Предаваясь воспоминаниям, не предавайте их. Владимир Колечицкий
Тот, кто полагал, что причёска предводительницы наг леди Ваэшж [1] состоит из гадюк, сильно ошибался. Это были обычные водяные змейки – ужики – красивые, нежные и безобидные. И они плохо переносили долгое нахождение на воздухе. Могли ли они умереть от обезвоживания, являясь частью живой наги? Самой Ваэшж не хотелось это узнавать. Стоило лишь представить себя с кучей змеиных трупов на голове, безвольно висящих вдоль лица до плеч и… разлагающихся?! К счастью, у лидера наг с давних пор имелся личный парикмахер, который никогда бы не допустил подобного безобразия. Его звали Кир'элим Флегонт, и был он полуэльфом из обслуживающего персонала эльфов крови. И личное, и родовое имена его звучали бессмысленно, однако же при этом вызывали какие-то странные беспричинные ассоциации силы, тайны и пламени, не позволявшие забыть их так же легко, как большинство имён простонародья. Средний рост, ладная, но несколько тяжеловатая в сравнении с чистокровными эльфами фигура, симпатичное лицо с довольно правильными, но совсем не аристократичными чертами, чуть коротковатые брови, сизого оттенка глаза. В целом, приятная, но ничем не примечательная внешность. Только редкий ализариновый оттенок волос, вероятно, доставшийся от отца-человека, привлекал к себе внимание и врезался в память – настолько рыжий, что казался почти малиновым. Познакомились они давно, ещё в Азероте, когда морские эльфы в первый раз пришли на помощь своим наземным сородичам. Он впервые приложил свою руку к укладке её змееподобных кудрей в сложную причёску перед боем с нежитью. При освобождении из темниц Даларана Кир'элим уже нагло пялился на слабо прикрытую декольтированным корсажем грудь леди наги. Он чуть не погиб на защите межмирового портала, отстраивая вместе с прочей обслугой защитные башни, пока войска кровавых эльфов уходили в Аутланд. Он запнулся, когда в числе последних бежал к порталу, и упал бы прямо на его ступенях, в паре шагов от спасения, если бы морская колдунья не цапнула его за плечо одной из своих четырёх рук, не дернула вверх и не пихнула вперед, буквально вталкивая в проход. Время шло, и по мере пользования услугами Флегонта, Ваэшж всё чаще ловила себя на неуместных желаниях почувствовать эти умелые руки, чуткие пальцы теплокровного с мягкими, совсем не шершавыми подушечками на своём теле гораздо ниже головы и шеи. Она представляла, как захочется ей посвистывать и шипеть, подобно речным змейкам, если удастся побудить полуэльфа к ласкам подключить ещё и губы… Довольно полные, красиво очертанные губы. И, быть может, ещё и язык? Наверняка, отменно умеющий не только болтать… Представлять в красках и подробностях следующий возможный этап сближения со слугой определённо не следовало, потому что экстаз мог прийти и от одних только фантазий раззадоренного воображения. В общем-то, роману с парикмахером ничто не препятствовало. Добиться желаемого для леди не составило бы особого труда, стоило лишь решиться… Но вот решиться-то никак и не получалось. Проведя десять тысячелетий на дне морском, Ваэшж не так хорошо сроднилась со своим новым полузмеиным телом, как могла бы за столь долгий промежуток времени. В душе она все ещё была высокорождённой эльфийкой и особенно остро чувствовала себя таковой под взглядом лорда Иллидана, который знал её в первоначальной форме на заре времён. А вот эльфов крови, недавних высших, являвшихся потомками высокорождённых, она немного смущалась. Никто из син'дореев [2] не выказывал ей неприятия или отвращения (напротив, находились даже смельчаки, пытавшиеся с ней заигрывать), и всё же она сильно сомневалась, что является действительно