Образы разбитого света

Дину не хочется признавать, насколько его беспокоит, что Сэм больше не спрашивает об Аде. Это должно было бы радовать его. Никаких «девчачьих моментов» и всего такого. Но вместо этого Дин злится. Он срывается и рассказывает Сэму, что произошло, но тот лишь изредка поглядывает на него с жалостью. Сэм не задаёт ему вопросов, видимо, не хочет ничего знать об Аластаре, кроме того, что рассказал ему Дин. Как будто теперь он знает всё. Иногда Сэм высказывается по поводу того, о чём они не говорят, не настаивая на дальнейшем обсуждении. Дину сложно понять, потому ли это, что Сэм боится ответов, или потому что впервые в жизни уважает эмоциональные границы Дина. Или Сэму просто всё равно. Иной раз кажется, что Сэм поставил галочку напротив его имени и теперь думает, что знает всё ответы на вопросы, которыми он забрасывал Дина несколько недель назад. Возможно поэтому он больше не пытается ничего разузнать. Он сучит о том, что Дин не спит, как делал это с тех пор, как тот вернулся из Ада. И жалуется на большое количество дел, за которые они берутся в последнее время. Единственное, чего он не делает, это не давит, что злит Дина. Всю свою жизнь Сэм только и делал, что давил. Давил и давил, пока не получал нужные ему ответы. Но не теперь. И это не потому, что у Сэма есть ответы, ведь он ни черта не знает. Он лишь думает, что они у него есть. У Сэма есть только общее представление о том, что происходило с Дином в Аду, но это не заполняет пробелы. Как бы Сэм ни думал, что знает, что содержат эти пробелы (потому что, будь это иначе, он бы продолжал давить), на самом деле у него нет ни малейшего понятия. Он не знает, что испытал Дин, что он делал. Что позволял Аластару делать с ним, для него. И что Дин делал под его руководством. Аластар — это ещё одна тема, о которой Сэм не спрашивает. И Дин думает, что, возможно, он бы рассказал Сэму, если бы тот поинтересовался. Ведь Аластар — единственное, о чём Дин думает в эти дни. Постоянный поток мыслей, связанных с Аластаром, прокручивается в его голове, и Дин считает, что возможность поговорить о них принесла бы ему облегчение. Но ни он, ни Сэм не упоминают Аластара. Как будто Аластар не является сущностью, периодически проявляющее заботу о психическом состоянии Дина. А был только: мучителем, учителем, любовником, хозяином и многим другим, что Дин никогда не смог бы описать. Он не уверен, почему его бесит, что Сэм не спрашивает. Но возможно, это потому, что он не слышал ничего от Аластара с тех пор, как Анна вернула свою Благодать. Дин не знает, жив ли Аластар или мёртв, находится в Аду или на Земле и злится ли на Дина. После произошедшего в сарае от него ничего не было слышно. Дин думает, что, возможно, он скорбит по Аластару. Возможно. Сложно оплакивать кого-то, если не уверен в его смерти. Аластар может просто злиться на него. Или он может быть в Аду и прекрасно проводит время. Дина беспокоит, насколько сильно он надеется, что Аластар просто тусуется в Аду. Потому что Аластар не может быть мёртв. Дин не знает, чтобы он делал, если бы Аластар был мёртв. Аластар стал для него неизменным спутником в Аду. Он знал Аластара дольше, чем кого-либо другого. Даже дольше, чем Сэма или их отца. Аластар был рядом с ним каждый день на протяжении сорока лет. Поэтому мысль о том, что Аластар может быть мёртв, слишком невыносима для Дина. Поэтому он старается не думать об этом. Он охотится, отпускает стервозные комментарии в адрес Сэма и ни при каких обстоятельствах не смотрит на записки, спрятанные в его спортивной сумке. Он проводит две недели, почти не спя, находит охоту за охотой и избегает осуждающего взгляда Сэма. Сэм ничего не говорит о том, что, сбежав из Небраски по дороге к Бобби, он решает найти дополнительную охоту. Конечно, он вообще ничего не говорит с тех пор, как они остановились на обед под эстакадой. Сэм лишь смотрит на Дина, словно пытаясь сложить кусочки мозаики в единую картину, которую, как ему казалось, он собрал. Его аккуратное представление о времени, проведённом Дином в Аду, разрушено, и ясно, что Сэм ни хрена не понимает, что с этим делать. Теперь он перетасовывает кусочки мозаики, задумываясь, что стоило бы поискать ответы и заполнить пробелы недостающими фрагментами. И понимает, что должен был сделать это ещё несколько недель назад. Дин увеличивает