ломаными пальцами зашивая раны

Ведьмы по утрам встают после двенадцати, расчёсывают волосы да отвары варят. Их не будят среди ночи звонками и приказов не отдают. У них дома чёрные коты бродят да котелки искрятся. Да только у Ведьмы ни кота, ни котелка. Она просыпается в шесть утра, трёт глаза и проклинает мир, на чём тот стоит. За окном темно, и с кровати вставать не хочется, но трезвонившая в час ночи Мишель, как грёбаный мотиватор по получению пиздюлей за неисполнение, дамокловым мечом маячит. Скидывает ноги с кровати и поднимается. Шесть ноль пять на часах и грёбаное недопонимание в глазах. Да кому, нахер, нужно припираться в такое время на район? Все адекватные и неадекватные спят ещё. Идёт на кухню, зажигает газовую конфорку и ставит чайник. Опирается спиной на белую стену и глаза прикрывает. За всю ночь она проспала часа четыре в лучшем случае. У неё настроение испортить это самое настроение кому-то другому. И жертва находится быстро. Шарпает босыми ногами в коридор и снимает трубку, прикладывая к уху. Прокручивает циферблат и опирается боком на тумбу. — Да? — Спишь, сука? — осипшим голосом спрашивает Ведьма, поджимая ногу и упирая её в колено. Из неё фиговый фламинго, но стоять так — вполне норм. — Иди нахер, время видела? — Аля явно с постели не встала. Голос приглушен, да и такой же севший. — Видела, и из-за тебя в патруль сейчас пойду. Нахер ты вообще вмешалась? Ну отпиздили бы, и что? Чё тебе на жопе ровно не сидится? — Ведьма возмущена не всерьёз. Это возмущение ради возмущения. Высказать кому-то свое «фи», и чтобы за это «фи» не высказали в ответ. Поэтому звонит с утра, заставая в постели спросонья. С проснувшейся и пришедшей в себя Алей ей не тягаться. — Блять, я бы отгребла в двойном объёме. И так вчера пиздюлей до половины второго получала. — Живая? Чайник потихоньку закипает, надо бы что-то сообразить. — Разве что технически. — Спускайся, котов прихвати. У меня кофе есть. — Сама свой цикорий пей, — вымучено отзывается блондинка, роняя голову на подушку. Ведьма смеётся вслух. — А кто-то заикнулся о цикории? Поднимайся, бери котов и приходи. Чайник почти закипел, — и кладёт трубку до того момента, как блондинка что-то ответит. Девушка стоит ещё пару секунд и, оттолкнувшись, возвращается на кухню. Свет в квартире выключен, потому что по глазам в шесть утра бьёт. А Ведьма на то и ведьма, чтобы в темноте ориентироваться. Патруль патрулём, а кофе выпить хочется, да и подругу послушать надо. Опять какой-то кипиш намечается, и Мишель готовится то ли к войне, то ли к зачистке. **** Андрей приходит в качалку последним, рядом уже стоит Марат, оглядывающийся по сторонам. — Кощей только уехал куда-то, Вова говорил с ним по поводу вчерашнего. Кощей сказал не рыпаться, но Вова сказал, что всё равно поедем, деньги вернём, — поясняет Марат, смотря на Андрея. — Разве так можно? — Брат — один из старших, он может двигаться в одиночку, а мы просто подстраховка. Чужой район, вся херня. Узнал что-то? — Идём, там все сложно. Марат пожимает плечами и открывает дверь, заходя внутрь. В качалке в немом ожидании уже сидят Зима, Турбо и Адидас-старший, только Лампы не хватает для полного боекомплекта. — Ну что там? Узнали что-то? — У меня пусто, — плюхаясь на стул, отвечает Марат. — «Универ» не так близко к нам, да и там пара школ на районе, сюда ходить нет смысла. — Пальто, что по музыкалке? — закуривая сигарету, спрашивает Вова. — Я подошёл к девочке этой, спросил по поводу района, девушку описал примерно. Она на меня так косо посмотрела и сказала, что по такому описанию я могу с половины Казани спросить. Но она сказала, что по району никто не ходит. — То бишь инфы ноль, но мы куда-то идём. В нашем стиле. — Ты, блядь, не спал ночью? Чего такой нервный? — Да