сексуально притягательным объектом для них. Кир'элиму прошлось разубеждать её в этом самоуничижительном заблуждении. – Вы прекрасны, моя леди, – нашёптывал он, купая змеек её причёски и умащивая их шкурки какими-то еле ощутимо, но приятно благоухающими составами. – Как жаль, что вы сами не сознаёте этого… Такая прохладная кожа, словно живительная утренняя роса. Какие совершенные черты лица, чарующие первозданной гармоничностью! Вам кажется, что они менее утончены, чем положено эльфийке? Может быть, и так. Но они отнюдь не грубы, а, напротив, безупречны в своей пропорциональности! А ваша фигура, моя госпожа? Если мне позволено будет говорить об этом, – неспешно журчащий голос и убаюкивал, и возбуждал одновременно, пока умелые пальцы приносили удовольствие лёгкими прикосновениями. – Ни одна известная мне эльфийка не может похвастаться столь безупречно царственной фигурой! Форма крутобоких песочных часов… Вы же догадываетесь, как такой вид действует на мужчин? – мягкий смешок и тут же покашливание. – Кх-хм, простите. А дополнительная пара рук? Только тот, кто ничего не смыслит в любовной игре, может счесть их недостатком. Особенно, когда они так изящны, хрупки и сильны одновременно!.. Что же касается хвоста… Далеко не с первого раза нага поддалась на соблазнения полуэльфа, хотя его речи и поднимали её самооценку от случая к случаю. Для закрепления эффекта своего внушения парикмахеру пришлось прибегнуть к ещё более изысканным и витиеватым комплементам, а также цитированию поэтических строф. Выслушав достаточно, Ваэшж сдалась – с большим удовольствием, надо отметить, потому что даже в юности её, до первого вторжения Пылающего Легиона, за ней редко когда ухаживали с таким постоянством и умением. Так Кир'элим Флегонт стал фаворитом предводительницы наг, и произошло это ещё в Аутланде, задолго до победы над Магтеридоном. …Ему нравилось исследовать губами, пробывать языком, порой слегка прикусывать зубами её эластичную нежную шкурку с мелкими чешуйками – почти прозрачными или перламутровыми на открытых участках кожи и более тёмными к бёдрам, косточкам таза, к хвосту. Полуэльф оказался исключительно искусным любовником, что сложно было заподозрить в молодом, в общем-то, существе, едва ли успевшем разменять и пару сотен лет, но Ваэшж не хотела знать, где и с кем он успел набраться опыта. Она просто отдалась течению этого романа безоглядно и почти безответственно. Да – полукровка, да – простолюдин, и, тем не менее, леди нага, кажется, постепенно влюблялась в своего парикмахера и никак не могла остановить этот процесс. Никогда прежде ей не доводилось иметь столь чуткого и бережного партнёра. Это подкупало, очаровывало и даже немножко пугало. Особенно в настоящем, когда женщина сама в себе не видела ни хрупкости, ни уязвимости. Она была ведьмой – сильным магом и воином, он – неспособным даже себя толком защитить прислужником, и всё же каким-то непонятным образом одним своим присутствием он внушал ей чувство защищенности и не вызывал желания смеяться над неуместной, казалось бы, заботой. Возможно, дело было в том, что Ваэшж чувствовала в своём полуэльфе какую-то непонятную потаённую силу, однако она никак не могла понять, в чём же та заключается. После долгих безрезультатных попыток разобраться, решила, в конце концов, что ощущение исходящей от него мощи – это отголосок спонтанно проявляющего себя порой провидческого дара, дававшего Кир'элиму чёткие, хотя и нечастые представления о ближайшем будущем. Флегонт никогда не пророчествовал о том, что происходило далеко от них или лежало за пределами мира их нахождения, зато порой он мог правильно предсказать не только исход, но и аспекты определённого