Без мясного костюмчика ты выглядишь лучше.
Дин не знает, сколько времени он тупо смотрит на бумагу. В конце концов, звук его собственного дыхания достигает его ушей, тяжёлое и прерывистое, заполняющие комнату. Он пытается не поддаться панике. Мысль о том, что представляет собой эта записка, слишком обременительна, слишком велика, чтобы Дин мог её осмыслить. Поэтому он делает то, что умеет лучше всего — старается не думать об этом. Комкает бумажку и выбрасывает её в мусорную корзину. А затем хватает все свои вещи и выбегает из комнаты. Рассортировать бельё в прачечной он может ничуть не хуже, чем в номере. Дин старается не думать о бумажке, лежащей в мусорной корзине. И также о том, почему он ничего другого в это ведро не выбрасывает. Вместо этого он слушает, как Сэм говорит о необъяснимых сердечных приступах и строит планы поездки в Рок Ридж. Он продолжает не думать о клочке бумаги вплоть до того момента, пока Сэм не засыпает, а сам он лежит в постели, уставившись в потолок. Как только Сэм начинает храпеть, Дин перестаёт притворяться спящим и пытаться не думать о бумажке. Он достаёт её из мусорной корзины и осторожно разглаживает на своей кровати. Света недостаточно, чтобы прочитать её ещё раз, но слова всё равно выжжены в его сознании. Глядя на бумагу, он прослеживает пальцами те места, где, по его мнению, находятся глифы, пытаясь убедить себя, что их оставил кто-то другой, а не Аластар. Хотя он знает, что это написал он. Он хочет кричать и ругаться. И сжечь эту бумагу. А может и весь номер. Что угодно, лишь отрицать тот факт, что Аластар где-то рядом, и что он не собирается отпускать Дина. Но он не может этого сделать, потому что тогда придётся всё объяснять Сэму. А это ещё хуже, чем мысль о том, что Аластар наблюдает за ним. Он привык к тому, что Аластар следит за ним, но совершенно не уверен, что сможет вынести, если Сэм узнает об Аде. Поэтому вместо этого он аккуратно складывает бумагу вчетверо, а затем роется в спортивной сумки и достаёт последний номер журнала «Грудастых азиатских красавиц». Он засовывает бумажку между страниц журнала и запихивает его обратно. После этого его ждёт долгая бессонная ночь. Дин лежит в постели, слушая храп Сэма, и старается не вспоминать, как горд был Аластар, когда он, наконец, выучил этот чёртов язык. Как Дин был польщён, когда Аластар сказал ему, что мало кто ещё знает его. Утро, кажется, наступит не скоро. Следующая записка появляется только через неделю. Это случается через несколько часов после того, как Сэм и Бобби остановили «Призрачную болезнь» и Дин чертовски устал от всего этого, включая дело с умершим шерифом. В конце концов, помощник шерифа помог во всём разобраться, но это заняло целую вечность. И теперь Дин просто хотел убраться подальше от Рок Риджа и больше никогда не возвращаться. Он видит листок бумаги раньше Сэма. Он, как и прежний, засунут под дворник. И прежде чем Сэм успевает заметить, Дин быстро прячет его в карман. И весь оставшийся день он ощущается ему как свинцовый груз. У Дина нет возможности взглянуть на записку до того момента, пока Сэм не засыпает той ночью. Ожидание — худшая часть, хотя он думает, что проделал хорошую работу, скрыв это от Сэма. По крайней мере, Сэм перестал высказывать замечания, когда Дин не ложится спать сразу. А остаётся смотреть какую-то ерунду по телеку, пока Сэм не вырубается. И тогда он устремляется в ванную. Сидя на унитазе при ярком свете, он аккуратно разворачивает бумагу. На этот раз глифы легко читаются почти без усилий.Ты думал обо мне в те последние мгновения?
Жаль, что твой брат понял, как остановить призрака.
Я с нетерпением ждал возможности снова над тобой поработать.
