𝐅𝐮𝐜𝐤 𝐘𝐨𝐮𝐫 𝐁𝐫𝐨𝐭𝐡𝐞𝐫!

Может быть, это была игра перед гостем, а может, они просто забыли о всех недоразумениях и обидах, но факт того, что никакого напряжения между братьями не было, остаётся фактом. Поэтому, наверное, Феликс уже битый час скакал вокруг альф, которые рубились в какие-то гонки, поспорив на пиццу, которую придётся заказать проигравшему на свои сбережения. — Феликс, я просил не мешать! — возмутился Хёнджин, когда омега встал перед телевизором, скрестив руки на груди. — Мне скучно. Я тоже хочу поиграть с вами, — обижено высказался Ликс, когда раздался радостный визг победившего Чанбина, который до этого сидел тихо, не издавая и лишнего звука. Хван одарил брата зловещим взглядом, бросая джойстик на подушку, угрожающе стал настигать хрупкое тело, которое уже попятилось назад. — Из-за тебя я проиграл! — скорее в шутку верещал Хёнджин, преследуя смеющегося Феликса, метающегося по гостиной в сумбурном порядке. Их весёлая погоня закончилась почти сразу, когда, не заметив, омега врезался в широкую грудь Со, празднующего свою победу довольно скромно. Он лишь усмехнулся, когда невысокий мальчик поднял на него глаза и улыбнулся, оказываясь в цепких руках Хвана. — Твой братишка и вправду довольно милый, — искренне улыбаясь, подметил Чанбин. Хёнджин метнул на него серьёзный взгляд, как бы говорящий о том, что эти слова были лишними и вновь заулыбался, щекоча бочка извивающегося в его руках брата. — Да прекрати! Я больше не буду лезть! Играйте сколько хотите! — то и дело, прерываясь на смех из-за щекотки, кричал Ликс. Хван и сам не мог сдержать улыбки, когда звонкий, довольно высокий смех разразался по комнате. Он не специально уронил тяжело дышащее тело на мягкий диван, нависая сверху, вовсе перестал щекотать, упираясь ладонями по сторонам от взлохмаченных волос. Стоит отдать должное Со, потому что он лишь качал головой, скрестив руки на груди, наблюдал за неоднозначной картиной. Два мальчика разного пола тяжело дышат, находясь в паре сантиметров друг от друга. Это ведь достаточно неоднозначная картина? В случае Чанбина она была вполне однозначной, ведь он был свидетелем унизительного поражения Хёнджина. И всё же, помимо этого, Со также обладал информацией о недавнем инциденте, если можно его таковым назвать, который добавлял этой картине новые краски. — Хёнджин, какого хрена?! Я сейчас уйду, если вы продолжите свои дурацкие игры! — всё-таки возмутился альфа с отвратительно улыбающимся лицом. Хван поджал губы, закатывая глаза, обернулся на друга, который играл бровями, как бы намекая, что увидь подобное кто-то другой, их бы обвинили в чём-то не самом невинном. И пока эти двое переглядывались, безмолвно споря взглядами, Феликс только волнительно сглатывал и пялился на неплохое тело Хёнджина над собой. Быть может, это странно, но оно выглядело чуточку лучше, чем неплохо, омега лишь пытался убедить себя в