— — —
Половина первого. Томми нос к носу столкнулся с Техно. Он – крадясь аки тать, брат – выходя из комнаты. Из гостиной доносятся дружелюбные голоса. Занавес. Родители, вероятно, пригласили своих друзей – стоп, это что, голос Шлатта?! Он точно не ослышался?! С каких это пор его родители и Шлатт стали дружить? Не важно. Для него это значит только то, что попасться ему не просто нельзя, а нельзя ни в коем случае. Разговор со Шлаттом сейчас еще больше ухудшил бы его скверное настроение. Сегодня ему ровно семнадцать и шесть месяцев – и остаются жалкие полгода до его «дня смерти». Иронично, умереть аккурат в день совершеннолетия, хаха. Томми просто не знал, как справиться с этой мыслью. Каждый раз, когда ему напоминали об их затерянном мире, ему хотелось кричать и ругаться, он фонтанировал яростью и болью. Но и грустно парню не было. Томми нравился этот мир, даже со всеми его строгими правилами и законами. Поэтому он решил, что надо обратится к примеру взрослых, в частности Шлатта, и украл из родительского кабинета бутылку виски, решив сильно напиться где-нибудь вдали от семьи. (Он никогда раньше не пил. Оно же не может быть настолько плохо? Верно?) Вот почему попасться родителям сейчас нельзя было ни в коем случае. Будет слишком сложно объяснить ситуацию. Дико жестикулируя, Томми попытался донести до брата все те ужасы, что обрушатся на голову глупца, решившего его сдать. Техноблейд, местная королева драмы, засранец, которым он был, медленно плеснул вино в свой бокал и сделал глоток, все время глядя на него поверх оправы очков. Если и существовало воплощение слово «самодовольство», то это оно. Приподняв брови, брат потёр большой, указательный и средний пальцы в весьма однозначном жесте. «Сколько ты готов заплатить за моё молчание?» Стиснув зубы, он наклонился вперед. – У меня нет денег, – агрессивно прошептал он. Сделав вид, как будто очень серьезно задумался, Техноблейд откинулся назад и поднес край бокала к губам. Боже, Томми бы ему врезал, но родители услышат. – Одолжение, – прошептал Техноблейд, и Томми уже открыл рот, чтобы категорически не согласиться, когда тот продолжил. – Я солгу и скажу, что ты уже лёг спать. Даже Уилбура заткну. Хорошая сделка, чёрт возьми. Слава всем богам, что его обнаружил не Уилбур – старший брат наверняка бы обнаглел и пользовался бы «одолжением» по поводу и без. С другой стороны, Техноблейд, вероятно, воспользуется этой услугой только тогда, когда Томми слишком сильно его разозлит, и он захочет, чтобы его оставили в покое. А ему действительно нужно было прямо сейчас выйти и напиться. Он протянул руку, которую Техноблейд с ухмылкой пожал, и помахал вслед, пока тот шёл в гостиную. Томми старался оставаться вне поля зрения, когда его брат вошел и закрыл за собой дверь, оставив коридор во тьме. – Эй, Шлатт, ты когда-нибудь слышал историю Николае Чаушеску, последнего коммунистического диктатора Румынии, и о том, как его в конце концов казнили? Хочешь освежу память? – Томми слышал, как Техноблейд вмешивается в разговор, и не смог сдержать усмешку, тихо открывая и закрывая за собой входную дверь. Он подождал секунду, а затем медленно вздохнул, когда услышал смех отца через открытое окно. – Фил, Кристин, повлияйте на ребёнка, – простонал гость. Томми в это время как раз крался под открытым окном, надеясь, что Кэт уже спит в своей будке. Если бы собака сейчас подняла шум, всё было бы кончено. – Проблемные дети, да? – рассмеялся Фил, а Техноблейд фыркнул. – Даже не начинай, – вздохнул Шлатт, и Томми был слишком далеко, чтобы услышать, что он сказал. – Меня вызывали в школу сотни раз, потому что Таббо «непослушный ребенок со склонностью к насилию» и «не знает, что такое уважение». И чем больше мы проводили «бесед о вреде курения», тем больше он делал это просто назло. И – наконец-то – он миновал ворота. Прекрасно, осталось всего-навсего несколько кварталов до улицы с решетками, где никто не обратит внимание на очередного пьяницу. Только бы на копов не нарваться, иначе на всей затее можно будет ставить крест. Он натянул на голову капюшон, поправил кепку и порадовался, что он достаточно высокий, чтобы его с первого взгляда не признали несовершеннолетним. Теперь ему нужно было только найти хорошее место очень-очень далеко от дома, где с ним никто не будет разговаривать, и стереть себе мозг на одну ночь.— — —
Алкоголь – это отвратительная дрянь. Он сделал четвертый глоток и поморщился, сразу же закашлявшись – терпкая жидкость обожгла ему горло. Господи, и взрослые пьют это для удовольствия?! На вкус напиток казался смесью особо противного лекарства и бензина! Но Томми не слабак: он, как настоящий мужик, сказал – значит сделает. Он решил выпить бутылку и, хоть ты тресни, он. её. выпьет. В глубине души он задавался вопросом, сколько должен выпить один человек, прежде чем отбросить эту мысль и забыть как страшный сон. В прошлой жизни Шлатт пил гораздо больше, и всё ещё мог ходить и говорить, пусть и слегка невнятно. С ним всё будет в порядке. Он сделал еще один глоток и чуть не поперхнулся. Это была пытка, но, по крайней мере, он больше не думал о Л'Мэнбурге, о своей стране и своём народе, о воспоминаниях, которые он создал и которые теперь истаяли в небытие. Какой прок от воспоминаний, если у него нет доказательств того, что они реальны? Какой смысл продолжать цепляться за старый, давно ушедший, мир, когда прямо здесь у него появился новый, огромный и неизведанный – мир, в котором его не заставляли сражаться. Блять, почему он так привязан к ёбанному загаженному клочку земли, которого на момент его смерти уже не существовало? Однажды, ещё в славные дни революции, Уилбур назвал страсть и лёгкость, с которой он влюблялся и любил, благословением. Сделал комплимент тому, как быстро Томми мог влюбиться во что-то, хвалил его решимость не отпускать, сохранить то, что принадлежит ему. Назвал это его лучшим качеством. Теперь, с высоты пережитых ужасов, Томми осознал: это проклятие. Его трижды клятая одержимость этими дисками в той дурацкой дисковой войне, в которой он чуть не проиграл Таббо Дриму. Обида и ярость, когда его изгнали, предали друзья, такие жаркие, что он почти готов был разрушить то, что когда-то строил сам. Эта любовь к братьям, после всего, что они с ним сделали. Его неосознанное желание положить на алтарь привязанностей целый мир и сжечь тот дотла, пока не останутся одни холодные головёшки да пепел. А теперь ещё и его неспособность по-настоящему чувствовать себя счастливым, из-за скорби по месту, которое фактически никогда не существовало и никогда не будет существовать снова. Ему хотелось бы полюбить Нью-Йорк так же сильно, как и Л'Мэнбург, хотелось бы любить всех этих незнакомцев так же сильно, как он любил свой народ. Хотелось бы отпустить наконец ситуацию и насладиться своим вторым шансом на жизнь, как он того заслуживал. Хотелось бы почувствовать себя семнадцатилетним, хотя и не мог вспомнить, когда в последний раз был молодым. Сделав еще один глоток, он снова поморщился. Всё-таки, Алкоголь – гадость, какую поискать надо. Какому дегенерату это понравилось? К чёрту обещание, он не сможет выпить до дна. Парень попытался подняться и еле-еле смог установить равновесие. Мир перед глазами напоминал карусель. Ну просто заебись, блять. И капли этого пойла он больше не примет, даже под пыткой. Кружилась голова, в мыслях туман. Плохо. Он ведь так не может правильно оценивать обстановку и опасность. Хотелось выблевать содержимое желудка и как маленькому разреветься. Разве эта херня не должна быть чем-то вроде радостина или типа того? Его родители время от времени могли позволить себе пропустить по бокальчику, да и Шлатт, когда напивался, выглядел до неприличия счастливым. Может быть, именно поэтому ему стало так горько теперь, когда он сознательно отказался от алкоголя? Он подошел к мусорному баку и бросил туда более чем наполовину наполненную бутылку. Если он не может наслаждаться этим, то никто не сможет. «И что же мне теперь делать?» – промелькнула в затуманенном алкогольными парами мозгу паническая мысль. – «Наверное, стоило об этом подумать до того как выйти из душного дома, стащив бутылку виски». Шататься по улицам до момента протрезвления явно не вариант. На секунду возникла идея поскрестись к Таббо и тут же увяла – Томми совсем не улыбалось видеться с какой бы то ни было версией Дрима в таком уязвимом состоянии. Что ещё? Возможно Ранбу пустил бы его на вечер, но денег на автобус парень не взял, а чесать пешком пришлось бы больше часа. Он пошарился по карманам. Блять. Телефон остался дома ещё, как назло, даже Уилбуру не звякнуть. (Хотя, даже появись волшебным образом телефон в кармане, брату Томми всё равно бы не позвонил. С ним было бы невозможно иметь дело, если бы он увидел в каком состоянии пребывает парень прямо сейчас). Чёрт, это действительно можно было продумать лучше. Так, глубоко задумавшись, Томми не заметил, как случайно врезался в кого-то плечом, и вздрогнув очнулся, только когда мужик грубо развернул его к себе лицом. И без того неустойчивый мир крутанулся как на карусели, а фонари завели хоровод. Резко захотелось блевать. – Какого чёрта? Чё те надо? – кашлянул он. Троица незнакомых парней смотрела с отвращением. – Извинись, – сказал чувак в красной шапке и неприятным голосом. Томми фыркнул. – Отвали, я не в настроении, – процедил он и потёр виски. Троица набычилась, на неприятного вида лицах заиграли желваки. Парень попытался опустить руку в инвентарь, вытащить оружие. Как будто три слабых Жителя могут одолеть Авантюриста, да ещё такого сильного и непобедимого как Томми Крафт. – Ха, ты чё блять удумал, а? – сказал «Красная Шапочка» и с силой толкнул его к стене. Споткнувшись о ноги, парень со стоном упал на землю и попытался встать. Неудачно. Точно, новая вселенная, никакого инвентаря, да. Ахуеть как вовремя конечно. Он кое-как сумел защитится руками от последовавших ударов, как вдруг, схватил и кинул в нападавшего полную горсточку камешков. – Ах ты пидорас! – заорал взбешённый «Красная Шапочка» и с ещё большим остервенением бросился в атаку. Чёрт, ситуация, конечно, швах. В голове туман, конечности слушаются весьма условно. Парень заметил что противник поднял ногу и только и успел, что поднять руки для защиты головы. Неверно. Удар пришёлся на живот. Один из друзей «Красной Шапочки» – должно быть более совестливый – попытался было его остановить, но все увещевания заглушил громкий хохот другого дружка. Томми уже хрипел, а Красная Шапочка, стиснув зубы, продолжал его пинать, распаляясь всё больше. – Ты, мелкий пиздюк! Аргх, я тя научу старших уважать! Нна, сука, нна, получи! «Это ничего» – подумал он про себя. Ему приходилось пережить и худшие побои. Эти три придурка – просто незначительная неприятность, мошкара, считающая себя пупом земли. Тем не менее, легче от этого не становилось. Парень всё ещё лежал, свернувшись калачиком, и только и мог, что, закрывая голову, покорно принимать удары. Ему хотелось кричать. Те немногие люди, которые проходили мимо, не обращая на них внимания, просто обходили по широкой дуге. Всем было плевать. Хаха, похоже, Томми просто суждено получать на глазах у всех. И никто. даже. не. почешется. Смешно что пиздец. Ахуенная шутка, Вселенная, давай ещё? «Красная Шапочка» изрыгая проклятия, продолжал наносить удар за ударом, пинок за пинком. Сейчас Томми многое бы отдал даже за самый плохонький щит, или за оружие, или хотя бы за бодрящее зелье. Почему он не напился, заперевшись в своей комнате? Идиот. А ведь какие пафосные речи были, что он никогда больше не будет чувствовать себя беспомощным… а сейчас не может даже пошевелиться. «Красная Шапочка» внезапно вскрикнул и прекратил нападение. Послышались испуганные вздохи. Благодаря передышке, Томми выдохнул и медленно развернулся, услышав, как троица, шаркая, пятится назад. – Вау, чел, остынь, нам не нужны проблемы. Просто немного поучили мелкого… гадёныша уму-разуму, – это один из дружков «Красной Шапочки». Томми со стоном перекатился на спину, а его голова склонилась набок. Сквозь дымку в голове он мог различить фигуру человека, стоящего перед открытой машиной с… это что нож? – Пшли отседова! Иначе вот это, – желтый свет фонаря угрожающе блеснул на лезвии, – пойдёт в ход. Голос показался странно знакомым, и у Томми по спине пробежала дрожь страха. Почему? Пьяные мозги безбожно тупили, не желая поднимать информацию. Парня хватило только на расслабится и осторожно потыкать себя в рёбра – не сломано ли чего. Троицы уже и след простыл. Незнакомец тем временем быстро подошёл к нему, встал на колени рядом. Руки его судорожно дёргались, не то показывая знаки ручной речи, не то просто от напряжения, но к нему прикоснуться не осмеливались. – Ебать, – выругался парень, и Томми мог только согласиться. Эта ночь была катастрофой. – Ты