нормальный я, мы из-за какой-то хуйни кипиш наводим, а я, блядь, нервный. Турбо от Кощея выхватил сегодня, потому что скорлупа много самовольничает. Ему бы сборы провести, а не к чужакам на район пиздовать. — Ты остаешься тут, — коротко отрезает Адидас, даже не смотря на Валеру. — Да в смысле? С вами я иду. Ты серьёзно на чужой район в обнимку со скорлупой пойдёшь? — Будешь моросить — пойду. Ты в последнее время бешеный, хоть на цепь сажай. Вова поднимается с места и накидывает на плечи куртку. — Идёмте, раньше пойдем — раньше закончим. *** Чужой район встречает весёлыми криками детей, которые резвятся неподалёку на детской площадке. Марат оказался неправ — район «Универа» был не маленьким, он был построен кольцами. Поэтому и казалось, что небольшой. Универсам прошёл пару улиц, и навстречу им никто не вышел, что было неестественно, если у района были хозяева. На них оборачивались, провожая непонимающими взглядами. Но никто особо не реагировал. Они доходят до небольшого поля и останавливаются. — Лампа, по сторонам, может, увидишь. Сейчас время, когда многие возвращаются со школы и прочего, может, узнаешь. Паренек кивает, оглядываясь, но тут же замирает. — Могу ли я вам что-то подсказать? Заблудились? Универсам синхронно оборачивается лицом к будто из воздуха явившейся девушке. Она смотрит недовольно-пытливо, сужая глаза. Осматривает каждого, будто выявляет потенциальную угрозу. Но воинственно не выглядит. Стоит в паре метров, вполне расслабленно, только закрытая. Руки на груди крестом сложила и ноги перекрестила. Так выражают немое недовольство положением. — Она? — коротко спрашивает Зима, и Лампа отрицательно качает головой. — Низкая, — поясняет вслух и отступает, для него девушка выглядела абсолютно недружелюбно. — Да я в курсе, что переизбытком роста не страдаю, но зачем же так грубо. Я повторяю вопрос: могу чем-то помочь? Вова выдыхает и решает идти по-другому. — Мы не с того начали… — А мы и не начинали, — резко обрывает девушка, демонстрируя ошибку в выборе пути переговоров. — Следи за тем, как со старшим говоришь, — Турбо делает шаг вперёд, но его тут же тормозит Зима. — Не пыли, не наш район. — Мы девушку ищем, она вчера по нашему району прошла, помогла нашему и заплатила. Не по правилам это, вернуть хотели. Мы тут не воевать. — Тебе-то уж точно известно как воевать. Знаете, кого ищете? — Знали бы — напрямую пришли, — сплёвывает Турбо. — Не дошёл бы, со сломанными ногами гулять сложно. Как будущий медик тебе говорю. — Ты же знаешь, о ком мы говорим? Лишь теоретическое предположение, но что-то подсказывает Вове, что оно верное. — Возможно, а возможно и нет. Я много кого знаю, а вы пока не описываете, чтобы я что-то подсказывала. — Есть проблема. — Вы в душе не ебёте, кого ищите, — констатирует девушка, опуская руки. Склоняет голову на бок, будто оценивает ситуацию. — Тебя что, не учили, что гостей на пороге не третируют? Люди с миром пришли, а ты им уже порчу в голове нашептываешь, — парень, что стоял до того молча метров через двадцать и просто наблюдал за происходящим, вклинивается в разговор. Он отталкивается от борта и спокойно идёт к ним. — Вы на неё внимание не обращайте. Она у нас и своих не особо жалует, а чужаков на дух не переносит. Ведьма на то и ведьма, — парень говорит спокойно, будто они с одного района или знакомы хорошо. — Я — Кир, это Ведьма, в буквальном и переносном смыслах. Знаешь, кого они ищут? Девушка глаза закатывает и отступает на шаг. Под ноги смотрит и думает больше, чем положено. — Допустим, но добра мне никто не давал. — Да, позови ты её, они же не лицо ей ломать пришли, а «спасибо» сказать. — Сам от неё слушать будешь, я спасать не буду, — и, развернувшись, уходит, теряясь за первым же поворотом. Вова выходит вперёд, ближе