Три раза, когда у Барби был недотрах

      Барби не выбиралась в клуб, кажется, миллион лет.       – Не клуб, а бар, – поправляет ее подруга.       – Ну да, – быстро соглашается Барби. Не то чтобы это было для нее важно и принципиально. Она и в барах давно не была.       А в таких – вообще никогда. Целых три этажа, почти что по интересам. Можно и посидеть выпить, поискать место подальше от колонок и поболтать с друзьями или новыми знакомыми, сфотографироваться в приглушенном свете и потанцевать на танцполе или даже на сцене.       Барби оценивает новое место по достоинству.       Непосредственно вечеринка начинается в двадцать три ноль-ноль, а до этого времени есть возможность получше изучить место и контингент.       – М-м, восьмёрка, – ставит она оценку проходившему мимо большому парню.       – Шестёрка, – кривится подруга.       На парочке они сходятся в оценке четыре, на одном – в твердой девятке.       Игра незамысловатая и очень простая, но от этого не менее веселая: смотреть на красивых и не очень мужчин, и оценивать их – всегда весело. Судить по внешности, конечно, не очень правильно, но это происходит без задней мысли. Опять же, женщины и похуже вещи терпели от мужчин.       На каждом из трех этажей стоит минимум по три человека секьюрити. Их можно узнать не столько по форме, сколько по лицу – они явно выглядят старше подавляющего большинства гостей заведения. Но Барби об этом не знает.       – Видишь, – кивает она подбородком в сторону, куда нужно посмотреть подруге, – вон, у той стены. Десяточка. По пятибалльной.       Девушка кривится.       – Староват… – объясняет она такую свою реакцию.       – Для тебя, – парирует Барби, – для меня – очень даже.       Собеседница присматривается получше, чуть прищуривая глаза в линзах. Высокий рост, тёмные волосы с неаккуратной стрижкой – точнее, с её отсутствием, широкие плечи, рельефные руки, не скрытые тканью чёрной футболки, тёмные джинсы. Он стоит, оперевшись на кирпичную стену своей мощной спиной, и совершенно не скрывает того, что ему абсолютно плевать на происходящее, и девушка даже немного сомневается в том, что от него стоит ждать помощи в случае, если что-то случится поблизости. А ведь это его работа.       – Барби, – зовет она уставившуюся влюблёнными глазами на эту груду мышц подругу, – Барби. Это охранник.       – Мгм, – отстраненно кивает девушка.       – Барби, он на работе.       – Мгм.       – Ты просто возьмёшь у него номер и пригласишь как-нибудь выпить кофе? – с надеждой спрашивает девушка.       – Возможно.       Забраться в голову Барби – невозможно. Она что-то задумала, это очевидно, но что – выяснится позже, уже постфактум, если уж быть совсем точным.       Девушка не предпринимает всех этих подростковых методов флирта со стрельбой глазами и игривым заправлением выбившейся пряди за ухо, потому что:       1) Он не увидит;       2) Если увидит, не обратит внимания;       3) Не обратит внимания, потому что не считает это за флирт.       Действовать нужно по-другому. Как бы это ни не хотелось признавать – более прямолинейно. Мужчина работает вышибалой в молодёжном клубе баре, нужно считаться с его потенциальным уровнем интеллекта. И не ожидать от него каких-то красивых жестов.       Барби их и не ждёт. А вот добротный жёсткий трах…       – Ты еще постони тут, – доносится до неё недовольный бубнеж подруги.       – Ты что-то сказала? – она правда не услышала.       – Уже без пяти. Идём на танцпол, место займем.       Девушка тянет за собой Барби, держа её за руку. Барби грустно оборачивается на оставленного позади мужчину, проводя драматично рукой по воздуху.       Он бросает на неё быстрый взгляд, тут же возвращая его в стену напротив. Но она все видела. И теперь очень довольно улыбается.       