боя, имена выживших после него, их поступки и специфику поведения, даже некоторые разговоры. Так, например, одним из первых его пророчеств стало предсказание прихода сломленного дренея Акамы. Союзничество с ним Кир'элим сразу охарактеризовал как "Он предаст не завтра. Несколько лет можно не опасаться от него удара в спину." С течением времени всё больше предречений полуэльфа получали подтверждения, и можно было лишь сожалеть, что случаются они редко, а сам ясновидец никак не может управлять своим даром. Если бы не этот прискорбный дефект его таланта, в слугах бы он надолго не задержался. Ваэшж, едва осознав ценность вовремя полученных предвозвещений, сразу представила и рекомендовала своего любовника как его собственному принцу, так и их общему сюзерену. У тех нашлись для него особые задачи, но его статус обслуги остался неизменным, потому что неконтролируемый провидческий дар, несмотря на его точность, был чаще всего бесполезен. В течение всей нортрендской военной кампании Флегонт ничего не провозвещал. Либо предвидения не посещали его, либо он молчал о них. Однако в ночь перед финальным боем за Ледяную Корону это изменилось... Двое в большей степени грелись друг об друга, чем занимались любовью, но к обоюдной истоме всё же пришли после примерно часа уютной возни. – Впереди поражение, – шепнул Кир'элим на ухо Ваэшж, когда та уже задрёмывала. – Ты можешь не верить мне, и… да, это звучит абсурдно, но я точно знаю, что лорд Иллидан с Артесом Менитилом не справится. Если хочешь успеть спасти его, будь наготове. Предупреждению предводительница наг вняла, и, кто знает, возможно, именно это позволило спасти Владыку Аутланда, тяжело раненного проклятым рунным мечом, вовремя – до того как он замёрз или истёк кровью. Потом было скорбное возвращение домой: недостигнутая цель, десятки потерянных жизней, но, по крайней мере, их Повелитель был жив – единственное, что обнадёживало. Однако будущность рисовалась туманной и даже пугающей, если вспомнить о вероятном гневе того, кто отправил их в Нордренд на бой с нежитью – о грядущем отмщении за невыполнение приказа генерала Пылающего Легиона [3]. …С давних пор Ваэшж имела привычку вести дневник. Это помогало упорядочивать свои размышления и не забывать о важных вещах. Однажды она случайно услышала, как серены обсуждают между собой, почему нет никаких известий из подводных дворцов, от королевы Азшары, и поймала себя на чувстве неправильности. Пытаясь разобраться, что именно не так в ней самой или в окружающем мире, села за дневник и начала вспоминать. "Моя могущественная и восхитительная, ослепительно лучезарная, на диво безупречная госпожа…" – записала Ваэшж, внезапно осознавшая себя жрицей королевы-богини, и сама остановила свою руку. Что-то было не так в её разуме. Совершенно не так помнилось, как писалось. Могущественная? Да. Восхитительная? Несомненно. Безупречная?.. Пожалуй, хотя эпитеты "возвышенная" или "непостижимая" привычнее ложились на язык и под перо. Но лучезарная и, тем более, ослепительная?.. Нет, такой бывшая квел'дорейка свою королеву не помнила. Та была существом восхитительно утончённым, изящным, эфемерно прелестным, но отнюдь не сияющим. Словно живая мелодия арканы, будто воплощение, порождение, олицетворение тайной магии. Мистерия, наваждение, грёза, но не блистание, не яркость, не вычурность, не подавляющая доминантность и вызывающе откровенная красота. Ненавязчивая притягательная харизматичность и незаметная властность, спрятанная за мягким обращением словно когти кошки в подушечках лап. Дивно безупречная?.. Нет! Нет и нет, никогда и ни при каких обстоятельствах. Несомненно, Азшара была радостью и гордостью высокорождённых, и