которого закружились вокруг Сугуру как рой надоедливых мух. Сугуру противился посмотреть ему в глаза и в упор смотрел на Сатору. Сатору прочел вслух имя девушки, но через секунду оно исчезло из памяти Сугуру. Услышав свое имя, девушка встала с места рядом с Жучком и подошла к Сатору, протягивая руку. Сатору улыбнулся и засмеялся, глаза Сугуру заволокла лазурная дымка. Он последовал за ней в коридор к шкафу и обернулся, чтобы ободряюще подмигнуть Сугуру. — Скажи мне, когда засечь время, Хайна! — прокричал Жучок вслед. Только когда дверь захлопнулась, Жучок засек время в телефоне, на экране которого отсчитывались секунды до истечения семи минут. Хайна хихикнула и плюхнулась на диван рядом с Сугуру. — Вот еще один зельцер, — сказала она, протягивая напиток Сугуру. Он выдавил из себя улыбку, с щелчком открыл банку и сделал несколько щедрых глотков. — Очень вкусно. Как ты их достала? — У моего брата. Он работает в круглосуточном магазине, — объяснила она, кокетливо хлопая глазами. — У клубники хороший вкус, да? — Сатору он тоже нравится, — сказал он без задней мысли. Сугуру заметил, как ребята в комнате беседовали о чем-то своем. — Может мне и для него взять? Хайна засмеялась, вновь прикрывая руками лицо. — Он вернется через семь минут, Сугуру. Ты не знаешь правила игры? В голове Сугуру плескалось море голубого тока, ананасового сока и клубничного лимонада. Слова волнами хлынули с его губ. — Нет. С Сатору ничего же не случится? — спросил он, слегка смеясь. — Семь минут — достаточно долго, понимаешь? Я вроде уже скучаю по нему— — Сугуру? — Да? — Не верится, что ты не играл в эту игру, — сказала Хайна и поставила свой напиток на кофейный столик. — По сути, парень выбирает случайное имя девушки из черного стакана или девушка выбирает случайное имя парня из красного стакана, и они вдвоем должны провести ровно семь минут в шкафу. — Прям… все время? — Угу. Ни больше ни меньше. — Ну…. и чем они должны заниматься там так долго? — спросил Сугуру, моргая от головокружения. Хайна легко хлопнула его по бедру и улыбнулась. — Это дано знать только им, а не нам. Если только они не расскажут нам, конечно. Сугуру показалось, что развалится на части. — Значит, они могут… делать что угодно? — Именно, — сказала она. — Может, они там обжимаются. Ты видел, как она смотрела на него? — Нет, не видел, — ответил он, допивая второй зельцер. Хайна вновь засмеялась. Ее смех звучал сладостным, пастельно-желтым цветом. Он был приятен на слух. — Ну, кажется, он ей уж очень нравится. А кому бы он не понравился? Представляя Сатору с той девушкой, сердце Сугуру бешено забилось, замедлилось, встрепенулось и одновременно сделало кульбит. Возможно, она целовала его, ее губы смыкались на нежной точке его шеи. Ее руки блуждали по его бедрам, притягивая к своим без остатка. Между ними витала клубничная сладость. Сугуру задумался, ощущала ли она цветной ток, который чувствовал он сам при любом прикосновении к Сатору. Он надеялся на отрицательный ответ. — Хочешь еще выпить? — спросила Хайна, наклоняясь к Сугуру. — У меня есть со вкусом фруктового пунша. Он кивнул, его голова практически больно давила на шею. — Конечно. Хайна принесла для него фруктовый пунш, и даже несмотря на то, что он хотел клубничный вкус, он был рад разбавить след напитка на языке. — Что ж, почему ты не ездишь на автобусе как обычно? — спросила она. — Я скучаю по нашему неловкому молчанию. Сугуру засмеялся. Его смех был далеким. — Сатору подвозит меня. — Оу… ну, если решишь ездить на автобусе, я займу тебе место, договорились? Едва Сугуру успел ответить, время на таймере истекло, издавая резкий звук с телефона Жучка. Сугуру встретился с ним взглядом — между ними пробежало враждебное мгновение понимания, когда Хайна ушла открыть дверь. Волоча ноги, Сатору вернулся к дивану. Его щеки горели, губы были красными, а волосы взъерошены. Девушка в помятой одежде и с распахнутыми глазами, хихикая, последовала за ним. — Ну, он так хорош, как все говорят? — спросил ее Жучок, отслеживая взглядом Сугуру. — Миледи не раскрывают