Музыка пока спокойная, не особо танцевальная, но собравшаяся тусить молодёжь пытается двигаться и под этот спокойный, даже скорее расслабляющий ритм. Барби тоже покачивается из стороны в сторону, попивает авторский коктейль из бокала, красиво украшенного барменскими приблудами.       Диджея в одиннадцать встречают радостными возгласами. Девушка за стойкой решает пойти с козырей, чтобы завоевать любовь толпы перед ней с первого трека – Шакира и Бейонсе поют о красивом лжеце. Ни одни бедра не врут – все двигаются в такт.       Барби улыбается, вспоминая беззаботное студенчество, и вливается в общий поток танцующих. На душе легко. Но дышать тяжеловато.       Чудом они с подругой смещаются ближе к стене, которую обдувает работающий на всю кондиционер.       – По местам былой славы! – кричит на ухо девушка, – впервые поцеловалась у этой стены.       Барби понимающе кивает и улыбается, вспоминая свою первую дружбу губами с пареньком из лагеря.       Но, видимо, место заряжено на подобные активности, потому что парень, оказавшийся поблизости, очень заинтересовался скромной персоной Барби. А может, её губами. Скорее, второе.       Она даже не успела узнать его имени, как уже оказалась затянута в поцелуй. Улыбается в чужие губы – давно не практиковалась. Но рядом подруга, с которой они пришли, и которая сейчас неловко мнется рядом, а ещё парень слишком быстро решает перевести их отношения на новый этап – прощупать почву.       – Эй-эй, стоп, – упирается ладонями в мужскую грудь, отстраняясь, – полегче. Я здесь… с подругой. На такое не настроена.       Парень капитулирующе поднимает руки и удаляется. Девушки переглядываются задорно.       – С боевым крещением.       – Спасибо.       Барби объясняет, почему отогнала от себя мальца, подруга радуется, что предпочтение все же отдали ей – не всегда такое происходит в подобных местах. Да. Вот только Барби решает не уточнять, что с гораздо большим удовольствием дала бы себя пощупать кое-кому другому в этом баре.       Людей на танцполе становится все больше и больше, даже работающий на износ кондиционер над девушками не спасает от духоты, хочется подышать действительно свежим воздухом и выпить чего-то ледяного с огромным куском льда.       – Я схожу к бару, – предупреждает подругу Барби, та лишь кивает на это решение – поняла, но сама еще потанцует немного. Потом найдутся, все в порядке.       Девушка так и не поняла, сделала она это специально, сделал он это специально или это какие-то интриги судьбы, но по дороге к бару она сталкивается с ним. Впечатывается в широкую спину и, признаться честно, так бы и осталась стоять, а еще лучше лежать, но приходится отойти на пару шагов и извиниться за доставленные неудобства.       – Я и не заметил, – машет он рукой.       Даже обидно как-то. Не заметил. Так дело не пойдет.       – Меня зовут Барби, – протягивает она свою маленькую ладонь, – давайте я вас угощу коктейлем. Мне так неловко.       – Тодзи, – он принимает ее руку в свою. Сжимает, очевидно, не со всей силой, с которой может, но очень ощутимо, она боится, как бы ладонь не посинела на завтра, – кто я такой, чтобы отказываться от коктейля на халяву?       Барби он забавляет. Тестостероновая бомба, гора мышц, которая с удовольствием позволяет себя угощать незнакомой девушке. А что если, она ему что-то подсыпет в стакан? Воспользуется его слабостью?       – Не боитесь? – усмехается она.       – А что ты мне сделаешь? – фыркает он.       Ну да, резонно.       – Вы на работе, – находится-таки девушка, – разве можно выпивать на рабочем месте?       Тодзи достает из кармана потрепанный старый мобильник, смотрит на время.       – Моя смена закончилась, – уведомляет он, – не повод ли это выпить?       Никаких больше отговорок. Она идет пить с Тодзи. Кажется, сегодня она спустит немало денег на съем этого цыпленка.       Первая пара шотов настоек.       Вторая.       Третья.       Текила.       Еще.       И еще.       – Лайма не хватает, – выдыхает Барби с горящим горлом, а вот Тодзи, судя по его непринужденному внешнему виду хоть бы хны.       – Дольку лимона, – подзывает он знакомого бармена, – и соль.       Тот послушно кивает и удаляется за продуктами.       У девушки глаза на мокром месте то ли от слишком большого количества алкоголя в ней после полугода трезвости, то ли от умиления такой заботой со стороны нового знакомого.       Мальчик, убежавший по просьбе (или по приказу?) Тодзи очень скоро возвращается с нарезанными дольками лимона и с немного раздолбанной солонкой – главное, что соль в ней есть, и ее довольно легко высыпать оттуда.       Барби благодарно кивает и принимается за работу.       Подготавливает дольку, которую отправит себе в рот, выставляет ладонь таким образом, чтобы образовалась ямка у большого пальца, в которую она насыпает немного соли. Прозрачная рюмка стоит рядом. Тодзи внимательно наблюдает, но повторять не собирается – он же не слабак. Ему-то текила как вода заходит, он ни разу не поморщился после выпитого.       – Arriba, abajo, al centro, p’adentro, – вспоминает Барби, слизав соль со своей руки.       Рюмки вверх, вниз, в центр и содержимое внутрь – новый знакомый, удивительно, послушно повторяет. А потом смотрит, как девушка присосалась к мякоти кислого лимона с довольным лицом. Вкусно.       – Ты так не пробовал? – интересуется она.       – Нет.       – Не хочешь?       Она подталкивает к нему блюдце с еще четырьмя дольками и ставит рядом солонку, но Тодзи такой жест благотворительности игнорирует. Не возьмешь его таким. Девушка лишь пожимает плечами на это. Ее дело предложить. А так ей больше достанется – и отлично.       И все же…       И все же пьяным глазам и пьяному мозгу соответственно кажется, что Тодзи ограничивает себя в удовольствии. Или наоборот, хочет получить больше?       Барби облизывает пальцы – они чистые – и сыплет на них соль, повезло, что на коже не оказывается мелких ранок. Подносит к шее и старается распределить по ней мелкие кристаллики. Тодзи смотрит на неё любопытным взглядом. Интересно, что там она придумала. Ничего совсем скоро узнает.       Когда девушке кажется, что она сделала максимум, который возможен в таких полевых условиях, встречает взгляд зелёных глаз напротив с вызовом.       – Отлижешь мне? – улыбается хитро и довольно – хороший вопрос получился, очень двусмысленный.       Она не успевает среагировать, лишь ахает удивленно, хватается за чужие плечи и закидивает голову назад невольно, лишь больше открывая доступ к шее.       Тодзи отстраняется так же резко, как и приблизился. Облизывает губы. Кажется, Барби только сейчас замечает шрам в уголке рта.       – Посмотрим, – бросает Тодзи и опрокидывает в себя очередную рюмку.       Вот же..! Мужчина выбил девушку из колеи своим фокусом, она совсем забыла…       Барби повторяет действия с солью и шеей, но теперь успевает закончить все приготовления.       – Ты забыл лимон в прошлый раз, – объясняет она, – без него – не то. – И зажимает дольку во рту.       Думала ли она так много о лимонах последнее время, что её мысли материализовались этим вечером?       Возможно.       На этот раз девушка более осознанно цепляется за плечи мужчины, мычит в цедру на это. Тодзи снова пьёт, но Барби уже готова, поэтому как только стопка опустошена, она притягивает нового знакомого к себе за волосы и помогает ему, подавая лимон через рот.       Кисло.       Мокро.       Хо-ро-шо.       Между ног теперь тоже мокро и кисло. Давно такого не было.       Тодзи почувствовал это на каком-то своем, животном уровне. Спрыгивает с высокого барного стула, стягивает с него за собой и Барби, у которой от таких перемен в положении кружится голова, но она не возражает. Воздухом ведёт подышать?       – В туалет на третьем.       – В туалет на третьем? – переспрашивает она, – это какой-то код?       