там как, парень? Жив? Застонав, он остался лежать на земле. К головокружению добавилась просто убийственная пульсация, а гул барабанов стал сильнее. – Лучше бы сдох. – Томми?! Ах, черт. Почему из всех возможных людей пришёл именно он? Зелёный ублюдок положил ему руку на спину, и Томми отшвырнул бы ее, если бы ему не было настолько херово. Двигаться было просто невозможно, но говорить он ещё мог. – Отвали, – пробормотал парень. Глаза слипались. Снова блеснуло лезвие. Томми шарахнулся в сторону, чувствуя страх гораздо острее. Он отполз назад, глядя на нож в руке Дрима. Дыхание сорвалось на пронзительный скулёж. – Отойди-отойди-от меня, сука! Словно обжегшись, Дрим убрал нож и держа руки на виду начал медленно сокращать расстояние. «Как с диким животным, ей богу». – Я не причиню тебе вреда, – пообещал он. Томми давно выучил, что верить словам зелёного чмыря – себе дороже и оттого не прекращал отползать. Внезапно руки подвели и вот он уже навзничь растянулся на асфальте. – Ты… ты пьян? – понял Дрим, медленно обхватив Томми руками и осторожно помогая сесть. Немедленно захотелось отряхнуться. – Нет, – солгал Томми. – Меня ударили ногой по голове, ублюдок. – Что ты вообще здесь делаешь? Томми толкнул Дрима в грудь. Ответа не прилетело – бывший враг только осторожно прислонил его к стене. Мир вокруг всё ещё вращался, но парень смог собрать глаза в кучку и внимательно осмотреть брата друга. На нём была классическая рубашка и аккуратные брюки, обычно непослушные волосы были зачесаны назад. Вместо медицинской маски на нем была черная тканевая маска с вышитым сбоку логотипом какой-то кофейни. На груди висел бейджик с именем, а наушники мигали вспышкой света, показывая, что батарея скоро разрядится. Из них играл спокойный трек. – Что ты здесь делаешь? – наконец собрался Томми, тыкая указательным пальцем в лицо Дрима. – Как так совпало, что ты был здесь и в это же время на меня напали. – Да, ты определенно пьян, – сказал Дрим, который, видимо, даже не слушал его. Осёл. – Мне позвонить кому-нибудь? Филзе? Уилбуру? – НЕТ! – Оба вздрогнули от громкого голоса Томми, и он снова застонал, когда уколы боли пронзили голову. – Ебааать. Дрим что-то сказал жестами, неуверенно поглядывая на него и потёр шею. – Хм… что ты хочешь, чтобы я сделал? – Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, – прохныкал он. Этот вечер не мог стать хуже. – Оставь меня здесь и будь добр – ии нна… в баню. – Ну, нет, так не пойдёт. – сказал Дрим и взвалил парня на плечо. Перед глазами белыми пятнами вспыхнула боль и Томми безвольными мешком повис на бывшем враге. Сам он в машину залезть уже не мог, поэтому Дриму пришлось сильно постараться, заталкивая довольно тяжёлую тушу в салон. Парень застонал и уронил голову на приборную панель, о чем тут же пожалел, когда гудящие виски напомнили о себе ноющей болью. Бывший враг тем временем сел на водительское сиденье и закрыл дверь. – Итак, куда… куда мне тебя отвезти? Может к нам с Таббо? Уверен, он был бы только рад, если бы ты переночевал у нас, а не шатался по улице в одиночку.. – Нет. – Хм… Окей… А что насчёт... Ранбу? Или ещё кого-нибудь… У тебя есть друзья к которым можно завалиться в гости на ночь глядя? – Нет. Дрим забарабанил пальцами по рулю. – Чтож… блин, я понятия не имею, что мне следует делать прямо сейчас – чёрт возьми, Дрим, ты единственный взрослый человек в этой ситуации, ты должен нести ответственность – так что, ух. Я… ну... я отвезу тебя домой. Ага. Так и поступим. Да. В любой другой ситуации его возня была бы забавной, но сейчас Томми просто хотелось завернуться в что-нибудь тёплое и заснуть. Свет от проносившихся мимо фонарей бил по глазам и вестибуляру, ещё и воспоминания – как не вовремя! – всплыли, перемешавшись в непонятную кашу. Его прежняя жизнь кричала бежать и подальше от тирана и убийцы, человека, забравшего у него всё. Нынешняя жизнь уверяла, что «тиран и убийца» – всего лишь брат-неудачник его лучшего друга, который позволял издеваться над собой и иногда пёк печенье, который смеялся над несмешными каламбурами Ранбу и который оставлял свои толстовки рядом с Томми, зная, что тот обязательно их украдет. «Тиран и убийца» не представляет угрозы. Томми здесь, в этой мирной жизни, в безопасности. А ему просто хотелось спать. – Если мои родители узнают, что я пошёл пить, они меня убьют, – сказал он бесцветным тоном. За стеклом проносились дома, деревья и редкие в этот час машины – Дрим ехал бесцельно, кружа по улицам города, явно не в направлении дома Томми. – Ааа, ясно, – заикаясь, пробормотал Дрим, сжимая пальцы на руле. – Так что, по сути, сейчас тебе некуда идти. Прекрасно. Замечательно. Это совершенно в порядке вещей. Ага. – Дрим. – Да-да? – Заткнись, чёрт побери. – Ага. Очевидно, Дрим решил, что свою глубоко запрятанную экстравертную сторону надо вывалить именно теперь, когда Томми мучается от похмелья. Потому что он не заткнулся. – Так что, э-э, вот наш план: я буду ездить, пока ты немного не протрезвеешь, а потом… потом я помогу тебе пробраться в твой собственный дом. Как бы?… О! Мы будем стучать в окно Техно, пока он нас не впустит, и пусть только попробует рассказать Филзе – я скажу, что вызову на него полицию за преследование. В смысле, ты знал, Томми, что этот засранец буквально четыре недели звонил в нашу дверь только для того, чтобы попросить меня сразиться с ним?! Я имею в виду, с ума сойти можно! Оба твоих брата абсолютно сумасшедшие, почему ты самый нормальный в своей семье?! – Ну Дриииим, – нет, вам послушалось, Томми не ныл. С каждым словом его бывшего врага барабанный бой в голове становился все хуже. – Да, ладно, понял. Разговорам – нет. Ага. Я могу это сделать. Да. К счастью, теперь парень правда сосредоточился на дороге и замолчал. Томми глубоко с облегчением выдохнул. Ну, из хорошего: «Красная Шапочка» пинал его только в тех местах, которые было легко спрятать. Ничего, оставшееся можно было скрыть рубашкой с длинным рукавом. Как говорила Паффи: «Надо во всём искать светлую сторону». Может, стоит и в этой жизни обратиться к терапевту? С другой стороны, к доктору идти бесполезно – за рассказы о «прошлой жизни» ему выпишут разве что путёвку в жёлтый дом… Может тогда попробовать найти саму Паффи и надеяться, что она и в этой жизни станет целителем душ? Плавное покачивание машины производило какое-то усыпляющее воздействие и даже боль, кажется, прошла. Парень растёкся по сиденью бескостной амёбой, но скоро собрался, и не колеблясь, открыл бардачок. Дрим вздохнул. Томми плевать хотел на все его вздохи. Тааак, куча кабелей, бумажки какие-то, дополнительные станции для зарядки наушников, квитанции, странная потрепанная книга и… коробка ножей? Вопросительно подняв бровь, парень посмотрел на водителя. – Пожалуйста, не… не трогай это. Ты можешь пораниться. – вздохнул Дрим, как будто Томми был непослушным маленьким ребёнком. – Зачем тебе ножи? Дрим пожал плечами. – От гопоты. Так, пригрозить просто, не бить. Ночью в Нью-Йорке бывает довольно опасно гулять, думаю, ты и сам это понял. – Ха? И часто ты так… «гуляешь»? Или- Так, стоп, ты ведь с работы едешь, так? – Томми посмотрел на бейдж с именем Дрима, но того уже не было. Возможно, ему тогда это просто показалось. Хех, Дрим-официант, одна только мысль об этом заставила его фыркнуть. Парня чуть паника не хватала от взаимодействий с людьми, какая уж тут работа в кафе. Собеседник промычал что-то неопределённое, не подтверждая, но и не опровергая его предположение. – Мне просто нравится гулять. Проясняю голову. Приятно, когда вокруг нет такой толкучки как днём. Томми уклончиво промычал, продолжая инспекцию бардачка. Хммм, какая-то очень знакомая книга… Он почти уверен, что видел эту обложку в обширной коллекции Техно, где-то между исследованиями по астрономии и сборником «101 блюдо с грибами». Вообще, библиотека Техно представляла собой странное зрелище, расставленное по одному только хозяину известной системе. «Жизнь Тесея» гласило название. Он уже хотел открыть рот и возмутиться читательским вкусом бывшего врага, как… – Её мне дал Техноблейд, – донеслось в ответ на его невысказанную претензию. – Кстати, довольно интересная книжечка. Читал? – Да, к сожалению. Попробуй тут не прочитай, – проворчал Томми и открыл книгу, чтобы пролистать ее. Он небрежно откинулся назад и постарался выглядеть равнодушным, сидя в непосредственной близости от своего бывшего врага. – Что-то вроде парень был героем, потом его изгнали из собственного королевства, бла-бла, натворил много хуйни, а затем сдох. Да, я знаю эту историю. Дрим весело фыркнул. Его взгляд быстро мазнул по книге в руках пассажира, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. – Если вкратце, то да, всё верно. Тесей в греческой мифологии был интересным персонажем. И редкостным мудаком, если честно. Я имею в виду, победить Минотавра ему помогла критская царевна Ариадна, и взамен он должен был на ней жениться. Вот только он бросил её на первом же острове, где они встали на якорь, чтобы быстрее вернутся в Афины. Парень похищал женщин направо и налево после того, как стал царём, оставил своего друга в подземном миреи убил собственного сына, из-за чего его и изгнали. В конечном счёте, эпос о Тесее, как и многие другие греческие мифы, остался в истории предостережением против высокомерия. Томми отвернулся к окну и закрыл глаза ладонью. Губы разъехались в дрожащей улыбке. Тесей – прозвище, которое дал ему Техноблейд. Прозвище, которое тот использовал не реже имени, иногда с любовью, иногда с обвинением, заставляя Томми играть роль, которую тот никогда не хотел. Так вот какого мнения о нём брат. Герой, бросивший людей, которые ему помогали. По праву изгнан из своей страны из-за собственных действий. История-предостережение против высокомерия. Оборжаться просто. – Конечно, есть множество прочтений этой истории, я просто рассказал об одной из них, – поспешил сказать Дрим, увидев его подавленное выражение лица. – В другой версии, которую я читал, его рисовали настоящим героем. Он сам сложил корону, чтобы ввести в Афинах демократию, после чего, увидев, что люди будут счастливы без него, покинул полис. Есть трактовки, в которых Тесей этакий карикатурный монстр, жестокий и кровожадный. Думаю, суть ты уловил. В мифах многое зависит от того, какую и чью интерпретацию ты прочтёшь. Медленно развернувшись, Томми посмотрел на Дрима. Ранее убийца, а ныне брат Таббса барабанил пальцами в такт своей музыке и бросал на него быстрые взгляды, которые казались почти… обеспокоенными? Он откашлялся, чтобы сбросить неловкую тишину. Парень устроился максимально удобно – сев поглубже и подтянув колени к груди, он снова уставился на проплывающий мимо город. Раз Дрим никак не возражает, то это наверное нормально – вот так забираться с ногами на сиденье? – Так, – сказал он небрежно, – что случилось с Тесеем в конце? Дрим уклончиво замычал под нос и остановился на красный свет. Даже мотор, казалось задумался, загудев тише. – В некоторых историях его враги использовали его отсутствие, чтобы посеять семена сомнения в умах его народа, поэтому они изгнали его. Его враги распространяют о нём ложь и поднимают против него восстание, из-за чего он бежит на... на... хм… Кирос? Скирос? Сикрос? Короче, бежит на остров – боги, эти греческие имена и названия – просто язык сломаешь. В любом случае, тамошний царь, как бы его ни звали, боялся Тесея, боялся, что герой отнимет его трон. Боялся его силы. Он обманом заманил Тесея на вершину скалы, после чего скинул в море. Включился зелёный и Дрим отвлёкся. – Тесей умер, ненавидимый своим народом. Но спустя годы афиняне узнали о его героизме. Поэтому они привезли его кости обратно, чтобы похоронить на родной земле. Так что его… ну, его действительно запомнили как героя! Томми фыркнул, уткнувшись носом между колен. – А смысл? Он-то всё равно умер, думая, что все его ненавидят. Что бы там кто ни думал после его смерти, самому Тесею от этого-то уже ни горячо ни холодно. Поздно. – Погрузившись в размышления, парень сам не заметил как принялся жевать ногти, но быстро перестал. Внутренний голос, подозрительно похожий на мамин, попросил его остановится, как делала настоящая мама, заставая его с этой привычкой. – Знаешь ли ты, что Техноблейд называл меня Тесеем? Я думал, он просто имел в виду какую-то героическую чушь, но, видимо, это было скорее оскорблением. Дрим, похоже, чувствуя себя всё более неловко и не зная, что ответить на такие откровения, зарылся пальцами в волосы. – Как по мне, ты не слишком похож на Тесея. И судя по тому, что я знаю о Техноблейде (кстати, твой брат чертовски странный, я уже говорил?), он, вероятно, имел в виду более героические аспекты Тесея, чем, ну… менее героические. Я имею в виду, вы ведь братья, так? А братья – это семья и семья важна, так что… не придавай этому