Эни была счастлива. И она держалась за это счастье зубами, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, что что-то неуловимо изменилось. Да, они с Андайн помирились, но поначалу их отношения больше не были такими… близкими? Прошло несколько дней, каждый из которых снова начинался с тренировки, и, о, боже, они действительно стали хуже. Под внимательным взглядом монстра, Эни выложила как на духу, что может помогать себе магией, и с того момента Андайн увеличила интенсивность нагрузки, на скромный взгляд девушки, — чудовищно. В действительности же — раза в полтора максимум. Эни ныла, Эни выдыхалась, Эни страдала, и все же она была счастлива. Она выбирала быть счастливый каждое утро, смотря на неровную улыбку в зеркале, так боялась сделать хуже, что предпочитала не делать ничего: не замечать натянутый смех, не сомневаться в словах “все в порядке”, не касаться, пусть даже краем, скользких тем.
Конечно, она не знала, что возвращаясь домой, Андайн спускалась в маленький подвал и с остервенением избивала найденную на заброшенной барахолке боксерскую грушу. Каждый удар — как бросок ее верного копья, каждый вдох перед рывком вперед — пропитанный яростью шум прибоя. Экс-Капитан злилась и ничего не могла поделать с этой не находящей выхода злостью. Она злилась на себя, за то что не удержала эмоции под контролем, позволила себе сорваться на, в общем-то, безобидной девушке, за то, что часть ее теперь видела не только Эни — тревожного, но стойкого человека, чем-то напоминавшего ей Альфис — но и мага,
врага. Андайн злилась и продолжала избивать ни в чем не повинную грушу. И когда между сериями безудержных ударов она давала себе отдышаться, когтистые пальцы привычно касались повязки на глазу. Иногда (слишком часто) она чувствовала боль от разъедающей ее глазницу ядовитой магии. Чужой, жестокой,
человеческой магии. Да, Андайн не видела той роковой Войны, но у нее были свои причины презирать магов. И какая же насмешка судьбы: из всех людей именно это ершистая девчонка, которую она искренне стала считать своим другом, оказалась магом. Ну почему именно она?! Кулак рассек воздух со свистом и врезался в грушу. С глухим хлопком она разошлась по швам, как переспевший арбуз.
С тяжелым вздохом Андайн села на пол, привалившись спиной к стене, и раздраженно уставилась на топорщащиеся потроха ее боевой товарки. Она чувствовала, что сходит с ума от внутреннего противоречия: ее инстинкты, ее опыт кричали — люди опасны для монстров. А маги — безмерно опасны. Но ее душа говорила иное. Как может кто-то настолько мягкотелый быть опасен? Андайн видела, как брюнетка заботится о ней, об Альфис, о Папирусе. Как трясется в страхе от того, чтобы не обидеть кого-то из них. Она видела это ясно и четко. И все же там, где раньше был ее глаз, теперь лишь пустота и ноющая, неискоренимая боль. Но в этот раз Андайн надеялась, что ее инстинкты дали осечку. В этот раз она доверится своим глазам и своей душе. И с этим решением, принятым, как и всякое судьбоносное решение, с затаенным страхом и верой в лучшее, она вновь позволила себе приблизиться к человеку. Позволила себе подшучивать, смеяться от души, дразнить, провоцировать и просто быть ее другом. Другом той девушки, что на трясущихся ногах не убежала при виде монстра, а вступила в разговор, что не позвонила в полицию после, пусть и притворного, нападения, а смело пришла на следующий день. Для Андайн Эни стала другом, и если к этому другу прилагается магия, что же. Андайн сможет смириться с этим.
У бывшего Капитана Королевской стражи дела редко расходились со словами и мыслями, а потому она активно способствовала возвращению их дружбы на прежний уровень. Без душевных разговоров и прочей ерунды, конечно, Андайн не любила разводить сопли и вообще говорить о чувствах, она была уверена, что действия говорят громче слов. В каком-то смысле это было так.
И брюнетка с затихающим чувством тревоги замечала, как редких недомолвок, неловкостей, натянутых улыбок стало меньше. А затем и они почти исчезли: странный лед между ними, дистанция, которую Экс-Капитан продолжала держать, в один день просто перестали существовать. И, конечно, Эни была счастлива. Она не знала причин этих перемен, но не собиралась испытывать судьбу, когда все, наконец, наладилось.