всё же земной женщиной, отнюдь не полубогиней, какой воспоминания рекомендовали её сейчас. "Дивно безупречная"! Нет, эта характеристика совсем никуда не годилась! И в тоже время она полностью отвечала части воспоминаний наги. В памяти женщины как будто существовали две разные королевы, не похожие одна другую. И если первая была достойна преданности и восхищения, то образ второй вызывал какое-то вымученное липкое и неприятное чувство раболепия и вынужденной привязанности. В целом, вторая Азшара отличалась от первой словно вражеский поклёп, злая жестокая карикатура. Некоторые воспоминания были смазаны, другие путались словно не смотанная в клубок пряжа. Теперь Ваэшж чудилось, что почти все десять тысяч лет без остатка, прошедшие с катастрофы, проклятые эльфы проспали на морском дне, и только голос Иллидана и зов его неукротимой магии пробудили их ото сна, позвали на поверхность. Леди казалось, что когда всплывала она к грозовому ночному небу, ведя за собой свой народ, никого не оставалось за ними – там, в глубине. Она была единственной и всевластной предводительницей наг, а её королева… Что было с ней? Где пребывала она?.. И, наконец, женщина вспомнила. Королева Азшара была мертва уже много веков. Её королева-богиня. Она стала богиней для высокорождённых, проклятых превращением в наг, погибнув в ночь катаклизма, преданная последователями Элуны. Так почему же серены и сама их предводительница теперь убеждены, что Азшара жива и здравствует до сих, управляя морским народом? Как такое может быть? Два параллельно бегущих потока воспоминаний, противоречащие друг другу. Какой из них истинен? И откуда взялся второй, ложный?.. Ваэшж не знала. Всё, что она могла – вспоминать несуразности и нестыковки дальше, вдумчиво перебирать их, размышляя над каждой. Она нервничала. В какой-то момент привычным жестом потянулась, чтобы пригладить волосы и тут же отдёрнула руку, легонько укушенная одной из змеек своей причёски. "Змеи? Змеи… А когда же они появились? Откуда взялись? Я помню, влага текла по моим волосам, когда я впервые увидела Спасителя Магии крылатым… То есть это было в нынешние времена – не века назад, а уже в эту эпоху!" Лихорадочно листнула свои записи к первым страницам дневника. На глаза попалась заметка времён первой совместной эскапады с кровавыми эльфами: "Посеклись кончики волос… надо есть больше водорослей и спросить Каэля, нет ли у син'дореев сушеных фруктов. Никогда не доводила себя до такого состояния! Устаю, после загруженного дня времени на уход за собой почти не остаётся – только на сон. Да и здешний климат, сухой и прохладный, меня изматывает. Но нельзя лентяйничать – даже в таких условиях нельзя. Сто пятьдесят расчёсываний перед сном – обязательно и непременно. Не смей лениться, Ваэшж! Ты одна из немногих дам среди скопища мужчин, да и юным девушкам надо подавать правильный пример, даже если они хвостаты." Запись была чудовищна в своей непонятности. Совсем недавнее время – обозримое прошлое, и что там написано? У неё ещё были нормальные волосы, а не змеи вместо них?! Как такое возможно? Почему она сама не помнит этого?! Дневниковая запись – подделка? Но она сделана её рукой, и, кроме того, кому и зачем подобный подлог мог понадобиться?.. Леди-нага напрягла память, ища хоть какие-то проблески чётких воспоминаний, значимые картинки, но, как и в случае с противоречивыми образами королевы Азшары, ей не удавалось вспомнить ничего конкретного. Тогда она перерыла свои походные принадлежности и на дне одного из сундуков обнаружила костяную расчёску, инкрустированную перламутром – знакомое каждым зубчиком и изгибом изделие, привычно легшее в руку. На несколько мгновений Ваэшж