громкость музыки и едет дальше. Это типично для них: то, что должно было быть лёгкой охотой, превращается в дерьмовую, где никто не остаётся довольным. Особенно несчастный ублюдок, который потерял всё, делая правильные вещи. История их жизни. Тем не менее это самое подходящее время для братского общения, даже если оно чертовски унылое. Дин подумывает о том, чтобы надраться настолько, чтобы позволить Сэму задать несколько вопросов. И учитывая, как мало времени они провели вместе после возвращения Дина на грешную землю, ему немного больно наблюдать, как Сэм уходит «прогуляться» и, не задумываясь, следует за ним. Дин не удивляется, что прогулка Сэма превращается в ожидание на обочине дороги до приезда Руби. Он не возвращается в бар, а идёт прямо в мотель, роется в боковом кармане спортивной сумки и достаёт журнал «Грудастые азиатские красавицы». Записки лежат там, где он их оставил. Ему кажется правильным, что если Сэм сбежал с Руби, то Дин может позволить себе взглянуть на них. Шесть маленьких записок. Кажется, их должно быть больше. Дин всё ещё ждёт, когда их станет больше. Каждый раз, когда под дворниками Импалы оказываются рекламные флаеры, он ожидает, что это будет послание от Аластара. Три охоты назад в дверь их мотеля был засунут купон на пиццу, и Дин практически бегом рванул за ним, прежде чем понял, что это такое. Дин перечитывает записки, пальцем прослеживает глифы и вспоминает, как он впервые освоил этот язык. Аластар был тогда так горд им. Сейчас Дин упивается этим. Потому что в настоящий момент у него мало поводов для гордости. Он слышит, как к мотелю подъезжает Мустанг Руби, и успевает притвориться спящим к тому времени, как Сэм входит в комнату. Брат лёгкой поступью передвигается по комнате, и когда останавливается у изножья его кровати, Дин ждёт, что тот что-то скажет. Но вместо этого Сэм вздыхает и уходит в ванную. В ту ночь Дин крепко спит, а утром старается не задумываться о криках в его снах. Возвращение в старшую школу Трумана стоит довольно далеко в списке вещей, которые Дин хочет сделать. В этом районе есть и другие Охотники, не имеющие с этим местом никаких прежних связей. Сэм, конечно же, считает, что их прежние связи являются лучшей причиной, чтобы выбор пал на них. У Дина нет убедительных аргументов для отказа или передачи этого дела другим охотникам. Ведь это он настоял на безостановочном ритме охоты, чем они и занимались уже на протяжении нескольких месяцев. Так что они возвращаются в Су-Сити, штат Индиана, и находят подходящие прикрытие для пребывания в школе. Руби следует за ними. Дин, по идее, не должен об этом знать. Сэм, видимо, не считает нужным делиться этой информацией. Но он также не учитывает, что Дин теперь мало спит. Ему даже немного обидно, что Сэм так мало думает о нём. Ведь он едва ли выжидает полчаса после притворного храпа Дина, прежде чем позвонить Руби и выйти из номера. Пока Сэм отсутствует, Дин перечитывает записки и вспоминает Ад. Но не тот, что видится ему в кошмарах, а Аластара и то, как всё это было. Насколько легко было делать то, что хотел Аластар. Быть тем, кем хотел видеть его Аластар. Как это было освобождающее. Как комфортно он чувствовал себя. И как приятно было для разнообразия получить похвалу в свой адрес. Пара дней, проведённых в Су-Сити — полный отстой. Сэм каждую ночь уходит на свои «прогулки» и Дин даже не утруждает себя спорами. Он ведь «не должен знать», на какой машине ездит Руби. К тому же Сэма совершенно не волнует, что Руби остановилась в том же мотеле, что и они. Конечно, в другом конце здания, но всё равно в нём. И Дину трудно удержаться и не порезать ей шины. Он ограничивается стервозными комментариями о «грёбаном уродливом Мустанге» припаркованном в конце ряда, каждый раз, когда они приезжают мимо. В последнюю ночь в Су-Сити Сэм не уходит на «прогулку», а просто ложится спать. Дин решает, что пришло его время улизнуть тайком. Через полчаса, держа в руках пиво и пиццу, он стучит в дверь номера Руби до тех пор, пока она не открывает её со словами: — Сэм, ты же вроде говорил, что не придёшь сегодня. Выражение лица Руби при виде Дина бесценно. И он не может сдержать ухмылку. — Ты впустишь меня? — говорит он, демонстрируя руки, — Я принёс пиво и пиццу. Руби опирается на дверной косяк и пристально смотрит на него: — Что в ней? — Всё, — отвечает