Если надежда — оружие, То любовь — самоубийство. Любви без боли не существует — трезвый разум так и будет воевать с одурманенным сердцем,
желая огородиться от этой бездны, с которой тебе,
так или иначе придется столкнуться.
***
Понедельник.
Сидя в такси, на заднем сидении, прямо за водителем, Шираюки сонно разглядывала сменяющиеся за окном пейзажи, сжимая в руках свой фотоаппарат. Сегодня был ее выходной. Первый законный день, когда она могла отдохнуть после трех недель загруженных рабочих часов. Шираюки сама составляла себе график, потому как начальства у нее не было. Амбервиль работала на себя и сама следила за нагрузкой, здраво рассчитывая свои силы. Выходило это правда, не всегда. Вернее почти никогда. Шираюки брала слишком много съемок. Настолько много, что еще вчера утром, ей казалось, что она попросту не доживет до вечера. Именно поэтому этот выходной был таким желанным. Амбервиль искренне надеялась, что сможет провести его в пределах своей кровати. Она не хотела тратить ресурсы ни на еду, ни на мессенджеры в чатах, ни на прочие бытовые дела — просто отоспаться за все двадцать дней непрерывной работы. Однако у жизни на все были свои планы, именно поэтому, она сейчас ехала в Дéваль. Начальник с ее прошлой работы любезно попросил помочь своим подчиненным сегодня — один из его сотрудников заболел, и как не удивительно, только Шираюки могла его заменить. Никто больше. Зная характер Оливера, Амбервиль понимала, что спорить с ним бесполезно. Куда проще было просто принять его просьбу и приехать. В крайнем случае, ей за это заплатят, а деньги, как известно, лишними не бывают. Размышляя о тяжести своей бренной жизни, Шираюки поправила рукой распушившиеся кудрявые волосы из-за повышенной, сегодня, влажности. Переведя сонный взгляд вперед, Амбервиль наткнулась своими оливковыми глазами на булочку с вареной сгущенкой, лежавшую на свободном от водителя сидении. Желудок неприятно свело, оповещая хозяйку о том, что она благополучно пренебрегла завтраком этим утром. А зря. Захотелось кушать. Подумав об этом, Шираюки не заметила, как машина остановилась у нужного адреса. Только когда слова водителя достигли ее слуха, она расплатилась с ним, и крепче сжав левой рукой свой фотоаппарат, вышла из авто, негромко хлопнув за собой дверью. На удивление, тут было куда меньше человек, чем бывало обычно. Сколько Амбервиль себя помнила в этой профессии, народ всегда толпами отгоняли от огороженного участка земли. Любопытные особи желали любой ценой разузнать, что же такое случилось, чтобы впоследствии разнести ужасающие вести по всему Бельбургу. Их не останавливало даже то, что местность была огорожена. Зачастую, такие люди были хуже самых проворных журналистов, у которых, кажется, везде стояла прослушка. Пробравшись под полицейской сигнальной лентой, не встретив никого на своем пути, Шираюки подошла к парню, сидевшему рядом с, предположительно, трупом. Он внимательно разглядывал тело мужчины, трогая ткань его одежды, пальцами, облаченными в нитриловые перчатки. Блондин был настолько увлечен своим занятием, что не услышал, как Амбервиль подкралась к нему сзади, предусмотрительно оглянувшись по сторонам. — Здравствуйте. — Поздоровалась Шираюки, желая привлечь к себе его внимание. Парень незамедлительно обернулся на нее, и только после этого, Амбервиль заметила его сердитые черты лица. Он был зол. Или сильно недоволен. — Пробралась все-таки. — Он шумно выдохнул, поднимаясь на ноги. — Желтая лента не о чем тебе не сказала, когда ты ее переступила? — Его голос звучал грубо, на короткое время вводя Шираюки в ступор. — Простите, я… — Попыталась объясниться Амбервиль, дружелюбно улыбаясь уголками своих губ, чтобы вывести диалог на позитивный лад. — Думаешь, для тебя правила не писаны? — Он нагло перебил ее, переходя со спокойного тона на более громкий, так, что