Дин пытался подготовиться к тому, как отрывистые фразы Аластара пронзят его душу. Но Аластар снова удивляет его. Ведь он задал хороший вопрос. Почему он не увидел Аластара в те последние мгновения? Почему Лилит? Это не имело никакого смысла: умереть от страха. Умереть и вернуться в Ад. Всё это говорило о том, что он должен был увидеть именно Аластара. Вместо этого у него была галлюцинация Лилит, которая хоть и была пугающей, не была Аластаром. Эта мысль, щекочущая его сознание, казалась слишком ужасающей, чтобы продолжать о ней думать. Встав с унитаза, он плеснул водой в лицо и вышел из ванной. Через несколько секунд новая записка уже спрятана вместе с предыдущей, а в руках у него была нераспечатанная бутылка «Джека» с которой он собирается выйти из номера. Открывая дверь, он слышит, как Сэм переворачивается на своей кровати. — Дин? — Спи, Сэмми, — это оказалось достаточно, чтобы вскоре после этого храп Сэма возобновился, и Дин выскользнул за дверь. Через минуту он удобно расположился на заднем сиденье Импалы, потягивая виски. Только тогда он позволяет себе тщательно рассмотреть мысль, которая вертелась у него в голове. Если Аластар не был галлюцинацией, то на это должна быть причина. Очевидный ответ заключался в том, что Лилит пугала его больше, чем Аластар, что казалось немного абсурдным. Ведь он никогда не видел её в Аду. Она не возвращалась туда за всё время его нахождения там. Вместо этого она посылала людей для проверки его и Аластара. Аластар был для него неизменным спутником в Аду. Он должен был быть тем, кого Дин боится больше всего. Но оказалось, что это не так, потому что Аластар был единственной постоянной. Он всегда был рядом, нашёптывал болезненные истины или ужасающие поощрения. И почему-то знание о том, что Аластар всё ещё где-то там, на поверхности, даже утешает. Что ж, это веский повод нажраться. Отбросив мысли об Аде, Аластаре и смерти на задний план, он делает приличный глоток из бутылки. На следующей неделе Дин получает целых три записки. Одну он находит под дворником, вторую — засунутую в дверь мотеля, а третью — на руле Импалы. Он не прочитал ни одну из них, и, похоже, именно поэтому Аластар становится всё более настойчивым. Каким-то образом он знает, что Дин их не читает. Вместо этого Дин просто складывает их в порножурнал с двумя другими. Желание прочитать записки появляется у него только после того, как Аластар перестаёт оставлять их. Однако он это делает не сразу. Вместо этого Дин смотрит слишком много телевизора, и его выгоняют из всех баров в городе за мошенничество в бильярде. Положительный момент в том, что он заработал почти штуку баксов. Но Сэму, кажется, на это наплевать. Он просто злится из-за того, что шериф попросил их покинуть город, прежде чем Сэм закончил просматривать книги в библиотеке. Поэтому они находят другой городок поблизости, где можно перекантоваться, пока Сэм не перестанет занудствовать. Или пока они не найдут новое дело. Одно из двух. И к тому же Сэм заставил Дина пообещать не суетится, пока они там. Так что вместо того, чтобы пойти куда-нибудь, раз уж он не имеет возможности сделать что-либо весёлое или связанное с баром, Дин вынужден оставаться в номере и размышлять. Он старается этого избегать. Но дневное телевидение — отстой. Мыльные оперы тоже. Так как только ты втягиваешься в сюжет, вдруг появляется куча дел в дневное время, например, вождение, и ты пропускаешь всё. Есть только столько ток-шоу, которые человек может смотреть, а кабельное телевидение стоит денег. Вынужденное бездействие заставляет Дина думать об Аластаре и о записках, которые он ещё не читал. Достав их из сумки, он раскладывает их на кровати. Дин старается не смотреть на две другие, особенно на вторую. Вместо этого он выкладывает на кровати остальные три в ряд в том порядке, в котором их получил. Он знает, что рано или поздно прочтёт их. Он знал это с тех пор, как решил их сохранить, а не сжечь. Проблема в том, чтобы сделать это на самом деле. Ему ещё никогда не хотелось так напиться, но Сэм не позволяет держать в комнате что-то крепче пива с тех пор, как нашёл его в отключке на заднем сиденье Импалы. С дрожащим вздохом он открывает первую записку. Глифы на этот раз кажутся почти обычными. Ещё один кусочек Ада, навсегда въевшийся в его душу.Я недавно вспоминал о тебе.
