Ça va, monsieur Joncière?

Солнечные утренние лучи приятно грели кожу. Лу разлепила глаза, уставившись в потолок. Она почувствовала руку Марка, обвивающую её плечи. Происходящее казалось чем-то действительно странным. Невольно съёжившись, девушка начала вспоминать, что произошло вчера. На щеках сразу выступил явный румянец. В голове крутились противоречивые мысли. «Это было так хорошо… Кажется, я влюблена.» «Крэп, это опасно, он, мать его, Инквизитор» «Он действительно такой… Нежный, властвующий? Единый…» Почувствовав движение руки под ней, псионичка повернула голову на бок — Жонсьер тоже не спал. Он смотрел на неё. Немного растрепанную, опухшую, только проснувшуюся. Почти не моргая, протянул свободную руку к лицу Лу — коснулся её губ большим пальцем. После яркой страстной ночи кожа была сухой. Оставленный в сумке бальзам для губ плакал по своей хозяйке. В ответ девушка легко поцеловала его палец, повернула голову так, чтобы ладонь Марка перенеслась на её щеку. Не сопротивляясь, Жонсьер улыбнулся. Он заметил, что Рид чувствует себя смущённо. Постепенно уголки губ приняли привычное серьёзное положение, и наступила тишина. Пара продолжала смотреть друг на друга. Радостная атмосфера довольно быстро сменилась тяжелой, той, которую довольно тяжело вынести. Благодаря работе и Кею девушка научилась неплохо считывать эмоции. Они пролежали так минут семь. Благо, у Лу сегодня был выходной — никуда судорожно спешить было не нужно. Просто взгляд, выражение лица сейчас говорили намного больше, чем любые слова. Первым прервала тишину Лу. Отчего-то переключившись на более официальный тон, спросила: — Ça va, monsieur Joncière? Эта фраза звучала одинаково и на лингве, и на французском. По сути, этот язык, новый единый язык человечества, состоял из турецкого, французского и английского. Всё остальное появлялось в лингве небольшими вкраплениями. Удивлённый таким тоном, Марк ответил в такой же манере: — Ça va, mademoiselle Reed? Несмотря на абсурдность такого обращения, в обеих фразах не прозвучало ни капли насмешки. Это скорее было осторожное, глубокое обращение; искреннее желание проявить уважение и эмпатию. Выдохнув, псионичка собиралась с мыслями. Всё же, ответить что-то было необходимо. Но говорить что попало не хотелось. Жонсьер заслуживал откровенности. — Мне кажется, Марк… Она запнулась. — Я ни с кем не была так близка, как с тобой. Могу только предположить, с чем ты можешь столкнуться, а впоследствии и мы. Летиция, Викарий, общество… Ты сам знаешь. Инквизитор ответил: — Это непросто, ты права. Мне предстоит всё это переосмыслить, и я буду рад помощи. Однако, у меня есть новости насчёт Летиции. Я поделюсь ими чуть позже, когда пойму, что готов рассказать. Он продолжил: — Тем не менее, я хочу, чтобы ты была уверена и ни на минуту не сомневалась: это всё, конечно, ново для меня, но намерения у меня серьезные. Если ты пошла на это, понимая риски, я настаиваю, чтобы ты прекратила романтические связи с кем-то, если они у тебя есть. В ответ Лу замотала головой и сказала: — Нет, Марк, я и не думала ни о ком в таком смысле. Спасибо за доверие. Желая дать мужчине почувствовать свою поддержку, протянула руку к своему лицу, снимая его ладонь с щеки. Опустила её обратно под одеяло, сжала. Жонсьер коснулся лба девушки своим, принимая жест. Снова наступила тишина. В этот раз она была полна осознания и грусти. Через минуту или две Лу заметила, что дыхание мужчины участилось. А потом она увидела то, что совсем не ожидала — из уголка глаза Инквизитора полилась капля, покатилась по носу и упала на подушку. Девушка сочувственно посмотрела на Марка. Конечно, у него была железная выдержка. Иначе быть и не могло. Но когда-то же нервы все равно должны были сдать? Она никак не препятствовала его эмоциям. Лишь протянула руки к голове мужчины: приобняла её со всей нежностью, осторожно. Погладила волосы, зарылась в них ладонями, проводя пальцами по коже головы. Лу не слышала всхлипы: только чувствовала холодные капли. «Кто тебя так ранил, что ты такой колючий, Марк?» Пронеслось у неё в голове. Чувствуя, что руки затекают, девушка тихо попросила Жонсьера сесть. Меняя позу, так же обхватила его голову руками. В ответ он обнял её, как бы хватаясь за спину девушки. Она поглаживала его по голове, словно ребенка. Хотелось узнать больше о нём — что его в жизни так ранило, через что он прошёл. Но это всё потом. Тишина прервалась внезапным звонком. Это был телефон Лу. Насупившись, девушка приняла аудио-вызов. Экран показывал: Даниэль — Привет. Знаю, что отрываю тебя в выходной, но месье Мартен просит приехать в корпус, срочно. Детали расскажу позже. Недовольно положив трубку, она посмотрела на Марка, который успел отстраниться, чтобы не мешать девушке вести диалог. Когда он молча кивнул ей, Лу поняла, что Инквизитор всё слышал. Сказал: — Мы вернемся к этому. Обещаю. Спасибо за сегодня. Скрипя зубами, псионичка поднялась, чтобы одеться. Быстро нацепила вчерашнее, осознавая, что времени немного. Перед тем как уйти, глянула на кровать. Марк смотрел на её. Не выдержав, Лу подошла, наклонилась и коротко поцеловала мужчину в губы. Попрощалась. Выскочила из апартаментов, на ходу надевая ветровку. Завела байк. Через пару минут после того, девушка вышла, в квартире раздался звонок. В этот раз это был телефон Жонсьера. Высветилось: Входящий вызов Летиция — Здравствуй, Счастье. Ты с новостями? — Марк, всё состоится завтра. Голос Летиции был поникшим и дрожал. Он ответил: — Подожди. Была же договоренность через неделю. Инквизитор занервничал. — Викарий решил раньше, чтобы… Она оскалилась. — Не важно. Я в ужасе. Мне страшно. Что они со мной сделают? Мужчина, сдерживая беспокойство, сказал: — Летиция. Я знаю, что ты справишься. — Ты будешь со мной? — Извини, Счастье, я уже узнавал. Меня не пустят. — Ясно. Последняя фраза прозвучало довольно смазанно. Вероятно, у жены заканчивался интернет — в месте, где она находилась, купить ещё трафика было никак нельзя. Коротко попрощавшись, Жонсьер закрыл лицо руками. На завтра был назначен секретный суд Летиции.