слишком большого значения. К тому же, не похоже, чтобы в этих его прозвищах был какой-то потаённый смысл. Меня он назвал Икаром, можешь себе представить? В груди поселилось какое-то странное пушистое чувство. Эти слова из уст его бывшего врага звучали на удивление убедительно. Томми никогда не хотел быть героем, его самым большим желанием всегда было жить мирной жизнью со своими друзьями. Всё, что он сделал, и всё, в чём можно было найти хоть каплю героического, было сделано по необходимости, а не потому, что он хотел быть тем, кто «убьёт Минотавра». Томми стоял на платформе и смотрел, как построенная с его помощью страна разрушается под руками брата и отца. А в это же время, этот самый брат обвинял его в разрушениях, происходящих вокруг них. Сказал ему умереть как герою. Техноблейд разводил демагогию о дегуманизации, не замечая, как дегуманизировал самого Томми. Техно – оружие, клинок. Томми – призвавший клинок герой. А ведь он просто хотел вернуть свою семью и не более того. – Скажи «Дрим», – решил он сменить тему, когда заметил, как снова скатывается в свои воспоминания, как запах дыма стоит прямо на кончике носа. – Тебе знакома история Л'Мэнбурга? Моргнув, Дрим обернулся к нему в недоумении. – Это тоже из греческой мифологии? Никогда не слышал о- – Не-не-не, не оттуда. На самом деле этот эпос редко упоминается да и в интернете о нём почти не говорят, так что можно сказать я не удивлён. Я перескажу кратко, если ты не против… Жили-были в одной далёкой стране два брата. Один хотел мира, другой алкал свободы. Чтобы этого добиться, собрали два брата всех своих друзей и построили свою королевство. Но правитель соседней страны – тиран и завистник – не мог смириться с цветущим, маленьким, но очень гордым королевством под боком. Снова и снова посылал он свои войска и снова и снова лилась на землю кровь. Наконец, в надежде откупиться от душегуба и принести народу покой, братья решили отдать своё самое ценное сокровище – два волшебных диска с чудесными мелодиями. Тиран, угрожающе ухмыляясь, отступил. Ненадолго воцарился мир. Но вскоре снова собрались тучи, снова замолкли песни. Старший брат сошёл с ума и утопил половину маленькой страны в огне и грохоте. Младшего брата изгнали. Он остался один-одинёшенек перед лицом своего старого врага-тирана, и только призрак брата – бледная тень – следовал за ним по пятам. Тиран взял его в плен, издевался и мучил. Дошло до того, что юноша хотел свести счёты с жизнью… Дрим бросил на него неуверенный взгляд, барабаня пальцами по рулю водителя. – Ох, – прошептал он, но Томми его проигнорировал, продолжая злобно кусать ноготь. Странно. Какой-то железистый вкус… Ах, он оказывается прокусил до крови. Невозмутимо парень переключился на следующий палец. По ладони медленно пополз красный ручеёк. И вдруг его как молнией прошибло. Голос Дрима, его интонации. Эта версия говорила совсем не так, как та. Человек здесь не вынуждал его друзей изгонять его, не разбивал ему голову, не забирал собственноручно все три его канонные жизни, а затем возвращал одну в качестве какого-то отвратительного эксперимента. Человек рядом с ним пах Таббо, пах вторым домом Томми, квартирой, в которой он проводил половину своего времени… Но в то же время этот запах дома смешивался с запахом пороха и огня, который прилип к его обидчику, как вторая кожа. В маленьком салоне машины внезапно стало ужасно душно, словно вокруг снова высились толстые обсидиановые стены, словно в той контрольной комнате Эрет снова нажимает смертельную кнопку, словно салон превратился в раскалённую обсидиановую камеру с лавовой стеной. Он сжал дрожащие кулаки и прикусил костяшки пальцев, чтобы подавить крик. Когда его сердцебиение замедлилось, он вырвал зубы, оставив кровавые следы на кулаке. – Дрим, Дрим, вот скажи мне. По-твоему правильно манипулировать кем-то, заставлять его думать, что он совсем один? Что все его ненавидят? Что манипулятор – единственный человек, оставшийся на стороне жертвы? Дрим громко сглотнул, когда Томми внезапно повернулся и наклонился к нему.. Локтем парень почти коснулся рычага переключения передач. – Нет, конечно нет! В смысле, это же-! – А правильно ли снова и снова взрывать с таким трудом сделанные вещи жертвы на глазах у неё же? Правильно ли делать чьё-то выживание полностью зависящим от настроения манипулятора? – Нет, что ты… – Правильно ли убивать? – -нет, это не так- – Унижать, обвинять, угрожать? – … нет, Томми… – Убивать жертву, чтобы затем оживить, ведя какую-то свою больную, извращенную игру- – Томми- Внезапно Томми откинулся назад и крепко закрыл рот руками. Похоже, последствия необдуманных решений всё-таки догнали его и уже готовятся кусать за филей – непривычный к алкоголю организм попытался избавится от «яда» единственным известным желудку способом… – Открой дверь. Быстро. – прохрипел он. Машина сразу же с визгом остановилась возле парка, и Томми, кое-как открыв дверь, мгновенно вывалился наружу. Его жестоко рвало – желудок избавлялся от алкоголя со всем остальным содержимым. Глаза слезились, в висках снова боевым барабаном застучала кровь. Зажмурившись, он попытался подавить ещё одну волну. Безуспешно. В мыслях он успел тридцать раз проклясть и Дрима, и алкоголь, и свою давно оставленную жизнь. От кислого запаха блевать хотелось только сильнее. Вдруг волос аккуратно коснулась дрожащая рука – это бывший враг старался убрать со взмокшего лба прилипшие пряди. Бессознательно парень потянулся за этой нехитрой заботой, и в этот момент было глубоко плевать, что исходит она от Дрима. Он снова почувствовал себя одиноким, несчастным мальчишкой на столь дальнем побережье, что его можно было назвать островом, со своим величайшим врагом. Только в этот раз ненавистный голос не вливался в уши сладким ядом, заставляя сомневаться в реальности и в своей адекватности. Нет, на этот раз тот же голос шептал какую-то утешающую чушь, заверения, что «всё пройдёт», что «всё будет хорошо». Как утопающий вцепляется в спасительную соломинку, так и Томми схватил Дрима за руки. Парень завыл, его душили слёзы. Он сам не заметил, как его аккуратно обняли и стали тихонько покачиваться из стороны в сторону. Где-то в глубине души парень отстранённо отметил, насколько неудобно должно быть чувствовал себя Дрим – он-то понятия не имел, о чём говорит Томми. Скорее всего держать его вот так было неприятно: от него ужасно пахло и судорожная хватка очевидно причиняла боль. Но как ни старался, парень не мог разжать пальцы. – Столько разного дерьма произошло, Дрим, – икнул он. – С Л'Мэнбургом, со всеми нами. Так много отборнейшего дерьма. Чёрт, я… блять! – Он снова всхлипнул и спрятал лицо в сгибе чужого плеча. В данный момент он не хотел, чтобы его видели, не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его слабость. – Это просто история, просто… грёбаная история. Жестокая фантазия, которой никогда-никогда не случалось в этом мире. – Ты из-за этого пошёл пить? – обеспокоенно спросил Дрим. Возможно парень хотел найти ответ в его глазах, но Томми лишь вцепился сильнее. Ткань рубашки угрожающе затрещала. Сейчас парень выглядел не ахти, и мысль, чтобы посмотреть в глаза своему бывшему врагу, причиняла почти физическую боль. Почему в первой жизни им достался озлобленный манипулятор-Дрим? Почему они получили эту прекрасную версию Дрима только после того, как всё уже произошло? Томми подавил горький смешок. – Я всегда слишком увлекался сказками. Точно не ясно сколько они так сидели, но вскоре слёзы иссякли, а с ними ушли и силы. Томми только оставалось, что повиснуть на руках брата лучшего друга, всё ещё упираясь лбом на костлявом плече теперь друга, не врага. – Давай, – пробормотал Дрим и медленно высвободил свой рукав. – Так, становится холодно. Думаю, пришло время отвезти тебя домой. Я позабочусь, чтобы Техно приготовил тебе чай или что-то в этом роде. Он позволил себя поднять и затащить обратно на заднее сиденье машины, где он со стоном лёг, спрятав лицо в руках. Перед глазами крутились цветные пятна и чувствовал себя парень откровенно херово. Не было сил даже смущаться своим позорным душевным изливаниям. Дриму, из всех людей! Тот теперь был весь изгваздан в слезах, соплях и крови, так что они оба сейчас хороши. Он то проваливался в сон, то просыпался, пока в один момент не заметил, что машина остановилась. «Может быть, Дрим все это время кружил вокруг моего дома, ожидая, пока я протрезвею»? Его вырвало из оцепенения, когда Дрим тихонько открыл дверь. В лицо ударил холодный предрассветный воздух, и он, наконец, оторвал руки от глаз, глубоко вздохнул. – Готов? – спросил Дрим тихим голосом. Томми усмехнулся. – Всегда готов, сучка. Он выскочил из машины и тут же споткнулся. Единственное, что удерживало его лицо от близкой встречи с асфальто – это крепкая хватка друга. – Как скажешь, мистер Готовый, – всё также тихо рассмеялся Дрим и перекинул руку Томми себе на плечо. – Завались. Хотел бы парень сказать,что они как кошки прошли по теням до самых окон Техно, как два шпиона в эпическом боевике, но на самом деле Дрим постоянно спотыкался под тяжестью Томми, в то время как тот громко ругался, а друг шикал в ответ. Наконец, им удалось добраться до окна, на которое указал Томми. – Он живёт на втором этаже?! – громким шёпотом воскликнул Дрим. Томми пожал плечами, склонив голову набок. Он устал и хотел только спать. Сжав губы, Дрим медленно наклонился, чтобы подобрать с земли несколько камешков, стараясь при этом не слишком растрясти Томми. Он поудобнее перехватил Томми, а затем запустил камешек в окно Техно. А потом ещё один. И ещё. – Не сработало. Он что, так крепко спит?! – Попробуй бросить их все одновременно, – предложил Томми. Сомневался ли Дрим, парень не знал, но спустя несколько секунд разглядывания гравия в руке, тот с силой швырнул в окно всю горсть. Бейсбольный питчер, блять. Стекло легонько схрупнуло. Дважды блять. – ... ой? – без особого впрочем сожаления в голосе прошептал Дрим. В медленно открывшемся окне показалась недовольная заспанная мина Техноблейда. Брат выглядел нахохлившимся воробьём: встрёпанные волосы, сонные, недовольно прищуренные глаза. Томми бы заржал в голос, не виси над ними угроза разбудить родителей. Краем глаза он заметил, что тоже Дрим ухмыляется. – Что, уже спал? – фыркнул Томми. – Хе?! Да,так и есть? – Техноблейд говорил своим высоким голосом, что означало, что он действительно был сбит с толку. Или злится. Или всё сразу. – Какого чёрта здесь делает Дрим? Это… это что кровь? – Не волнуйся, она моя. – Как, чёрт возьми, это должно меня успокоить? – Подозрительный взгляд Техноблейда перешел от Томми к Дриму, который поднял обе руки, но тут же ему пришлось поймать Томми, когда тот соскользнул с его плеча. – Это был не я! – Да! Как будто зелёнка может хоть пальцем коснуться непобедимого Томми Крафта! – Томми, тебя буквально избили, – выдал его Дрим. Предатель. – Так. Ясно, – проворчал Техноблейд. – Я спускаюсь. – Только аккуратно! – приказал Томми. – Если родители проснутся, наша сделка будет аннулирована! В ту же секунду открылась дверь. На крыльце зажёгся яркий свет, и Томми вскрикнул. Как в плохом фильме ужасов, два горе-конспиратора медленно повернулись к открытой двери. Томми сглотнул и посмотрел было на окно брата, но тот скрылся ещё когда вспыхнул свет. В дверях чётко очерченным силуэтом стоял Филза. С совершенно усталым лицом мужчина рассматривал замерших полуночников и постепенно взгляд от равнодушного становился разгневанным. Возможно, не последнюю роль играло состояние парней, а может помятый после драки вид Томми. Вероятно, он подумал, что это вина Дрима. Ебать. У них капитальный проёб и грядут большие проблемы. – Дрим, Дрим, бро, код красный, код красный! Пора сматываться! – яростно зашептал парень, но Дрим не сдвинулся с места, в ужасе глядя на Фила. – Если ты сейчас скроешься, то тебя ждёт арест на два месяца, – спокойно сказал Фил. Одно хорошо – похоже присмотревшись, мужчина понял, что избил его не Дрим. Минус одна проблема. Томми повернулся к сообщнику, который вздрогнул от такого внимания и встал прямо, обхватив потной ладонью руку Томми. – Дрим. Спасибо, что вернул моего сына домой. Сына, который сбежал без моего ведома. Потому что другой сын мой, с которым я позже буду сильно ругаться, сказал мне, что тот уже пошёл спать. Голос Филзы звучал спокойно и даже слащаво. Томми сухо сглотнул. Голос бывшего Ангела смерти превращался в мёд только когда тот очень сильно злился. – Ааа, мистер Филза Крафт, сэр! Я не причинял Томми вреда, клянусь, я просто... Я уже нашёл его таким! Да, это выглядит очень плохо, но… Фил поднял руку и мягко улыбнулся, приближаясь к ним. Его тень становилась короче, пока он не встал перед ними, выхватив Томми из рук Дрима и перекинув руку сына себе через плечо, прежде чем прижать его к груди, стараясь