Шираюки успела поймать себя на мысли о том, что ситуация походила на ее прошлое. Когда-то Амбервиль так же невинно стояла перед одноклассниками, кричавшими на нее только из-за того, что она не нравилась им внешне. Было неприятно. — Я… — То, что тебя никто не остановил, когда ты переходила через ленту, не значит что все дозволено. — Продолжал нагнетать блондин. Он, точно нахохлившийся попугай, клевал ее без причины, четко произнося каждое слово, будто бы желая отвесить ей ими несколько пощечин. — Послушайте, я… — У тебя должны быть хоть какие-то нормы морали. — Он медленно напирал на нее, от чего Амбервиль машинально попятилась назад. Громкий голос резал слух, портя и без того отсутствующий уровень хорошего настроения, который она пыталась поддерживать лишь для вида. Больше она не улыбалась. — Думаешь, что вот так врываться на рабочую территорию и высматривать тела мертвых — сущие пустяки? — Его слова невидимыми ударами врезались в ее кожу, напоминая о том, почему же она несколько лет назад сменила род деятельности. — Думаешь, потешаться над мертвыми — нормально? — Да дайте же мне сказать! — Крикнула Амбервиль, когда возмущение взорвалось в ее черепной коробке. Она легонько ударила парня в грудь, отталкивая от себя, и подняла руку с фотоаппаратом вверх, прямо перед его носом. Стоило признать, подобный эмоциональный трюк заставил блондина замолчать. Похоже, ей даже удалось ввести его в замешательство. — Меня зовут Шираюки Амбервиль, и я временно заменяю мистера Бейтс’а. Меня попросили приехать в качестве фотографа-криминалиста. — Наконец смогла объясниться Шираюки. По тому, как оглядел ее блондин, легко было понять, что он не в восторге от кандидатуры, которую представил Оливер, на место заболевшего сотрудника. — Он попросил… тебя? — Посчитав это неудачной шуткой, уточнил парень. Почему-то, происходящее его не устраивало. Впрочем, Амбервиль не было до этого дела. Ее попросили — она приехала. — Что-то не так? — Шираюки свела брови у переносицы, потрясывая рукой, которой держала фотоаппарат. До этого, парень игнорировал этот предмет, поэтому пришлось прибегнуть к таким телодвижениям. — Не то… — Зен просто девушек не любит. — Голос, раздавшийся из-за спины Амбервиль, весело перебил блондина. Теперь перед Шираюки стояло двое парней, но ситуация понятней от этого не стала. Амбервиль непонимающе посмотрела на блондина, выгибая линию своих рыжих бровей, словно задавая немой вопрос, бросая косые взгляды в сторону его напарника. — Я не гей. — Злобно шикнул блондин, и развернувшись, решил ретироваться обратно к трупу мужчины. Его эго было задето. — Не обращай внимание. — Обратился к Шираюки подошедший парень, желая прояснить ситуацию. — Он всегда такой. Обиженный на все и на всех. — Если ты думаешь, что я оглох, то ты глубоко ошибаешься. — Блондин сверкнул опасным огоньком своих голубых глаз, доходчиво давая понять, что он не терпит подобного высказывания в свой адрес. — Забудем это. — Вернул себе внимание парень с малахитовым цветом волос. Он странно, растерянно улыбнулся и продолжил говорить. — Меня зовут Митсухидэ Луэн. Я — кинолог, а это, — Парень указал большим пальцем правой руки на блондина, через свое плечо, предпочитая не сталкиваться с ним взглядами. — Вистериа Зен. Начальник следственного отдела на юго-востоке Бельбурга. Безымянные фигуры приобрели именные бирки. Это во многом облегчило обращение. — Вам бы стоило уже прекратить трепаться и начать работать. Шираюки так и не смогла понять, обратился ли Зен к ним обоим или он решил придерживаться вежливой формы общения по отношению к ней. Зацикливаться на этом особого желания не было, так что включив камеру и сняв с объектива защитную крышку, Амбервиль подошла к мертвому телу. Только теперь, когда ничего не закрывало ей обзор, Шираюки могла увидеть размозженную выстрелами пуль