Мне не хватает нашего совместного времяпровождения.
Порезал девушку, точно так же как это сделал бы ты.
Здесь они долго не живут, правда?
Это разговорный тон записки убивает его. Зажав рот рукой, он бросается в ванную, едва успевая добежать до унитаза, прежде чем его рвёт. Он не знает, сколько времени он простоял на коленях. Видимо, достаточно долго, чтобы в желудке не осталось ничего, кроме желчи. Он не может не думать об этой фразе: «Порезал девушку, точно так же как это сделал бы ты». Его желудок снова бунтует. Сэм хочет знать, что произошло в Аду, а Дин не уверен, как долго тот будет принимать ложь о том, что он ничего не помнит. Но Сэм не сможет справиться с произошедшим в Аду. Потому что Аластар может сказать, что он порезал какую-то бедную девушку, точно так же как это сделал бы Дин, но это не объясняет, что Аластар сделал с ней. У Дина было множество способов резки души. И все они были фаворитами Аластара. Трудно не думать о разных методах пыток человека. Он надеется, что девушка держалась недолго. Он надеется, что она умерла от шока или истекла кровью до того, как Аластар смог основательно взяться за неё. Конечно, если она не умерла, значит, Аластар выбрал метод, одобренный Дином, который даст ей шанс пожить ещё какое-то время. Встряхнув головой, чтобы прогнать нежеланные мысли, он спускает воду в унитазе и чистит зубы. Затем возвращается к кровати. В конце концов, есть ещё две записки. Он не уверен, что может на них смотреть. Каждая записка была хуже предыдущей. Тем не менее он садится и берёт следующую, стараясь не смотреть на ту, что он уронил. Его руки дрожат, когда он открывает её.Ненавижу, как пахнет наверху.
Где сера?
Кровь?
Воздух должен быть тяжёлым и прилипать к задней стенке горла.
Дин невольно смеётся, прежде чем успевает остановиться, смешно пофыркивая. И этого достаточно, чтобы замереть в недовольстве. Дело в том, что это забавно. Забавно, потому что никто из тех, кто никогда не был в Аду, кто не знал Аластара, не поймёт. Потому что Аластар считает Ад идеальным. Для него это не Ад, а Рай. Забавно ещё и потому, что именно воздух убедил Дина в том, что он больше не в Аду. Он был слишком разреженным и безвкусным, чтобы быть Адом. Даже в самых укромных уголках Ада воздух имел вкус. Воздух обволакивает тебя и прилипает. Здесь, наверху, с этим ничто не могло сравниться. По крайней мере, ничего из того, что он знает. Хотя есть места вроде того городка над горящим угольным рудником, которые заставляют его задуматься, не будут ли они напоминать нужные ощущения. Ему кажется, что воздух там будет иметь физический эффект, как в Аду. С юмором второй записки становится легче взяться за третью. Дин кладёт прочитанную записку на предыдущую и берёт последнюю. Он не спешит её открывать. Не знает, что там будет написано, но предполагает, что ничего хорошо. Последняя записка была случайностью: Аластар поделился своим недовольством пребыванием наверху. Это заставляет задуматься, что Аластар здесь делает? Очевидный ответ — Печати. Они вытащили Аластара, чтобы помочь их сломать. Часть Дина хочет думать, что Аластар здесь из-за него. Та же часть, что увидела Лилит в качестве галлюцинации вместо Аластара. Любые следы хорошего настроения вмиг исчезли. И Дин, наконец, разворачивает третью записку.Куда твой брат ходит по ночам?
Кто эта аппетитная брюнетка, которая встречает его в библиотеке?
Должен признать, что это вызывает у меня немалое любопытство.