не усугубить его травмы. Томми без колебаний обнял его в ответ, закрыв глаза от тепла отца. – Да, я понял. Спасибо, что вернул его в целости и сохранности. – Дрим рвано кивнул и практически отскочил на несколько метров. Смешной. Как будто Фила можно боятся. Его отец – самый мирный человек на свете. – И я знаю, что ты тоже здесь, Техноблейд! – он повысил голос и многозначительно посмотрел на открытое окно. – ... Я сплю. Извините, вас не слышно, – крикнул Техноблейд из своей комнаты. Розовые волосы выглядывали из нижней части окна. Фил с ласковой улыбкой покачал головой. – Идиот, – ухмыльнулся Томми, но тут же заткнулся, когда Фил вновь сосредоточил на нем взгляд, прищурив глаза. Его отец слегка принюхался. – Ты… ты пил?! – ... нет. – Он посмотрел на Дрима и глазами сигналил, чтобы тот держал рот на замке. – Сынок, от тебя пахнет алкоголем. Дрим подскочил, дико жестикулируя руками. – Ах, э-э, нет, Томми не пил! Это был… это я! Фил бросил взгляд на него. Светлые брови угрожали заползти за линию волос. – Приятель, я узнаю там твою машину. Ты хочешь сказать, что сел за руль в нетрезвом виде с моим сыном на пассажирском сиденье? Дрим выглядел как олень в свете фар с невероятно широко раскрытыми глазами. Он был намного выше Фила, но настолько сутулился, что выглядел как ребенок, которого отругали родители. – ... да? Фил снова покачал головой, пораженный ими обоими. – Вы двое, – сказал он, – худшие лжецы, из всех знакомых мне лжецов. Ты, Томми, пойдёшь и проспишься. Утром поговорим. – Томми издал стон, который будет отрицать до самой своей смерти. – А ты, – Филза указал на Дрима, который от неожиданности поднял руки вверх, как будто его держали под дулом пистолета. Взгляд Фила стал мягче, когда он увидел нервную энергию, пронизывающую всё его тело. – Пойдём с нами. Я не позволю тебе возвращаться домой в такой час. Можешь занять гостевую спальню, в которой обычно спят Таббо и Ранбу, и взять у Техно немного одежды. Посмотрим, смогу ли я отстирать кровь с этой рубашки… Дрим снова замахал руками, на этот раз протестуя. – Я… эээ, я думаю, мне всё же лучше пойти домой. Я не хочу… не хочу быть обузой. Да и, это… не так уж и долго тут ехать… – Глупости! Пойдём: переночуешь, а с утра пораньше двинешься в путь. Даа и потом, каким бы я был другом, если бы не пустил сына этого самого друга на ночь? Так что, пожалуйста, прими предложение, хорошо? Плечи парня опустились. Он посмотрел в сторону и почти незаметно кивнул. – Чудно! – Фил широко ухмыльнулся и медленно – чтобы не усугублять головную боль Томми ещё больше – развернувшись, направился к двери. Но только у самого крыльца до слуха Томми донеслись неуверенные шаги. Только сейчас он понял, что Дрим впервые войдёт в их дом. Да, он часто приезжал за Таббо с Ранбу, но всегда ждал на крыльце. Даже когда его напрямую приглашали, тот только опускал глаза и начинал бормотать что-то вроде «мне неловко вас обременять». Уилбур регулярно пытался его подкупить, чуть в лепёшку на расшибался – парень не вёлся ни на посулы угостить «знаменитым маминым пирогом», ни на обещания схлестнутся умами на шахматной доске. Наблюдать со стороны, как брат крутится как уж на сковородке , было невообразимо смешно. Уилбур как будто размахивал рыбой перед носом уличного кота, пытаясь завоевать доверие, но гордое животное поднималось и давало драпу со всех лап. Тем не менее не было ничего необычного в том, чтобы увидеть, как эти двое играют в шахматы на крыльце или в саду, в то время как Кэт счастливой пушистой торпедой скачет вокруг. – Подожди здесь. Я сейчас только доведу Томми до комнаты и вернусь. – сказал Фил после того, как они вошли в дом и остановились перед диваном. Томми бросил последний взгляд на Дрима. Похоже, тот чувствовал себя не в своей тарелке, стоя посреди уютной гостинной Крафтов. Неловко потирая шею, парень уставился на огромную картину-фотографию. Родители сделали её на двенадцатый день рожденья младшего сына. Ах, идиллия! У Уилбура в руках разбитый кремовый пирог – пару мгновений назад он впечатал сладость в лицо младшего брата. Раздраконенный Томми – весь в креме – тянул его вниз за волосы, явно стараясь выдрать клок побольше. Закативший глаза Техно всеми силами пытается показать, мол, « я этих идиотов не знаю», но нежная улыбка выдавала его с потрохами. Папа тёр глаза – камера засняла особенно смачный зевок. А мама просто выглядела совершенно счастливой от всех их выходок. Даже сквозь холст можно было ощутить её любовь. Дрим отвернулся от изображения и упал на диван, а Томми повернулся вперёд. У него было дело и без Зелёнки – например, не собрать носом все ступеньки и углы. Вместе с отцом, они поднимались уверенно, но очень медленно: гораздо более низкому Филу приходилось фактически тащить сына на себе. Парень пытался помочь, правда, но мысли так и норовили ускользнуть от хозяина, и вместо сосредоточения на том как и которую ногу ставить, они уносили его к событиям сегодняшней ночи. Он не мог не задуматься о Дриме. Парень, который ему помог, который выслушал его пьяную болтовню и сам доставил его домой. Который плохо умел лгать, но, по крайней мере, пытался солгать, чтобы его защитить. Больше не бывший враг. Так странно. Так правильно.— — —
– Эм, извини? Дрим оторвался от своего ноутбука – старенького Asus, с местами засвеченным экраном и западающими клавишами – и дикими испуганными глазами огляделся по сторонам. Он по-совиному моргнул, глядя на Ранбу, и ещё больше удивившись, когда узнал парнишку. Ранбу неловко потёр шею, не смотря ему в глаза. С момента прихода в этот мир он изо всех сил старался вернуть возможность смотреть людям в глаза. Было до странного здорово поддерживать зрительный контакт, не чувствуя зарождающегося в горле рыка и подъёма какой-то инстинктивной ярости, открыто вглядываться в лица друзей, узнавать цвета их глаз и высоко держать голову, не опасаясь пересечься с кем-то взглядом. Однако, в отношении бывших злодеев, таких как Шлатт или Дрим это всё равно было немного трудно. – Да-да? Чем… ах, чем могу помочь? – спросил Дрим, поправляя маску. Он выглядел очень растерянным, возможно, потому, что друг с другом разговаривали только в компании Таббо. Ранбу неловко указал на место рядом со скамейкой, на которой сидел Дрим, – невысказанный вопрос, сможет ли он сесть. Кивнув, тот тут же забрал свою сумку и поставил на землю, жестикулируя в сторону теперь пустого места. Медленно опустившись на скамейку, Ранбу выпрямился, глядя только на руки противника краем глаза. Дрим, очевидно, заметил его дискомфорт, потому что он небрежно вернулся к своему ноутбуку и начал печатать. Даже несмотря на все свои небольшие познания в программировании, Ранбу знал, что печатает он бессмысленный набор букв. – Итак, что случилось? Если тебе нужны советы от старшекурсника, то боюсь тут я не советчик – лучше спроси кого-нибудь со своего факультета, а если… а если хочешь научиться программировать, то тебе тоже лучше спросить кого-нибудь другого или посмотреть видеоуроки с ютуба. Просто, боюсь, я не смогу нормально объяс- – Таббо сказал мне, что ты иногда… как бы это сказать? «Выходишь в космос». Дрим со звонким щелчком закрыл рот. Бессмысленные строчки перестали ползти по экрану. – Ах, – сказал он слабо. – Я, э-да, знаю. Ну, да, бывает. Мозг просто иногда забывает такую категорию как время, хаха. Ранбу кивнул и наконец повернулся к нему. Если он действительно хотел спросить, то Дрим заслуживал полного внимания. – Я тоже иногда испытываю это. Иногда я моргну – а оказалось, что прошёл целый час. – Глаза Дрима засияли, и он яростно кивнул, закрыв ноутбук с большей злостью, чем ожидал Ранбу. – Как именно ты с этим справляешься? Дрим лучезарно улыбнулся. И возможно, Ранбу наконец принял, что человек рядом – вовсе не тот, кто издевался над ним и использовал в своих планах. В их старом мире администратор выглядел таким несгибаемым – катастрофа, сила природы, не иначе. Непобедимая скала. Но и старый злодейский, и этот новый Дрим были всего на четыре года старше его. И оба являлись простыми людьми. Дрим наклонился вперед, достал один из наушников и протянул его Ранбу. Что-то, похожее на смесь электро и ирландской народной песни, вырвалось из динамика на языке, которого он не понимал. – Мой музыкальный плейлист постоянно меняется, – объяснил Дрим. – Ни одна песня не повторяется, и время от времени я включаю музыку погромче на случай, если снова ускользну в свои мысли. При этом труднее забыть о времени. Просто убедись, что песни не слишком длинные, а если и есть, то не повторяются. Улыбаясь, Ранбу вынул наушник и передал его обратно. – Спасибо.— — —
– Какого черта! И ты, Брут? – простонал Томми, театрально указывая на новенькие наушники в ушах друга. Ранбу не стал отвечать, просто достал телефон и увеличил громкость. Томми не растерялся: жестами тоже можно показать в какие дали хочешь послать человека. – Какие-то проблемы? Застонав, парень повернулся к Таббо, смотревшего на них с самодовольной улыбкой. – Таббо, Таббо, когда Ранбу превратился в фаната Дрима?! – Томми, какого чёрта…— — —
– Положи свои вещи в яму. Томми сглотнул. Пальцы уже наполовину в подпространстве. Сейчас бы вмазать скотине и дать драпу, да только ему же хуже будет. Парень на своей шкуре узнал, чем грозит такая выходка, повторения не хочется. Вокруг густые сумерки и белый круг маски с идиотским смайликом словно светится. – Не заставляй меня ждать, Томми. Шевелись. Ооо, как много он хотел бы сказать зелёному утырку, вот только… Слова как будто застряли в горле тяжёлым комом. Туман, по вечеру, стал подниматься от земли и выше. Видимость стремительно ухудшалась – кроме размытых громадин деревьев да нависающей фигуры Дрима не видно ни зги. Лес ощетинился, ощерился тысячей клыков и когтей – уходите, людишки! Чу! Что такое?… Шаги! Кто-то идёт! Из тумана медленно выплыли две слишком знакомые фигуры. В душе затеплилась надежда. – Уил! Техно, наконец-то вы здесь! Но братья не шевелились, только холодно смотрели. На губах Уилбура расцвела жестокая улыбка, в то время как Техноблейд смотрел на него апатичными глазами. Кровь застыла в жилах. Они на стороне Дрима. А он, Томми, остался один. По лбу побежала капелька пота. Надежда, не успев разгореться до пламени, сдохла в конвульсиях. Дыхание перехватило. Один. Он снова оказался один со своим старым врагом. Один, один, о д и н. – Томми. Голос Дрима был холоден, улыбка – больше похожа на ужасающую гримасу. В животе зашевелился страх, скользкими змеями свернулся в лёгких, нежно, неумолимо придушивая. Фигура мучителя поплыла, приобретая фантасмагорические очертания, только незерит топора блестел всё также ярко. Нечто, что пару мгновений назад было Дримом, застыло в нескольких сантиметрах над ним, холодный металл обжёг шею. – Хорошо, – выдавил он, выхватывая несколько вещей из своего инвентаря, – только пожалуйста, не надо. Пожалуйста… И вдруг он уже стоит перед ямой – дырой, полной зловония, гнили, кислоты и железа, и по стенам вверх змеилась кровь – кровь, почему здесь кровь?