четыреста десятого калибра, грудную клетку. Весь живот этого мертвого мужчины был залит кровью. Амбервиль не заметила этого сразу, потому как Зен прикрыл испачканную часть тела темным пиджаком самой жертвы. Значит, Вистериа все же слышал, как она к нему подошла, и умышленно пытался спрятать окровавленный фрагмент одежды. Он проверял ее? Думал, заглянет она, чтобы лучше разглядеть жертву или нет? Сложно было сказать, однако Шираюки абсолютно точно поняла, что Вистериа знал о том, что к нему приближается именно она. Он ведь являлся начальником следственно отдела, а значит его осведомили о ее приходе. Вероятно, Оливер даже назвал ему ее полные инициалы и, выслал фото. Значит, Зен просто над ней издевался? Класс. Хорошее начало дня. Выставив нужные настройки на своем фотоаппарате, Шираюки сделала несколько снимков жертвы, выложив при этом рядом с убитым длинную линейку, по которой можно было сравнивать величину частей тела и полученные ранения. Чувство дежавю коснулось ее сознания. Последний раз Шираюки занималась подобным около двух лет назад, и стоило сказать, что ничего координально не изменилось. Ее обязанности оставались точно такими же. — Ты фотографируешь без вспышки? — Зен явно пребывал в недоумении, все еще недовольно глядя на нее. Вистериа изучал каждое ее действие, от чего было не по себе. Шираюки словно пребывала на расстреле, а не на месте преступления. — Сейчас достаточно светло, чтобы можно было обойтись без нее. — Прислоняя видоискатель к своему глазу, чтобы сделать еще несколько кадров, ответила Амбервиль. — Да и при съемке со встроенной вспышкой фото будет выглядеть нелепо, с яркими размытыми пятнами. В добавок к этому будут лишние блики, которые в дальнейшем, при расследовании, могут вызвать лишние вопросы и неточности. — Нашлась с ответом Амбервиль. Шираюки еще несколько раз нажала на кнопку спуска затвора и отошла назад, смотря на серьезно-недовольное выражение лица. — А что, Арон фотографирует со вспышкой? — Кем ты работаешь? — Зен, в самой отвратительной своей манере игнорщика, просто пропустил ее вопрос мимо ушей, задавая свой, выступая перед Амбервиль еще большим хамом, чем являлся пару секунд назад. — Художественным фотографом. — Шираюки пальцами нажала на сенсорный экран своего фотоаппарата, просматривая сделанные фотографии, проверяя их на наличие смазов. — То есть он просто нашел замену в одном из фотопавильонов? — Этот вопрос был задан в воздух, и Амбервиль поморщилась, услышав невежество в голосе Вистериа. Видимо, все-таки, Оливер был немногословным, когда сообщал Зену о замене, ибо иначе Вистериа был бы в курсе того, что Шираюки работала в полицейском участке до того, как занялась студийными съемками. Митсухидэ, стоявший где-то позади, предпочел молча наблюдать за сложившейся перепалкой, дожидаясь приезда судмедэкспертов. — К вашему сведению, — Шираюки поправила ремешок фотоаппарата на свое шее, позволяя нескольким прядкам волос взлететь вверх под порывами ветра. — Я работала в этом отделении несколько лет назад. Эти слова явно пробудили в Зене интерес. Его хитрые, лазурные глаза сощурились. — И ты опустилась до уровня бродячего фотографа? Смешно. — Завышенное альтер-эго Вистериа медленно начанало подбешивать. — Считай как хочешь. — Шираюки тоже перешла на «ты», беря с Зена пример. Дальнейшего диалога не проследовало. Амбервиль не сильно хотела спорить с человеком, который, как и большинство из ее окружения, позволил себе, беспричинно плохо о ней отзываться, поэтому предпочла молча выполнять свои обязанности. В скором времени приехала толпа работников, включающая в себя нескольких судмедэкспертов, занявшихся исследованием трупа, и Амбервиль обратила все внимание на них, продолжая фотографировать обнаженные, израненные части тела. Это заняло намного больше времени, чем Шираюки вообще планировала провести