***
Под ногами неприятно хлюпал подтаявший снег — прошлой ночью был сильный снегопад, хотя сейчас погода радовала ярким солнышком. И слякотью. Переступив через очередную мокрую кашу, Эни услышала возмущенный “НЬЕХ!” и обернулась. Чтобы через мгновение прыснуть со смеху: на макушку высокого скелета приземлилась куча снега, и тот начал яростно трясти головой.
— Ты в порядке, Папирус? — девушка сдерживала смех, но растущую улыбку скрыть была не в силах. Что все равно было лучше, чем опирающаяся на дерево и задыхающаяся от хохота Андайн.
— АБСОЛЮТНО! — он с подозрением посмотрел на ветви, полные потенциальной опасности, и укоризненно покачал головой. — ВАМ НУЖНО ЧТО-ТО СДЕЛАТЬ С ЭТИМ!
— С чем? — Эни шлепнула по плечу хохочущую подругу, пока та не рухнула на землю в своем веселье.
— Эй! — воскликнула Андайн и попыталась окунуть брюнетку в небольшой сугроб.
Эни, конечно, такая участь не прельщала, и она поспешила скрыться за могучей спиной друга.
— С ВАШИМ СНЕГОМ! — руки в перчатках яростно взвились в воздух.
— А что с ним не так? — Эни нырнула в бок, уклоняясь от цепких рук Экс-Капитана Королевской стражи. Андайн попыталась обойти Папируса справа, и девушка синхронно с ней двинулась вокруг скелета.
Того, казалось, вовсе не заботил хоровод из двух девушек вокруг его сиятельной персоны, и скелет продолжил идти вперед как ни в чем не бывало, жалуясь на ходу:
— ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ СНЕГ ЕДВА ЛИ СООТВЕТСТВУЕТ СТАНДАРТАМ НОРМАЛЬНОГО СНЕГА! — и, видя на лице брюнетки большими печатными буквами слово “ЧТО?”, он продолжил со вздохом сожаления (возможно, сожаления о человеческой
туп- недогадливости). — СНЕГ ДОЛЖЕН БЫТЬ СУХИМ И РАССЫПЧАТЫМ, МЯГКИМ И ХРУСТЯЩИМ! КОНЕЧНО, ЛУЧШИЙ ЭТАЛОН СНЕГА ПРИСУТСТВУЕТ ТОЛЬКО В СНОУДИНЕ, НО ДАЖЕ Я НЕ ОЖИДАЛ, ЧТО ВАШ СНЕГ ТАК РАЗОЧАРУЕТ! — как бы забавно это не звучало, но скелет действительно казался расстроенным этим фактом.
Получив пару шлепков от подруги (вполне заслуженных), Эни поравнялась со скелетом. Плечо, правда, болело: рука у Андайн была тяжелой.
— Только начало зимы, погода еще будет скакать туда-сюда, но в январе уже должен быть нормальный снег. Не могу отвечать за его качество, но он явно лучше того, что сейчас. — она показательно пнула мыском ботинка комочек слякоти. Мстительный комочек прилип. — Что такое Сноудин?
— ЭТО МОЙ ДОМ! — гордо ответил скелет и на секунду замялся. — ТОЧНЕЕ, МОЙ СТАРЫЙ ДОМ!
Подобравшись, Эни с любопытством посмотрела на его лицо: информации по бывшему месту жительства монстров было… да не было вовсе. По крайней мере, Несс ничего не нашла, а спрашивать монстров в лоб о том, как им там жилось в их темнице, Эни казалось немного, самую капельку, бестактно.
— В Подземелье? — кивок в ответ, — Откуда же там снег? — непонимание на черепе друга. — Это ведь пещера? Там нет неба, облаков, значит и нет осадков?