Дина, что, по-видимому, было правильным ответом. Потому что она отступает и впускает его внутрь, жестом указывая на стол. Руби, не теряя зря времени, спрашивает: — Как ты узнал, что я здесь? — Твоя машина чертовски уродлива, — говорит Дин. Руби секунду хлопает глазами, а затем её лицо становится немного обиженным: — Хочешь пива? — Сэм в курсе, что ты знаешь обо мне? — задаёт она другой очевидный вопрос и ждёт ответа, потягивая пиво. Открыв коробку с пиццей, Дин секунду колеблется, прежде чем ответить: — Нет, не в курсе. Полагаю, что это его дело, довериться мне или нет. Руби кивает, прежде чем сесть. Она берёт кусок пиццы, откусывает и говорит с набитым ртом: — Итак, почему ты здесь? Не думай, что я не оценила пиццу. Дин не комментирует её манеры. Хотя приятно, что никто не будет кривиться из-за того, что он говорит полным ртом еды. — А ты? — Я думала, ты решил подождать, пока Сэм не доверится тебе? — Руби звучит сочувственно, и Дину больно оттого, что демон его понимает. Она быстро допивает своё первое пиво и жестом просит ещё. — Слушай, я хочу, чтобы Сэм сам всё рассказал тебе. К тому же я сомневаюсь, что ты именно за этим сюда пришёл. У него нет возражений на это. Он допивает своё пиво и съедает два куска пиццы, прежде чем признаёт её правоту. У него есть ещё один вопрос. — Сэм спрашивал тебя об Аде? Руби собирается откусить новый кусочек пиццы, когда слышит его вопрос и, колеблясь, вздыхает и кладёт его обратно в коробку. — Нет, он не спрашивал. Но поведал мне о том, о чём ты с ним поделился. Это ничуть не удивляет Дина. Сэм остаётся Сэмом. И если он не говорил об этом с Дином, то, вероятно, говорил об этом с Руби. — Ты что-нибудь ему сказала? — Ты имеешь в виду, рассказала ли я ему что-нибудь из тех слухов, что доходили до меня о твоём пребывании в Аду? — Руби ухмыляется, когда спрашивает об этом, и Дин чувствует, как внутри у него всё похолодело. Она выжидает пару секунд, прежде чем покачать головой. — Нет, не рассказала. В одном я солидарна с тобой: Сэм должен сам решить, доверять тебе или нет. Дин испытывает такое облегчение. Он не знает, какие слухи могли дойти до Руби, но готов поспорить, что они не были чем-то хорошим. Руби открывает новые бутылки для них обоих, последние из шести. — То есть, я так понимаю, он не требовал подробности? — Нет. Руби бросает корочку в коробку и ложится на кровать. — Я не уверена, сколько из того, что я слышала, является правдой. Но то, что я услышала, не было ничем хорошим. — Да ну, это был Ад, — говорит Дин, допивая последнюю бутылку пива, а Руби жестом указывает на свою сумку. Покопавшись, он достаёт нераспечатанную бутылку текилы. Он берёт пластиковые стаканчики у раковины и наливает им обоим. — Ты знала, что Аластар… — Уделял тебе всё своё внимание? — Руби заканчивает за него и, чуть приподнявшись, опирается спиной на изголовье кровати. — Это то, что я слышала. Знаешь, когда я умерла, я уже была наполовину демоном. Мне не уделяли особого внимания. Особое внимание! Офигенно блестящий способ выразить это. Облокотившись на изголовье кровати рядом с ней, он ставит бутылку между ними и задаёт вопрос, который не давал ему покоя с тех пор, как они вышли из той церкви. — Почему ты не сказала, что это был он? В церкви? — Блядь! — гримасничает она и разливает им текилу по стаканчикам. — Я, мать твою, слышала, что вы были близки. Блядь! Я слышала, что он взял тебя под своё жуткое крыло и… — Да, — настала его очередь перебивать её. Если есть что-то, о чём он точно не хочет говорить, так это о том, насколько близки они были в Аду. — Мы были. — Ясно, — сделав глоток текилы, Руби кашляет и продолжает говорить. — Сэм сказал, что ты ничего не помнишь, но я не была уверена. А если и помнишь, то какие испытываешь чувства к Аластару? Последнее, что нам тогда было нужно, это чтобы ты спрятался с Анной, или напал на него, как полный идиот. Или… — и на этот раз он не перебивает её, но она не заканчивает фразу. Они оба знают, что подразумевается под «или». Или встал на колени и поприветствовал Аластара, как потерянного любовника, которым он вроде как и был. Самое поганое — это то, что Дин не может её винить. Если бы он с самого начала знал, что это Аластар, он не уверен, что бы сделал. Вариант спрятаться с Анной не кажется слишком надуманным. Как и другие варианты. — Спасибо. Руби кивает