здесь, застревая на месте преступления. В общей сумме, ей понадобилось около двух часов, чтобы детально запечатлеть все, что хоть как-то могло относиться к делу. Когда кто-то из судмедэкспертов снял с лица убитого мужчины шляпу, обнажая его изуродованное еще несколькими выстрелами лицо, Амбервиль обрадовалась тому, что все-таки отказалась от завтрака, иначе все, что попало ей в рот сегодняшним днем, незамедлительно бы покинуло пределы ее организма. Она не так долго проработала в отделении Деваля фотографом-криминалистом, чтобы успеть привыкнуть к подобным жестокостям, на которые только были способны некоторые особи человеческого рода. — Что думаешь? — Спросила женщина с пшеничным оттенком волос, снимая с рук нитриловые перчатки. Выглядела она уставшей и невыспавшейся. Амбервиль не сразу поняла, что обращаются к ней, потому заговорила лишь после того, как перед ее лицом несколько раз щелкнули худые пальцы. — По калибру пуль и точности выстрела могу сказать, что это точно не самооборона. — Шираюки надела на объектив крышку, осторожно, чтобы случайно не заляпать линзу, собираясь с мыслями. Ей нужно было немного порассуждать, чтобы прийти к дальнейшему выводу. — Гаррак Газельт, — Женщина в специальном медицинском фартуке, протянула Амбервиль руку. Шираюки ответно протянула свою, пожимая ее, спеша тоже представиться. — Ты к нам на долго? — Поинтересовалась Гаррак, желая распустить свои, собранные в высокий хвост волосы, чтобы переплести их в легкую косу. — Думаю, это мое первое и последнее пребывание в вашем коллективе. — Шираюки помотала руками, отпуская фотоаппарат висеть на ремешке, державшемся на шее. По тому, как дрогнули губы Гаррак, Амбервиль не составило труда догадаться о том, что Газельт хотела сказать что-то еще, однако появившийся из неоткуда Зен разбавил их дружелюбную атмосферу своей желчью. — Нам не нужны сотрудники, ориентирующиеся лишь на внешние характеристики преступления. — Вистериа встал между девушками, продолжая смотреть на тело мертвого мужчины. — Даже если ты не долго проработала в полицейском участке, то должна знать наверняка, что подобный разброс пуль символизирует как раз о тревожном типе выстрелов, следовательно, с вероятностью до восьмидесяти процентов — это была самооборона. Шираюки приняла подобное замечание в штыки, совершенно не считывая насмешливого подтекста. Зен просто выводил ее на эмоции, а она послушно велась на его провокацию. — Такое количество точных попаданий не может подходить под самооборону. — Запротестовала Амбервиль. — Только если убийца до этого занимался стрельбой или каким-нибудь видом спорта, требующий стрельбы, как например, биатлон или… — Или он охотник, который тоже может попасть в цель с близкого расстояния, или любой подросток, любящий стрелять по банкам или вообще любой, кто способен с расстояния двух метров попасть в цель. — Закончил за Шираюки фразу Вистериа, смотря на нее своими остервеневшими глазами. Гаррак недовольно покачала головой. Шираюки отвечать не стала. Она молча пошатнулась на месте, чувствуя как зудят ее скулы. Вероятно, они даже покраснели от подобного стиля их разговора. — Покажи фотографии. — Потребовал Зен уже тише, чем позволял себе говорить до этого. Амбервиль снова предпочла промолчать, протягивая Вистериа свой фотоаппарат, не снимая ремешок с шеи, заблаговременно включив галерею на сенсорной панели. Зен удовлетворенно покачал головой, пока Шираюки смотрела куда угодно, но не на него. Слишком уж близко к ней стоял человек, не вызывающий ни грамма симпатии. Гаррак к этому моменту уже успела куда-то уйти, так что вместо нее теперь тут стоял парень лет семнадцати, оценивающе рассматривая место преступления. — Надо же, — Голос Вистериа раздавшийся над самым ее ухом вывел Шираюки из легкого транса. — Ты даже карту памяти не догадалась почистить. — Зен усмехнулся, возвращая Амбервиль фотоаппарат. Заметив его самодовольное выражение лица, Шираюки из последних сил боролась со своим внутренним желанием — отвесить Вистериа парочку подзатыльников. — Мне сообщили… — Амбервиль поспешила оправдаться, однако вовремя поймала себя на мысли, что собеседник не горит желанием слушать ее болтовню. — Впрочем, забудь. Она резко развернулась на пятках и поспешила покинуть это место как можно скорее, лишь бы больше не видеть кого-то с именем Зен.***