к Киру и руку протягивает. — Спасибо. Я Вова Адидас — Да знаю я, кто ты. Вы на нее реально внимание не обращайте, она с рассвета в патруле в ожидании вашего визита, поэтому настроение у нее дерьмовое. Решила нервишки потрепать. Ведьма у нас не самый приятный, но, безусловно, колоритный персонаж. — Мы просто деньги вернуть и спасибо сказать, ни больше, ни меньше. Не каждый на чужом асфальте за чужака вступится. Да ещё и девушка. — Понятия не имею, о ком вы. У нас у самих ещё инфы ноль. Значит, ситуация не поднимается на обсуждение. Значит, для них это не внештатная ситуация. — Можешь шепнуть по тихой, кто у вас главный на районе? Чего он такой тихий? — Не знаю я, в глаза его ни разу не видел. Сидит кто-то где-то, через старших разговаривает. Сам не показывается. Да и честно скажу тебе — никого это особо не волнует. Кто бы это ни был, он каким-то хреном с хадишевскими договорился, и район никто особо не трогают. В контрах не состоим ни с кем. Мы никого не трогаем без причины. Живём по правилам и порядкам. А вы-то чего пришли? — Кто-то из ваших вчера за нашего перед «Разъездом» вступился. Девушка за проход заплатила, но прошла по касательной. Кир задумывается. Кому надо было так прятаться? — Да хер его знает, кто это мог быть. У нас пол района с боевым опытом. ДЮСШ-ка тут недалеко, там много боевых преподают, много местных занимаются. Как пацанов, так и девок. — Понятно. Кир оборачивается, замечая возвращающуюся Ведьму, следом за которой плелась блондинка. — Ууу, не фартануло вам, пацаны. — Это она, — тут же отзывается Лампа. — Это кто? — замечая замешательство Кира, интересуется Марат. — Ну, чтобы не соврать, из всех самых хуёвых вариантов для общения с нашим районом — у вас сейчас будет комбо. — Солнце моё, а ты почему не в патруле? — блондинка, подходя ближе, тут же цепляется взглядом за Кира, и тот руки вскидывает. — Не злись, я всего лишь подсобил в переговорах. — А с какого момента ты у нас в переговорщики затесался? Я что-то пропустила? Вова хмурится, манера разговора девушки колется, она вроде вопросы задает, но тем самым и точки над «І» расставляет. Смотри, я выше тебя, поэтому вопросы задаю я. — Боже, Мора, почему с тобой так сложно? Ничего же не произошло. — Сейчас произойдёт, если есть желание. Иди дальше, тут не твои вопросы, — Мора поправляет волосы, скидывая копну с плеча и голову наклоняет. Кир качает головой и отступает на шаг. Против неё не ходят. — Лады. Ты вечером будешь? Есть что обсудить. — Обсуди со своим старшим, я буду, но времени у тебя нет. Своих проблем много. Иди уже. Кир кивает, разворачивается и, кивнув Универасаму, уходит. Блондинка проходит ещё на пару шагов вперёд, становясь ровно перед Адидасом. — С кем говорю знаю, причину тоже догадываюсь, резон не признаю. Мора или как её правильно не ясно и правда высокая, Лампа оказался прав. Навскидку метр семьдесят пять, может, чуть выше, но до Турбо не дотягивает. Одета мешковато, в спортивный костюм тёмного цвета. Но костюм не дворовой, в таком драться некомфортно. И худая она, даже тонкая. — Резона нет, мы с благодарностью, — объясняет Вова. — Не надо. Требовала бы благодарности, вчера бы спросила. Это лишь правило, он, — указывает на Лампу, но взгляда от старшего не отводит, — не похож на того, кто попрёт на двоих. Да и мне надо было пройти. — Кто помогает — тот не платит, — поясняет Зима. — И уж тем более тот, кто по касательной ходит. — Спросите со своего района, мне уже приходилось проходить, и плату с меня спросили. Я лишних проблем не хочу. — Хочешь сказать, у нас кто-то крысит? — вступает в разговор Турбо, предвкушая разборки. Если её слова подтвердятся, кому-то устроят сладкую жизнь. — А разве я не это сказала? Это было где-то месяц назад, примерно в то же время, может, чуть