***
Гарри размазывал кашу по тарелке перед собой. Большой зал был почти пуст, большинство студентов и преподавателей пытались урвать ещё несколько минут драгоценного сна в понедельник утром и как можно дольше отложить возвращение к надоедливому круговороту будних. Гарри, напротив, не спал уже много часов. Он немного вздремнул между одиннадцатью и полуночью, и когда он, наконец, отказался от попыток снова заснуть, было полтретьего ночи, в висках у него стучало, а глаза горели от всех неприятных мыслей, которые крутились в его голове. Он понятия не имел, как ему удалось так всё испортить. Ему следовало немедленно пойти к Драко. Но он был зол – и в то же время боялся. Он не знал, что будет чувствовать себя таким потерянным без него после месяца, проведенного вместе в крошечной пустой комнате на одной кровати. Он скучал по Драко, и не только потому, что был так безнадёжно в него влюблен. Это было похоже на зудящую рану, которую нельзя чесать. На этот раз Драко Малфой действительно запал ему в душу, и это напугало Гарри до смерти. Поэтому он не пошёл к нему. Когда ему не удавалось уснуть (то есть, почти всегда), он брал мантию-невидимку и садился в коридоре под дверью Больничного крыла, но так ни разу и не зашёл внутрь. В самых глубоких уголках своего сердца он знал, в чем заключался его самый большой страх. Ему не хотелось однажды склониться над Драко и обнаружить, что тот перестал дышать. А потом, позавчера, Малфой пришёл в себя, а Гарри не было, и он знал, что Драко никогда его за это не простит. — Опять не мог заснуть, приятель? — спросил Рон всё ещё сонным голосом. Он сел напротив Гарри. Скамейка теперь была для него слишком узкой и низкой, и он почти поднял весь стол, засунув под него колени. — Да, — пробормотал Гарри. Рон был для него источником благословенного облегчения на протяжении всей этой ужасной недели. Его неприязнь к Малфою ничуть не уменьшилась даже после того, как слизеринец добровольно пожертвовал собой, чтобы Гарри мог спокойно продолжать свою жизнь. И поскольку разглагольствования всегда были надёжным способом выразить противоречивые, непонятные эмоции, Гарри отчаянно цеплялся за них и пытался вернуться к своим старым привычкам. Это казалось явно лучше, чем поддаться желанию избить кого-то до полусмерти или заплакать и выболтать свою тайну всему Гриффиндору. — Я подумал, что мне лучше тебя проверить, — сказал Рон, зевая. — Но раз уж я здесь, я с таким же успехом могу что-нибудь съесть, — он начал укладывать на тарелку небольшую гору бекона и тут же проглотил несколько полосок. — Я не знаю, почему в понедельник первым делом у нас всегда идут зелья, — пробубнел он с набитым ртом. Гарри с чувством кивнул. Он отодвинул в сторону нетронутую холодную кашу и тоже потянулся за беконом. В предыдущие недели он перестал есть его на завтрак, потому что от запаха Малфоя тошнило. Там. Если он попытается, шаг за шагом, вернуться в прежнее русло, возможно, ему не будет так больно. Всё будет так же, как и всегда. Острая боль в груди напомнила ему, что он не совсем уверен, что хочет, чтобы всё было именно так. Рон продолжал, с большим удовольствием критикуя сомнительные методы обучения Слизнорта и добавляя к бекону пару сосисок и пугающее количество яичницы. Гарри обнаружил, что ему больше не нравится запах этого жира, поэтому он начал играть с куском тоста, рассеянно кроша его в пальцах. Он кивал и поддакивал, напряжённо думая о том, что же, чёрт возьми, он собирается делать. Он больше не злился по-настоящему и так скучал по Драко, что иногда даже слышал его голос в голове, как сейчас… — Мерлинова борода! — прохрипел Рон. — Теперь официально. Он съехал с катушек! Гарри обернулся, моргнул, и кровь хлынула к его голове с такой силой, что на мгновение в глазах потемнело. Когда у него перед глазами снова прояснилось, он увидел то же, что и раньше. Драко Малфой вошёл в Большой зал, идя медленно и немного скованно. Маленькая девочка с тёмными косичками держала его за руку. Гарри сразу узнал её: она была новым ловцом Слизерина, он видел её в четверг, когда шпионил за тренировкой команды-соперника. Она смотрела на своего товарища с обожанием, и Драко разговаривал с ней, слабо улыбаясь. Его кожа казалась почти прозрачной на фоне тёмно-зелёной школьной мантии, а под глазами залегли болезненные тени. Однако самым поразительным в его внешнем