обратном, ведь подобный интерес к собственному брату настораживал. На самом деле Хван никогда не казался ему сильно плохим или каким-то грубым. Да, иногда он мог быть холодным, отстранённым и немного не вежливым, но почти никогда не переступал грань. Как минимум с Ликсом. Именно поэтому, наверное, хотелось быть к нему ближе. Не физически, а душевно, хотя, что тут спорить, фантастический сексуальный опыт не мог не всплывать на затворках сознания, подкидывая картинки восхитительного Хван Хёнджина в возбуждённом состоянии, которые хотелось пересматривать бесконечно долго, а лучше, сохранить в галерею для удобства. — Кхм... Хёнджин, я, наверное, пойду наверх. Уроки делать надо. А вы играйте, я больше не помешаю, — сдавленно пролепетал Феликс, выползая из-под крупного тела. Альфа успел только повернуть голову, как омега скрылся на первых ступенях лестницы, оставляя после себя только приторно-сладкий, сливочный флёр. — Не забывай, с тебя пицца, — напомнил Чанбин, снова хватаясь за джойстик и падая на диван рядом с другом. Хван лишь фыркнул, но за телефоном потянулся. Пиццу привезли быстро. Ну конечно, Хёнджин бы не стал заказывать абы где и абы что, выбрав пиццерию с самым высоким рейтингом, он слушал бесконечные баллады Со о том, что это лучшее, что он ел в жизни. И Хван даже мог поверить, если бы не знал, что каждый день на завтрак Со Чанбин ест лобстеров и чёрную икру ложками. Не забываем про сэндвичи с авокадо и свежим лососем. Он сильно преувеличивал, но Хёнджин был и не против, ведь так создавалось ощущение, что он и вправду потратил деньги не зря. Чанбин в принципе редко что-то говорил о своей жизни, как и участвовал в тусовках «святой троицы», в основном являясь их главным защитником, в то время как Минхо и Хёнджин боролись за место нападающего. И соответственно, любил отмалчиваться, больше слушая, чем вещая. А все мы знаем, что первый шаг к успеху — это умение слышать и слушать, что у Со получается просто бесподобно. И всё же, иногда, когда у него было хорошее настроение, ну или он просто был пьян в стельку, он мог говорить без остановки, а в редких случаях даже запевать песни. Примерно как сегодня. — И что, мы даже не предложим твоему братику кусочек? — играя густыми бровями, усмехнулся альфа. — Слушай, если ты будешь постоянно о нём говорить, я начну волноваться. — Волноваться? Может ты хотел сказать «ревновать»? — еле сдерживая смех, предположил Чанбин. — Я тебя сейчас ударю, — он замахнулся на не капельку не испугавшегося друга. — Я просто беспокоюсь. Он же ещё ребёнок. Вляпается во что-то, не дай бог, а мне вытаскивать. — Не переживай, я, если что, помогу, — он подмигнул, закидывая сырную корочку в рот. Хван лишь закатил глаза, цокая. Если помощь тут кому-то и нужна, так это его ебанутому мозгу, который почему-то интерпретировал эти слова и жест как косвенный подкат к Ликсу, что заставляло сердится.

