Какой-то странный нынче праздник под знамёнами тьмы
И далека ли, брат, дорога от сумы до тюрьмы?
И протянуть бы пару дней до начала зимы
Добро пожаловать, друзья, на пир во время чумы.
Пир во время чумы — Сны Саламандры.
Жители Священного Енотского Королевства Поп всегда были известны своей пунктуальностью и нелюбовью опаздывать. Так что торжественный бал, не изменяя традициям, начался ровно в девять часов вечера, когда Попа Енота вместе с правителем южного государства вошла в зал, получив сотню поклонов. Одно движение рукой и кивок головой — и зал наполняется музыкой прекрасной, а находившиеся в нем господы и госпожи оживают. Все в миг преображается, приобретая некую сказочность и чудесность, приятную глазу. Средневековые балы — определенно восьмое чудо света, которое дано понять не всем. Все подношения гостей достопочтенных были отнесены поданными в покои Нелли. После празднества младшая принцесса обязательно их посмотрит и отберет самое лучшее. Попа Енота, как мать, тоже, понятное дело, не осталась в стороне: еще задолго до дня рождения Нелли приказала сготовить ей изысканное праздничное платье голубого цвета. Хоть младшая дочь и любила фиолетовый, но в голубом был заложен особенный смысл: такого цвета были глаза Господа Марка. А глаза — это то, без чего каждый ларришеровец не сможет нормально функционировать. Очи помогают видеть истину и существовать. Голубой в Священном Енотском Королевстве Поп — цвет жизни и символ чего-то нового. А Нелли, вступая на отроческий путь, заканчивает собственное детство, открывая себе другие возможности, ранее ей недоступные. Марк милостив, коль позволил такое. Однако я все еще не понимаю, почему вы из человека, всем сердцем желающего умереть, сделали бога и поклоняетесь ему. Я вас всех ненавижу. Было много людей, хотевших поговорить с королевой тет-а-тет, и у каждого свои причины на это: кому-то нужно что-то спросить, сказать или узнать; кто-то просит за кого-то или за себя; и лишь единицы действительно горят желанием просто поговорить с Попой Енота, как с давней знакомой или их правительницей. Что ж, к этому, конечно, привыкнуть нельзя, но лицо всегда должно выражать умиротворение с улыбкой на лице. Так или иначе, но необходимо следовать долгу, а это значит одно — выслушать, если того позволяет время, всех. Пока остальные принялись искать среди толпы, быть может, знакомые лица, к королеве подошла аристократка Киара. Она была родом из знатной семьи, обладающей довольно большим состоянием и занимающейся благотворительностью и постройкой зданий. Также ее дед был известным физиком, открывшим несколько законов. По правде говоря, с какой-то стороны они и противоречили писанию Священного Марка, но имели место быть, поэтому никто не был казнен, хотя в свое время вопрос об этом стоял. — Доброго Вам вечера, Ваше Величество, — Киара поклонилась, — Вы как всегда прелестны и вновь сотворили что-то невообразимое, — аристократка обвела взглядом огромное помещение, в котором во всю кипела жизнь. Ее действительно восхищали подобные мероприятия и, вероятнее всего, она и была главным их ценителем. Киара никогда не надевала одно и то же платье на балы повторно. Каждый раз приходила в чем-то новом, отражающем все могущество и богатство ее рода. — Вы мне льстите, Киара, — Попа Енота смущенно улыбается, — Я Вас еще не созерцала сегодня. Отрадно, что Вы соизволили принять мое скромное приглашение и озарить нас всех своим присутствием. Кошка положила руку себе на рот и деликатно посмеялась. — Да что Вы, Ваше Величество, как бы я посмела не принять Ваше приглашение добротное? Паче того, экое архиважное торжество Господь Марк не дозволит упустить! — И то верно, — соглашается Попа Енота. — Яко Ваши маменька с папенькой поживают? Все у них благостно ли? — Не тревожьтесь, Ваше Величество. Папенька с маменькой и братцами моими меньшими осели на новых землях бескрайних и отныне благоустраивают все там, распространяя учение Марка великого. А я по их воле верно и искренне служу вам, Ваше Величество, — лицо Киары озарила ответная улыбка. — Пусть Марк озаряет путь их праведный, — обе кивнули. — Ваше Величество… — продолжила Киара, — сердце мое обливается кровью, когда я вижу детей бедных, не