своих тайн, — ответила она. Они многозначительно посмотрели друг на друга, когда Сатору занял свое место рядом с Сугуру. Ее полный желания взгляд на Сатору был ненавистен Сугуру — будто у них был маленький грязный секрет. Тот, о котором Сугуру не узнает никогда. — Это уже говорит само за себя, не думаешь? — сказал Сатору с долей высокомерия, уставившись на Жучка за своим зельцером. — У нее слов нет. Остальные в комнате удовлетворенно вздохнули. — Твой друг должен пойти следующим, Сатору, — сказал Жучок, кивнув Сугуру. — Кажется, он готов. Сатору посмотрел на Сугуру, вскинув бровь. — Если тебе самому хочется, хорошо? — сказал Сатору, указывая на стакан с именами девушек. Сугуру не знал причины, почему он взял черный стакан. На зло Жучку? Доказать что-то себе? Доказать что-то Сатору? В любом случае, он взял бумажку сверху и посмотрел, к собственному облегчению, на написанное имя Хайны. — Хайна, это ты, — сказал Сугуру, показывая клочок бумаги. Она улыбнулась, радостно хлопая. — Прекрасно! — воскликнула она и взяла его за руки, направляя к шкафу. Когда он встал с места, мир вокруг закружился, перед его глазами медленно закрутились деревянные полосы на полу. Он оглянулся на Сатору, вновь ободряюще подмигивающему ему, но это никак не помогло Сугуру успокоиться. Чем ближе он подходил к шкафу, тем теснее, вонзаясь в легкие, сжималась его грудь. — Хайна? — спросил он, внезапно осознавая, что за ними наблюдают. — Я не так уверен— — Все хорошо, Сугуру. Нет ничего страшного. — Она остановилась возле двери к шкафу и обернулась к Жучку. — Засекай время. — Повеселись там, — пропел парень. Сугуру развернулся, чтобы посмотреть на Сатору, но он отвернулся в сторону, на его светлые пряди волос падал желтый свет лампы. Хайна потянула Сугуру в шкаф и закрыла за ними дверь. Внезапно стало темно, за дверью слышались приглушенные разговоры. — Похоже, ты нервничаешь, — сказала она, протягивая к нему обе руки. — Правда? — спросил он, прерывисто дыша. — Я не специально. Прервавшись на мгновение, она спросила: — Ты уже целовался с кем-нибудь? Сугуру чувствовал запах зельцера в ее дыхании. — Нет, — признался он, сосредоточившись на том, как ее большой палец чувственно кружился вокруг его собственного. От этого его слова застряли где-то в горле. Привыкнув к отсутствию света, Сугуру разглядел ее улыбку. — Сложно верится, — сказала Хайна, смеясь. — Знаешь, ты очень симпатичный. Ее ладони скользнули вверх к рукам, переместились на плечи и обвились вокруг шеи, унимая мурашки по коже. — Правда? — спросил он, тяжело сглотнув. — Ага, правда, — сказала она, прильнув ближе к нему. — Можно тебя поцеловать, Сугуру? Обещаю, кусаться не буду, если ты только не попросишь. Сугуру засмеялся. — Уверена, что хочешь поцеловать меня? — спросил он, тайно желая услышать «нет». Но опять-таки, это Хайна. Она красива, заинтересована в нем и так мила. Слишком мила. — Ох, еще как, — сказала она сквозь улыбку, встав на полупальцы, чтобы быть лицом к лицу. — Я хотела поцеловать тебя с самого первого дня, как увидела тебя в автобусе. Дыхание Сугуру сбилось — знакомый ритм, которому научила его мама, затерялся в бесконечных волнах беспокойства. — Хорошо, — прошептал он, отвечая на прикосновение девушки. Теплый, пастельно-желтый цвет накрыл его ощущения. К удивлению, он довольствовался происходящим. — Просто расслабься, Сугуру, — сказала она напротив его губ. — Время не ждет. Она поцеловала его, ее губы осторожно сомкнулись на его устах. Хайна довольно хмыкнула и потянулась к его волосам, чтобы распустить их, расправляя пальцами пряди. Сугуру инстинктивно положил руки на ее талию. Это момент напомнил ему о Сатору. Он закрыл глаза и ответил на поцелуй, ощущая естественность и легкость происходящего. В момент, когда он пробежался языком по ее нижней губе, Сугуру почувствовал вкус фруктового пунша и вишневой помады. Хайна прервала поцелуй только для того, чтобы продолжить его с большей страстью. Сугуру притянул ее к себе за ремешок. Меж их бедер не осталось границ, Хайна прижала его к стене. Было хорошо. Очень