застыла словно в ступоре. Ужас и одновременно недоверие к своим открытиям сковали её. Что творится?.. Она сходит с ума? Или заболела какой-то нервной болезнью, искажающей памятования, а то и само восприятие? И посоветоваться не с кем! Лорд Иллидан ещё не оправился от ранения проклятым мечом, его душевное равновесие нестабильно, и тревожить его не стоит – тем более, такими подозрительными странностями. А на принца эльфов крови и без того свалилось слишком много непривычных забот; Каэль'тас [4], конечно, крайне ответственный молодой мужчина [5] и академичный маг, и если обратиться к нему, он непременно попытается разобраться в проблеме, но может надорваться из-за возросшей нагрузки или, не справившись, потерять веру в себя, которую в нынешней ситуации восстановить будет сложно. Да и жизненного опыта у него не так уж и много – ощущая себя в роли то ли тёти, то ли старшей сестры, не очень удобно просить помощи у существа, которое моложе тебя на десяток тысяч лет. Какие ещё есть варианты? Немногочисленные, нужно признать… Вот так и получилось, что только парикмахеру Кир'элиму Флегонту предводительница наг проговорилась о своих тревогах и сомнениях. …После жаркого секса, устроив голову на плече любовника, Ваэшж в очередной раз отметила, что змейки её причёски, похоже, обладают какими-то зачатками разума – во всяком случае, того, кто регулярно заботится о них, они прекрасно узнают и льнут к нему, почти лаская, никогда не шипя и не пытаясь укусить. Впрочем, может быть, они так просто выражают отношение своей носительницы к фавориту?.. – Скажи-ка, Кир, а чем ты спасал моих змеек от усыхания в Лордероне? Я что-то запамятовала… Пауза перед ответом мужчины была почти неощутимой, но женщине показалось, что воздух в помещении наэлектризовался невидимой энергией. – Моя чудесная леди, твои чёрные как безлунная ночь волосы в то время не нуждались в особом уходе. Твоя внутренняя магия сплетала твои кудри в змееподобные косы и заставляла их парить вокруг твоей головы, но живыми змеями они ещё не были. Ты не помнишь этого? Нага резко втянула в себя воздух и перелегла на бок, чтобы видеть голубовато-серые глаза полуэльфа. – Нет! А почему помнишь ты? Кир'элим загадочно улыбнулся. – Возможно, это одна из граней моего дара предвидения? – отозвался он. – Что именно ты вспомнила? Женщина прищурилась, взгляд её ушёл внутрь себя. – Несостыковки. Частности. Противоречия между тем, что есть вокруг здесь и сейчас, и тем, что я помню об этом. Когда мои волосы превратились в змей? – Довольно давно. Ещё в Азероте, до прихода в Аутланд. – Значит, раньше того, как я вспомнила, что королева Азшара жива, – покачала головой Ваэшж. – Не понимаю! Почему все приняли это, как должное? Почему никто не заметил изменений? Никто – даже я сама… Почему?!.. Что это за магия такая?! Кто её источник?! – страх, перерастающий в панику, креп и нарастал в голосе наги. – Кил'джейден [6]? Полуэльф придвинулся ближе к морской эльфийке, приобнял и успокаивающе погладил её плечо. – Не думаю, что это он. – Почему? Настолько страшные игры под силу только очень могущественному существу! По губам Флегонта скользнула какая-то странная полуулыбка, но он быстро подавил её. – Конечно, генерал Пылающего Легиона – существо весьма могущественное, но и ты ведь сильный маг и умеешь защищать своё создание. А он находится далеко отсюда… Подумай сама, как он смог бы повлиять на тебя так, чтобы ты ничего не заметила? – Но я заметила! – Да, но только последствия. Нет, даже архидемону такое не под силу. – Тогда кому? Кто сделал это со мной? – Не только с тобой, я полагаю. Присмотрись, попытайся вспомнить. Многие и многое вокруг тебя изменилось, и основной