… Лук в его руке сам упал в дыру. Это парень безвольно рухнул на колени, закрыв руками рот, стоило ему повнимательней присмотреться, что лежит на дне. Он смотрел и видел тусклые каштановые волосы и мёртвые зеленые глаза, смотрел и видел костюм и погасшие, серые эндер частицы – два неподвижных, сломанных тела, тряпичными куклами с обрезанными нитями валяющихся в маленькой яме. – Нет, нет, нет, нет, нет, какого черта… – Дрим подошёл к нему и положил руку ему на плечо. Кровь с топора капала на руку Томми, и он глубоко прерывисто вздохнул, прежде чем опустить глаза. Красная жидкость скатилась к его пальцу, собралась в лужу, а затем капнула на шорты, окрасив расцвечивая их жуткой картиной цветов.. Снова прерывистый вздох. Он на четвереньках. Его рвало, пот и слезы текли по его лицу, и Томми закрыл глаза, желая стереть воспоминания о телах друзей. Его дрожащие руки сжимали холодную землю под ним, и он чувствовал, как успокаивающие руки гладят его волосы, шепча ему на ухо утешающие слова, когда Дрим заключил его в нежные объятия. Желчь снова поднялась к горлу, слёзы текли по щекам, но он не мог пошевелиться, не мог ничего сделать, кроме истерически всхлипывать, не мог пошевелиться, не мог пошевелиться… – Ты никогда не учишься, не так ли? – Голос Дрима был приторно-сладким, угрожающим: так шипела бы змея подбираясь к ноге. – О Томми, Томми. Ты никогда не обретёшь свободы. Он проснулся в холодном поту, а у постели кто-то стоит. Спросонья, не продрав глаза, он вцепился зубами в протянутую руку. Фигура глухо выругалась, но отступила. Наконец-то больше места для манёвра! Томми одним движением вытащил бейсбольную биту, которую всегда держал у кровати, и дико замахнулся в сторону незваного гостя. Оружие с усилием вырвали из сведённых страхом рук и парень, по инерции, полетел вперёд, спотыкаясь о ноги, когда нападавший внезапно схватил его за плечи и крепко посадил обратно на кровать. – Какого чёрта… – Ты всегда так просыпаешься? Бро, это не правильно и уж точно не здорово, ты знал? Отдышавшись, Томми, наконец, нашёл время осмотреться. Он на кровати, в своей комнате, в новом мире, перед ним сидит Техноблейд, а в его руке свободно висит вырванная бейсбольная бита. В его взгляде не было жалости, и Томми был даже рад, что разбудили его в таком состоянии не родители. Он не хотел, чтобы на него смотрели так, как будто он сломлен, как будто он не может справиться со своими эмоциями, как будто его тело не выдавало его всякий раз, стоило ему отпустить контроль и заснуть. – С каких это пор мы будим друг друга от кошмаров? – хрипло поинтересовался он, без сил опустив голову на плечо брата. Техно провёл рукой по волосам, одним движением отгоняя призрачные руки Дрима и оставляя после себя только тепло. Другая рука выводила плавные круги на его спине. – Только когда мы кричим на весь дом, как будто кого-то режут. – зло проворчал брат. Может быть, его злость была направлена вовсе не на Томми, но услышав этот тон парень отшатнулся – кошмар ещё не рассеялся полностью. В комнате повисла тишина, пока Томми пытался отдышаться, снова прислонившись лбом к плечу брата. Ебать. Всё ведь было нормально. Последний раз кошмар он видел с неделю назад, и тот даже был не на тему Дрима. Сейчас, когда он убедился в мирности этой версии, подсознанию было сложно представлять ту ужасным монстром. Что-то глубоко внутри него протестовало против этого. Тот факт, что он смог по своему подружится с обоими своими братьями ещё больше усугубил ситуацию. Техноблейд схватил его за плечи и держал на расстоянии вытянутой руки, заставляя глядеть прямо в его красные глаза. Брат и сам выглядел усталым – сказывалась напряженная сессия, Техно приходилось день и ночь готовиться к экзаменам. На мгновение Томми почувствовал вину, но тут же выбросил эти мысли. Техно порой будил его, если он просто слишком громко разговаривал во сне. Так что, нет ему не жаль этого очкастого засранца. Солнце уже начало выкатывать свои круглые, по-рассветному красные бока из-за горизонта, спокойный оранжевый цвет прогонял тьму ночи. Боже, когда он в последний раз просыпался в такой час? – Пойдём, – сказал Техноблейд и встал, направляясь к двери. – Накинь что-нибудь и выходи на улицу. Поражённый, Томми покачнулся взад и вперед, когда его внезапно отпустили, и встал на неустойчивых ногах. – Чего? Постой?! Куда мы? – Просто пойдём. Томми фыркнул и позволил себе упасть на кровать. Каркас легонько треснул, протестуя против такого обращения. – Отвянь. Если ты не скажешь мне, куда мы идём, я и с места не сдвинусь. Техно остановился и прислонился к открытой двери, со стоном ударившись о нее головой. Он выглядел как слегка встревоженная утка. – Знаешь что, я использую твоё обещанное одолжение. Томми вскочил. – Наша сделка была аннулирована в ту минуту, когда папа нас обнаружил! Техно поднял брови. Ну почему брат, даже сутулясь, всё ещё выше него? Томми изо всех сил выпрямил спину и почувствовал себя победителем, когда заметил, что они оказались на одном уровне глаз. Невероятно, но брови Техно поднялись еще выше, настолько, что исчезли за чёлкой. – Ну, вообще-то, если вспомнить нашу сделку, я только обещал сказать папе, что ты уже лёг спать, и заставить Уила заткнуться. И то, и другое я выполнил. Не моя вина, что вы, два дебила, топали как стало слонов. А, и кстати: за моё окно будешь из карманных платить. Томми заржал. – Твоё окно разбил Дрим, вот с него и тряси. Но поскольку он всё ещё может подать в полицию за преследование, я бы не советовал этого делать. Обычная вежливость между двумя соперниками! Техноблейд закатил глаза и толкнул брата обратно в сторону комнаты. – Иди, надень настоящие штаны и на выход. Я нас отвезу. Томми послушно вернулся в свою комнату и даже начал одеваться, как вдруг до него дошло. – Отвезу? Всмысле отвезу? Подожди, с каких это пор ты умеешь водить?! Какого чёрта, Техно?! Техно, вернись сюда, что за фигня…— — —
– Итак, на самом деле ты годами умел водить машину, и только я один оставался в неведении? – Я видел, как сильно Уилбур страдал от твоих постоянных просьб подвезти. И чтобы ты приставал и ко мне? А мне оно надо? Мне оно было не надо. Поэтому я просто решил использовать продвинутую технику под названием ложь. Ты действительно думал, что я не научусь водить машину и мне придётся терпеть нашу систему общественного транспорта? Ты никогда не задумывался, зачем нам три машины? И почему на одной из них есть наклейка «КАРЛ», причём очень жирными буквами? Мир Томми осыпался осколками привычной реальности. – Я думал, что это машины мамы, папы и Уила! – крикнул он совершенно невозмутимому Техно. Его брат просто продолжал ехать, весело поджав губы. – Знаешь, как часто Уил хотел сказать тебе, что я тоже могу водить? Каждый чёртов раз после того, как ты просил его тебя куда-нибудь подвезти. Мне пришлось собрать просто горы компромата, чтобы заставить его замолчать. К счастью, папа и мама учли моё нежелание, и мне не пришлось шантажировать ещё и их. Можешь представить? Если я когда-нибудь попытаюсь шантажировать маму, держу пари, что она посадит меня под арест, пока я не закончу магистратуру. – Как, черт возьми, тебе вообще удавалось незаметно водить машину? И почему я этого не замечал? – Я не знаю, Томми, может быть, ты просто очень невнимательный. Томми рухнул на пассажирское сиденье и громко застонал, уткнувшись в руки. Вся его семья – пропадающие юмористы. Вся семья и каждый по отдельности. А он-то думал, что Дрим – единственный вариант, если надо куда-то добраться. Он готов все свои деньги поставить – всякий раз когда он ворчал на неизбежность встреч с Зелёнкой, его семья втихушку давила смешки за его спиной. Никакого сочувствия, никто из его семьи не сочувствовал его тяжелому положению. – Просто знай, – проворчал Томми, – что ты причинил мне огромную психологическую боль. – И меня это абсолютно устраивает. – Ты засранец, знаешь это?— — —
– Так куда же мы на самом деле идём? Он опёрся подбородком на ладонь и пассивно наблюдал за проносившимся мимо пейзажем. – Ты знаком с такой штукой как «сюрприз»? – «Ты знаком с такой штукой как «сюрприз»?» – передразнил брата парень противно писклявым голосом. – Ой, а не пойти бы тебе далеко и надолго, осёл. Да, знаком. Твоими стараниями, между прочим. Дождь из динамита и с три десятка иссушителей – офигенный сюрприз был, спасибо. – Несмотря на слова, говорил он без особого гнева. – Всё ещё обижаешься? Бро, ты знал, что пестовать старые травмы вовсе не здорово? Томми ударил бы его, если бы это не привело к автокатастрофе.— — —
Они припарковались в месте с возмутительной ценой за парковку и шли слишком долго, прежде чем Техноблейд наконец остановился и вошёл в дверь, зажатую между азиатским продуктовым магазином и аптекой. Томми хотел последовать за ним, когда его мозг уловил название прекрасного заведения. Он замер. "Тир". Его брат привел его на стрельбище. Сон как рукой сняло. Томми кинулся за братом. – Эй, подожди, я сказал, постой, какого чёрта, Техно?! Техно, вернись, эй…— — —
Томми сделал ещё один выстрел. Прямо в мишень. Ого, как же он хорош. Следующий Джеймс Бонд. Нет, он лучше чем Джеймс Бонд! Голливуд уже должен нанять его, потому что они, честно говоря, спят на гигантском таланте... – Обе руки на пистолете. Не отвлекайся. И ещё, пожалуйста, пожалуйста, постарайся хотя бы приблизительно прицелиться в цель. Не позорься. Со стоном он отложил пистолет и повернулся к Техноблейду, сдвинув наушник на одно ухо. – Если Уил спросит, скажи ему, что я снял все десятки! Позабавлено фыркнув, Техно подошёл ближе. Аккуратно, как старого друга, подняв пистолет, он почти сразу отвернул его дулом в сторону. – Ты же знаешь, я когда вру – то все на лице написано. И Уилбур это знает, поэтому ему просто невозможно врать. Ну, мне невозможно точно. Так, теперь сосредоточься. Совмести целик и мушку и наведи на цель. Держи оба глаза открытыми – мы тут учимся, а не балду пинаем. Лишний выпендрёж просто ни к чему. – Оружие было создано для выпендрёжа своей крутости! – Это оружие было создано для стрельбы. И потише: если заведующий тиром тебя услышит и увидит, как… интересно ты стреляешь, он нас отсюда выпрет. Из-за тебя нам уже запретили посещать несколько залов крав-мага, в том числе последний, когда ты решил избить этого парня. – Он тебя оскорбил! Я просто защищал твою честь! – Ну да, я ведь так забочусь о своей несуществующей чести. Томми закатил глаза и открыв оба глаза, посмотрел на мишень вдалеке. Просто лист с силуэтом человека и разметкой. Пистолет казался слишком лёгким, а металл рукояти нагрелся и больше не холодил кожу. Честно говоря, он больше предпочёл бы свой старый меч, или, даже, прости Господи, топор Мира. Привычное руке и плечу оружие было очень непохоже на странную, почти невесомую и страшно громкую штуковину. Эх, вот бы им огнестрел туда, на Эсемпи… Правда, тогда исход сражений предсказать было бы ещё сложнее. – Зачем ты вообще меня сюда привёл? Даже воспользовался своим одолжением! Нет, спасибо, конечно, что научил стрелять, но правда, зачем? Должно быть, это что-то очень важное, – крикнул он сквозь наушники и выстрелил снова. На этот раз примерно в третью линию. Он с гордостью повернулся к Техноблейду и с широкой улыбкой указал на цель. – Ёбнулся что ли? Опусти пистолет, Прайма ради! – крикнул Техноблейд. Моргнув, он посмотрел на пистолет и, пожав плечами, положил на стойку. Подумаешь, королева драмы. Дуло даже не указывало на него… Кстати, хорошая идея, возможно, можно немного пригрозить брата. Ну, пока у него ещё есть пистолет. – Томми, клянусь Праймом, если ты направишь на меня пистолет, мне по закону будет разрешено убить тебя. – Чёрт возьми, отлично! Ладно, вот, пистолет, на стойке, гляди! В любом случае, я бы никогда так не сделал – мне известны правила техники безопасности в тире, бро! – Парень откинулся на стойку и скрестил руки на груди. – Теперь давай, говори. Чего ты хотел? – Неужели я не могу захотеть провести время со своим мла- – Да. – Ну, зато честно. – Техно, – медленно произнёс Томми, – в последний раз ты хотел «провести со мной время» пять лет назад. Я тогда болел и ты воспользовался этим предлогом, чтобы свинтить с семейного ужина. А потом просто заперся в своей комнате! Техно понимающе кивнул. – Справедливое замечание, – проронил он. – Послушай, я правда просто хотел немного поговорить. Если честно, я даже особо не думал, просто решил и поехал. И, – брат вздохнул, – я понятия не имею, с чего начать. После секунды молчания Техно заговорил. Бессвязно, сбивчиво, без подготовки. Что вы понимали: Техно никогда не ввязывался в разговор без подготовки. Конечно, брат часто пространно рассуждал разглагольствовал о вещах, абсолютно Томми не интересных, но он никогда не болтал вот так, сумбурно, из-за нервов. И виной тому было вовсе не пистолет у Томми в руках. – …Я долго думал над всем произошедшим. И, пожалуй, пришёл к выводу, что ты меня не предавал. Томми открыл рот. Потом закрыл. Почесал голову. – Ты… ты привёл меня на стрельбище, чтобы поговорить «о старых вещах, которые больше никого не волнуют»? Брат сложил ладони вместе и положил подбородок на кончики пальцев. – Томми, тебе приснился кошмар, и ты кричал о том, что мы с Уилом были на стороне Дрима и предали тебя. Очевидно, ты не забыл о «старых вещах, которые больше никого не волнуют». Знай: я никогда тебя не предам. Надеюсь, я могу рассчитывать на то же в ответ. К тому же, я знаю, что ты никогда меня не предавал. В конце концов, мы оба с самого начала ясно обозначили свои приоритеты. Помнишь, нашу беседу где я раскрыл тебе план уничтожить Л'Мэнбург? Я уже тогда знал, что нам не по пути, пусть и надеялся до последнего, что ты передумаешь по дороге. Я обманывал себя, думая, что мы оба снова оказались на одной стороне, что это было похоже на предательство, когда ты неизбежно предпочёл мне страну, которую построил, и друзей, которых приобрёл. Я думал, у нас ещё будет время поговорить о наших идеалах, до того как всё покатится в бездну. Вместо этого я своими действиями сжёг последний мост через неё. Томми сухо сглотнул. Каждый раз, когда Техноблейду хотелось поговорить с ним о старом мире, он всегда делал это за столом с мамой, потому что знал, что иначе ему расцарапают лицо. На этот раз брат отвел его на стрельбище, научил пользоваться оружием и начал говорить, когда Томми оказался рядом с пистолетом, сам оставшись безоружным. Он начал с самого тяжелого разговора и практически раскинул руки, умоляя Томми убить. Парень обернулся, взял пистолет, закрыл один глаз и выстрелил. Тц, паромах. Открыв оба глаза, он глубоко вздохнул. Вдох. Выдох. Максимально