хорошо. Он простонал в поцелуй, вкушая слабую сласть клубники, когда ее руки оказались на его груди. От вкуса клубники в его ногах появилась слабость, а нужда стала отчаяннее. Сугуру зациклился на лазурных вспышках, без предупреждения пропитывающих его сознание. Он сфокусировался на них, отчаянно хватая ближе к себе. Его воображение сходило с ума от желания, на кончике языка замерло то самое имя. Сатору. — Сатору, — произнес на выдохе Сугуру отравленным болью желания голосом. — Сатору. — Блядь, — отстранилась Хайна. — Ты только что… Прежнее тепло сменилось холодом, остужая кровь по его лицу. — Блядь, Хайна, — сказал он, прикрыв рот. — Извини— Ее разочарованный смех прервал его слова. — Сугуру, не нужно извиняться. — Нет, нужно. Это просто ужасно, я просто унизителен сейчас— — Ты потрясающе целуешься, — перебила Хайна. — Может, в следующий раз поцелуешь того, кого на самом деле хочешь? Сугуру хотелось прикончить себя. Вышибить себе мозги. Вскрыть вены на запястьях. Принять столько таблеток, чтобы никогда не проснуться— — Сугуру, все нормально, — ободрила она, хватая его за плечи. — Я немного расстроена, но, честно, не могу сказать, что удивлена— — Пожалуйста, не говори так, Хайна, — сказал Сугуру, чувствуя головокружение в темноте. — Мне жаль, ясно? Это было… пиздец как ужасно. — Сугуру, все хорошо! Боже мой, успокойся, — сказала она с грустным смехом в голосе. — Если хочешь быть с Сатору, то вперед— — Я не знаю, почему сказал это. Оно просто вылетело, — ответил Сугуру, ощущая вкус крови во рту. У него пошла кровь из носа. Конечно. — Может, это потому, что— Дверь открылась, их озарил поток желтоватого света. — Время вышло, — сказал Жучок, показывая жестом, чтобы они вышли из шкафа. Сугуру не хотел уходить. Он хотел остаться с самим собой в том шкафу до тех пор, пока не умрет от обезвоживания или стыда — что наступит первым. — Ну, пошли, — сказала Хайна, приглашая его последовать за ней. — Все нормально. — Хайна, я— — У тебя кровь? — удивленно перебил Жучок. — Тебе точно лучше следить за этой хренью, Сугуру. Если бы он не смог остаться в шкафу, то обязательно нашел бы выход. Он хотел пойти. Ему был нужен воздух. Прийти в себя до— — Сугуру, ты в порядке? — спросила Хайна вновь. — Ты… будто застыл. — Эм… ага. Мне нужно на воздух, — сказал он, проходя мимо Жучка. Он зажал нос, чтобы остановить кровь, так как ее вкус капал на губы. Жучок что-то прошептал Хайне, но Сугуру не уловил его слов. Когда Сугуру, спотыкаясь, прошел через гостиную к лестнице, за ним пристально наблюдали. Его разум сузился до одной точки, он всеми силами пытался не обращать внимание на помутнение сознания. — Сугу! — прокричал Сатору беспокойно. — Что происходит? Сугуру обернулся и встретился взглядом с глазами Сатору. Он тяжело вздохнул, с его носа все еще капала кровь. — Мне просто нужно подышать, — повторил он от незнания что сказать. Отчасти Сугуру хотел, чтобы Сатору пошел за ним на улицу и обнимал до тех пор, пока прекратится боль в груди и пройдет тошнота, унимая его муки легкими движениями пальцев и едва уловимыми словами. Но другая, его доминирующая часть испытывала страх перед Сатору и любой мысли о нем. — Возвращайся и найди меня, хорошо? — сказал Сатору, нахмурив брови. — Я могу отвезти тебя домой, как мы и обсуждали— — Нет, — настоял Сугуру. Он ненавидел то, что закатил сцену на виду всех людей. — Я в порядке. Он ушел, едва Сатору или кто-либо еще успел сказать слово. Присутствие Сатору рядом стало невыносимым. Оно причиняло боль, а алкоголь растопил всю защиту, которую он мог использовать. Сугуру с трудом спустился вниз, прошел через толпу и вышел на улицу. Прохладный осенний воздух заполнил его легкие, очищая разум достаточно, чтобы держать шаг прямо. Парни у входа не сказали и слова, когда он прошел мимо них. Он предположил, они испугались крови. Оказавшись на уличной части города, заворачивая в одиночестве за знакомые углы, ведущие к дому, Сугуру испытал прилив благодарности. У него были слабые ожидания, что Сатору побежит за ним. Но он не сделал этого.