Мужчина ухмыляется.       – Считай, что так.       На третьем этаже в принципе гораздо спокойнее. Играет другая музыка, менее динамичная, даже медляк особо не потанцуешь, более приглушенно, чтобы не мешать общающимся гостям заведения. Тодзи уверенно лавирует между людьми, парами, компаниями и другими препятствиями, которые могли бы встать у него на пути, но он же не просто катамаран черноморский, он настоящий круизный лайнер, поэтому Барби не успевает насладиться путешествием до заветного туалета на третьем, как уже оказывается в пункте назначения. Все это время он держал ее за руку – она думала разве что об этом, было приятно.       Мужчина проверяет три кабинки – все открыты, никого нет, так еще и очередь пока не собирается: фортуна им улыбнулась, поэтому плотоядно улыбнулся и он.       – Можешь не сдерживаться, – разрешает он.       Барби не успевает ничего ответить, как оказывается впечатанной в белую дверь и увлеченная в грубый поцелуй. Тодзи не отрываясь от своего дела открывает ее, подталкивает девушку в кабинку и закрывает за ними дверь на защелку. Теперь никто помешать не должен. Даже если и помешает, то дело придется иметь с Тодзи – гарантия того, что проблем не будет.       Он жадно сминает мягкое и податливое тело Барби своими грубыми, мозолистыми ладонями, а она и не сдерживается: стонет либо поцелуй, либо в открытую, когда он перемещается на ее шею, извивается, подставляется под касания больше и сама скользит руками, изучая чужое тело.       Тодзи спускается ниже, ниже и ниже, пока в конце концов не оказывается перед девушкой на одном колене. У Барби от такого вида сверху дыхание спирает. А вот мужчина не очень довольно – он смотрит на джинсы, как на своего кровного врага.       – Снимай.       Она не очень понимает, почему он как истинный джентльмен не может самостоятельно справиться с ее пуговицей и молнией на штанах, но это может быть его прихотью, которую ей несложно выполнить, а ему – будет приятно. Однако подразнивая никто не отменял: она спускает только джинсы, все еще оставаясь в трусиках.       Стринги цвета фуксия с выведенным курсивом “Barbie” были надеты больше для собственного удовольствия и какой-то только ей понятной уверенности, потому что джинсы совершенно точно свидетельствуют о том, что туалет третьего этажа в таком смысле точно в планы на вечер не входил. Мужчина усмехается. Неужели запомнил имя девушки? Едва ли, но имя куклы на трусах его веселит.       – Что ты там спрашивала? – делает он задумчивый вид, – отлижу ли я тебе?       Она чувствует, как промокает.       – Посмотрим, – повторяет он.       И проводит размашисто языком по розовой сетке.       У Барби подкашиваются ноги – нет, она точно не сможет стоять, пока он ласкает ее снизу. Тодзи и сам это понимает, поэтому ставит ее так, чтобы она опиралась спиной на стену, а в случае, если коленки совсем подкосятся, упала прямо ему на лицо.       Сейчас-не-охранник лижет самозабвенно. По нему и не скажешь, что он не гнушается подобных вещей. Но, скорее всего, у него какая-то своя, другая философия, которую мало кто может понять, а он не будет себя утруждать объяснениями. Барби просто кайфует. Стонет в голос, оттягивает черные волосы в стороны, вверх, вниз, насаживается на чужой язык. Тодзи лижет мокро и шумно, причмокивает и жадно пьет влагу, которой становится все больше и больше. Когда трение о сетку ему надоедает, сначала отводит ткань в сторону, на что девушка берет новую высоту в своей песне удовольствия, а затем и вовсе спускает трусы к джинсам и присасывается с еще большим удовольствием, даже добавляет пальцы.       Один проскальзывает как по маслу. Как и второй.       А нужно ли было разводить здесь всю эту возню, может, он мог зайти в нее прямо с порога?       Она уже очень близка к финалу – Тодзи нашел клитор, поэтому стимулировал и его периодически, но у него оказывается другая стратегия.       