знающих, что такое материнская любовь и ласка. Мое желание таково: я жажду состроить жилище, где этакие дети неповинные удостоятся обрести ночлег и иное. Однако для сие дела мне надобно Ваше благословение и Ваши думы. Выслушав аристократку, королева задумалась на пару секунд: дело, конечно, добротное. — Мы можем поразмыслить об этом в грядущем дне. Я поведаю о Вашей просьбе главной советнице. — Великодушно благодарю Вас, Ваше Величество, — Киара заметно обрадовалась. — Ступайте, Киара. Удостойте нас чести справить праздник принцессы Нелли вместе с нами, — Попа Енота деликатно намекнула кошке об окончании разговора. — Хорошего Вам вечера, — Киара, пока кланялась, сделала несколько шагов назад, а потом, развернувшись, пошла к следующим гостям. Королева вздохнула: она сбилась со счету, какой это был человек, с кем она говорила. Выждав еще минуту и ненароком найдя глазами среди господ короля Любителя, говорящего с княгиней Русланой, Попа Енота, словив их взгляд на себе, решила пойти к Александре и объяснить всю только что рассказанную ситуацию. Обычно советница всегда находилась в одном месте, не особо контактируя с важными гостями. Ну, может, конечно, она бы это и делала, если бы не кое-что конкретное, на которое она любила постоянно смотреть. Правительницы уже давно это заметила: для детей королевы и господ нанимался шут, развлекающий и веселящий их, чтобы их не накрывала тоска, пока взрослые делают свои «взрослые» дела. Александра, сколько бы праздников ни происходило, всегда глядела на него. И это явно не по той причине, что ей нравится представление королевского шута. Скорее… Он нравился советнице?.. Да. Попа Енота не может утверждать это наверняка, однако дружба, проверенная временем, дает свои плоды. Королева знает, как ведет себя Александра в тех или иных ситуациях. Приблизившись к главной советнице, чей взгляд был направлен исключительно на детей и кривляющегося шута, правительница встала рядом с ней, наблюдая за тем, что и она. — И куда это твой взор направлен, Александра? — спрашивает Попа Енота, намерено немного надсмехаясь над советницей. Александра чуть напугано отводит взгляд и поворачивается к королеве. — Добрый вечер, Ваше Величество, — очередной поклон, — я… Вам подаю руку помощи, Ваше Величество: приглядываю за чадами господ велелепных, да за веселениями шута слежу: довольно занятно его представление, очи не оторвать! Попа Енота ухмыляется, зная, что советница ей немного приврала. Впрочем, в личную жизнь Александры королева лезть не будет, однако, если Вол4онок захочет рассказать об этом правительнице — она с радостью выслушает. — Пару минут назад я вела беседу с Кошкой Киарой. Она поведала мне о желании состроить жилище, куда будут принимать детей обездоленных, — начала говорить Попа Енота, — мне надобно обдумать с ней сие дело на грядущих днях. — А Киара… Кем она является? — Александра, кажется, не совсем понимала, о ком идет речь, но потом, покопавшись в памяти, кажется, нарыла что-то, — а не она ли в малолетстве была златовласой и не способной смолвить буквицу «р»? — Александра, — шикнула на нее королева, — подобным образом нелестно о людях высокопоставленных отзываться! — но в этот момент в голове всплыли очень давние шутки Попы Енота и Александры, где они высмеивали картавость Киары. Тогда это им действительно казалось забавным. — Прошу прощения, Ваше Величество, — та поспешила извиниться, хотя понимала, что воспоминания о детстве у них двоих вызывают тепло на душе, — но Вашу просьбу я вняла: я учредю прием и созову на него наилучших архитекторов. Благие дела должны поощряться. — Благодарю тебя, Александра, — королеве нравилось то, что советница догадывалась о ее желаниях даже тогда, когда она не озвучивала их полностью, — продолжай свое созерцание за прекрасным королевским шутом, — в последний раз усмехнувшись, Попа Енота решила вернуться к гостям, пока на щеках Александры появился еле заметный румянец: неужели все так очевидно?.. Даже не знаю... Наверное, если ты вечно пялишь на его жопу, то, скорее всего, будет все заметно, или в 15 веке все были тупыми, как и вы сейчас? Попа Енота, несколько раз хлопнув в ладоши и выйдя в центр зала, обратила на себя внимание. Ее просьба была следующей: начать то, ради чего все балы и проводятся — танцы.***