Теперь уже два недоумевающих монстра смотрело на нее. Да что такого она сказала?! Это же очевидно? Оказалось — нет. И следующие двадцать минут, потребовавшиеся им на достижение своей конечной цели — кафе “У Маффет” (да, Эни пришлось долго умолять) — брюнетка пыталась добиться от друзей понимания такой вещи, как метеорология. Понимание появляться не спешило. Любые ее аргументы из рубрики домашней физики, агрегатного состоянии воды и прочая и прочая разбивались о незыблемую стену под названием “МАГИЯ”. В ходе обсуждения Эни узнала, что Подземелье разделено на условные биомы, среди которых числился тот самый Сноудин с его аномальным снегом. Который, как выяснилось, еще и не таял. Так вот именно эта “МАГИЯ” была объяснением этого самого снега. Монстры говорили об этом настолько убежденно, что Эни быстро осознала, что они не издеваются над ней, а действительно верят в то, что говорят. И пусть это казалось какой-то чушью, но… магия, да.
Эни усмехнулась, глядя под ноги: она смирилась с наличием монстров в своей жизни, с огненным безумием, которое устраивает ее душа, но какой-то магический снег конфликтовал с ее логикой сильнее прочих вещей. Возможно, дело было в том, что она видела его обычный аналог прямо перед собой.
В любом случае, они, наконец, добрались до кафе, где, несмотря на обеденное время, была всего пара клиентов. Получив кофе и очередной десерт — Эни взяла симпатичную голубую тарталетку с башенкой сливок и кусочками каких-то ягод и шоколада — и обложившись радостно встречавшими ее пауками, девушка утонула в мягком диванчике. Да, она была на небесах.
— Пф, панк, тебе точно нужна была компания? — высыпая пакетик сахара в свой стакан, Андайн окинула насмешливым взглядом брюнетку. Несколько пауков уже уютно устроились на угловатых коленях и плечах.
— М? Конечно. — девушка отхлебнула из толстостенной кружки и задумчиво пожевала губу.
Краем глаза отмечая, как Папирус устроился с чашкой чая напротив, Эни сцепила руки в замок и нахмурилась. Ей нужна была помощь. Теперь, когда ее секрет уже не секрет, а ссоры разрешены, перед девушкой остро встала ее первоочередная задача и проблема. Поэтому оглянув свой небольшой совет друзей-монстров (не хватало только Альфис), она глубоко вздохнула и выпалила:
— Могу я попросить у кого-нибудь из вас телефон Ториэль?
***
Она размышляла об этом все время после примирения с Андайн. Конечно, Эни была несколько рассеянной, но забыть то, ради чего она во все это вляпалась? Три раза ха. Слова Ториэль о том, что она будет ее учителем жгли разум подобно тому огню, что пульсировал в ее груди. Но, как ни странно, больше чем это, девушку страшило предложение Королевы жить с ней и Фриск. Эни обещала Ториэль подумать об этом после того, как разберется со своей драмой, и на тот момент ей казалось, что этот славный день никогда не настанет. Что время для принятия решения бесконечно. Что ж, ей не впервой ошибаться.
Перекатывая в ладонях теплую чашку какао, девушка откинулась на своем диване. Она окинула взглядом маленькую квартиру — за пару месяцев она успела прикипеть к этой “бабушкиной” однушке. Даже пыль на подоконниках казалась близкой сердцу. Эни вообще была тяжелым на перемены человеком, и каждый переезд ощущался как оставленный за спиной щенок. Но ее комфорт был меньшей из проблем.
А теперь к большей. Давайте будем объективны — она лично знала Ториэль меньше суток. Да, Королева монстров была невероятно добра и понимающа. Но Эни не должна забывать, что этой грациозной, но мягкой Леди шесть тысяч лет. Шесть. Тысяч! И большую часть этих ужасающе длинных лет она была правителем целой расы. А это значит — политика. Даже если обычно у монстров, быть может, все намного проще и дружелюбнее (что тоже под вопросом), то сейчас, когда они активно боролись за свои права и свободы, эти самые монстры вели дела с людьми. И Эни не была
настолько наивной, чтобы думать, что Король и Королева монстров обсуждают с ними радугу, бабочек и аномальный снег. Эни было, и на этот раз она даже не стеснялась данного факта, откровенно боязно жить с такой личностью под одной крышей. Конечно, она не думала, что Ториэль причинит ей вред, вовсе нет, но что, если Эни случайно наступит на больную мозоль? Что, если она оскорбит Королеву чем-то? Что, если она вызовет ее гнев? А гнев такой могущественной во всех смыслах личности должен быть страшен.