Мужчина поднимается, придерживая девушку за талию и бедра.       Она смотрит на него жалобно и чуть ли не плачет от обиды.       – Тодзи, – всхлипывает она, шмыгая носом, – что такое..?       Тодзи считает ответ лишним сотрясанием воздуха. Зачем тратить слова, если он сейчас на деле покажет, что задумал?       – Обопрись на стену, – однако, советует он, разворачивая девушку лицом к кафелю.       Она прислушивается, упирается локтями в твердую, холодную поверхность, блаженно закатывает глаза – разгоряченному телу приятен такой контакт.       Но такое спокойное удовольствие длится не долго – оно прерывается резким толчком внутрь нее, отчего Барби соскальзывает и впечатывается щекой в плитку. Неприятно. Но она стонет. От потрясающего чувства наполненности.       Тодзи не дает ей времени привыкнуть или подстроиться под его ритм – он сразу входит на всю длину, вбивается изо всех сил и каждую секунду. Шлепков кожи ее ягодиц о кожу его бедер недостаточно, мужчина добавляет ладони. Замахивается и оставляет краснеющий след своей пятерни на белой коже. Хорошо.       Вдруг он снова решает поменять положение.       Выходит под разочарованный выдох, садится на крышку унитаза, тянет на себя девичье тело и сажает обратно на себя. Она думала, что проникнуть еще глубже невозможно, но только что мужчина, на котором Барби уселась, доказал обратное. Девушка откидывается на его грудь и запрокидывает голову.       Устала.       Он тоже устал.       Поэтому-то и сменил позу.       А то сначала на коленях перед ней, потом стоя… не молодой уже.       – Эй, – зовет он, сопровождая обращение сжатием пышной груди, скрытой кучей слоев ткани, – ты отдохнуть присела? Поработать не хочешь?       Ну да, ожидать от охранника безвозмездного желания доставить удовольствие незнакомке – довольно наивно.       – Дай хоть я сяду поудобнее, – усмехается она.       И правда старается устроиться так, чтобы ей было проще двигаться.       Для этого приходится встать, снова покидая большой член, но лишь для того, чтобы на него вернуться и получить больше наслаждения от процесса. Одной рукой Барби решает держаться за плечо Тодзи, вторую оставляет наготове для того, чтобы ласкать себя самостоятельно – никто здесь ей руку помощи не протянет.       Снова опускается на мужчину, замирает ненадолго, запоминая его размеры, и начинает двигаться. Вверх, вниз, круговыми движениями бедер, вперед, назад, параллельно стимулируя клитор. Вспоминает о всех вечерах, проведенных за тренировками мышц тазового дна, благодарит доктора Арнольда Кегеля за целый комплекс упражнений, благодаря которому в том числе сейчас они вдвоем с Тодзи могут получить разрядку в неоновом туалете бара.       Звезды в глазах не заставляют себя ждать.       Барби стонет протяжно и утыкается носом в мужское плечо. Тодзи кончает следом. Она сначала ужасается, но потом осознает, что ее партнер успел обезопасить их обоих, натянув спасительный латекс. Не зря же и супергерои так любят именно этот материал для своих костюмов?       Мужчина дает и себе и ей немного времени отдышаться.       Вскоре девушка встает со своего туалетного любовника, благодарит мысленно персонал бара за то, что туалетной бумаги в кабинке оказывается достаточно для того, чтобы привести себя в порядок, натягивает обратно трусы и джинсы.       – Ну, бывай, – бросает на прощание Тодзи уже в проходе.       – Ни “спасибо”, ни “было классно”? – удивляется Барби.       – Спасибо, было классно, – бездумно повторяет он и, наконец, смывается с места преступления.       Девушка немного выжидает прежде, чем тоже выйти и вернуться в люди.       Ее же, наверное, подруга, потеряла… Сколько же ее не было?       Она оказывается легка на помине.       Подруги сталкиваются у раковины.       – С тобой все в порядке? – беспокоится девушка.       – О, да, – заверяет Барби, – в полном.