позже, точно не вспомню. Я тогда зашла чуть с другой стороны. Приклеился какой-то малый, требовал плату за проход. Я заёбанная была, разборок не хотела. Да и с вашим автором желания общаться нет. Заплатила, прошла по такой же касательной. — Получается, не шкерилась? — уточняет Зима. Мора в ответ улыбается. — Слушай, хотела бы пройти незамеченной — я бы круг навернула и по знакомым прошла. Мне двадцать минут не в падлу прогуляться, но есть ситуации, когда время поджимает, вчера подобная, и до того. Вспомнила былой опыт, решила не создавать проблем. И всё? — Как выглядел? Тот, который деньги в первый раз взял, помнишь? — блондинка отворачивается, смотрит в сторону детской площадки, которая потихоньку пустела. — Нет, не помню. Может если увижу, но не факт. Давненько было. Серьёзно, не помню, — качает головой, но видно, что думает. — Из скорлупы кто-то, явно маловат. Он без шапки был, но особо ничего не вспомню. Да и в темноте не так много запомнишь. Если вопросов больше нет — я пойду. У Али нет настроения продолжать разговор. Переливать из пустого в порожнее не её любимое дело. А тут только этим и занимаются. — Погодь. Деньги возьми, мы с девушек не берём, — Вова протягивает руку, в которой лежит монета. Блондинка смотрит выжидающе, будто взвешивает свои решения. — Мора, нам пора. У нас дальнейшие планы, — торопит Ведьма, бросая взгляд куда-то вдаль. Там уже мелькает пара человек. — Вопросов больше нет? Деньги не возьму, это плата. Разберитесь со своим районом и только потом приходите разбираться. Мне благодарностей не нужно. — У вас проблемы с Кощеем? — Вова прячет руки в карманы и задаёт интересующий вопрос. Рассказ Зимы всё ещё в голове. — У меня? Нет. Я вашего автора ни разу не видела, но любви к нему, как и любой другой на этом районе, не питаю. Он творит беспредел, а такому никто не радуется. Насколько мне известно, ответку он получал, потому и успокоился. Но могу ошибаться. Давайте расходится, скоро появятся вопросы, почему вы так долго тут торчите. В следующий раз, если вам понадобится посетить нас, присылайте голубя, не все такие общительные и доброжелательные. Хорошего дня, надеюсь, не скоро встретимся. Разворачивается резко, волосы слетают на спину, и девушка идёт к подруге. — По правилам, ты имя должна была своё назвать, — отзывается Турбо. Мора или нет, кроме неё никто не подтвердит, а она успешно это проигнорировала. Если знаешь, с кем говоришь — обязан представится. Девушка замирает рядом с подругой и разворачивается к универсаму. — А ты завтра со мной в ЗАГС пойдешь? — Чего? — пацаны переглядываются между собой, явно не ожидая такого вопроса. — Ну, раз в ЗАГС не пойдешь, то и имя моё не узнаешь, — улыбаясь, говорит озорным тоном. Она на своей территории, тут к ней нельзя прикопаться. Здесь её правила, не хочет имя называть — не назовёт. Да и нельзя называть чужакам своё имя. Ни ей, ни Ведьме. — Идём, мне ещё домой нужно заскочить. Они уходят быстро, заходя за ближайший угол. Отследить кого-то, кто живёт на районе достаточно долго — невозможно. Да и универсам не преследовал эту идею. У них появилась причина для разборок внутри. Этим и надо заняться. — Идемте, вернёмся в качалку, там всё обсудим. Тут делать ничего, — дает команду Вова, и пацаны, между собой перекинувшись взглядами, выдвигаются в сторону остановки. Вахит немного замедляется, ступая в ногу с Турбо. — Как впечатление? — В ЗАГС ради имени меня еще звали, — и оба смеются. Да это же звучит абсурдно. — Зато эффектно, такое знакомство хер забудешь. — Да ты её видел? Если бы я не знал, что Лампа врать не умеет, я бы назвал этот издёвкой. Она же явно от ветра шатается. — Ну, как можно понять, шатает скорее она, причем с ноги. Ладно, нам надо найти крысу. Не по понятиям это за спиной