Неволшебный Тибидохс

            Один раз после школы ко мне зашёл Юра. Я ему налила чаю, и мы разговорились.       — Как тебе живётся королевой Панка? — спросил он, улыбаясь.       — Да ничего, спасибо. Правда, я никогда ещё до такого состояния не напивалась, да много чего в тот день случилось впервые…       — А что, например?       Я посмотрела на него широко раскрытыми глазами.       — То, что меня там Миша девственности лишил, тебе ни о чём не говорит?       — Ну, я откуда мог знать, что ты была девственницей…       — Действительно, была… А так, и минет я тоже делала впервые, и спала вне дома тоже. Потом на следующий день болело всё так жутко, вообще! Голова, шея, да всё, вообще.       Юра скромно взял ещё одну конфетку.       — Надо будет потом снова собраться в падике. А то как-то редко мы туда заходить стали…       — Надо, — согласилась я. — Хочешь музыку послушать?       — Давай.       Я встала и, подключив колонку, выбрала «Агату Кристи». Это была песня «Ветер» — не самая популярная, поэтому Юра её, разумеется, не узнал.       — Вообще мне много песен из «Майн Кайфа?» нравятся. «Ветер», «Месяц», а в особенности «Снайпер». Забавнее всего, что они друг за другом идут! Но «Снайпер» — это просто превосходно!       Мы помолчали немного. Потом Юра пошёл к себе, а я осталась слушать мои любимые песенки одна.       «Надо завести птичку, — подумала я. — Сычика, например. Хотя нет, я хочу сплюшку!»       Где-то через час, когда последний пример по алгебре был досчитан, последняя формула по физике выучена, докуривалась пост-урочная сигарета. Я её докурила и подумала, что мне скучно. Встала, откопала флешку с разной белибердой со сотарого компа и посмотрела. Увидела там перспективный рассказик и вспомнила, как мне «подруга детства золотого» (причём и подруга в кавычках, и золотого) рассказывала об одном гениальном сайте с фанатскими работами. Я туда зашла, зарегистрировалась. Залила первую свою работу. Теперь весь мир узнает о Гробыне Склеповой!       В прихожей зашумели ключи — это пришёл папа.       «Как меня всё задолбало» — подумала я, закрыла дверь на ключ и включила «Агату Кристи» погромче. Намного погромче. Никого видеть сегодня я не хотела.       Я выкурила три сигареты подряд и почувствовала, что меня тошнит. Как отвратительно!.. Лучше не стало, стало только хуже.             «Купили мечту, продали мечту, порвали мечту…»       Я такая тварь, ужасная, отвратительная шлюха!             «Я помню стены…             Стекает кровь…»       Отвратительно, просто ужасно себя сознавать! Понимать, что дышу этим воздухом, отнимаю его у нормальных людей, не таких отвратительных, низких, подлых и мерзких…             «Давай вечером             Умрём весело             Поиграем в             Де-ка-данс!..»

***

      Отец Ани Морозовой нашёл её у себя в комнате, пока живой, лежащей, а точнее валяющейся на полу. Вокруг неё было много окурков и осколков, один из которых девушка сжимала в руке.       Громко играла музыка. Красивая, грустная.       Девушка улыбалась — она явно ничего не понимала. Или наоборот, понимала всё.       Она перерезала себе вены на левой руке. Она только начинала терять сознание, когда вошёл её отец. Аня посмотрела на него и проговорила:       — До свиданья, малыш!..       И закрыла глаза…

***

      Я сидела одна на пятом этаже. Левая рука перебинтована. С шумом поднялся кто-то из одноклассников.       — Гроб, а ты чё здесь? — спросил он. Я даже не помню точно, кто это был.       Я пожала плечами. Даже я не знаю, «чё я здесь».       — Пошли вниз!       Я даже не взглянула на него. Да пошли они все! Так надоели…

***

      Через неделю мы ночевали у Демьяна. Все жутко набухались, но я не пила совсем. Не хочется.       — Гробынь, с тобой всё нормально? — спросил Дёма, наиболее трезвый из всех.       — Я ненавижу себя, я сдохнуть хочу. Мне ничего не надо, я просто хочу умереть.       Демьяна мои слова порядком испугали, он сначала не нашёлся, что ответить. Потом он встал, подошёл к парням и сказал:       — Всё перемещение — от туалета до моей комнаты и обратно. Понятно? Если куда-то забредёте или что-то сломаете, вам пиздец будет.       Ребята слышали это не в первый, и уж точно не в последний раз. Им совсем ничего не оставалось, кроме как невербально согласиться с хозяином квартиры.       Демьян повёл меня в соседнюю комнату — не знаю, кому она принадлежала, быть может, его родителям. Но так или иначе, он наплевал на всё, потому что не велено было гостям по квартире шастать. И родители Дёмы могли по коридорным камерам это всё дело посмотреть… Но мы — апппсолютные дебилы, нам это по барабану!       — Анют, что с тобой? Расскажи мне! — просто потребовал Демьян, опускаясь рядом со мной на колени. — Я тебя прошу, расскжи!..       — Тут нечего рассказывать.       — Есть что. Я знаю.       Я посмотрела на него, откинулась назад и закрыла глаза.       — Что тебе рассказать? Что это такое? — Я закатала рукав и показала на бинты. — Или о моих грустных стихах?       Я отвернулась от него и легла спать. Шум в соседней комнате прекратился кактой в одно мгновение.       Я лежала с закрытыми глазами и не спала, хотя точно я сказать не могу. Вдруг нечто заставило меня открыть глаза. Я заметила рядом с собой тусклое свечение. Надев очки, я различила, что светится кожаная записная книжка. Не думая ни о каких последствиях — ни для себя, ни для Дёмы, — я открыла книжку и прочла в ней:       «Гробыня Склепова! Ты избранная! Стоит тебе только захотеть, и ты сможешь обучаться в Школе Магии. Напиши на бумаге свой ответ, и он будет принят».       «Если я соглашусь, я больше не увижу их?» — мысленно спросила я.       «Ты не встретишься с ними в школе, но на каникулах будешь с ними видется», — ответила книга.       — Демьян! — позвала я.       Он тотчас отозвался. Видимо, всё это время не спал, а книга ему была не видна.       — Я вам… нужна?       Дёма помолчал немного и ответил, глядя в пол:       — Да.       В тот момент я всё поняла. И зачем живу — я тоже поняла. Написала в книге: «Нет». И книга пропала, и мерцание пропало.