удар пришёлся по основным твоим союзникам. На несколько минут в пещерной зале воцарилась тишина. Ваэшж думала, перебирала и анализировала странности, привлекавшие её внимание в последнее время, а Кир'элим осторожно игрался с её змейками, не забывая время от времени поглаживать обнажённое плечо женщины. – Всё нарастающая депрессия Иллидана, – заговорила нага после паузы, ушедшей на перебор фактов и их осмысление. – Он пропал, потонул в сожалениях о прошлом. Это так на него не похоже! А Каэль… Этот огонёк всегда был темпераментным, но его пламя горело сильно и ровно. А сейчас он словно заливаемый дождём костёр: искры и треск, и неровные языки пламени. Он почти также нестабилен, как и Иллидан. Я не знаю, чего ждать от мальчика: то ли он прогорит, то ли взорвётся. Ты знаешь, что произошло с ними? Краем глаза женщина заметила, как полуэльф быстро облизнул губы. Кажется, он волновался, подбирая слова. – Не совсем, – ответил он тихо. – Я только предполагаю. – Что именно? – То, что с ними происходит тоже самое, что и с тобой. Сейчас их судьбы переписывают наравне с восприятием мира. – Кто?! – вскинулась Ваэшж и, даже сделав рывок вверх, села на хвосте одним быстрым слитным движением. – Кто способен на подобное?! – Ответь себе сама, – Кир'элим перекатился на спину и теперь смотрел на неё снизу вверх. – Возможно, ответ – в самом вопросе. – Ты подразумевае-е-ешь, – неверяще протянула нага, – что это делают боги?! – Или те, кто стоят над ними. Ваэшж не могла представить сил, стоящих над богами, поэтому ответ восприняла как простое подтверждающее согласие. – Думаешь? – покачала она головой. – И Элуна тоже? Полуприкрытые глаза Флегонта как-то странно сверкнули – впрочем, возможно, в них просто отразился отблеск бликов красного неба Аутланда на водной глади подземного озера. – Ты почитаешь её до сих пор? – спросил полуэльф. – А ты нет? – удивилась женщина. – Она – богиня всех эльфов. – Разве? – вкрадчиво переспросил Кир'элим. – Ведь это из-за её проклятия ты из высокорождённой превратилась в нагу. – Нет! – Ваэшж была шокирована. – Это произошло в результате катаклизма, связанного с Колодцем Вечности, и сопутствовавшего ему буйства магии. Сказала – и усомнилась. Опять возникло это неприятно чувство, как будто всё помнится немного не так, как надо. А мужчина фыркнул. – Может, и так, – не стал спорить он. – Тебе лучше знать, не буду об этом дискутировать. Но подумай: а что если и эта часть твоих воспоминаний тоже была переписана? Женщина не захотела показывать, что её уже и саму посетили сходные подозрения, а вместо этого спросила: – Зачем? – Элуне-то? Чтобы вернуть потерянную часть своей паствы. Чтобы самоутвердиться. Чтобы дополнительно наказать вас. Это ведь так… мило, – полуэльф показал зубы в злой ухмылке: – Заставить жертв молиться своему палачу! Нага обняла себя всеми руками сразу. – Иногда ты пугаешь меня, Кир, – призналась она. – Откуда, вообще, в твоей голове возникают подобные мысли?.. Полуэльф фыркнул ещё раз и, встав с постели, начал одеваться. – Слишком много думаю, – буркнул он в процессе. На несколько минут оба замолчали, но недоговорённость висела в воздухе. – Уходишь? – спросила об очевидном Ваэшж чуть погодя. – Пойду посмотрю, как там лорд Иллидан, – отозвался Кир'элим. – Он тоже последнее время взялся поминать Элуну… – Хотя раньше бросался только именем Саргераса [7], – задумчиво закончила начатую любовником мысль нага. – Вспомнила? – остро взглянул на неё Флегонт, застёгивая пояс и поправляя тунику. – Вспомнила… от противного, – кивнула Ваэшж. – Вспомнила то, чего не помню. Он не поминал Элуну даже в юности, словно запрещал себе. С чего же начал теперь? Кривоватая грустная