деньги за проход брать. Марат! Парень тут же отвлекается от разговора со старшим, оборачиваясь. — Вечером выстроишь скорлупу — будем разбираться. *** — Ты вечером тренируешься? — закидывая ногу на ногу, интересуется Ведьма, наблюдая за копающейся под капотом машины блондинкой. — Ага, но пешком больше не пойду, пиздюлей от Мишель получила достаточно. Да и потом с Вадимом надо встретиться поговорить. У них опять начинается какой-то кипишь, надо, чтобы нас не задело, и подсобить чем смогу. — А вы, я гляжу, нашли общий язык, хотя изначально тебе претила идея общения с ним. — Он по понятиям поступает и проблем не создаёт, чего мне с ним сраться? — устало отвечает девушка и следом захлопывает капот. — Нужно масло будет купить и залить, ниже уровня уже. — Когда твои вернутся? — Не знаю, звонил пару дней назад, сказал, занят ещё. — Понятно, завезешь меня в одно место, пойду, пообщаюсь. Аля оборачивается. — Что-то случилось? — Пока нет, — отмахивается девушка, поднимаясь с лавочки. Обходит машину и, открыв пассажирское, падает на сиденье. — Сообщи, если проблемы будут, — Мора садится рядом на водительское. Машина заводится со второго раза. Надо бы машину с механиком проверить, а не самой на скорую руку. — Куда тебя? *** После тренировки Аля вместе с младшими катает ковры и следом на ковёр к тренеру. Августина Андреевна ждёт в тренерской. Блондинка улыбается и машет рукой младшим, желает хорошего вечера родителям и собирает свои предметы по залу. Когда тот пустеет и сумка собрана, заходит в тренерскую. — И что было на тренировке? Ты расхлябанная, такой на город планируешь? Руки мягкие, ноги еле держат. — Я ни разу не упала с поворота или равновесия. Не могу понять, с чего вы считаете меня расхлябанной, — она держит лицо до последнего. — Да что ты говоришь? А кто с прыжка навернулся и вылетел за площадку? Я, что ли? — Это была случайность, я подвернула ногу. — А подвернула почему? Потому что мягкая, потому расхлябанная, — тренер бьёт по столу, выражая свою агрессию, а Аля немного отодвигается назад. — О чём ты думаешь? На площадке ты должна быть с холодными мозгами. А ты вечно о чём-то своём думаешь. Что, хахаля себе нашла? О мальчиках думаешь? А о будущем кто будет думать? — С чего вы взяли, что я кого-то себе нашла? У меня свободного времени нет, я только и делаю, что тренируюсь и в университете торчу. Пощёчина прилетает по правой скуле, во рту сразу же вкус железа, и нижняя губа, не так давно покрывшаяся тонкой корочкой, тут же лопается. Тренер тут же хватает за высокий хвост, оттягивая голову, заставляя смотреть в глаза. — Хамка. Думаешь, умнее меня? Да если бы не я и потраченные на тебя годы, давно бы на панели стояла или чью-то постель грела! Стала бы такой же шлюхой, как и мать. Тебе напомнить, как твоя мамаша закончила? — она дёргает за волосы, и Аля валится со стула, ударяясь плечом и щекой о пол. Нельзя сопротивляться, нельзя давать отпор. Тут нельзя. — Если на следующей тренировке будешь в таком же состоянии — в зал можешь даже не заходить. Убирайся, — женщина разворачивается и, пройдя по тренерской, садится за стол, отворачиваясь от девушки. Блондинка поднимается на руках, утирает кровь из-под губы и поднимается. Голова болит — то ли от удара, то ли от дёрнутых волос. Поднимается с места, забирает сумку с пола и выходит из тренерской, закрывая за собой дверь почти беззвучно. В зале пусто. Девушка окидывает взглядом место, которому отдала и до сих пор отдает шестнадцатый год жизни. Тут в зале она уважаемая спортсменка, тут она авторитет для всех, кто младше, но не для тренера. Для тренера она девчонка, у которой есть чемпионство и отвратительный характер. Хотя этот самый дрянной характер Аля в зале не показывает. Дрянной характер у неё в другом