Зайдя по дороге домой в кондитерскую, затарившись на несколько дней вперед сладкими булочками, исключением из которых стали сырные круассаны — любимое лакомство Шираюки, Амбервиль устроилась дома, в своей однокомнатной квартире. Большое панорамное окно пропускало внутрь достаточное количество света, чтобы можно было обойтись без зажигания люстры. В лучах солнца ее веснушки, усыпавшие нос и пухлые щеки, отдавали рыжим, хотя при обычном освещении выглядели коричневыми. Ало-оранжевые волосы переливались огненными бликами, а бархатная кожа казалась жемчужно-перламутровой. Она выглядела как фея, сошедшая со страниц какой-нибудь сказки. Не хватало только крыльев и острых ушек. Шираюки сидела на своем диване, спрятавшемся в углу комнаты. Ее маленькая квартирка была разделена арочной полустеной на две части: спальню и кухню. Вдобавок к этому, Амбервиль повесила специальные нитевые шторы, делая зону отдыха уютнее. Тут у нее был диван, заменяющий кровать, столик со стулом-креслом, зеркало во весь рост, комод и небольшой шкафчик, вмещающий в себя все обилие ее вещей. Аппаратуру для съемок Амбервиль хранила на студии, используя ее иногда в качестве склада. — У тебя есть какая-нибудь ненужная футболка? — Ее брат вышел с кухни, путаясь в нитевых шторах, опутавших его руки. Они всегда его раздражали, потому как в меру своей массивности, эти тонкие канатики сковывали его точно цепи. — Я испачкался, пока готовил курицу. — Извиняющимся тоном сказал Казуки, потирая затылок. — Во втором ящике сверху можешь посмотреть. Там должны быть однотонные оверсайз футболки. — Шираюки продолжала уплетать свой теплый круассан с еще тянущимся сыром, клацая пальцами по клавиатуре ноутбука. — Ты кстати занят завтра? Казуки выцепил темно-синюю футболку из ящика, расправляя ее, прикладывая к своему обнаженному торсу, чтобы посмотреть — подойдет ли ему размер. — Да, у меня смена в кофейне. — Казуки быстро нацепил на себя хлопковую вещь, подходя к винтажному зеркалу. — Как ты это носишь? — Спросил он, глянув через плечо на Шираюки. — Даже я в этом утопаю, а на тебе это вообще будет как платье. Казуки покрутился перед зеркалом. Парня у Шираюки нет и никогда не было, поэтому вопрос все еще оставался открытым. — Я хотела перешить ее, но все никак не могу найти на это время. — Амбервиль что-то внимательно разглядывала на экране своего ноутбука, щелкая кнопкой мыши. — Все. Отправила. Казуки вопросительно уставился на сестру. — Надо свозить маму в больницу на осмотр. Думала ты поможешь мне. — Разобравшись с делами, настигшими ее в выходной, сказала Амбервиль, доедая кусочек своего круассана. На подходе у нее стоял тропический баббл-ти, который Шираюки уже намеревалась проткнуть трубочкой. — У меня вся неделя забита. — С сожалением произнес Казуки. — Боюсь что на этой неделе не получится. Шираюки недовольно уставилась на брата, делая несколько быстрых глотков своего чая. — Ничего страшного. — Амбервиль отставила стаканчик на столике, поднимаясь на ноги. — Работай, трудяга. Потом, купишь себе чего-нибудь. Шираюки потрепала Казуки по его длинным, прямым, светлым волосам и прошла на кухню, легко маневрируя между ниточками штор. Ее они, почему-то, не цепляли. Аромат курочки в соусе терияки приятно заполнил часть кухни. Амбервиль поспешила выключить плиту, доставая из шкафа с посудой несколько тарелок. В