улыбка, скользнувшая по лицу Кир'элима, была неожиданно тёплой, когда он адресовал её своей госпоже. – Вот и подумай об этом между делом, – посоветовал он. – В конце концов, я всего лишь челядинец, в отличие от тебя, моя многомудрая леди. Я уверен, что если твои размышления впадут в правильное русло, рано или поздно ты найдёшь исток проблемы. Он поклонился и ушёл, привычно бесшумно ступая по каменистому полу, чтобы не разбудить обитателей водного дворца. Они не скрывали особо своих отношений, но и привлекать к ним лишнего внимания обоюдно не видели нужды. Ваэшж осталась одна и вернулась в постель, чтобы в полудремотном состоянии продолжить обдумывание как самих волнительных странностей, так и мнения парикмахера о них. …Увы, но провидец переоценил её: она так и не нашла источника, на который могла сложить ответственность за изменения, произошедшие с ней и её союзниками, а также за общую почти тотальную амнезию – не нашла и стала склоняться ко мнению своего любовника. Кто, кроме богов или сил, подобным им, мог сотворить такое незаметно и почти мгновенно? Она попыталась сама перестать упоминать богиню луны, вцепившись мысленно как в спасительный шанс в свой новоосознанный статус жрицы Азшары как живой королевы-богини, но Кир'элим вскоре заметил это и предостерёг не увлекаться такими протестами. – Открыто бунтовать стоит лишь тогда, когда у тебя есть крепкий щит и надёжный тыл, куда можно будет отступить при необходимости и скрыться, – заметил он во время очередного своего визита, укладывая и закрепляя змеек таким образом, что они напоминали художественно разбросанные по плечам локоны. – Имеется ли у тебя это, моя драгоценная леди? Она ничего не сказала ему в ответ (в конце концов, он и без того взял себе слишком много воли), но предупреждению вняла и богоборчество отложила до лучших времён… …Которые так никогда и не настали. Благополучие в Аутланде оказалось временным и недолгим явлением. Предводительница наг не уследила, когда и как это произошло, только обнаружила постфактум: её дорогие союзники рассорились между собой – Каэль всё же эмоционально взорвался и предал Иллидана, хотя это и казалось немыслимым, а депрессия и паранойя Владыки Аутланда от этого только усугубились, подхлёстывая извечную трудоголию, снова обредшую подзабытый, казалось, оттенок жертвенности. Да и сама Ваэшж металась между непониманием, сомнением и страхами, особенно когда обнаружила, что милые пресноводные тёмно-серебристые ужи её причёски превратились в морских чёрных аспидов. В другой раз её шокировал сон, внезапно отчётливо напомнивший ей, что во время военной кампании против нежити в Азероте у неё было ещё четыре руки, а не шесть, как сейчас. Так незаметно промчалось время, и совсем скоро наступило утро дня, в которое Кир'элим, жестко взглянув ей в глаза, сообщил: – Сегодня ты умрёшь. У неё всё похолодело внутри, потому что до сих пор всё предсказанное им сбывалось неизменно. Она искала голос для ответа, когда он приложил палец к губам, словно всерьёз призывая к молчанию, жесткость его лица смягчилась, а по губам зазмеилась улыбка. "Умерла бы, но я не позволю," – услышала она его голос у себя в голове. Несколько часов спустя в Змеином святилище она была побеждена толпой разнузданных наёмников. "Обманул?!" – понеслись последние мысли Ваэшж, теряющей силы под непрекращающимися атаками противников. – Как глупа я была, доверившись!.. Но зачем? Почему?! Чем я это заслужила?.. Или такова извращённая верность всех син'дореев?.. Впрочем, о чём это я? Что мог сделать слуга? Как мог он меня спасти?.. Мой лорд Иллидан, мы снова одни против всех. И снова проигрываем вместе…" Через пару мгновений она повторила вслух свои