успокоить сердце, сосредоточиться на мишени. Он совместил прицел с целью. И выстрелил. Пуля попала в нижнюю часть мишени, пробив в ней чистую дыру. Он отложил пистолет и снова повернулся к Техноблейду. Это было похоже на игру стратегий. Брат его провоцировал, специально остался без способов защиты, давал ему оружие и завёл разговор о прошлом, зная, что Томми не умеет стрелять. Хотя нет. Игрой в стратегии ситуация была бы, стой перед ним старый Дрим, а не Техноблейд. До боли прямолинейный и всегда ясный в своих намерениях Техноблейд. Парень постарался вытрясти мысли из головы. Дурацкий кошмар. Только его не хватало. Всё же было в шоколаде, но нет же, больное порождение разума вытащило на свет спрятанные за семью печатями воспоминания об изгнании. Постоянное липкое ощущение манипуляций, постоянные сомнения после побега, мысли типа «зачем я это сделал»? Ими он страдал особенно долго, ещё несколького месяцев после Логстедшира, всё ещё чувствовал затылком довлеющую тень Дрима. Когда Томми стал посещать сеансы у Паффи, им вместе пришлось отвести несколько месяцев на проработку выученной беспомощности и проблем с доверием. Техноблейд был силён в стратегиях, но не в интригах. Брат хотел только, чтобы Томми чувствовал себя в безопасности, комфортно. Поставил его в выгодное положение, а себя в бессильное. – Почему ты спросил Дрима, хочет ли он воспользоваться своим правом на одолжение, чтобы потребовать моей выдачи? Томми хорошо помнил тот страшный миг, когда брат всерьёз задумался над предложением сдать его его злейшему врагу за какое-то эфемерное одолжение. Доверять Техно полностью Томми с тех пор больше не мог. Именно поэтому, со своими проблемами он прежде всего шёл к Уилу, именно поэтому его сковало страхом, когда Техно и Дрим снова… «сдружились». Техноблейд пожал плечами и неловко отвел взгляд. – Потому что я знал, что он никогда не пойдёт на этот шаг. С его стороны, это звучало не как: «Воспользуйся одолжением и можешь забирать Томми», а как: «Чтобы получить Томми, откажись от одной из самых ценных вещей – воспользуйся своим правом на одолжение у – и это не высокомерие, а объективный факт – самого сильного Авантюриста на сервере». Слишком неравноценный обмен, старый Дрим на такое бы не пошёл никогда, даже чтобы снова заполучить тебя в свои руки. В тот момент я не уступал ему, я ему угрожал. Да и потом, даже если бы он всё-таки решился воспользоваться одолжением, ничто не помешало бы мне тебя отбить. Грудь сдавило. Он лжёт. Да-да, человек перед ним наверняка лжёт. Эти слова сейчас только чтобы втереться в доверие, точно! Он, должно быть работает с Дримом, он может- Стоп. Когда дело касалось важных Техноблейду вещей, он становился смертельно серьёзен и предельно честен. Во всем: идеалах, намерениях, эмоциях, даже если последние воину было трудно выражать. Техно – его брат, и Томми хотел бы ему доверять, правда хотел. Он очень хотел снова чувствовать себя в безопасности в присутствии Техноблейда. Да, его брат не идеален. Он работал вместе с Дримом даже после того, как увидел, как плохо на него отреагировал Томми, разрушил его страну, и ни капли не раскаивался. Он смеялся высоко в небе, наслаждаясь разрушением дома Томми, ужасным, кровожадным хохотом, полный безумной радости. В этот момент Томми его возненавидел. Но он с самого начала знал о намерениях Техноблейда уничтожить Л'Мэнбург и не сделал ничего, чтобы этим намерениям помешать. И в тот момент, когда он и Техноблейд стояли напротив Дрима, когда брат толкнул Томми за спину, сильной и злой стеной защищая от мучителя, парень почувствовал себя в безопасности. «Совсем ты запутался со своей философией» – подвёл итог противный голосок в голове. Томми со всем счастьем послал его нахуй – сейчас ему не хотелось ничего другого, кроме как сесть и поспать. – Хорошо, – на грани слышимости прошептал парень. – Хорошо. Я тебе верю. И, чёрт возьми, я не могу простить тебе разрушение Л'Мэнбурга, но я признаю, что наше взаимное предательство было основано на недомолвках и недоразумении. Черт, бро, кажется, вся наша жизнь состоит из недоразумений, тебе так не кажется? Техно фыркнул и оттолкнулся от стены. Теперь, когда он снова встал прямо, Томми увидел, что тот немного ссутулился, чтобы казаться меньше. Боже, его брат иногда такой дурак. – А теперь позволь мне показать тебе, как это делается, – сказал Техноблейд и выхватил пистолет из его рук. На мгновение брат застыл напряженной, сосредоточенной на цели фигурой. Оружие в его руках лежало как влитое. Он прицелился и нажал на спусковой крючок. В яблочко. – Выпендрёжник, – пробормотал Томми.— — —
Чем больше времени проходило, тем больше появлялось старых новых знакомых. Однажды, когда Томми вышел выгуливать Кэт, его тормознул Джек Манифолд. Они тогда пошли в парк и пока собака носилась между деревьев, долго говорили о событиях давно ушедших дней. Старый знакомец, когда-то бывший другом, рассказывал, как был буквально забыт всем сервером, затмён образом Томми. («Я тогда ужасно разозлился. – поделился с ним парень. – Думаю, попадись ты тогда мне, я без колебаний тебя убил бы».) Рассказал о доброй семье в которой родился здесь, которая уважала и безоговорочно его любила. В ответ Томми объяснил свои собственные чувства, как его беспомощность и издевательства со стороны Дрима заставили его, как бешеного пса, бросаться на всех, кто не убегал или не сопротивлялся. Как этот новый, спокойный мир снова научил его доверять. – Ты забрал одну из моих жизней, исподтишка толкнув меня в лаву, хотя я считал тебя другом. – Заявил Джек, гладя набегавшегося Кэта. И Томми не осознавал, как сильно обидел своего когда-то друга, не осознавал, что тот последний для него внезапный удар в спину тоже имел свои причины. – Но я всё ещё хотел видеть тебя таковым. И принятие того, что ты этого не хотел, возможно, затронуло меня сильнее, чем я ожидал. Никто не заставлял Таббо выбирать между мной и тобой, и всё-таки он выбрал тебя. И я остался один… После твоей смерти в Пандоре они строили тебе памятники, плакали. Между тем за этой показательной скорбью никто не заметил, как умер я. Никто не пришёл на помощь когда мне пришлось безоружным ползти до освоенной Эсемпи части Незера. В нашем старом мире я остался нахуй никому не нужным и ох, как же у меня чесались кулаки при взгляде на жителей сервера. Томми мог только виновато смотреть. – Прости, Джек, – прошептал он. – У меня нет никаких оправданий, да даже если и были бы, то давно стали бесполезны. Просто… мне очень жаль. Я знаю, что не имею права спрашивать, но ты ещё хочешь быть друзьями? Думаю, что Таббо, что Ранбу будут очень рады тебя видеть. Вздохнув, Джек в последний раз погладил Коэт, а затем встал. – Мне нужно немного времени. Но дай мне свой номер телефона, на всякий случай. Может статься, я тебе позвоню. Томми стоял там и улыбался как дурак, пока Джек не исчез в толпе. С плеч, по ощущениям, свалилась целая гора.— — —
– Смотрите, кого я нашёл! – объявил Техноблейд, неожиданно распахнув входную дверь, чем знатно испугал Томми. – Что за ху-Ники?! – Девушку было не узнать. Она перестала красить волосы в ярко-розовый, вместо этого оставив родной цвет темного шоколада и осветлив две передние прядки. Кардинально сменился стиль одежды – укорочённый топ и свободные джинсы, вместо Уилбуровского плаща и практичной, рабочей одежды, в которой одинаково удобно было и строить, и драться. Теперь, в этом светлом мире, без постоянного напряженного ожидания нападения с оружием на быстром доступе, без казалось бы вросших в миловидное лицо морщин боли и горя, Ники как будто снова расцвела. «Кровь с молоком» как сказали бы за океаном. Она застенчиво помахала ему рукой с грустным выражением в глазах. Фил выбежал из своей комнаты ещё на крик Томми, был пойман на полпути в крепкие слезливые объятия. Отец с Техно выглядели по-настоящему счастливыми, когда сели и начали делиться с гостьей историями этого нового мира. Как оказалось, Ники родилась в Германии, но переехала с семьёй в Нью-Йорк, когда ей было пятнадцать. Сейчас она работала в пекарне и мечтала открыть свою собственную, жила вместе со своей девушкой в милой квартирке и старалась держаться как можно дальше от политики. Милая пекарня и любовь окружающих – единственное, чего их старая новая знакомая хотела от жизни. – Я счастлива, – сказала она Филу со слезами на глазах, после чего все бывшие члены Синдиката снова собрались в всхлипывающий клубок. Когда из университета вернулся Уил, их взгляды встретились на другом конце комнаты, и на мгновение все замерло. – Ники, – прошептал он в недоверии и бросился к ней, раскинув руки для объятий. Его встретили ударом по лицу. – Воу! – вскрикнул Томми, увидев, как обычно нежная девушка мило улыбаясь брату, снова поднимая кулак. – Ах, – прохрипел Уилбур и взял её за руку. Внешняя хрупкость оказалась обманчива – Ники без особого труда поставила его на ноги. – Нам нужно поговорить, – серьёзно сказала она, и он грустно улыбнулся. – Наверное, давно пора. Гостья кивнула и прошагала за Уилом в его комнату. Осторожно закрылась дверь. Голоса из-за неё доносились глухо, но только Томми хотел подойти и подслушать, как… – Не надо. – Голос Фила звучал раздраженно, когда тяжёлая рука Техноблейда легла ему на плечо и утащила обратно на диван. – Но… я хочу знать, о чем они говорят! Эй, Техно, Техно, тебе разве не интересно? Старший брат закатил глаза и обнял его за плечи, чтобы удержать на месте. – Меньше знаешь крепче спишь. Томми вскрикнул от негодования. – Чья бы корова мычала, сука! Ты вообще преследуешь людей ради развлечения! Когда Ники и Уилбур вернулись из комнаты, глаза у них были на мокром месте. Тем не менее, и он и она улыбались. Когда Ники уже собралась уходить, Томми внезапно кое о чём вспомнил. – Постой! – позвал он, помчавшись в свою комнату, чтобы схватить телефон. Он дал номера Ники Джека и Ранбу, которые она приняла с нежной улыбкой. – Спасибо, Томми.— — —
Он встретил Карла, когда снова гостил у Таббо. Из комнаты Дрима, обычно тихой, доносились приглушённые голоса. И если определить троих человек было не трудно, то вот четвёртый голос был Томми не знаком. Без зазрения совести парень распахнул дверь (случайно стукнув ею самого Дрима, но кого это волнует?). Все четверо играли на полу в уно и теперь с раздражением смотрели на вторженца. Карл был одет в яркую толстовку, а на ногтях красовался сине-фиолетовый узор. Парень полулежал на Сапнапе, практически съехав головой ему на колени. Пристально уставившись на Томми, он несколько секунд тупо моргал, пока наконец не хлопнул в ладоши. – А! Ты ведь Томми, да? Если бы Дрима не было в комнате, он бы взорвался. Нет, ну вы поглядите на него! Этот человек несколько лет воевал против него на войне, но почти умудрился его забыть. – Значит, ты тоже с этой компашкой, – заявил он, не впечатлившись. Судя по всему, все жители их старого мира так или иначе перевоплотились и он правда не знал, что и думать. Дрим нервно посматривал то на одного, то на другого. Руками он порывался что-то сказать на амслене, но то и дело прерывался. Его ногти были выкрашены в белый и зеленый цвета. – Вы знаете друг друга? – Нууу, буквально мельком виделись! – вмешался Сапнап, и поигрывая пальцами с окрашенными в оранжевый и чёрный цвета, предупреждающе поглядел на Томми. – Мы трое встретились у продуктового. – Вы живёте в совершенно разных районах, зачем вам ходить за продуктами в один и тот же магазин? – Идиотина, – пробормотал Джордж, чьи ногти были синими. С безымянного пальца на мир глядел маленький мухомор. Томми видел, как он сунул карточку в рукав свитера. – Я, э-э... Закатив глаза, он решил вмешаться. Кто знал, что Сапнап был таким плохим вруном. – Кэт особенно нравится один вид собачьего корма и мы покупаем его время от времени, чтобы его побаловать. Но продаётся эта марка только в точке рядом с продуктовым в районе Сапнапа. А теперь хватит нас допрашивать, это жутко. Дрим посмотрел на него с негодованием. – Жутко? Я- я не… Что ты такое говоришь?! Карл утешительно похлопал себя по руке и, пока никто не видел, сунул парочку своих карт в набор Дрима. – Всё в порядке, Дрими, – сказал он. – Не обращай на этого грубияна внимания, мы-то тебя всё ещё любим. – Ну, добро пожаловать в этот мир или что-то в этом роде, – Томми бросил через плечо Карлу и закрывая дверь, снова ударил ею Дрима (на этот раз специально). Тот просто смиренно стерпел. – Так, погоди-ка… какого чёрта у тебя всего одна карта, Джордж?! Их же с десяток было! – крикнул Сапнап. – Мухлёжник! – А почему у меня вдруг так много?! – воскликнул Дрим. – Джордж! – Это был не я! Их смех последовал за Томми обратно в гостиную, где его ждали его собственные друзья.— — —