— Ну, черт возьми, почему ты думаешь об этом сейчас, а не тогда. — тяжело вздохнула девушка, костеря на все лады свою недальновидность.
Если отбросить ее страхи, выходило, что вариант с проживанием у самой Королевы монстров и ее маленького посла был очень выгодным. Она сможет узнать больше о монстрах, о магии, и о душах. Она будет учиться и экспериментировать со своими силами, имея страховку своей шкуры 24 на 7. И еще ее будут вкусно кормить. Эни закашлялась, чувствуя, как краснеют уши. Так, ладно. А минусы? Минусы… в лучшем случае — гипотетические. Но было еще одно обстоятельство, которое пришло девушке в голову только сейчас. Эни не была особо скрытной или незаметной. А Королева и Фриск были медийными личностями. Сколько времени пройдет, прежде чем общество узнает о том, что с ними живет еще один человек? Нет, Эни не особо заботило мнение незнакомцев, но не отразится ли это на ее близких? А на монстрах? Со стоном она запустила пальцы в пушистые кудри. Можно гадать сколько угодно, и, видимо, единственный вариант: обсудить это с Ториэль.
Пусть и временное, но решение ее переживаний принесло небольшое облегчение. И с этим Эни смогла, наконец, переключиться на позитивные мысли. А позитива в ее мыслях было на редкость
много. Она маг. Маг! И ее будет учить магии Королева монстров! Вот уж в чьей квалификации сомневаться не приходилось.
У нее вырвался смешок. Она знала, что ее фантазии далеки от реальности, но Эни уже представляла себя крутой и могучей повелительницей пламени, которая одним мизинцем плавит ледники. Возможно, если она перешагнет через свой стыд, то она даже покажет пару серий Аватара Аанга Ториэль. И попробует что-то повторить, под контролем за этим безобразием, конечно.
Помимо очевидного возбуждения от перспективы наконец-то научиться швыряться фаерболами, Эни не могла не задуматься над другим аспектом магии. До встречи с Ториэль она не видела никакого практического применения для своих, пусть и невероятных, но потенциально лишь разрушительных способностей. Однако Королева говорила, что магия применима для разных вещей — она даже готовила с ее помощью! И она залечила ссадины на руках Эни, после ее головокружительного и драматичного побега в лес. Ей все еще неловко из-за этого, да.
Итак, Ториэль, монстр управляющий огнем, могла лечить своей магией. И если каким-то образом Эни тоже сможет исцелять раны с помощью своих сил…
— Это будет здорово.
Это в самом деле было бы так… правильно? Она искала призвание в медицине, находя там свои плюсы и минусы, но иногда чувствовала себя не на своем месте. Но с магией, способной исцелять? Скольким людям она могла бы помочь? Как могла бы совместить свои человеческие знания медицины и магию монстров? Более того — она могла бы стать живым примером того, что магия — это не то, чего стоит бояться и с чем стоит бороться. А то, что может спасать жизни. Монстры могли бы исцелять людей, помогать там, где современная медицина бессильна, и если не это — то что показало бы их, как бы бессердечно это ни звучало, ценность в глазах человечества?
Да, возможно такие мысли были где-то наивны и полны максимализма, но надежда наполнила ее грудь так тесно, что Эни мягко, почти благодарно коснулась места, где чувствовала биение своей души. Казалось, все, в конце концов, встало на свои места.
И через несколько дней, получив море поддержки и номер Ториэль от друзей, она договорилась о первом занятии. И Эни… Ну, что ж, Эни начал бить мандраж.
Это был пасмурный день четверга, она отпросилась с практики пораньше и суматошно перебирала содержимое своего конспирологического рюкзака. В десятый раз. Рыжий парик, одноразовые маски и затасканная черная толстовка полетели под кровать — ее маленькое прикрытие вроде бы никто до сих пор не засек, что было откровенным чудом, но рисковать и тащить эти вещи с собой не стоило. Свечи, зажигалки, коробки спичек и даже откуда-то взявшаяся пачка аромапалочек снова были упакованы на дно рюкзака.
— Тц, надо было все же спросить, что нужно брать с собой. — но, как говорится, все мы сильны задним умом.