Похоже, её было бы забавно пытать.
Аластар мог говорить только об одной брюнетке. И это Руби. Сэм не сказал Дину, что они вместе проводят время в библиотеке. Когда Дин предложил ему помощь, Сэм заявил, что предпочитает заниматься исследованиями в одиночестве. Менее чем через пять минут Дин выходит за дверь и смотрит на место, где должна была стоять Импала. Но не стояла, потому что Сэм взял её. Стиснув зубы, он идёт к местному продуктовому магазину. Оттуда ему остаётся только найти подходящую машину, удостовериться в отсутствии камер и отправиться в путь. Он испытывает большее облегчение, чем хочет признать, когда в поле зрения появляется Импала. По крайней мере, Сэм действительно в библиотеке. Дин заходит в небольшую библиотеку, размещённую в здании старинного викторианского дома. Пространство библиотеки заполнено узкими залами и коридорами. Из-за этого Дин едва не натыкается на Сэма и Руби, но успевает затормозить в последний момент. Длинные ноги Сэма, торчащие из-за книжного шкафа, становиться подсказкой для Дина. Только всё равно уже слишком поздно, потому что Руби видит его сквозь зазор между книгами и, морщась, смотрит вниз на Сэма, голова которого лежит у неё на коленях и спрашивает: — Ты уже рассказал Дину о нас? Единственный ответ, который слышит Дин, — это насмешливое фырканье от Сэма. Вместо того чтобы выглядеть радостной, Руби одаривает Дину немного грустной улыбкой, а затем снова смотрит на Сэма: — Ты должен ему сказать. Нет смысла держать меня в секрете. Из этого не выйдет ничего хорошего. — Потому что Дин так хорошо тебя примет. Сарказм в его словах очевиден, и Руби вздыхает, прежде чем ответить: — А что, если Дин войдёт и застанет нас? Ничто не говорит, что это не случится. Он твой брат, Сэм. Тебе нужно начать снова доверять ему. Дин не задерживается, чтобы услышать остальную часть разговора. Выскочив наружу, он глубоко дышит несколько мгновений, а затем возвращается к угнанной машине и едет туда, где взял её. Он стал довольно хорош в том, чтобы не думать о вещах, о которых не хочет думать. Вместо этого он возвращается в отель и достаёт запасную бутылку «Джека» о существовании которой Сэм не подозревает. Как только первый успокаивающий глоток «Джека» попадает ему в горло, он ложится на кровать и прокручивает в голове подслушанный разговор. Ему кажется абсурдным, что именно Руби оказалась на его стороне. В то время как Сэм даже не удосужился сказать ему правду или, по крайней мере, не лгать умолчанием. Хотя у Дина тоже не так много моральных оснований для упрёков. Но он не лжёт о таких вещах, как тайный послеобеденный сеанс объятий с демоном. Со странно сочувствующими демонам, который тоже считает, что Сэм должен перестать лгать. Дин не знает, что делать с Руби, которая, кажется, хочет, чтобы Сэм был честен с Дином, даже если это не пойдёт ей на пользу. Проще было напиться до потери сознания. Так, ему не придётся бы думать о грустных взглядах Руби, о том, что Сэм лжёт и не доверяет ему, и о том факте, что Аластар, похоже, оказался самым честным из них. Через пару часов он просыпается от трели телефона. И ему с трудом удаётся ответить на звонок, прежде чем он переходит на голосовую почту. — Что? — Привет, я выхожу из библиотеки. Ты что, спал? — говорит Сэм. Это был Сэм. И в его голосе была та причудливая смесь из раздражения и беспокойства, которое только Сэм может воспроизвести, не звуча при этом глупо. — Уснул, смотря телевизор, — удаётся ответить Дину, приподнимаясь и проверяя, сколько осталось в бутылки выпивки. Примерно половина. — Что-то случилось? Он практически слышит, как Сэм закатывает глаза, и это достаточно, чтобы заставить его улыбнуться, забыв о боли, вызванной подслушанным разговором. — Я собирался заехать за ужином на обратном пути. Как