«Это хороший мир» – думал Томми, лёжа с друзьями в холодной траве и глядя в ночное небо. Таббо заставил Дрима отвезти их в три часа ночи за город, пока они не достигли места, не тронутого цивилизацией, места, где небо не было загрязнено ветом или скрыто за смогом. Место идеальное для наблюдения за звёздами. Во Вселенной плавали миллиарды звёзд, гораздо более плотные и гораздо более крупные, чем в их старом мире. Это было потрясающе красиво, и Томми чувствовал себя таким маленьким по сравнению с огромными размерами этого чудесного чёрного полотна. Это действительно был совершенно новый мир, с совершенно новыми небесами. Он пробыл в этом мире почти восемь лет, и всё равно не уставал удивляться чему-то неизведанно прекрасному. – Ух ты, – прошептал Ранбу. Его двухцветные глаза сияли непролитыми слезами, и в них отражался свет звёзд. Он бы посмеялся над ним, если бы не разделял это чувство в полной мере. – Должен сказать, Таббо, когда ты впервые сказал нам пойти с тобой в три часа ночи и посмотреть на звёзды, я хотел ударить тебя ножом. Но теперь я понимаю, что всё было не зря. Таббо, лежавший рядом с Ранбу, засмеялся и заложил руки за голову. – Я же говорил! Созвездия в этом мире совершенно отличны от привычных! Видишь вон те три точки? Это пояс Ориона! Таббо начал объяснять им различные созвездия, до того погрузив их в тайны холодных далёких светил, что Томми принял одеяла от Дрима, без обычных ехидных комментариев. Однако это заметил сам Дрим. Парень улыбнулся и вернулся к машине, чтобы не мешать их совместному времяпрепровождению. Здесь, под воистину огромной тёмной бездной неба, время перестало иметь значение. Яркие узоры на глубоком небесном своде, немного колючая трава и тихий голос Таббо, что рассказывал им забавные космические факты. Казалось, в целом мире существуют они одни да это необъятное небо. – Ты тоже иногда думаешь, что наш старый мир был всего лишь дурным сном? – прошептал он, слишком боясь произнести эти слова вслух. Слишком долго они не давали ему спать. Но здесь, под открытым ночным небом и перед лицом вселенной, он чувствовал, что может высказать свои мысли и позволить им уйти, не опасаясь последствий. – Почему ты так думаешь? – задумался Ранбу, поворачиваясь к нему. – Конечно, там произошло много плохого, но и хороших моментов было не мало. Томми пожал плечами. – Не знаю. Через месяц мне исполнится восемнадцать, и после этого я проживу в этом мире дольше, чем в нашем старом. И всё, что мы там построили, теперь кажется таким ненужным. Таким… бессмысленным. Создаётся ощущение, будто всё это было зря. Да у нас есть наши воспоминания, но Л'Мэнбург ушёл и ушёл навсегда. Ради чего тогда были все эти войны, страдания, слёзы? Какое-то время было слышно только ветер да шелест травы. Наконец, Таббо поднялся на локте и упёрся в него спокойным взглядом. Было слишком темно, чтобы разглядеть какие-либо черты лица, но Томми знал, что увидел бы там то же выражение, что и в коллекционной башне Дрима. То же выражение, как и когда перед лицом смерти Таббо ответил «Ты будешь собой» на его вопрос. – Непостоянство не означает ничтожности, Томми, – сказал он, и бог ты мой, когда это его друг успел стать таким мудрым? Когда маленький мальчик, которого они нашли в коробке и который любил часами смотреть на пчел, превратился в человека, который столько пережил и мог ещё радоваться миру? – То, что у нас нет доказательств произошедшего, не означает, что оно не имело никакого смысла. Оно было важно – для нас, для других – поэтому всё это было не зря. – Таббо сказал так, как будто всё это абсолютно очевидно и просто. Кто знает, возможно, всё это и было просто для него. Возможно, Томми был единственным, кому всё случившееся казалось долгим сном. Ранбу взял их обоих за руки и сжал. Он всё ещё смотрел на ночное небо. – Даже спустя все эти годы Майкл по-прежнему значит для нас так же много, как и раньше. Он никогда не существовал здесь, и пусть даже спустя столько времени мы до сих пор его не нашли, но… но наша любовь к нему была настоящей и… и… чёрт. – Друг замолк тихо роняя слёзы. Таббо положил голову ему на колени. – Что, если мы… что, если мы найдем его, а он нас не вспомнит? Ему всё-таки было всего три года, и его зарезали прямо на наших… – Парень влажно, с присвистом выдохнул, почти всхлипнул. Помолчали. Всё так же шелестела трава, всё так же блестели звёзды. Внезапно Томми поднялся. Его посетила Идея. – Мы оказываем влияние на этот мир, – сказал он нерешительно, но знал, что друзья внимательно прислушивались к тому, что он скажет. – Мы могли бы… мы можем сделать здесь могилу. Таббо вскочил, стараясь не слишком сильно толкнуть Ранбу. – Дрим! – закричал он. – Включи фары в машине! Остаток ночи они работали над двумя могилами и были им свидетелями миллиарды звёзд. Одна для Майкла. Другая – всему тому, что осталось там, в другой жизни. Всему, что они потеряли. Дрим предложил помощь, даже не спросив, что они делают, но Томми сразу мягко, но настойчиво его остановил. Это было бы неправильно. Не потому, что Дрим когда-то был злодеем, но потому, что теперь у него не осталось ни воспоминаний, ни привязанности к тому месту. В конце концов они собрали достаточно камней, чтобы сложить их в две кучи. Это было ужасно: спотыкаться в темноте, используя только свет телефона, в поисках камней, в лесу. В такие моменты Томми с тоской вспоминал систему их старого мира, где можно было просто положить в инвентарь хоть сто камней и спокойно идти дальше. Впрочем, пожалуй хорошо, что этой системы тут нет: можно было спокойно гулять по ночам, не опасаясь орд монстров. В какой-то момент зарядил дождь и собирать камни стало ещё сложнее. Таббо голыми руками выкопал несколько цветов и посадил их в землю вокруг куч. Наконец, три часа спустя, когда темнота сменилась прекрасным восходом солнца, лёгкий дождь закончился и сделал воздух свежим и влажным. Вместе они наблюдали, как красные лучи света ползли вверх, навстречу импровизированным могилам. Ранбу, который полюбил дождь в этом новом мире, закончил укладывать последний камень, чтобы завершить букву «М», сделанную из самых красивых и гладких розовых камней, которые он только смог найти. С волос стекали большие капли. Он не стал их вытирать, а просто наслаждался ощущением их на своих щеках, счастливый. Томми искал камни, наиболее похожие на цвета синего, красного, белого, желтого и черного, и расположил их как можно лучше, чтобы они напоминали их флаг. Теперь это был символ не только Л'Мэнбурга, но и всего мира. Он стоял со своими лучшими друзьями перед двумя могилами, доказательство того, что его старый мир существовал, имел значение, оказал влияние. И, залитый красным светом, с прилипшими к коже волосами и потом, с грязью на руках и последними звездами, исчезающими в свете, он наконец отпустил.— — —
Человеком, с которым он действительно не хотел столкнуться, был Квакити. Как вообще следует реагировать на парня, который, возможно, пытал его когда-то смертельного врага, ныне брата его лучшего друга? Как вообще можно общаться с мучителем? К сожалению, Вселенная снова решила поступить как стерва и позволила им встретиться раньше, чем он хотел. Это началось так: – Рядом с нашим университетом есть хорошая забегаловка мексиканской кухни! – сообщил им Таббо, возбужденно размахивая руками, когда они делали домашнее задание за обеденным столом. Его умоляющие глаза обратились к Дриму, который играл в GTA V на своей PlayStation против Сапнапа. Внезапно тот издал яростный визг, а Дрим захрипел, когда его повалили на землю, почти придавив Мэйт. Удивлённо мявкнув, кошка, гордо подняв острую мордочку кверху, в истинно кошачьей манере ушла дуться. – Да, конечно. Сходим, но чуть-чуть попозже. Сапнап, ты мошенник! Отпусти! Дрим бросился на Сапнапа, чтобы вырвать контроллер из его рук, и использовал свое преимущество в росте, чтобы не дать ему вернуть его обратно. – Если продолжишь жулить, я тебя с нами не возьму! – шутливо пригрозил Дрим и зассмеялся в пол, когда Сапнап вывернул ему руку и сел на спину, с победным воплем отняв оба контроллера. – Эй, мой наушник! Осторожнее! – Чувак, ты уже должен мне целое состояние за обеды в столовой! – указал Сапнап, но позволил ему вывернуться и поправить наушник. Томми проигнорировал их возню и повернулся к своим друзьям. – Боже, а можно не надо, а? Давайте хотя бы в выходные к университету не ходить? – простонал он, глядя на раскадровку, которую ему пришлось нарисовать с его ограниченными способностями к рисованию для короткометражного фильма о цвете. Что бы это, чёрт возьми, ни значило. Пытаясь собраться с мыслями, он начал шкрябать тёмное пятно. Должно быть, когда-то этот стол познал падение свечи. – Кроме того, разве Дрим не собирался сегодня наготовить целый стол? Да, он всё ещё гад, но по крайней мере, гад, который умеет в готовку. – Томми, ну пожааалуйста? – Зелёные щенячьи глаза нанесли свой сокрушительный удар. Парень в прямом смысле мог чувствовать как стремительно тает его решимость. – Ух, блин. Лааадно, уговорил. Ранбу, который с самого начала не мог устоять перед щенячьим взглядом Таббо, утешающе похлопал его по руке. Вот так они и очутились перед рестораном «Ла Брюжула». Красивое, даже с виду уютное местечко, с яркой вывеской. Внутри стояла приятная полутьма – помещение было освещено лишь несколькими фонарями на столиках, чтобы еще больше усилить ощущение комфорта. Зал пустовал – всё-таки середина рабочего дня, до вечера ещё далеко. У двери их встретила милая молодая женщина с вьющимися волосами и доброй улыбкой, провела к столу и выдала меню. Внезапно раздался громкий звон и ругательства – это паренёк в форме официанта уронил стакан и теперь искал метлу. Он медленно скользил взглядом по залу, пока не остановился на их группе. Пробежав их взглядом, он тут же обернулся обратно с вытянутым лицом. Официант в шоке попятился прямо на разбитое стекло и даже не обратил на это никакого внимания. Над его молочно-белым глазом виднелся слабый шрам… – Квакити?! – ошеломлённо вскрикнул Сапнап. – Вот дерьмо, – пробормотал Дрим. Томми как-то очень внезапно вспомнил, кто, по всей вероятности, оставил Дриму точно такой же шрам. Но сам Дрим на Квакити даже не смотрел. Вместо этого, парень,нахмурившись, вынул наушник. – Блин. Батарея почти села. Таббо, ты не будешь против, если я пойду? А Сапнап вас потом всех развезёт по домам, м? Таббо даже не посмотрел в его сторону – он с яростным огнём сверлил глазами в Квакити дыры. Лицо друга застыло пустой безэмоциональной маской, чем ещё раз напомнил: Таббо, при желании, мог становиться очень страшным придурком. – Конечно нет, Дрим, – ответил он, и как, чёрт возьми, Дрим мог игнорировать это ужасное напряжение?! – Иди, я захвачу тебе чего-нибудь с собой. Улыбнувшись, Дрим взъерошил волосы, поблагодарил, просочился мимо удивленного Сапнапа и прошёл мимо застывшего истуканом Квакити. Он его даже не заметил. Только когда дверь за ним закрылась, Квакити отмер и сухо сглотнул. – Это… это был Дрим?! – воскликнул старый новый знакомец. Прежде чем Томми успел его остановить, он кинулся к двери. Парень бросился наперерез. Как бы он ни корчил из себя главного Дримовского ненавистника, он не хотел, чтобы тот столкнулся с парнем, который его пытал, когда… – Стоять. – Раздался в коридоре мощный голос Таббо. – Ещё одно движение, и я тебя убью. Вот на этом самом месте убью. Квакити замер, положив руку на дверную ручку. – Квакити, это правда ты? – с надеждой прошептал Сапнап, вставая. – Ну же, садись к нам! Боже, как давно это было… – Сапнап. – Таббо потянул его обратно, и Сапнап нахмурился – тон у него был холоднее самой жестокой стужи. – Но он прав, Большой Кью, старый друг. Почему бы тебе не присоединиться к нам за столом? Уверен, у нас найдётся много тем для разговора. Наконец, Квакити обернулся. И снова Томми ждал сюрприз – бывший владелец казино очень преобразился. Квакити стал… теплее, что ли? Исчез садистский блеск в его глазах, как и огромные мешки от недосыпа. Теперь он правда выглядел на свой возраст – молодым человеком, а не измождённым скелетом, каким был в Мэнбурге, и не отчаянным, полубезумным маньяком, в которого превратился потом. Как в каком-то трансе Квакити подошёл к их столику. – Это ведь был Дрим, не так ли? Сапнап засмеялся и толкнул его на освободившееся место рядом. Желудок Томми сжался. Слишком лихорадочно звучал вопрос Квакити, слишком нехорошим огнём загорелись его глаза. Таббо вскочил и хлопнул руками по столу. Все вздрогнули. – Что? Таббо- Таббо зарычал. – Только попробуй, блять. Только попробуй, мать твою налево, протянуть к нему свои грязные лапы. Коснись моего брата хоть пальцем и я вырву тебе их все. – Таббо, успокойся. Зачем бы ему прикасаться к Дриму? – Я не хочу ничего ему делать, – очень тихо пробормотал Квакити. Он сидел сгорбившись, не смея поднять глаз от стола. – Ну, звиняй, если доверия тебе нет ни на грамм, – сказал Томми. Чёрт возьми, где-то