------------------
Карлайл пробыл на чердаке около двух часов, всё также бездумно сидя подле сундуков, каких то деревянных ящиков, потрепанных игрушек и книг, глядя на портрет Авроры Каллен и чувствуя, как с каждой секундой что-то внутри, похожее на цепи, сжимается все сильнее. Отца не было: он в очередной раз ушел куда то далеко — скорее всего, гонять «Детей Ночи», которых за последние дни стало больше. На самом деле Карлайл сомневался в том, что вампиров отгоняют кресты и молитвенники. Пускай ему было мало лет, но все-таки он хорошо помнил, что та тень, с нянькой на руках, не была так уж сильно испуганна, заметив в руках отца распятие. Скорее… Её это смешило. Вообще, это было несколько странно, что «Детей ночи" ни кресты, ни молитвенники не брали. Более того: порой, мальчишке казалось что нечистые над людьми попросту смеялись. Карлайл встал с пола, и закашлялся, когда клубы пыли попали в его нос и горло. Отряхнувшись, мальчишка бережно прижал листок к груди и начал спускаться вниз. Деревянные ступеньки тихо поскрипывали под ногами мальчика, пока он, вертя светлоф головой, и прислушиваясь, спускался вниз. Артура Каллена видно не было; вероятно, ещё не вернулся домой с очередного вызова. Оно и к лучшему, хотя бы не заметит портрета матери, который был плотно прижат к худой груди Карлайла. Ребенок быстро спустился по лестнице, стуча босыми ногами по грязным ступенькам, по мягкой пыли, полоске земли рядом с порогом, а затем бросился петлять, пока не добрался до маленькой комнаты, где жил. Это была совсем крохотная комнатушка, с грубыми серыми стенами из досок, пыльным деревянным полом (сколько бы Карлайл не мыл его, он все равно пылился), соломенным тюфяком вместе кровати, который сейчас был накрыт ветхим одеялом и грубым столом из дощечек, где валялись огарки свечей, книги, по которым мальчишка учился, несколько чистых листов, ручки, чернильницы и большая икона, единственное украшение убогой комнатки. Карлайл прошёл немного и устало рухнул на кровать, которая жалобно скрипнула под весом худенького ребенка, и крепко обнял себя руками. Сердечко мальчика бешено колотилось, в горле пересохло. Наверняка, наверняка этот кусок пергамента бесконечно дорог его отцу… Ведь это единственный портрет матери Карлайла во всем доме! И он, сын священника, его украл. Какой ужас! Карлайл едва сдержал поток слез, которые подкатили к горлу. Отец его убьёт. Убьёт, и он, Карлайл, попадёт в ад. Ведь только туда попадают воры и прочие плохие люди. Зачем, зачем он только взял этот глупый портрет?! — Я дома, — прогремел голос отца в прихожей. — У нас появились соседи. Иди и поздоровайся, если не хочешь, чтобы сын священника прослыл невежливым человеком. — Карлайл испуганно посмотрел на отца. Лист пергамента под грубо сшитой курточкой противно колол кожу. — Иди, — грубо произнес Артур Каллен; его бледно-голубые глаза сверкнули. — И… Иду, — выдохнул Карлайл и бросился вон из комнаты.-------------------------
На улице действительно заселялись в новый дом. Снующие туда-сюда слуги, коляски с лошадьми, кучи дорогих картин, тканей и прочего давали понять, что новые соседи из весьма богатой и обеспеченной семьи. Вскоре он обнаружил одну из жительниц этого дома, и сердце его забилось. Хрупкая, невинная, темноволосая девочка лет может быть восьми, с большими, немного печальными глазами. Такая красивая, что у Карлайла перехватило дыхание. Девочка не выглядела простолюдинкой: её густые черные волосы были убраны в пышную прическу вместе с перьями, шелковыми лентами и кучей различных украшений в ушах, на шее и на тонких бледных запястьях. Карлайл быстро понял, что она явно не простушка —слишком красива, опрятна, бледна. Да и вид множества нянек подле нее прямо кричал о достатке в этой семье. Карлайл несмело двинулся вперёд, периодически останавливаясь, точно мышь посреди комнаты, пока,.