этой зоне были раковина, посудомойка, плита с духовым шкафом, шкаф-столб и несколько антресолей, потому кушать приходилось за столом в спальне. Казуки последовал за сестрой, снова путаясь в этих чертовых ниточках. — А как же ты? Ты же хотела купить маме путевку в санаторий. — Посчитав мысленно количество расходов, спросил Казуки. — Я достаточно получила со съемок в этом месяце, так что все оплачу сама. — Шираюки разложила курочку по голубым плоским тарелкам, добавляя в каждую по две увесистые ложки риса. — Поэтому, пока есть возможность, лучше присмотри себе что-то. Ты вроде хотел куда-то там с друзьями съездить. — Припомнила Амбервиль. — Вот только не надо строить из себя кормильца. — Фыркнул Казуки. — Жозефина и моя мама тоже, поэтому я хочу внести свой вклад в покупку этой путевки. Шираюки довольно улыбнулась, гордясь тем, что ее брат проявлял собственную инициативу в помощи их семьи. После смерти отца, восемь лет назад, Амбервиль пришлось взять роль добытчика на себя. Жозефина с ранних лет страдала артрозом коленных суставов, поэтому с возрастом, способность самостоятельно передвигаться ухудшилась. Мама Шираюки часто ходила с тростью, или, например, дома предпочитала и вовсе ездить на инвалидной коляске, чтобы не беспокоить лишний раз свои ноги. Так что работать Жозефине приходилось на дому — она бросила попытки выйти на работу еще когда дочери не исполнилось и десяти лет. Конечно, Жозефина не могла переложить всю ответственность за семейный бюджет на пятнадцатилетнюю дочь, итак работавшую без выходных, чтобы прокормить своего одиннадцатилетнего брата и тридцатисемилетнюю мать. Лучшим решением из того, что вообще у нее было на тот момент — стало открытие небольшого интернет магазина, куда Жозефина выставляла вязанную на заказ одежду и игрушки. Особым спросом они не пользовались, но доход приносили, так что деньги в их семью стремился принести каждый. Так вот и вышло, что за эти восемь лет жизни без отца, они только-только погасили долги за одно жилье. Сразу после этого Шираюки взяла себе эту однокомнатную квартиру в ипотеку, мучаясь с очередными выплатами. И вот теперь, выяснилось, что здоровье их матери незначительно, но ухудшилось, а значит требовало дополнительных трат. Плюс, на счету Шираюки висел еще и фотопавильон, который отец выкупил у своих знакомых, в качестве подарка ей на день рождения. Однако Миказе умер раньше, чем успел выплатить полную сумму, так что, теперь, долг висел на его дочери. Поэтому, в свои двадцать три года, Амбервиль то и дело что считала деньги, раскладывая их по разным коробочкам, чтобы знать куда и на что идет та или иная сумма. Стоя сейчас рядом с братом, Шираюки меньше всего хотела, чтобы его юность проходила так же — в сплошных раздумьях «как поскорее выплатить коммунальные счета» или «где купить продукты по акции» или «как выжить, питаясь одним рисом». Казуки должен был жить свободно, наслаждаясь годами, пускай разница в их возрасте составляла всего четыре года. — Хорошо. — Амбервиль улыбнулась, ставя тарелки с едой на стол. — Тогда я куплю себе новый жесткий диск, для съемок. — Мечтательно произнесла Шираюки. — Другое дело. — Казуки улыбнулся, принося с кухни металлические палочки для еды. — Я кстати видел недавно, когда шел с работы, что в тот маленький магазинчик около парка завезли новые хаори, бардового цвета. Тебе стоит поторопить в этот раз, чтобы успеть купить, пока их снова не разобрали. — Он аппетитно жевал жаренную курицу, которую до начала трапезы Шираюки успела посыпать кунжутом. Амбервиль восхищенно взглянула на брата, закидывая за щеки риса. В свете лучей солнца, с набитым ртом она стала похожа на хомячка. — Мы обязаны купить его сегодня! — Проглотив содержимое щек, воскликнула Шираюки. Тягота утреннего инцидента больше не тревожила ее душу. Несмотря на то, что Амбервиль успела