***

Следующие пару недель прошли стабильно без изменений. Так как это было уже начало января, а это означает, что учебный год подходит к концу, почти все ученики усердно готовились к экзаменам и тестам, наплевав на вечеринки и пятничные развлечения в клубах. Хёнджин наконец получил собственную комнату, теперь ещё реже видясь с братом, с которым итак в последнее время не особо общается, только здороваясь. Возможно, как раз из-за экзаменов. А может они и вовсе поняли, что их секс двухнедельной давности был ошибкой, из-за которой даже взглянуть друг другу в глаза неловко. Впрочем, оба были довольны таким количеством общения, получив возможность как следует подготовиться ко всем проверочным работам.

***

Это кажется бесконечным сном, который не заканчивается даже когда глаза открываются. Последние две недели Джисон глаз ночью не может сомкнуть, потому что боится снова увидеть манящие губы или что похуже, потому что уже был опыт... В тот же самый день, когда они с Минхо поцеловались наяву, ночью Хану приснился новый сон... /Flashback/ Щёчки пылают смущением, когда кончик ровного носа касается ключиц и ведёт линию вдоль плеч, опаляя жарким дыханием почему-то оголённую кожу верхней части тела. Хо широко лижет только что дрогнувшую мышцу груди, как бы нечаянно задевая твердую горошину соскá. С губ Джисона срывается всхлип, а дрожащие пальчики вплетаются в мягкие локоны чужой головы, перебирая прядки нежно-нежно. Он жмурится, когда ловкий язык невесомо проходится по границе ареолы, оставляя после себя мокрые дорожки слюны. — М-минхо-о! — стонет омега, ощущая, как ласковые руки пролезают под бёдрами и бесстыдно хватаются за упругие ягодицы через одежду. — Маленький, такой чувствительный, Сон-и, — бархатным голосом шепчет альфа, зарываясь носом в медовую шею. На этом сон обрывается, заставляя Хана проснуться посреди ночи и поспешить сменить бельё, потому что оно совсем капельку намокло, создавая не слишком то приятные ощущения. Он тяжело дышит, когда поднимается с кровати и в страхе понимает, что он чувствовал всё будто по-настоящему. Чужой шепот, язык и дыхание. Чужие ласковые руки и приятный запах шоколада. Нет. Шоколадного пудинга. /The end of the Flashback/ И после этого Джисон боится спать. Боится новых ощущений, которые для него чужды и волнительно страшны. Но при всём этом, каждый раз, перед сном, мечты заполоняют ещё совсем детский мозг, заставляя воображать и немного фантазировать, чтобы могло случиться дальше, после очаровательного обращения Минхо из сна. Несмотря на ночные фантазии, Хан больше не возвращался к теме их поцелуя. Все занятия последние две недели были одинаковыми. Хо приходил, слушал, решал номера, просил показать запястья, иногда чесал котёнка за ушком, благодарил и уходил. Джисон был спокоен. Минхо не торопил. Он позволил всё хорошенько обдумать и всегда, такое ощущение, был готов снова окутать нежностью и заботой, одарив пухлые губы невинным поцелуем. И тем временем знания Хо постепенно накапливались в его черепной коробке, обозначая, что скоро им придётся перестать заниматься. Это волнует сейчас больше всего. Даже не отец. Он в принципе забил на Хана и его ученика, занятый решением вопросов в собственной компании. Он больше не спрашивал и не ругал. Только молча резал взглядом, когда заходя домой, видел уезжающую машину, в которой ехал такой ненавистный ему альфа. А экзамены такого умного мальчика, как Джисон, не волновали. Он и без подготовки всё решит на высший бал. Сейчас единственная его проблема — это поумневший Минхо, которого срочно надо сделать глупым вновь. Потому что хочется общения. Обычного общения. С глазу на глаз. Так, чтобы выслушали и поняли. И так, чтобы утешили и приняли. Просто хочется быть услышанным хоть раз в жизни.

***

С момента начала первой в жизни Чонина течки прошло ровно две недели. Всю ту неделю Банчан был рядом и метался между своим домом, аптекой и домом Яна, иногда заскакивая в школу, чтобы поработать, или в магазин, чтобы купить для омеги что-нибудь вкусненькое или просто приятное. Родители быстро раскусили Чонина, хотя, не то, чтобы он скрывал, поэтому они были счастливы, завидев, как Чан печётся об их сыне и помогает постоянно. Экзаменов Ян тоже не боялся, с лёгкостью расправляясь со всеми заданиями пробных вариантов. Хотя, чуточку помощи у альфы он всё-таки просил.

***

Последние две недели были напряжёнными для семьи Со. Большая часть персонала уволилась из-за убытков, которые потерпел их бизнес, из-за чего многие дела по дому навалились на Чанбина. Ни о какой подготовке к экзаменам речи и не шло. Как напишет — так напишет. Отец говорит, что это из-за того, что один из поставщиков не доставил товар вовремя и многим заказчикам пришлось возвращать деньги и платить компенсацию. А заказчиков было ну очень много. И заказы их были не дешёвыми. Всё должно наладиться. Нужно всего-то подождать.

