Зимняя радость

На дикий вопль оборачиваются оба Адидаса. - Что там? – смотрит в темноту Вова. – Не вижу толком. - Турбо там с пацанами был. Может перелом у кого? – выдвигает предположение Марат. Не сговариваясь, они сбегают вниз и устремляются в сторону Турбо. Раздаётся ещё один крик и нечеловеческие рыдания. Суворовы ускоряются. Когда они приближаются, то их взору открывается чудовищная картина: на руках страшно кричащего Турбо лежит Зима. Зима, их Зима. Он не двигается, не отвечает. Марат подходит к Валерке, бьёт его по щекам. - Что же делать? Мараааат! Как теперь жить? Аааааа! – надрывается Турбо. Вова понимает, что беда настоящая пришла не с того бока. Не к тому готовились. Выстояли, да какой ценой? Горько. Горько и больно. Но нельзя раскисать. Надо действовать! И без промедления! Навык молниеносного реагирования у Адидаса – старшего теперь в крови. Сколько товарищей они вытаскивали в Афгане. Обожжённых, с серьёзными ранениями. Сейчас надо так же шевелить мозгами, искать выход. Суворов оглядывается. Решение приходит мгновенно: "жигуль" хадишевских. Все сантименты и моральные вопросы отставить. - Так, успокоиться! – обращается он к Турбо. – Сейчас едем в больницу. Толкнете с Маратом тачку, тут пригорок. Турбо кивает. Слёзы всё бегут нескончаемым потоком, но голос старшего возвращает в рабочее состояние, где слаженные команды нужно лишь исполнить. Адидас летит к ближайшим «Жигулям». На счастье, ключ зажигания находится в замке. Поворачивает его, двигатель начинает работать. Ну хоть здесь нет проблем! Вова открывает заднюю дверь пассажирского сиденья, несётся обратно к парням. - Потащили его! – кричит Суворов. Турбо медленно поднимается. Затёкшие ноги не слушаются. От истерики и холода его трясёт. Братья подхватывают бережно Зиму и несут его к машине. Валера бредёт позади, не отдавая отчёта происходящему. - Турбо! Бегом! – подгоняет Марат. Тот кивает и шагает быстрее. Вова осторожно кладёт Вахита на сиденье. Марат поддерживает ноги. Зима хоть и худой, но весит прилично. Наконец, дверь захлопывается. Адидас – старший прыгает на водительское. - Пацаны, я сейчас поеду в ту сторону, где Лампа в засаде был. Там более пологий склон, но помощь ваша всё равно нужна, - слова старшего чёткие, ясные. – Турбо, собрался! «Жигули» ползут мимо хадишевских, которые всё ещё в "отрубе". Турбо и Марат бегут молча рядом. Вова доезжает до нужного места, сдаёт задом и разворачивается. - Готовы? – кричит он в окно. Парни кивают. Автомобиль набирает скорость, заползая на пригорок. Валера и Марат напрягают все силы, упираясь в багажник руками. Туркин думать ни о чём не может. Внутри всё разбилось на миллиарды осколков. Он не чувствует ничего, кроме страшной пустоты, отчаяния и леденящей несправедливости. Зима, его Зима… Это он должен был его сберечь! - Получилось! – кричит младший. – Едем! Юркий Марат садится рядом с братом, а Валерка примостился на заднем. Голова Зимы покоится на его руках. Туркин перебирает пальцами ткань шапки. "Жигуль" разгоняется. Теперь до больницы рукой подать. Вахит по – прежнему бледен. Турбо трогает его шею. Прощупывается слабый пульс. Слёзы снова бегут, оставляя мокрые дорожки на лице. Мысленно, на коленях, Туркин умоляет судьбу сжалиться, оставить Вахита с ним. Он молчит, но его горячая мольба не прекращается ни на секунду. Он просит, просит и просит. Кого угодно, самого влиятельного, самого справедливого. И если он существует, то пусть случится чудо. Чудо, необходимое ему. Им. Его любящее сердце бьётся как ненормальное. Пелена накрывает сознание, которое с трудом осмысляет событийность. Всё как в дурном фильме. Не с ним. Не с ними. Не с Вахой. Вот они подъезжают к двери больницы, Вова бежит внутрь. Марат говорит, за Наташей. Спустя некоторое время вылетают медбратья с носилками. Вова открывает дверь, бьёт Турбо несильно в плечо. Тот смаргивает слёзы, выходит. Помогает переложить Зиму. Медбратья исчезают так же быстро, как появились. Валера идёт за ними, пошатываясь, словно наощупь. Только одно имеет значение: идти туда внутрь. Быть с ним до конца. Вова подхватывает его под руку, усаживает на кушетку. Вполголоса шепчется с Наташей. Та кивает и скрывается в процедурной. Выходит со шприцом в руке. Марат снимает с Турбо куртку, расстегивает ворот олимпийки и стягивает рукав вниз, оголяя плечо. Наташа невесомо делает укол. Валере безразлично. Пусть с ним делают что угодно, если от этого зависит жизнь Вахита. Он сидит боком, опираясь всем корпусом на стену. Стена холодит огненный лоб. - У него шок сильный, - произносит Наташа, оценив состояние Туркина. – Успокоительное поможет. Пусть спать ляжет, сейчас это единственное, что ему нужно. - А раненый наш? – вклинивается в разговор Марат. - Там состояние сложное, - вздыхает она. – Но у нас врач от Бога, хирург. Сегодня его смена. Будет оперировать. Надо надеяться, ребята. Мне уже идти пора. Вова, я позвоню тебе потом, хорошо? – она легонько клюёт в щёку Суворова – старшего. Тот благодарно сжимает её руку. - Хорошо, Натусик. – шепчет он. – Спасибо за всё. - Турбо, идём, - говорит Вова. - Нет. Здесь останусь, - потухшим и безжизненным голосом отвечает Валерка. Вова приседает на корточки, глядит на застывшего изваянием Туркина. - Послушай, - объясняет как маленькому. – Сейчас тут нечего делать. Ранение серьёзное, операция будет идти долго. Не мы решаем, а врачи. Понимаешь? Врачи делают своё дело. А нам надо надеяться на лучшее. Так мы Зиме поможем, если все его возвращения дождёмся. Безучастный ко всему Туркин еле моргает. Фразы старшего звучат глухо, как сквозь вату, которую напихали в уши. Действие успокоительного препарата расслабляет его нервную систему. - Ладно, Вов, - отвечает он без эмоций. – Только в качалку меня отвезите. Домой не нужно. Видеть и слышать не хочу никого. - Без вопросов, - кивает старший. Поддерживая Турбо с двух сторон, Адидасы выводят его к машине. Они понимают, что произошедшее надломило Валеру. Остаётся лишь надежда, которой нужно жить всем.