виде была маленькая розовая заколка на его только что подстриженной чёлке. Гарри не мог дышать. Его тело покалывало, сердце сбивалось с ритма, и он не мог пошевелиться. Однако его мысли были кристально ясными. — Если бы его отец увидел его, он бы тут же придумал четвёртое Непростительное, — сказал Рон, наблюдая за зрелищем со смесью благоговения и неодобрения. — Знаешь, именно поэтому он это и делает, — трясущимся голосом сказал Гарри. Он сказал это слишком громко. Драко резко повернул голову к гриффиндорскому столу, его глаза расширились, и он споткнулся. К счастью, маленький ловец крепко держала его за руку, иначе он наверняка упал бы. Гарри автоматически подался вперёд. Это он должен быть помогать Драко. Гарри резко осадил себя. Они больше не были в изоляции. Не было никакого заклинания, связывающего их вместе. Они никогда не говорили о том, что будут делать, когда всё закончится. Они продолжали смотреть друг на друга. Гарри ожидал, что серые глаза станут холодными, бесстрастными и закрытыми, как зеркала, но они лишь ещё больше потемнели, бурля от эмоций. Затем Драко моргнул. Гарри не был уверен, почему он вспомнил первый настоящий разговор, который у них состоялся во время изоляции. Он просто вспомнил, что Драко хотелось кое-чего в будущем. Он собирался помочь ему с этим. Прямо сейчас. — Я скоро вернусь, — сказал он и выбежал из Большого Зала.***
Голова Гермионы гудела от назойливых мыслей. Она встретила Луну по пути в Большой Зал, и, несмотря на то, что она ей очень нравилась и она считала её хорошим другом, строго аналитическая часть её разума иногда отказывалась сотрудничать, вновь и вновь повторяя: «Морщерогих кизляков не существует!» Они были почти у двери, когда Гарри чуть не снёс её, выбегая из Зала, как сумасшедший, прорвавшись между ними, заставляя их отпрыгнуть и споткнуться. Гермиона рефлекторно схватила рукав его мантии, но он не замедлил шаг и немного протащил её за собой. — Извини! — выпалил он, тяжело дыша. — Я спешу. Затем он вырвал рукав из её слабой хватки и унёсся прочь, исчезнув за углом. Гермиона смотрела ему вслед, совершенно сбитая с толку, пока голос рядом с ней не произнес: — Мозгошмыги одолели. Она взглянула на Луну, которая смотрела в том же направлении, что и она секунду назад. Впервые в жизни Гермиона подумала, что Луна, может быть, и в самом деле права. Они вместе вошли в Большой зал. Гермиона увидела Рона за столом Гриффиндора. Её сердце радостно подпрыгнуло, и она направилась к нему, но не успела она сделать и двух шагов, как Луна воскликнула от восторга: — Драко! Гермиона повернулась к слизеринскому столу, и её сердце ещё раз подпрыгнуло, на этот раз по совсем другим причинам. У неё был небольшой разговор с Малфоем после того, как он пришёл в себя, но потом мадам Помфри выгнала их всех из больничного крыла и больше не пускала посетителей до конца выходных, чтобы Драко мог отдохнуть. Гермиона так волновалась за него, что это даже её удивило. И теперь он стоял здесь, бледный и изможденный, но живой и на своих ногах. Она почувствовала неожиданное желание подбежать к нему и обнять его так же, как обняла бы Гарри после долгого пребывания в лазарете, но сумела сдержаться и просто нерешительно улыбнулась ему. Что бы ни происходило в последнее время, он всё ещё был Драко Малфоем, и никто не мог знать, что у него на уме. Судя по всему, у Луны не было подобных размышлений. Она подошла к Драко, поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. — Я так рада, что ты вернулся, — сказала она. Её голос разнёсся по внезапно притихшему Залу, и когда Гермиона оторвала шокированный взгляд от ошеломлённого выражения лица Малфоя, она заметила, что все остальные тоже смотрели на Луну. Как ни странно, взгляды были в основном растерянными или любопытными, но не враждебными. Потом она поняла, что почти все студенты, пришедшие на завтрак так рано, были либо с первого, либо со второго курса. Логично было, что они либо не очень хорошо знали Малфоя, либо не узнавали его из-за другой прически. Затем Драко нарушил молчание. — Спасибо, — сказал он сдержанным тоном. Он не улыбнулся, но в его голосе не было и следа насмешки или сарказма. Гермиона почувствовала внезапный прилив облегчения, который, к сожалению, оказался немного преждевременным, поскольку Луна решила продолжить разговор. — Я очень сожалею о том, что