***

Сейчас в жизни Сынмина всё неплохо. После того случая возле бара и появившегося Джисона, который ему помог, он давно подлечил все раны и снова вернулся к не самому чистому заработку денег. Каждые выходные он получает заказ и, развратно одевшись, выезжает на адрес отеля, который отправляют ему клиенты прямо в мессенджер. Ниже всегда следует время, в которое он должен прибыть, цифры номера и официальное имя заказчика. Ещё ниже обычно пишут сумму, которую в конце вечера, а иногда поутру, получит Ким. Некоторые добавляют от себя «если будешь лапочкой, то получишь чаевые» или «будь блядью, и я наполню тебя не только спермой, но и засуну в бельё побольше бабла». И никого не волнует, что в профиле омеги жирным шрифтом написано: «Любое взаимодействие с половыми органами только в защите и никаких поцелуев». Впрочем, на месте ещё проблем с этим не было. Завидев миловидного омегу с чарующим ароматом, любой альфа был готов целовать ему руки и слушать любые условия, лишь бы быть достойным его внимания. Хотя, иногда и озабоченные попадались. Такие, которые месяцами не трахались, а в очередной болезненный гон решили, что с них хватит, заказав личную шлюшку. Об этом в профиле Сынмина также написано: «С альфами в гоне не сплю, также, как и с замужними». И, как бы не хотелось терять деньги, от таких заказов он отказывался и уезжал сразу, если был не предупреждён заранее. Подобная работа приносила не маленькие деньги. Их хватало на съёмку хорошенькой трёхкомнатной квартиры в центре Сеула и оплату люксовой одежды, парфюмов, белья и других побрякушек, которые любили альфы. Так как онлайн обучение оплачивал дядя, сюда тратится не приходилось. Разве что переводить некоторые суммы преподавателям, чтобы они ставили ему отлично и закрывали глаза на прогулы зачётов, также автоматом выставляя положительные оценки. Он просто любит жить дорого. Дорого и не напрягаясь. А ещё он любит секс. Почему бы не совместить приятное с приятным и к тому же получить пользу? Совсем скоро конец года и экзамены, к которым он не готовился и не будет. Просто придёт и всунет учителям по конверту и по коробке конфет, для приличия. Если кто-то не возьмёт, пригрозит дядей, а он то уж всех в его школе пугает. Не то, чтобы он сильно богат, так, что-то имеется. Ну а Сынмин что? Он всего-то как-то сказал, что его дядя сидел в молодости за убийство и состоял в криминальной группировке. А теперь оплачивает своему племяннику обучение, скрываясь где-то на окраинах Бостона, ближе к Нью-Йорку.