Что ж, так как у правительницы нет ни мужа, ни взрослого сына, она предпочла остаться в стороне, лишь наблюдая за тем, как люди, определенно двигаясь, растворяются в энергичной мелодии, дающей чувство свободы и радости. Королева обычно выбирала наблюдать, чем участвовать: хоть и была научена с детства, но оставался навязчивый страх, что что-то забудется, и все пойдет не так. Да и с другой стороны... Это торжество Нелли, и Попе Енота важно, чтобы она вместе с Имбиркой осталась удовлетворенной, а остальное совсем не имеет значения. И хотя правительнице на остальное и «все равно», однако ее темно-карие глаза сами, словно по привычке, выискивали в толпе танцующих короля Любителя. И они нашли: он кружился с какой-то госпожой, чье лицо в таком быстром темпе нельзя было распознать. Танец — просто танец, сам по себе не несущий в себе ничего, кроме положительных эмоций и времяпрепровождения. Однако в голову настойчиво захотели ворваться какие-то мысли недобрые, что Попе Енота совершенно не нравилось. Благо, она ощутила, что за ее платье кто-то потянул, поэтому мыслительный процесс, к счастью, пришлось отложить и переключиться на другое: — Маменька, — такой не очень хороший жест могла себе позволить только Нелли, и королева не скрывала, что позволяла ей подобное делать: манерам и этикету младшая дочь всегда успеет научиться. Имбирка же смогла. Попа Енота заметила, что рядом с именинницей стоят также Икея и старшая дочь. Им явно что-то понадобилось… Недовольно ударив принца в плечо, Имбирка сказала за них троих. — Маменька, позвольте нам, пожалуйста, выйти на прохладный и ясный воздух и усладиться вечером велелепным. Здесь нам довольно уныло и зловоно после ухода шута. Поначалу Попа Енота посчитала это не лучшей идеей. Все-таки Нелли, как причине торжества, не стоит покидать зал. Но… По большей части она была нужна только в начале бала, когда гости ее одаривали, а сейчас все переключились скорее на танцы увеселенные и беседы светские. — Хорошо. Коль с вами пойдет гувернантка, — за детьми должен был кто-то присматривать, а то вдруг займутся вседозволенностью, чего допускать ни в коем случае нельзя. Где это видано, чтобы дети монархов… Ну, вы поняли. — А я молвила тебе, что без гувернантки нас не пустят! — Имбирка, довольно ухмыльнувшись, показала язык Икее. — Имбирка, что ты себе позволяешь?! — сделала замечание ей мать. Всегда, когда сюда приезжал сын княгини Русланы, эти двое переходили черту, шуточно или, быть может, не всегда, конфликтуя. Пока принц улыбался, ведь осадили не его, а принцессу, Попа Енота обратилась к нему. — Икея, а княгиня Руслана не разгневается, ежели ты пойдешь с ними? — Моя маменька доброй души человек. Она мне это позволит, — отвечает Икея. И ведь действительно: Попа Енота заметила Руслану, которая держала в своих руках маленький шкаф и, кажется, танцевала с ним, попутно о чем-то говоря… Видимо, княгине сейчас немного не до своего чада... — В этаком случае ступайте. Однако не запаздывайте, — правительница кивнула гувернантке Менси, и дети направились к ней, после чего она их увела. Дав страже знак, чтобы их пропустили, дети скрылись за проходом. Пару секунд посмотрев им вслед, она почувствовала на себе чей-то взгляд. Нет, понятное дело, что на королеву может много кто глазеть, но кто-то делал это чересчур настойчиво. А стоило правительнице поднять голову, так она моментально встретилась с глазами короля Любителя. Да… Этих переглядок всегда было много, но заговаривали они редко. Попа Енота знала, что он смотрел на ее дочерей. Точнее на их дочерей. Никто, кроме, собственно, королевы северного и короля южного государства не знал об этом. Ну, ладно, возможно, было еще пару человек… Несмотря на разные и, надо заметить, иногда правдивые слухи, сообщать ни о чем не хотелось. Это могло повлечь за собой… Определенные последствия, а когда у тебя на западе есть такой сосед, как Великий Сультанат Скунсовских Пись, то этих самых «проблем» желалось как можно меньше. Конечно, у Любителя на душе скреблись кошки по этому поводу, но оба понимали все риски. Да и объединение двух государств в случае свадьбы — слишком серьезный и