наделала. Знаешь что? Это было ужасно глупо, — серьёзно добавила она. Драко колебался. — Всё в порядке. Забудь об этом, — сказал он. Лицо Луны просветлело. Она потянулась к шее и сняла ожерелье, украшенное множеством розовых перьев из сахарной ваты. — Вот, возьми это. К твоей сегодняшней причёске оно подойдёт лучше, чем к моей. Она натянула яркую вещь ему на голову и радостно ускакала к столу Рейвенкло. Рон начал смеяться, и вскоре к нему присоединился почти весь Большой Зал. Гермиона подавила собственный смешок и послала Малфою извиняющийся взгляд. Щеки блондина порозовели, но ему удалось сохранить лицо и осанку. Он кивнул в сторону Гермионы, махнул волосами и наклонился, чтобы что-то прошептать маленькой девочке, которая всё время держала его за руку и пристально смотрела на всех. Они сели, повернувшись спиной к остальным ученикам, и начали приглушённым голосом разговаривать за общей тарелкой блинчиков. Гермиона ударила своего парня между лопаток, когда его судорожный смех перерос в приступ икоты, и улыбнулась про себя. Судя по всему, к Драко Малфою немного вернулось его прежнее поведение. Это было на удивление приятно видеть. И когда она вспомнила блеск в глазах Гарри, когда он мчался Мерлин знает куда из Большого Зала, у неё возникло ощущение, что эта конкретная проблема тоже будет решена очень скоро. Единственное, что беспокоило её сейчас, это то, как, чёрт возьми, она собирается объяснить всё это Рону.***
Драко сидел на своей тщательно сложенной мантии, прислонившись спиной к кирпичному основанию теплицы номер три, и играл с ожерельем из перьев, которое очень (!) хорошо сочеталось с его сегодняшней причёской. Эмили Уотерс, его временный опекун, занималась травологией в теплице дальше по ряду. Она должна была отвезти его на обед, а потом обратно в больничное крыло. Мадам Помфри выпустила Драко только при условии, что он не сделает ни шагу без присмотра и не пропустит ни одного приема пищи, а Эмили очень серьезно относилась к своим опекунским обязанностям. По какой-то необъяснимой причине она принадлежала к списку тех немногочисленных людей, которым Драко был готов подчиняться без особых возмущений. Так было с того момента, как Распределяющая шляпа отправила её в Слизерин в начале прошлого года, и она села рядом с ним, одарив его улыбкой с сжатыми губами, жутко напомнившей ему профессора МакГонагалл. Было приятно чувствовать прикосновение лучей солнца к своему лицу после долгих недель заключения. Было бы ещё лучше, если бы у него на уме было что-то ещё, кроме Гарри Поттера. Гарри не пришёл к нему. Драко слышал, как Уизлетта сказала, что он злится и что это ненадолго, но сам Малфой не был в этом так уверен. Они вернулись в реальный мир. За каждым шагом Гарри следили сотни глаз, у Драко на предплечье была Тёмная метка, а родители заключены в Азкабане. Теперь, когда они были свободны, всё изменилось. Он расправил плечи и зашипел. Даже магия не могла исцелить десятки сломанных костей и сухожилий без последствий. На самом деле, его правая лодыжка, вероятно, никогда не будет нормально функционировать. Драко закрыл глаза и медленно выдохнул, пытаясь расслабить напряжённые мышцы спины. Затем он снова прислонился к кирпичной стене и улыбнулся. Он никогда не осознавал, насколько тяжёлым бременем может быть долг жизни. Как бы странно это ни было, сейчас он чувствовал себя вполне счастливым. Или чувствовал бы себя так, если бы Гарри вернулся… — Привет, — мягкий голос. Драко бросило в холод, а затем в жар. — Привет, — ответил он, открыв глаза. Гарри стоял в нескольких футах от него, волосы были растрёпаны, мантия смята и вся перекошена. Он что-то держал в руках. — Это тебе, — сказал он, подходя ближе. Затем он опустился на колени и положил маленького белого котёнка на колени Драко. — Девочка. Драко моргнул, посмотрел на котёнка, затем на Гарри, затем снова на котёнка. В животе у него что-то затрепетало. Он не мог дышать и чувствовал себя крайне глупо. Он злился на себя из-за того, что не мог сказать ни слова. В конце концов он пощекотал большеглазое белое существо между ушами и взял его в руки. — Когда я увидел тебя утром, я вспомнил, как ты говорил, что заведёшь котенка, белого-белого, как только всё закончится, — сказал Гарри, явно нервничая. — Я пошёл в Хогсмид, но там не было белых котят, поэтому мне пришлось аппарировать в Косой