сожаления как извинения, адресованные Владыке Аутланда – умирая, перед самым своим последним вздохом. ------------------------------------------------------------------------------------------------ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Я долго не понимала, что делать с именем Vashj. По транскрипции звучит оно как нечто среднее между "вааш" и "воош", что для русского языка, конечно, никуда не годится. В наиболее привычных мне первых локализациях Warcraft III его переводили как "ваши", видимо, случайно перепутав буквы "j" и "i". В настоящий момент в русскоязычной части фендома установился перевод "вайш". Он мне не очень нравится. (Что за "вай-вай!-женщина"? О.О) На разговорном уровне встречается также смешанный вариант "Вайши". Если предложить современным онлайн-переводчикам произнести это имя, то услышим "ваашчж". Поэтому я выбрала… компромиссный и более, на мой взгляд, соответствующий образу наги вариант – Ваэшж. Я понимаю: непривычно. Но… извиняйте, мне так больше нравится! Главное: Азшара одобрила. :) [2] Если я ничего не путаю, самоназваний эльфийских подрас в Warcraft'е III ещё не было, но писать большой текст при минимуме синонимов не очень удобно, поэтому в этом и некоторых других аспектах я наработками World of Warcraft (WoW) при написании пользовалась, как упомянуто в послесловии. Просто старалась их минимизировать. В связи с этим поясняю / напоминаю, что син'дорей (sin'dorei) – это эльфы крови (или кровавые эльфы); квел'дорей (quel'dorei) – это и высокорождённые, и высшие (высокие) эльфы, а калдорей (kaldorei) – это ночные эльфы. В русскоязычной традиции переводов эти названия могут писаться и произноситься немного иначе (син'дорай, кел'дорай и калдорай), но, полагаю, они все равно узнаваемы. ;) [3] Здесь и далее речь идёт о Кил'джейдене. В постоянно переписываемом каноне со званиями и титулами наблюдается чехарда, нередко противоречивая. Кил'джейдена, как и Архимонда, ранее часто (и много где) называли генералами Пылающего Легиона. Однако сейчас на англоязычной Вики он уже назван главнокомандующим, а Архимонд просто лордом Легиона. Впрочем, вполне вероятно, это связано с тем, что Архимонд был убит ещё в Warcraft III, после чего Кил'джейден остался во главе Пылающего Легиона в полном одиночестве. [4] На предложение называть огненного принца не нормальным эльфийским именем Каэль'тас (Kael'thas), а каким-то… почти кендоровским Кель'ТАСом (я о том, что при убирании буквы "а" в начале имени, на первый план вопиюще начинает лезть его хвост) могу начать кусаться. Вы предупреждены! :))) [5] Что касается возраста Каэль'таса, мне не нравятся ни версия его крайней юности, ни вариант старше среднего. Для меня это персонаж молодого или среднего возраста, то есть если сравнивать с человеческим годами, примерно 25-35 (максимум 40-45) лет. [6] Правильная транскрипция имени Kil'jaeden звучит как "килл-джэй-ден". В русскоязычной традиции переводов Warcraft'а встречаются варианты как Кил'джаден, так и Кил'джеден. Последний в настоящее время более распространён, но как раз он-то мне и не нравится. Попробовав несколько вариаций написания, я, в конце концов, остановилась на максимально приближенной к транскрипции. [7] Саргерас – титан, называемый павшим и тёмным; создатель, бог и глава Пылающего Легиона; первый Предатель. Титаны в рамках нынешнего канона Warcraft'а – это сверхбоги, что-то вроде гениев планет (вполне материальных, однако); реализация той же самой идеи, что мы наблюдаем в дополнениях "Нисхождение" для Dragon Age III: Inquisition и Death Of The Outsider для Dishonored 2, вероятно, восходящей к германо-скандинавскому мифу о сотворении мира из тела великана Имира.