месте. Проводит языком по губе, слизывая кровь и идёт на выход. В бардачке машины есть салфетки. Выходит из зала и проходит мимо вахтёра. — Хорошего вечера. — И тебе. Тренер ещё там? — вахтёр отвлекается то ли от газеты, то ли от кроссворда. — Да, но, думаю, она уже заканчивает. — Ну ладно, — и возвращается к своему занятию. Вот оно — отношение старших. Он точно видел её лицо, но никак не отреагировал. Всем было все равно на чужих, крутились как могли. Выйдя из помещения, мороз бьёт по коже и по ране. Машина стоит неподалеку. Девушка открывает дверь машины ключом и спокойно садится внутрь, закидывая сумку на заднее сидение. Тянется к бардачку и достаёт упаковку с салфетками, поправляет зеркало и тут же принимается убирать кровь с лица. Губа распухла, скула покраснела. — Блядь, в таком виде лучше даже не появляться нигде, не то, что с людьми разговаривать, — и бросает салфетку рядом. Распускает волосы, прочёсывая концы пальцами и ключ из кармана достает. — Когда же это всё закончится? Пристегивается по привычке, потому что так учили и так правильно, никто в такое время не тормозит. Ключи вставляет и устало выдыхает. Переставляет на нейтральную и выжимает сцепление, проворачивает ключ и машина заводится. Ещё пара месяцев, ещё двое соревнований, и она уйдёт из этого зала навсегда. Забудет дорогу сюда и будет жить в удобном себе ритме. Может, синяки наконец залечит, волосы немного отрежет, займётся проблемами с коленом. Болит в последнее время чаще обычного. Снимает с ручника, и осторожно оставив сцепление переходит на газ, трогаясь с места. Ехать недалеко, её уже должны ждать. *** Рядом с кафе стоит пара машин, но место, где машину можно оставить — есть. Оставляет машину в паре метров от входа и выходит. С собой не берёт ничего, тут ей нечего бояться. Стучит в дверь, которая тут же открывается. — Опаздываешь, — отвечает открывший дверь, и Аля кивает. — Задержалась, могу зайти? — Заходи, — дверь открывает шире, и девушка осторожно проскальзывает. Проходит внутрь, кивая нескольким присутствующим, получая кивки в ответ. — Ты опаздываешь, не в твоих правилах, — Вадим ждёт за столом, сложив руки на груди. — Так получилось, мне жаль, что пришлось меня ждать. Жёлтый кивает, как бы принимая слова. — Присаживайся, — указывает на место перед собой, и Аля занимает предложенное место. — Что-то будешь? — Воды, пожалуйста. — Принеси воды, — бросает куда-то ей за спину, и там начинается возня. — Чем обязан такому визиту? — девушка оглядывается на стоящих по кафе людей, как бы намекая. — Свободны все, — и ждёт, когда все уйдут. Когда в помещении виснет тишина, возвращается к девушке. — Что с лицом? Проблемы? — Нет, упала неудачно, — Вадим кривит губы, показывая свое отношение к вранью. — Не хочешь — не говори. Так что случилось? — Тебе «привет» от автора, доходят слухи, что вы начинаете воевать с Чайниками, не хотелось, чтобы нас задело, мы же всё-таки соседи. Жёлтый поджимает губы и поднимается с места. Проходит по помещению, забирает бутылку с водой и стакан, оставленный кем-то из его людей, и возвращается. Ставит стакан перед собеседницей и, откупорив бутылку, наливает. — К вам, говорят, с утра «Универсам» заглядывали, что произошло? Насколько мне известно, твой автор с Кощеем не в ладах. — Недопонимание произошло, но оно уже решено. Не о чем говорить. Вадим опирается на локти, подаваясь вперёд. — Сколько мы уже знакомы с тобой? Напомни. — Третий год идёт, — спокойно берёт стакан и отпивает. Здесь не будут травить или что-то делать, они на одной стороне. — Три года? Так долго. Сколько раз за эти три года вам прилетало из-за нас? Один. Мы за тот раз отработали с головой. Так к чему такое беспокойство? — Вадим, мы хотим просто спокойно жить, мы только закончили чистку границ, только