переулок. МакГонагалл, вероятно, в ближайшее время открутит мне голову, но мне всё равно. — У неё есть имя? — наконец выговорил Драко, его голос дрогнул. — Нет. Она твоя, ты придумываешь ей имя. Драко опустил котёнка обратно к себе на колени. Тот осторожно обнюхал его пальцы. Он смутно припомнил, что когда он был ещё мальчиком, у него был очень длинный список искусных и достаточно величественных кошачьих имен, как раз для Малфоев, но сейчас это ему мало помогало, потому что он не мог вспомнить ни одно из них. Единственное, что осталось в его голове это то, что Гарри стоял на коленях рядом с ним, излишне близко. Должно быть, он выглядел совершенно по-дурацки, потому что Гарри откашлялся и пробормотал: — Знаешь, ты мог бы назвать её Лирой. Та, что рядом с созвездием Дракона. Бабочки затрепыхались в животе с удвоенной силой, и слова снова отказались складываться в предложения. Драко был взволнован, и ему это определённо не нравилось. Он прижал Лиру к груди, взял её на руку и начал гладить. Волосы Малфоя упали ему на лицо, и он наклонил голову, чтобы получше спрятаться за ними, но он не был готов к руке, которая зачесала его чёлку назад. — Я знаю, что мне следует перестать извиняться, но мне очень жаль, что меня не было рядом, когда ты пришёл в себя, — тихо сказал Гарри, играя со светлыми прядями, которые продолжали скользить между его пальцев. — Я так боялся. — Чего? – спросил Драко. Эти два слога стоили ему немалого труда. — Потерять тебя. Драко машинально поднял взгляд, потому что почувствовал, как слова щекочут ему щеку. Губы Гарри были так близко, что ему ужасно хотелось их поцеловать. Трудно было решить, что приятнее: тяжесть мурлыкающего котёнка на груди, ощущение пальцев, расчёсывающих его волосы или ленивые прикосновения языка к языку. Он хотел притянуть Гарри поближе, но они бы раздавили Лиру между собой, поэтому он просто предоставил решать это всё Поттеру. Он даже не вздрогнул, когда Гарри впился ногтями ему в затылок и прикусил нижнюю губу настолько сильно, что пошла кровь, только издал приглушённый звук протеста, потом схватил его за плечи и встряхнул. Гарри тут же отпустил его и сделал пару глубоких вдохов. — А ещё я, кстати, на тебя злюсь. Так злюсь, что свернул бы тебе шею прямо здесь, если бы так сильно не хотел, чтобы ты был жив. Драко облизал губы и почувствовал на языке металлический привкус. — Это было единственным выходом, и ты, чёрт возьми, это знаешь, — пробормотал он и взглянул на Лиру, которая блаженно уснула на сгибе его локтя. — Были десятки вариантов, хорёк. Проблема в том, что ты такой же упрямый идиот, как и я, — прошипел Гарри. — Ты хоть представляешь, каково мне было? Думаешь, мне не надоело смотреть, как люди падают во тьму? Как ты посмел обездвижить меня так же, как это сделал Дамблдор? — Тихо. Ты разбудишь Лиру. Гарри начал было что-то говорить, затем усмехнулся и пожал плечами. Драко бросил на него быстрый укоризненный взгляд, но как только он встретился с сияющими зелёными глазами, уже не смог отвести глаз. Он почувствовал, как покраснело его лицо. Почему ему было стыдно быть влюблённым? — Что теперь делать будешь? — спросил он строго отстранённым тоном. — Уберу кошку с дороги и займу её место. Драко закатил глаза. — Не смей. У меня кости только что срослись. — С тобой всё будет в порядке? — спросил Гарри, явно обеспокоенный. — Через пару дней — да, — Драко протянул свободную руку и положил её Гарри на колено. — Что теперь делать будешь? — он повторил вопрос. — Я хочу быть с тобой. То есть, если ты тоже этого хочешь, — сказал Гарри. Драко охватила надежда, угрожая как-то отразиться на его лице и навсегда покончить с его самообладанием. — Будет ужасный скандал. — Мы справимся. Люди к нам привыкнут. У нас впереди целый учебный год, всё равно здесь никто нам мешать не будет. А потом… ну, посмотрим. — Потом? — Драко тихо рассмеялся. — Думаешь, мы сможем так долго терпеть друг друга? Гарри ухмыльнулся. — Хочешь сделать ставку? — О какой сумме мы говорим? В последнее время я не очень богат. — Не то чтобы я имел в виду деньги, — прошептал Гарри и начал наклоняться ближе, но Драко кивнул в сторону спящего котенка, многозначительно приподняв брови. Гарри застонал. — Мне следовало лучше подумать об этой дурацкой идее с котом. И что это за розовая хрень у тебя на шее? Драко улыбнулся. Надеждой веяло отовсюду.