не сделав несколько шагов, столкнулся почти нос к носу с таинственной незнакомкой. Пыльная тряпка прилетела в лицо. — Ах ты, жалкий грязный попрошайка! — воскликнул рядом кто-то, и Карлайла больно ударили по щеке. — Да как ты посмел к ней приблизится? К моей дочери! Убирайся! — Я считаю, что непозволительно так разговаривать с сыном местного священника, — раздался позади голос Артура Каллена. Незнакомая Карлайлу женщина, та самая, что ударила его по щеке, высокая, худая с бледным лицом и тяжёлыми волосами чёрного цвета, повернулась к Каллену-старшему, и её тонкие губы расплылись в улыбке. — Простите, — холодно произнесла дама. — Я и понятия не имела, что этот… Этот… — Карлайл понял, что она хотела сказать… Грязный оборванец. Грязный, оборванец… Вот что она хотела сказать. Карлайл весь сжался. Не его виной было то, что отцу по большей части было на него плевать, да и денег в семье редко хватало из-за его пьянок. Карлайл рано осознал что такое голод, холод, нищета… Да, он не был нужен своему отцу… И старенькой нянюшке, скорее всего… Странно, как она ни разу не ударила его?! Грязный оборванец… Слово ужасно противное, и в сравнении с этой хрупкой красавицей,э мальчишка в поношенной одежде смотрелся, точно огрызок свечи на фоне нескольких новых, стоящих в золотом подсвечнике. — Впредь думайте головой, — сухо посоветовал Артур Каллен. Женщина скривилась, но всё же кивнула. — Отлично. Идем, Карлайл.****************
Сьюзен поежилась и плотнее закуталась в тёплую шаль, врученную заботливой матушкой. Погода Англии действовала на нее угнетающе, так что ей подарили побольше украшений и мягкую шаль. Слуги бегали туда-сюда, нося взад-вперед кучи чемоданов и сундуков, и Сьюзен подумала: "Хорошо, что они ничего с собой не взяли. Папенька тогда расстроится, а матушка разволнуется, а это немного вредно". Вдруг из-за края кареты показалась беловолосая голова, и Сьюзен разглядела еще одного зрителя: мальчишка её возраста, хрупкий, со светлыми волосами, в поношенных вещах и с чуть затравленным взглядом, смотрел на всё это богатство так, словно никогда не видел нечего более прекрасного. Сьюзен поморщилась —наверняка уличный попрошайка. Но выяснилось, что нет. Мальчишка оказался сыном священника и теперь шёл вместе с отцом к дому. Сьюзен наморщила нос. Фу, он выглядел жалко и отвратительно. — Сьюзен дочка! — воскликнула матушка. — Пройди в свою новую комнату! Тут холодно! — Сьюзен послушно присела в реверансе перед вышедшим из дверей дома и, войдя внутрь, поднялась по лестнице, после чего распахнула тяжёлую дверь. Огромная темно-розовая комната в розах, с бархатными обоями, пушистым ковром и с большой кроватью с балдахином предстала её взгляду. Сьюзен брезгливо сморщилась. Раньше комната у нее была куда краше. Девочка прошлась ногами по полу, с отвращением разглядывая кучу убогих, на ее взгляд, украшений на столе, на мягкие ковры, роскошную кровать с балдахином, массивный стол и стул, больше похожий на трон. Какая гадость… Сьюзен легла на кровать и расплакалась.*************
Карлайл, побледневший от тревоги, переступил порог чужого дома. Наверное, не стоило сюда вообще приходить, но девочка из соседнего дома крепко-накрепко завладела его сердцем. Чёрные кудри и темные глаза… Ох, одно воспоминание, и в груди юного Каллена что-то ныло… Наверное… Поэтому он нарвал букет ромашек и теперь, выждав момент, когда её родителей не будет, шел к ней, к прекрасной Сьюзен Роуз, пленившей его сердце и душу. Сьюзен нашлась в саду, хрупкая, нежная, одетая в пышное платье и пуховый платок розового цвета, с пышной причёской на голове. Карлайл сделал пару неуверенных шагов в её сторону и робко остановился около забора, ожидая пока его заметят. Наконец дама его сердца подняла голову. В её прекрасных черных глазах показалась легкая брезгливость. — Ах, вы меня напугали! — воскликнула