насчёт пиццы? — Звучит заманчиво, — отвечает Дин. Хотя ему и не хочется, но покушать всегда полезно. И к тому времени, когда Сэм вернётся, он уже проголодается. Повесив трубку, Дин быстро прячет бутылку в сумку, а затем направляется в ванную и принимает душ, чтобы смыть запах алкоголя. К тому времени, когда Дин выходит из душа, Сэм уже возвращается. Они смотрят дрянной научно-фантастический фильм, поедая пиццу. И это почти как в старые добрые времена. Почти, если не обращать внимания на засосы, виднеющиеся из–под воротника рубашки Сэма. Дин не указывает на очевидную ложь, когда Сэм говорит о библиотеке. Его брат всегда был дерьмовым лжецом, если это не касалось их работы. К счастью, вечерние новости предоставляют им новое дело. Город находится не так уж далеко, поэтому они немедленно отправляются туда. Дело, похоже, связано с ведьмами, что даёт Дину повод жаловаться на что-то более удовлетворительное, чем поведение Сэма. Не то, чтобы он собирался говорить с Сэмом о библиотеке или тайных встречах с Руби, но приятно, когда у тебя на уме есть что-то ещё. Даже если это оказывается Печатью помимо ведьм. Кажется странным быть в хорошем настроении в годовщину того, как его жизнь пошла под откос. Но Дин обнаруживает, что он действительно в хорошем расположении духа. Однако, чтобы не докучать этим Сэму, он уходит на весь день. В эти дни Сэм, как правило, придерживается того же подхода к годовщине, что и их отец: старается не думать о ней до 2 ноября, а затем проводит день, напившись в стельку. Тем не менее Дину есть чему порадоваться для разнообразия. Они спасли город. Даже если Печать была сломана, и Сэм использовал свои способности, двенадцать тысяч человек остались живы, и этого достаточно для хорошего настроения. Также в его голове прокручивается разговор с Касом, состоявшийся накануне: у Ангела были сомнения, а это уже кое-что. Он не был уверен, хорошо или плохо, или ни то ни другое. Но было приятно говорить с кем-то и не притворяться. Не нужно было быть Дином Винчестером: весёлым беспечным парнем, затаскивающий в постель кого угодно. Было приятно не быть таким человеком. Сегодня воскресенье, и многие заведения в маленьких городках Америки закрыты. Но Дину удаётся найти закусочную с хорошим выбором пирогов и провести там час, поглощая несколько кусочков. Насытившись вкусным пирогом и почувствовав себя лучше, Дин хватает записку, засунутую под дворником перед тем, как сесть в машину. Он сидел у окна, выходящего на Импалу, и машина едва скрылась из виду на достаточное время, чтобы кто-то мог пройти мимо, не говоря уже о том, чтобы оставить записку. Но Дин уже привыкает к тому, как всё это работает. Сидя на водительском сиденье, Дин знает, что ему следует вернуться в отель, чтобы заставить Сэма выпить воды и принять аспирин, а затем подождать, пока его брат снова уснёт, прежде чем читать записку. Или что ещё лучше, дождаться, когда Сэм уйдёт, прежде чем открывать её. Но вместо этого он решает, что его хороший день всё равно испорчен, и разворачивает её.Я знаю, что сегодня для тебя важный день, Дин.
Просто проверяю, как ты.
Надеюсь, пирог был вкусным.
Спасибо за Печать.
Это, пожалуй, самая странная записка из всех, что Аластар оставлял ему. Даже более странная, чем та, о воздухе. Дину кажется странным, что Аластар проверял его и что он помнил о важной дате. Дин не знает, что делать с этим знанием и благодарностью за Печать. Это не было сделано намеренно, но, вероятно, Аластару всё равно. Засунув записку во внутренний карман куртки, он заводит машину. Пора ехать и убедиться, чтобы Сэм не возненавидел весь мир, когда проснётся утром. И если мысль о том, что Аластар проверял его, скорее улучшает настроение, чем портит. Ну что ж, Дин научился не думать о подобных вещах.