муторный шаг, к которому правители не готовы. Им бы для начала в делах собственных королевств разобраться, да и в чувствах — тоже… О, еще одни гении, влюбленные друг в друга с детства, но успешно скрывающие это ото всех, хотя их любовь заметна всем, кроме них самих и бла-бла-бла. А что? Хочу — спойлерю. Денег-то все равно мне никто нормально не дает. Имбирка и Нелли никогда не интересовались о настоящем происхождении их отца, да и на этом внимание не акцентировалось: у дочерей, живущих, естественно, с матерью-королевой, было чересчур много всего, чтобы думать еще и о таком. Королю Любителю разрешалось видеть Имбирку и Нелли, но проявлять повышенное внимание и рассказывать правду — нет. Жестоко? Возможно. Но на такие условия были согласны оба во избежание всяких неприятных казусов. Твоя жизнь — уже один большой неприятный казус. И да, я про бога-Марка. И вы мне ничего не сделаете. Я буду продолжать это делать. В конечном итоге осознав, что бежать некуда, правитель южного государства направился прямиком к королеве, попутно натянув улыбку на лицо. А зрительный контакт так и не разорвали… — Ваше Величество, не окажете ли Вы мне честь станцевать со мной? — спрашивает Любитель, протягивая Попе Енота свою руку. — Это будет истинным грехом, если я посмею Вас отвергнуть, — королева сжимает руку короля, принимая приглашение. — Прошу простить мое любопытство: однако соизволите ли Вы порадовать очи наши и переждать такую темную и недобрую ночь вместе с нами? — Это будет истинным грехом, если я посмею Вас отвергнуть, Вашество, — повторяет слова правительницы правитель, последнее слово проговаривая так, чтобы его услышали только они. Она улыбается: другого ответа и быть не могло… Началось… Темп мелодии сменился на более спокойный, и все вновь пустились в пляс. А Попа Енота и Любитель вместе с ними.***
Остаток вечера пролетел незаметно. Все приглашенные господы остались довольны, особенно Нелли, которой преподнесли много различных богатств, радовалась, как ни в себя. Правда, она умаялась быстро и практически засыпала, пока Попа Енота провожала гостей и благодарила их за визит. Имбирка, хоть она и устала не меньше, держалась ровно, успев, кажется, на ухо насказать Икее пару ласковых, прежде чем он с княгиней Русланой отправился к себе, в Княжество Шкафов. Конечно, король Любитель не намеревался покидать сегодня Священное Енотское Королевство Поп. Он всегда оставался на ночь, а то и две. А когда в свое время умер король СЕКП — так вообще пробыл тут неделю, не покидая покои Попы Енота, несмотря на то, что комната для него определенно в огромном дворце найдется. Не сказать, что сейчас что-то изменилось… Остальным, точнее особенно любопытным и любящим совать нос не в свое дело, остается лишь гадать, что они там делают. Хотя это очевидно. Ладно, хотите, использую то, что я постоянно использовал в «ты любишь меня, верно?»: «;)» — Вашество… Душа моя… — наконец, отправив Имбирку и Нелли почивать, они остались наедине — момент, который они так долго ждали. Первым перестал держать лицо Любитель, — как же я давно Вас не лицезрел… — Только не глагольте, что Вы тосковали по мне, — Попа Енота, ухмыляясь, наклоняет голову вбок и кладет свою руку на щеку короля. Они действительно не виделись давно: месяца два, а то и больше. Никак не получалось, да и предполагаемая эпидемия чумы нарушила все планы. К счастью, благодаря Всевышнему Марку все обошлось, и заражение было минимальным. Карантин не понадобился. — Коль я «да» смолвлю — я солгу, Вашество, — отвечает Любитель, прижимаясь к руке правительницы. Удивительно: они вместе с самого рождения, а чувства никуда не уходят вот уже почти как тридцать лет. — Время без Вас тянется слишком неспешно и вяло, — молча соглашаясь с королем, говорит Попа Енота. Нет, скорее констатирует факт. — Только не глагольте, что я Вам нужен, — снова шутит правитель над ней, практически повторяя слова королевы, — иначе я окажусь в самой пленительной дреме. — Значит вы и есть в дреме, Ваше Величество, — шепчет правительница, накрывая губы Любителя своими. Он отвечает, словно только этого и ждав. Что ж, видимо, нормально поговорить им не удастся. Ну и больно надо. Правители оказываются под властью страсти.