и опустошает стакан. Некоторое время они молча пьют стакан за стаканом, прежде чем оказываются прижатыми друг к другу. Дин не может отделаться от мысли, что её волосы приятно пахнут. В итоге Руби первая целует его. Через секунду он отстраняется. — Мы выпили достаточно текилы для этого? В ответ она поднимает пустую бутылку. И этого ответа вполне достаточно. Следующее утро было неловко тем, что неловкости как таковой не было. Они просыпаются от звонка телефона Руби и, обменявшись взглядами, полными ужаса, заливаются смехом. Они приходят в себя после того, как она смотрит на экран и шепчет: — Сэм. Пока она разговаривает по телефону, Дин одевается и бессовестно подслушивает: — Ладно, но я не думаю, что мне стоит принимать в этом участие. Эй, моя машина не самая незаметная, а твой брат не полный идиот. Я люблю свою машину. К тому же это даст вам время побыть вдвоём. Неважно. Я воняю и мне нужен душ. Позже свяжусь с тобой. Когда она завершает звонок, Дин заканчивает натягивать ботинки и спрашивает: — Я не полный идиот? — Нет, у тебя есть пара хороших моментов, — она бросает телефон на кровать и идёт в ванную. — Мы ведь не расскажем об этом Сэму? — Боже, нет! — они смотрят друг на друга в течении секунду, разделяя боль от представленного разговора, а затем снова смеются. — Вы с Сэмом не в эксклюзивных отношениях, верно? — было бы очень неловко, если бы они были. И Дин вполне мог бы почувствовать себя обязанным рассказать Сэму об этом. Руби фыркает и заходит в ванную, бросив через плечо: — Даже близко нет! — После этого включается душ, завершая разговор. Дин хватает свою куртку и тщательно проверяет, нет ли Сэма снаружи, прежде чем выйти. Он быстро добирается до их номера. И на секунду задерживается, чтобы изобразить на лице широкую ухмылку «Я только что провёл ночь, занимаясь потрясающим сексом, а ты нет», прежде чем войти в комнату. Сэм отрывает взгляд от телевизора и закатывает глазами. — Кажется, я нашёл что-то странное в Бедфорде, штат Айова. Подумал, что мы могли бы добраться туда до вечера. — Очешуенно, — говорит Дин, бросая свою куртку на кровать, и направляется прямиком в ванную. — Я быстренько приму душ. К тому времени, как Дин выходит из душа, Сэм уже прикупил кофе с сэндвичами из магазина у дороги. Дин переодевается в чистую одежду и одновременно потягивая кофе. — Ты потрясающий брат. — Так ты не против сделать небольшую остановку, прежде чем мы отправимся? — спрашивает Сэм. И Дин не возражает. Ведь им не потребуется много времени, чтобы добраться до нужного Сэму места по пути в Айову. Через полчаса они выезжают. И вновь их цель — школа. По всей видимости, у Сэма там ещё есть незаконченные дела. Дин едва дожидается, когда Сэм скроется в здании, прежде чем трогается с места. Он не задумывается о своих действиях, а просто направляется по коридору, ведущему в противоположную сторону от того, куда направился Сэм. И спустя несколько минут он вламывается в кабинет Химии и быстро находит то, что ищет. Банка оказывается довольно большой, поэтому Дин высыпает содержимое из баночки поменьше, чтобы использовать её для хранения жёлтого порошка. Когда он открывает банку, воздух наполняет сильный запах серы, который практически ошеломляет его. Дин старается не думать о том, зачем он это делает, о том, как успокаивает этот запах и как приятны поцелуи Руби с привкусом серы. Вместо этого Дин насыпает немного порошка в новую баночку и ставит большую банку на место. И быстро бежит к машине. К тому времени, как Сэм выходит на улицу, баночка уже безопасно спрятана во внутреннем кармане куртки, а сам он прислоняется к Импале. — Нашёл то, что искал? — Что? — смущённо спрашивает Сэм, подходя к машине. Дин качает головой, прежде чем сесть за руль. — То, ради чего ты нас сюда притащил? Ты нашёл это? Сэм садится в машину и смотрит в окно, выглядя немного потерянной. — Не знаю. Может быть. Дин заводит машину и трогается с места. Он думает, что если бы он не украл серу, потому что её запах успокаивает его (как мамин томатный суп с рисом), если бы он не переспал с Руби. Или если бы Сэм потрудился быть с ним более откровенным в чём-либо в течение последнего месяца, он бы, возможно, попытался вытянуть из него информацию. Но вместо этого он качает головой, бормоча: «Как скажешь» и увеличивает громкость радио. Им предстоит долгая дорога.