перекусить сырным круассаном, все, что лежало на ее тарелке было съедено незамедлительно. У Шираюки даже не болел желудок после трапезы, хотя из-за ее частых нервов и панических атак, которыми она периодически страдала, у нее развился гастрит, вылечить который, ей все никак не удавалось. Такие вот спокойные вечера, которые они с Казуки могли посвятить совместным ужинам, сопровождающимся разговорами обо всем, что случилось за последние несколько дней, проходили не часто в их жизни, потому вызывали такой всплеск эмоций с обоих сторон. Шираюки увлеченно рассказывала брату о том, что хочет провести тематическую фотосессию в японском стиле. Амбервиль даже нашла подходящую модель — девушку азиатской внешности, с длинными, темными волосами, пообещавшую привести с собой катану, для большего антуража. Казуки же делился новыми рецептами кофе, выпущенные в их небольшом заведении со сменой сезонного меню. Он даже пообещал приготовить ей парочку в следующую их встречу. Наверное, они могли бы и дальше мило беседовать, если бы на телефон Шираюки не пришло смс. Открыв почтовый ящик, чтобы проверить письмо, Амбервиль недовольно закатила глаза. Сегодня, 17:45 От: ZVisteraE09000011 Кому: ShiraukiAmbervilPhoto Тема: Отчет. *прикрепленных изображений х1 Очень мило, но думаю, тебе все же стоило несколько раз проверить файл, прежде чем отправлять его. Ни приветствия, ни прощальной подписи — никаких признаков приличия. Только безграничная токсичность и злость. Шираюки отложила телефон в сторону, предпочитая не отвечать на письмо, дожевывая последний кусочек курицы. Да, она была виновата в том, что по ошибке отправила вместе со снимками с места убийства свое фото, где они с Казуки в обнимку стоят на фоне концерта какой-то неизвестной Шираюки рок группы, но можно было указать на ее провинность более вежливо? — Что там? — Спросил Казуки, замечая недовольную реакцию сестры. — Отправила заказчику случайно свою фотографию. — Шираюки не хотела рассказывать брату об утренних приключениях. Казуки с Жозефиной оба не поддерживали полицейскую сферу, поэтому отчасти, Шираюки пришлось уволится из-за них. Опираясь на это, Амбервиль быстро нашлась с нужными словами, скрывая правду, хотя вообще-то, все что она сказала — не было ложью, ну, разве что совсем чуть-чуть. Шираюки удалось замять это небольшое недоразумение легко и непринужденно. Собрав со стола грязную посуду, положив ее в посудомоечную машину, Амбервиль вернулась к своему чаю, довольно жуя шарики тапиоки. Остаток дня они, как и договаривались, провели гуляя по улицам Бельбурга. Конечно, тот самый магазинчик японской продукции не остался в стороне. Они забежали в него, покупая нужное хаори. Оно оставалось последнее, так что, радости на лице Шираюки было вдвое больше. Ради такого не жалко было отдать заработанные деньги. Этот теплый майский вечер сопровождался громкими разговорами и теплыми порывами ветрами. Амбервиль успела переместить фотографии сделанные утром в папку на своей флешке, почистив карту памяти, чтобы взять фотоаппарат с собой. Казуки с удовольствием позировал ей, позволяя сделать портретные фотографии. Ее брат был до невозможного фотогеничным — каждый его снимок был заведомо успешным, даже если он корчил рожицы смотря в объектив. Шираюки уже давно хотела открыть фотовыставку с портретными фотографиями брата. Ему бы отлично подошел образ русалки — его светлые волосы переливались чистым перламутром; глаза, с круговой гетерохромией по краям светились желтым, уходя в глубокий коричневый у зрачков; совершенная кожа, без высыпаний, родинок, шрамов или прочих изъянов. Амбервиль достаточно хорошо разбиралась в макияже, поэтому могла бы нарисовать голубо-розовые чешуйки на его щеках. К этому образу стоило только подобрать жемчужные украшения и распустить высокий хвостик, в который Казуки предпочитал