заключили договоры. Беспокойство с нашей стороны оправдано. — Вам ничего не грозит. Слово пацана. Девушка смеется. — Я очень на это надеюсь. Что у вас с Чайниками? Могу как-то подсобить? — Нет, они лезут к нам на асфальт, мы отвечаем. Если мне понадобится твоя помощь — я обращусь. — Ладно, мое дело спросить, — пожимает плечами девушка. — У тебя все в порядке? Ты в последнее время всё меньше и меньше мелькаешь на районе, с тобой становится сложнее связаться, приходишь с разбитым лицом, — перечисляет Жёлтый, смотря куда-то в сторону. Ему самому не очень приятно заводить такие разговоры. Ему обычно информацию на блюдечке приносят, а тут самому надо допытываться. А Мора — не лучший собеседник. — Временные проблемы с жизнью. Ничего, что требует твоего вмешательства. Но спасибо за беспокойство. — Что с отцом? — Работает, в гости не собирается. Занят. Беспокоиться ему не о чем, травмат в машине да ты в знакомствах, кто ко мне полезет. Твоё имя только назови — уже передумают. — Но ты моим именем не пользуешься. — Обхожусь сама. Да и никто не трогает. — Радует, — отзывается Жёлтый. — Домой? Тебя проводить? — Я за рулём, спасибо, — девушка поднимается с места, так как технически разговор окончен. — Я пойду. Не буду отвлекать. Мужчина кивает. Следом поднимается сам. — Мне тут подгон сделали, погоди секунду. Разворачивается и уходит в сторону одного из подсобных помещений. Возвращается скоро, с чем-то в руках. Небольшая коробочка с надписью на английском. — Они женские, Наташа сказала, что ей такое на учёбу нельзя. — Знаешь, сколько они стоят? Она знает, сколько стоят подобные духи. Больше, чем месячная зарплата большинства живущих в СССР. Это Versace — невиданная роскошь. — Знаю, это подгон от барыги нашего, не украли, не боись. Был за границей, привёз товар, вот и притащил в качестве откупного. Мне ни к чему, тебе, может, на соревнованиях пригодится. Забирай. Хочешь, считай подарком к какому-нибудь празднику, хочешь — благодарностью за помощь. Аля забирает коробочку из чужих рук. — Благодарить не буду, раз это взаимовыгодная сделка. Ладно, мне на учёбу завтра. — Иди. Позвони, когда до дома доедешь, — он садится на своё место, и в помещение возвращается один из «домбытовских». Аля моргает медленнее обычного, подтверждая услышанное и, развернувшись, уходит. В коридоре, будто в ожидании чего-то стоят люди Жёлтого. Завидев вечернюю гостью, один открывает дверь, выпуская наружу, на мороз. Блондинка кивает в благодарность и уходит. Машину заводит быстрее, чем нужно бы было. От кафе «Снежинка» до её дома минут десять, если не по гололёду. Проблем с дорогой нет, поэтому девушка быстро приезжает к дому, оставляя машину. Перед выходом она замечает оставленные раньше салфетки на сидении и открывает бардачок, чтобы закинуть их туда, поправляет документы на машину, прикрывая травмат бумажками, сверху кладет упаковку и магнитолу. Забирает сумку с заднего сидения и выходит. Закрывает двери на ключ. И поднимает голову, смотря на горящие светом окна. Ведьма ещё не дома, хоть и время позднее. Оглядывается по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, заходит в подъезд. Поднимается на седьмой этаж пешком, дом не самый новый, лифт в нем не предусмотрен. Двери открываются двумя поворотами ключа, да и свет по привычке включается задев локтем. Коты сидят на столике, делая вид, что давно ожидают хозяйку. Хоть один из них лениво зевает, паля всю контору под чистую. Сумка летит на пол и, благодаря мячу внутри, отскакивает. Девушка разувается и берёт в руки телефон, набирает шесть цифр и ждёт ответа. — Жёлтый, — отзывается с того конца провода. — Я дома. — Хорошо. Спокойной ночи, Альберта, — говорит чуть приглушенно и почти сразу кладёт трубку. И Альберта кивает в тишину.