она. — Это вы, тот сын священника, Карлайл Каллен, я полагаю? Мое имя Сьюзен Роуз, дочь владельцев здешнего поместья. Вы что-то хотели? Тон её был полон ледяной вежливости, однако Карлайла это не остановило. Войдя через калитку, мальчишка, дрожа от переполнявших его чувств, протянул ей букет. На лице её появилось брезгливое выражение. — Ах, что это? — воскликнула она и рука в белой перчатке чуть вытянулась вперед, словно в удивлении. — Ромашки? Букет был прекрасен: ромашки, только что сорванные, белые, точно облака с жёлтыми серединками, чуть сырые от росы, такие нежные, красивые… Сьюзен замерла. — Ах, ты…! — размахнувшись, она влепила ему пощечину. Карлайл отступил на шаг и тут же получил по лицу собственным букетом. — А… — Ты думаешь… — лицо хорошенькой девушки перекосилось от гнева. — что вот этот жалкий веник порадует меня? Я что, похожа на крестьянку?! — Сьюзен скривилась. — А, да… — сладким голоском пропела она, — как я могла забыть?.. Ты же больше ничего подарить мне не можешь… Ничего, кроме простых ромашек! Карлайл застыл. Каждое её слово было хлеще, чем пощёчина или удар отцовской руки. Это было куда больнее, злее, она хорошо знала куда бить. Карлайл посмотрел на девочку. Глаза его наполнились слезами, и он едва не разрыдался, потому что она смотрела на него с омерзением. — Гадкий, гадкий мальчишка! Убирайся, пока я не вызвала слуг! Карлайл отшатнулся и бросился бегом, споткнулся о камни, ссадив коленку, и перепрыгнул через забор. Слёзы лились из глаз, точно прекрасный водопад, который находился в соседнем лесу и у которого он иногда собирал грибы и ягоды. Мальчишка петлял между домов, собирая босыми ногами пыль, камешки и прочий мусор. Было горько… Больно… И очень обидно. Карлайл присел на пыльный край дороги, закрыл руками голову и заплакал. В ушах еще звенели гадкие слова злой девочки.**************
Черная тень спустилась с гор, едва наступила ночь, и всё видела… Видела она и как плакал тот красивый ребенок с белыми волосами (которого он угостил пряником) у края дома, и как некрасивая, но богатая смертная швырнула букет ромашек, чистых и прекрасных, как первая любовь через забор и как по ним проехалась телега, втоптав в грязь… Видела и ругань, и побои отца того мальчишки, и как он, ещё совсем ребенок, сдерживал слезы наверху, прижимая к груди кусок пергамента с портретом матери… Видела многое… Звали эту тень, Аро, Аро Вольтури, и он был королём, владыкой, властелином, дерзких и непокорных «детей ночи», которых ещё называли вампирами… Аро не мог бы объяснить, чем именно зацепил его этот худой, напуганный ребенок с заплаканными глазами и растрёпанными волосами. Возможно, он напоминал ему покойную сестру, которой вот уже больше тысячи лет не было в живых, может, давно ушедшей в небытие, а может, еще что, вот только правителю вампиров не хотелось чтобы тот умер. Мальчик был забавным, словно невиданная доныне зверушка, живым и не боялся вампиров, которые шастали по деревне, как у себя дома. Одного такого Аро даже как-то раз спугнул, тот полакомился старой женщиной и влез в окно. Забавным было то, что Аро Вольтури изредка в месяц выкраив толику свободного времени из водоворота ежедневных казней и дел, выбирался сюда, и наблюдал за ним. Аро вздохнул. Он мог бы обратить его, сделать одной из своих игрушек, слуг, марионеток, какими были и все вампиры в его долгой жизни, кроме одного, дорогого, но закон о бессмертных детях уже был введен, а мальчик слишком юн для обращения. Аро чуть поморщился, от собственных мыслей. Ждать? Хоть бы не промахнуться, как с близнецами, а то были мирные ребятишки, а на выходе — монстры. Полезно, но… Аро тряхнул волосами цвета воронова крыла. Нет, обращать он его не станет. Рано ещё. — Мы ещё встретимся, Карлайл Каллен, — произнёс вампир и скрылся в темноте, точно черный ворон. Владыка ночи шел домой.