сдохло что-то особенно крупное. Он, Томми, защищает Дрима! Ебанутся просто. Они вместе защищают Дрима! Даже Ранбу – их обычно мирный, незлобивый плакса Ранбу – всем своим существом источал холодное презрение. – Да что с вами такое, ребят? – Нахмурился Сапнап. – Чего вы так на него взъелись? Он не сам творил те зверства, вы же помните, им управляло яйцо… – Сапнап, сядь и помолчи, пожалуйста, – разъярённой гюрзой прошипел Таббо. – Я сейчас вовсе не о действиях при одержимости. Ооо, здесь-то как раз всё понятно. Я говорю о том, что он сделал с Дримом. Сапнап с открытым ртом повернулся к Квакити. – Квакити, что значит «что он сделал с Дримом»? Квакити? – Да, старый друг, расскажи нам, что именно ты сделал. Вперёд, мы все внимание. – Томми скрестил руки на груди. Квакити не ответил. Тупо уставившись в стол он еле слышно шевелил губами. – О боже, о боже, о боже, – продолжал он бормотать себе под нос. – Дрим здесь, Дрим правда здесь, он перевоплотился, о боже, ох, чёрт… – Квакити, – осторожно спросил Сапнап. – Квакити, о чём они говорят? Таббо, что ты имеешь в виду? Объясните хоть кто-нибудь, что происходит?! Друзья молчали. Начинать первым никому не хотелось. Наконец Томми решился. Он не знал, когда Таббо и Ранбу пришли к тому же выводу, что и Уилбур все эти месяцы назад, но был рад. Теперь ему по крайней мере не придётся взаимодействовать с Квакити в одиночку. – Мы считаем, что Квакити пытал Дрима в Хранилище Пандоры. Некоторые из его шрамов могут являться следствием этого. Город за окном жил своей жизнью. С кухни доносились весёлые голоса и грохот кастрюль. За столиком висела гробовая тишина. Сапнап издал горестный горловой звук. Он в отчаянии повернулся к своему бывшему жениху. Грудь парня ходила ходуном, дрожащие руки свело судорогой. Он в неверии протянул ладонь вперёд, но тут же убрал, закрывая себе рот. – Квакити...? – Сапнап не просил, он умолял его сказать хоть что-нибудь, отвергнуть их обвинения, как-то защититься, отшутиться. И тем хуже становилось выражение его лица, чем дольше Квакити отказывался говорить. – Сколько? – Уронил Таббо. Губы скривились в оскале да и сам парень сжался в пружину, словно готовился к броску. – СКОЛЬКО?! – Проревел он. Впервые их старый знакомец поднял взгляд. – Девяносто три дня, – прошептал он хриплым голосом, смотря вдаль пустым взглядом. Сапнап резко, почти без замаха, обрушил на него сокрушительный удар. Бывший ифрит-полукровка схватил своего когда-то жениха за грудки. Зрение застилали злые слёзы. Работница кафе, проводившая их к столику, вскрикнула, но Квакити отмахнулся, подав знак «ОК». – Всё в порядке, София! Возникли небольшие разногласия, не волнуйся! Он не сопротивлялся, когда Сапнап ударил его во второй раз. – Мы доверяли тебе! – И третий. – А ты приходил к нам домой каждую ночь… – Снова. – После того, как заканчивал пытать нашего друга! – И снова. – Сволочь! – Снова. – Ты последняя сволочь! – И снова- На занесённой для удара руке что-то повисло. Сапнап вздрогнул. Ослепший от душивших его слёз, он не заметил как оказался на полу верхом на окровавленном Квакити. С его кулаков тоже стекала кровь. – Таббо, что… – Не убивай его. Пока. Я ещё хочу с ним поговорить. Ранбу помог дрожащему Сапнапу вернуться на его место, нежно массируя спину. Квакити поднялся с земли, принял сидячее положение и поднёс руки к лицу. С тошнотворным хлюпаньем он вернул сломанный нос в правильное положение. Из его ноздрей хлынула кровь. – Что ты хочешь знать? Таббо сложил руки домиком и убийственно спокойно посмотрел поверх. Не возникло сомнений – этот паренёк-второкурсник когда-то был президентом целой страны. – Что ты делал в Пандоре? Квакити горько рассмеялся, подняв руки к своим волосам и потянув за пряди, выглядывавшие из-под его шапки. – Что я делал? – Он издал истеричный смешок. – Проще будет сказать чего я там не делал. Я, чёрт возьми, сделал всё, через что не должен пройти ни один человек, ясно?! Топил, выдирал ногти, отрубал части тела, резал и колол, толкал в лаву, и раз за разом заставлял его оживать. Снова, и снова. Карраи! Все виды издевательств, все способы причинить боль… о чём бы ты не подумал сейчас, я, вероятно, делал. Это был... это был пиздец, да. Ёбанный бесконечный и очень кровавый кошмар. – Томми вдруг очень порадовался, что не успел ничего съесть. Он помнил ощущение своего собственного возрождения. Помнил как под очередным ударом разбился череп, помнил, как его подхватило что-то мягкое и нежное и помнил, как его с силой дёрнули обратно, кое-как затолкав в такую тесную как оказалось оболочку из мяса и костей. Как заставили собраться нечто напоминающее человека. Помнил как странно себя чувствовал, как будто разорванным на две половины: одна выла от боли, другая с больным интересом наблюдала со стороны. Помнил боль, как будто сшивали иглой наживую.. Пройти через возрождение один раз уже было невыносимо. А уж несколько… …Только быстрая реакция Ранбу позволила ему поймать Таббо поперёк туловища – парень с диким визгом бросился на Квакити, во все свои неслабые лёгкие изрыгая проклятия. – Ты... ублюдок! Ты, ты… тысяча чертей, Ранбу, отпусти меня, блять! Отпусти, кому сказал! Квакити, клянусь, я расцарапаю тебе всю рожу! Дай только выберусь… Квакити поднял обе руки, но с места не сдвинулся. – Послушай! – завопил он, перекрикивая брань Таббо. – Я больше не хочу причинять ему боль, всё наоборот! У меня есть список – список людей, которым я причинил боль, перед которыми хочу извиниться! Я хочу помочь им исцелиться от проступков, которые я совершил, я- Я изменился! Сапнап решительным движением встал. Выражение его лица можно было бы назвать похоронным, высеченным из камня, если бы не горящие незерские уголья глаз. – Как закончите – позовёте, – сказал он троим друзьям. – Я не могу оставаться здесь, если не хочу уйти в наручниках и с предъявлением обвинения в убийстве. – Сапнап, – взмолился Квакити. – Я знаю, что не заслуживаю прощения, но, пожалуйста, просто знай, что мне очень жаль, что я… Дверь захлопнулась. Ранбу наконец отпустил Таббо, но только убедившись, что тот действительно успокоился. – Зачем? – спросил он сдавленным голосом – Книга возрождения, – признался Квакити, и с кровью на лице и потерянным выражением лица он стал как никогда похож на своё прежнее «я». – Шлатт, или, ну, Глатт, предложил мне спор. Который я проиграл. Поэтому мне нужно было любыми способами забрать книгу у Дрима. А после… после меня обуяла жадность. Плевать уже было и на Шлатта, и на этот спор… Я осознал, какую силу несёт в себе эта книга. Какую власть она давала владельцу. Контроль. Рука Томми тут же потянулась к Таббо, чтобы сжать ее. Таббо полностью замолчал, слегка приоткрыв рот, чтобы издать только хныканье. – Шлатт тебя спросил? – озвучил он вопрос, который, вероятно, был на уме у Таббо, но который тот не мог задать. Они знали, что Дрим кончил плохо, но оказывается они даже не подозревали о настоящем масштабе проблемы. Просто пиздец. – Глаз, – сказал Ранбу и посмотрел на сломленного человека, обеими руками поддерживая Таббо. – Это был ты, не так ли? Ладонь Квакити скользнула по его молочно-белому глазу. – Значит, и это тоже перенесли… – Если бы Дрим не потерял все свои воспоминания о своей первой жизни, я бы сделал с тобой гораздо хуже, чем Сапнап, – прохрипел Таббо и встал. Томми и Ранбу последовали за ним. Голова Квакити резко вскинулась, глаза загорелись надеждой и облегчением. – Он не помнит?! Он не помнит ничего, из того, что я с ним сделал? Ооо, слава богу. Слава небесам и всем богам там… – Мы закончили, – мрачно сказал Таббо с плохо скрываемым отвращением. Они прошли мимо бормочущего Квакити, мимо шокированной Софии и вышли вон. И только когда за ними со щелчком закрылась дверь, эхом разнёсшимся в тишине, Таббо дал волю своим эмоциям. Тщательный самоконтроль, который он сохранял над своим телом, треснул, когда он с криком ударил по табличке «Ла Брюжула», после чего всхлипывая осел на ступеньки. Томми и Ранбу переглянулись, не зная, что им делать дальше и как утешить друга. – Да, – сказал Сапнап, прислонившийся к другой стороне двери. – Я тебя понимаю. Таббо испуганно рассмеялся и агрессивно вытер глаза рукавом. Ранбу предложил ему салфетку, которую тот принял с благодарной улыбкой. – Как… как ты себя чувствуешь? – Я-то? После того, как вскрылось, что мой жених, оказывается, более трёх месяцев пытал моего лучшего друга, и каждый день просто приходил домой как ни в чём ни бывало? – Ага. – Должен сказать, довольно паршиво. Не сказать хуёво. Минус сто из пяти нахрен, никому не рекомендую. Я просто рад, что с нами там не было Карла. Он был бы в отчаянии. – И что батарея в наушниках Дрима сдохла как нельзя вовремя, – вздохнул Таббо слишком тихо, чтобы его можно было услышать. – И это тоже. – Сапнап оттолкнулся от стены, чтобы предложить Таббо руку, а затем потянул его вверх и хотел было приобнять парня за плечи, как Таббо отшатнулся, обхватив себя руками. Понятнее некуда. Старший товарищ только похлопал его по плечу и направился к машине. Ранбу с Томми тут же оказались рядом с другом, молча поддерживая. Он улыбнулся. – А теперь давайте вернёмся домой и купим что-нибудь поесть по дороге, – решил Таббо. – Дрим наверняка нас заждался.— — —
Они вернулись в пустую квартиру.— — —
Ебать. Ебать. Как же так? Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт. Почему это случилось именно сейчас?! Дрим ураганом носился по комнате, пока не остановился рядом с одной особенной половицей. Там, под отошедшей доской он прятал свои самые важные вещи: фальшивый паспорт, тысячи долларов накопленных и украденных денег, ещё один телефон и все необходимые документы, чтобы начать новую жизнь. Его запасной план на случай, если кто-нибудь обнаружит, что всё это время он лгал.Билеты на ближайший рейс до Франции уже куплены и распечатаны. Пятая Республика – место достаточно далёкое от Нью-Йорка, чтобы начать новую жизнь.
Он выдернул зарядное устройство и положил его вместе с ноутбуком в рюкзак, в который уже бросил несколько смен одежды.Французский он знает, проблем с этим не будет.
Мэйт непонимающе-встревожено мяукнула ему с кровати, и он осторожно прижал её к своей груди. С того самого момента, как он вышел из этого богом забытого ресторана в наушниках на максимальной громкости ревела музыка. Это было слишком громко. Ему было всё равно. Вытирая слезы разочарования, он отметил, что внутри всё кипит от злости. Он был счастлив, правда. Ему нравилась эта маленькая семья из трёх человек, он был рад снова встретиться со своими лучшими друзьями, и хотя после того, как в его жизнь с ноги ворвался Томми, приведя с собой своих сумасшедших братьев, он несколько раз подумывал о том, чтобы сбежать во Францию, он… начал получать удовольствие от жизни, какой бы хрупкой она не была. Только для того, чтобы Квакити его уничтожил. Да даже если Квакити не собирался продолжать их последнюю сессию, Дрим всё равно не чувствовал в себе сил вести себя так, словно ничего не случилось. Он не смог бы сохранять самообладание, не смог бы притвориться, как будто впервые видит этого человека и тем более не смог бы проводить в его компании время, ведь Сапнап – прямая душа – несомненно, привёл бы Квакити в их маленькую группу, так как все эти годы ужасно скучал по обоим своим женихам. Нет, лучше Дрим уйдёт, хотя бы для того, чтобы просто-напросто не впасть в панику при виде своего мучителя. И Дрим знал, что не сможет выдержать ненависть в глазах брата. Не сможет вынести возвращения к холодной ярости со стороны Томми, вместо неохотного признания и заклятой дружбы(это ведь можно назвать дружбой?) между ними. Не сможет вынести, если Карл, Джордж и Сапнап снова отвернутся, если Сапнап решил приполнить то обещание, данное много лет назад, на пороге его маленькой камеры. Он не хотел ждать, пока его выгонят. И если результат всё одно тот же, то лучше уж он уйдёт сам, сохранив последнюю крупицу достоинства, оставшуюся у него в этом новом мире. Он положил Мэйт на свою кровать и поцеловал её на прощание в лоб. Было почти больно закрывать дверь и в последний раз оглядывать свою квартиру. Фотокарточки, которыми Шлатт с гордостью украсил полстены. Растения, торчавшие из всех щелей, цветы, за которыми Таббо неукоснительно ухаживал. Ожог на обеденном столе – Таббо тогда исполнилось семь и он забыл задуть свечку на кусочке торта. Гитара, которую Дрим когда-то купил из странного душевного порыва, пока не решил, что у него нет таланта, и теперь та висела на стене, собирая пыль. PlayStation, которая всё ещё мигала меню паузы GTA V после их Сапнапом игры и которую они забыли выключить. Он добровольно взял на себя все эти путы. Томми был прав с самого начала. У Дрима не должно было быть привязанностей. Дрим Тейкен вышел из места, которое было его домом пятнадцать лет, и даже не оглянулся назад.