***

Подготовку и не подготовку к экзаменам пришлось прервать, когда директор школы в очередной понедельник попросил собраться в актовом зале учеников девятых и одиннадцатых классов, чтобы выслушать его объявление. Ученики шептались и переговаривались, выставляя свои теории, что же такое скажет мужчина. В этот день в школе были все: и святая троица, почему-то почти не разговаривающая друг с другом; и Чонин, обрадованный утренним сообщением Чана, который пожелал ему удачи и спросил по поводу вечернего свидания; и Феликс, измотанный ночными вызубриваниями параграфов; и даже Джисона попросили приехать. Хан сидел отдельно ото всех, ближе к сцене и окружённый двумя мужчинами в костюмах, очках и специальных наушниках, охраняющих драгоценного наследника компании их господина. Он был спокоен и всего-то желал поскорее вернуться домой, чтобы вновь лечь в мягкую кровать и хоть капельку поспать, потому что всю ночь снова не мог сомкнуть глаз, думая только о снах с Хо. Минхо на него не смотрел. Давно уже не смотрел, решив, что тогда был резок и возможно нарушил что-то, что не должен был. Теперь старался даже взглядом не беспокоить, хотя хотелось. Хотя иногда и видел, как большие глаза в аккуратных очках оборачиваются на него и ищут в толпе, не смотрел. Не смел. Ликс почти засыпал на плече Яна, стараясь совладать с телом, из последних сил держал глаза открытыми, изредка метая взгляд на Хвана, сидящего точно спереди, окружённого друзьями. Он определённо был раздражён. Или обеспокоен. Или просто устал. Спина его ровная, точно прилегает к спинке стула, голова не наклонена ни на миллиметр в сторону, руки аккуратно сложены на коленях, а ноги даже не постукивают по полу от нервов. Пока друзья по сторонам от него шепчутся, он молчит. Будто думает о чём-то. Ох, какое ему вообще дело? Не общаются уже пару дней совсем, так с какого это перепуга его должно волновать чужое состояние? Тем более, что своё не лучше. А Чонин без слов поглаживает по бедру, ещё сильнее усыпляя. Он тоже витает в облаках, предвкушая вечернее свидание, мечтает поскорее поцеловать уже родные губы и попросить сделать что-нибудь новенькое. Что-то, отчего им обоим будет приятно, но при этом не нарушая слов Банчана об отказе в проникновении. Мда, если уж о чём-то и думать во время речи директора, то точно не об этом. Чанбин лишь изредка перебрасывался шутками с Хо и тут же затыкался, вновь вспоминая о проблемах с бизнесом, да ещё и замечая понурый взгляд Хёнджина, который будто призирает. Ну и иногда скользящий совсем вблизи Джисона взгляд Минхо заставляет помолчать. Хёнджин переживает. Помимо ненавистного директора, которого он ненавидит больше смерти, ему приходится слушать шёпот друзей, который раздражает. Хочется заткнуть уши или уже просто выбежать отсюда в место потише. А виной всему абсолютный провал в знаниях и нежелание его навёрстывать. Из-за большого количества прогулов многие темы ему незнакомы, а ещё больше просто непонятны. Не меньше угнетает Феликс. Он замечает его утром, когда они пересекаются возле двери в ванную или когда сидят за столом за завтраком. И Ликс в последнее время всегда смотрит в пол, ну или в стол, тут как получится. Видно, с каким трудом ему приходится передвигать ноги, и насколько голова тяжелая, раз её так сильно тянет к земле. Он определённо не высыпается и ничего с этим не делает. Продолжает себя изводить и даже не позволяет спросить, всё ли в порядке. Хван пытался. Он пару раз пробовал постучать в комнату брата, но в каждый раз был проигнорирован. На смски тоже ответов не поступало. Будто омега решил его игнорировать. Но почему? Вот и Хёнджин не понимает. После всех формальностей и награждений выдающихся учеников, директор немного повышает голос, чтобы его точно все услышали и начинает: — В честь окончания этого учебного года было принято решение организовать совместный выпускной бал для девятых и одиннадцатых классов, — важно прочитал мужчина с подготовленного листа. Толпа учеников загудела, а некоторые засвистели, выражая то ли радость, то ли разочарование. — На первой части мероприятия вам придётся танцевать вальс. Так уж и быть, мы с учителями посоветовались и решили, что вы можете сами выбрать партнёра для танца. Учтите, в балу могут участвовать только ученики девятых и одиннадцатых классов нашей школы. Будьте внимательны, выбирая себе партнёра. В конце будут объявлены принц и король бала. Вы должны сделать всё, чтобы забрать это звание себе, — слово в слово прочитал директор, поднимая глаза на ошеломлённых учеников. Многие стали тихо шептаться, а ещё больше стали разглядывать людей вокруг, встречаться взглядами, хихикать и улыбаться. Минхо поймал мимолётный, такой отчаянный взгляд Джисона, что губы поджались. Он отвернулся. Чанбин усмехнулся, и мотнув головой, упёрся локтями в колени, очевидно недовольный идеей администрации. Хёнджин совсем чуть-чуть изменил выражение лица, мимолетно поежился, почувствовав острый взгляд в спину. Обернулся. Поймал мягкую улыбку и уставшие глаза брата. Кивнул. Тут же зацепился взглядом за проходящего позади него парня, пристально оглядывающего омегу. Насторожился. Чонин тяжело вздохнул, и, ободряюще похлопав друга по спине, наклонился к нему, тихо проговорил: — Ты можешь танцевать со мной, если тебе так захочется. Получив отрицательный моток головой, улыбнулся, вновь выпрямившись. Навряд ли ему запретят взять в пару учителя. —А теперь быстренько все по кабинетам на уроки! — заставляя всех встрепенуться и ещё активнее заговорить, воскликнул мужчина. Все послушались.