собирать волосы. Подобные снимки точно получили бы популярность на просторах интернета. Однако, к величайшему сожалению, Казуки не любил быть на виду у всех, поэтому Шираюки никогда не выставляла его фотографии в своих соцсетях. Да и соцсети у нее, не пользовались особой популярностью. Купив йогуртовое мороженое в кофейне, где работал Казуки, они направились в сторону парка. Этот вечер неоспоримо остался бы в ее груди только теплыми воспоминаниями, если бы в голове то и дело не проскакивали слова Зена, услышанные утром. Шираюки слышала их из раза в раз, так, будто Вистериа стоял позади нее, шепча оскорбления ей прямо на ухо. Благо, внешне она умела прятала эмоции, тая послевкусия утреннего недоразумения глубоко внутри. В конце концов, она уже должна была привыкнуть к этому. Ведь события школьной поры до сих пор грызли ее ребра изнутри.***
Новостная справка. Полиция Бельбурга. Констебль — контролирует город, проведение мероприятий и общественный порядок на улицах города, специально обслуживает суд. Сержант полиции — сотрудник правоохранительных органов, который наблюдает за офицерами, при необходимости занимается ежедневными операциями на участке. Обеспечивают низкоуровневое управление и подчиняются инспектору участка, регулируя отношения с констеблями и другие элементы работы полицейского участка. Инспектор — отвечает за руководство дежурной сменой, состоящей из констеблей и сержантов, или выполняют специальные функции, такие как надзор за соблюдением правил дорожного движения. Главный инспектор — помогает командирам основных командных подразделений, командовать более мелкими подразделениями или занимать различные штатные должности. Старший детектив-инспектор — является минимальным званием старшего следователя, который возглавляет крупные расследования (например, убийства), и группа этих офицеров обычно работает вне крупных полицейских участков. Начальник следственного отдела — распределяет полномочия по осуществлению функций уголовного преследования, процессуального контроля и управления расследованием преступлений. Возглавляет следственно-оперативную группу. Генеральный атторней – он же прокурор. Занимается участием в судебных процессах в качестве гособвинителя; принимает и рассматривает обращений граждан; проводит прокурорские расследования и проверки вместе со старшим детективом-инспектором; участвует в рассмотрении протоколов, для принятия решения о назначении административных взысканий; контролирует выполнения предписаний и решений суда; обрабатывает гражданский иск; проводит мероприятия по сбору и оценки информации по делу. Кинолог — специалист, который занимается дрессировкой служебной собаки, совместно с которой несет службу по предупреждению и раскрытию преступлений, обеспечению охраны общественного порядка, розыску и задержанию лиц, совершивших преступления, поиску огнестрельного оружия, взрывчатки, наркотиков. Дознаватель — специалист в области уголовного права, который занимается расследованием преступлений. Дознаватель проводит предварительное расследование уголовного дела. Его задача заключается в сборе доказательств, опросе свидетелей и потерпевших, установлении истинных обстоятельств дела, а также выявлении лиц, совершивших преступление. Фотограф-криминалист — создает постоянную визуальную запись места преступления с помощью фотографий. Судебно-медицинский эксперт — врач, который организует и проводит врачебную экспертизу при криминальных травмах, чрезвычайных происшествиях, в случаях насильственной смерти. Коронер — должностное лицо, специально расследующее причины смерти, которая произошла при необычных обстоятельствах или внезапно Восстановиться на ту или иную должность в полицейский участок можно в течение трех лет, с разрешением суда. После этого, необходимо снова устраиваться на нужную должность самостоятельно.