В итоге, девушка решила не насиловать свой мозг тревогой еще больше, перекусила перед выходом и, написав предупреждение о своих передвижениях Агнесс, для ее спокойствия, конечно, выдвинулась в путь. Всю дорогу Эни боролась с абсолютно иррациональным и даже глупым страхом, что вот она придет и окажется, что все вокруг ошиблись и из магического в ней только умение делать пару фокусов с монеткой. Аргументы, вроде того, что она уже несколько месяцев влияет на огонь и свой организм, что мешок костей узнал в ней мага, и что машина Альфис тоже что-то такое выдала в цифрах, помогали слабо — Эни до конца не могла отпустить мысль, что лежит где-то в психиатрической больнице и пускает слюни от бешеных доз транквилизаторов. Это объяснило бы и монстров, и магию.
К счастью, у любой дороги есть конец, и она таки добралась до знакомого коттеджа. Правда, не успела брюнетка дотянуться до звонка, как дверь распахнулась, и ей в живот влетели Фриск, хватаясь свои цепкими руками за легкую куртку и даря то необычное чувство узнавания и близости.
— Хах, и тебе привет, Фриск! — девушка позволила затащить себя внутрь, мягко потрепав шелковистые волосы: Эни не могла бороться с порывом прикоснуться к короткой шевелюре, это было что-то сродни влечению к поглаживанию котят и щенят.
Разувшись на пороге под суетливую помощь маленького посла, Эни прошла за ребенком в сторону гостиной, где с книгой в руках и расставленным чайным сервизом расположилась Ториэль. На аккуратной мордочке были прямоугольные очки, и сама монстр казалась крайне увлеченной чтением. Конечно, ненадолго: трудно оставаться сосредоточенным на чем-то, когда на тебя налетает полосатый вихрь.
— Помедленнее, дитя мое. — всмотревшись в порхание маленьких рук, Ториэль перевела удивленный взгляд на застывшую в дверях девушку. — Ах, Эни! Прости эту старую Леди, я не уследила за временем. Присаживайся, я как раз приготовила пирог к твоему приходу.
Не успев ничего сказать, Эни оставалось лишь ошалело смотреть за упорхнувшей в сторону кухни Королевой. Хотя подошедший ближе ребенок не дал ей долго витать в облаках и стал что-то показывать руками. В этот момент девушка съежилась. Она абсолютно забыла о своем решении начать учить язык жестов. Видимо, впомнив про их “языковой” барьер, Фриск тяжело вздохнули и побежали на второй этаж, чтобы через пару минут вернуться с альбомным листом и карандашом.
“Вы помирились?”, — криво выведенные буквы плясали в верхней части листа.
— Да, теперь все хорошо. — девушка уютно устроилась на диване рядом с послом, оперев рюкзак о ноги. Фриск показали ей два больших пальца и широкую улыбку.
“Теперь ты будешь учиться у мамы и переедешь к нам?”
Эни задумчиво покусала губу и отвела взгляд:
— Насчет переезда. Я пока не знаю, Фриск, но обязательно обсужу это с твоей мамой. — опустившееся маленькие плечи и погрустневшее лицо ребенка давили на совесть, и Эни поспешила перевести тему. — Так, Себастьян все еще на месте?
И ей не потребовалось никакого иного подтверждения, после того как ребенок с абсолютно убийственным выражением лица скомкал бумагу в шар и кинул его в девушку. Шуршащий снаряд безвредно отскочил от ее головы. И как бы Эни не заботилась о чужих чувствах, но ехидный смех покинул ее против воли. Спасителем от безжалостной расправы ребенка над другим великовозрастным ребенком стала зашедшая Ториэль, нагруженная тарелками. Эни поспешила
сбежать помочь ей с ее ношей.
Наконец, они расположились каждый со своей чашкой и тарелкой пирога. Откусив лишь самый краешек нежно-сливочного лакомства, Эни силой воли остановила себя от того, чтобы наброситься на него как варвар, и сосредоточилась на заговорившей Королеве.
— Итак, Эни, прежде чем мы начнем я считаю необходимым предупредить тебя об одной вещи. — монстр сделала глоток чая, глядя на подобравшуюся девушку. — Еще до Войны всех магов обучали только другие маги, и лишь некоторые ученые или мастера своих направлений проводили своеобразный обмен знаний с монстрами. Поэтому у меня, к сожалению, нет тех знаний, которые ты могла бы получить от другого мага-человека.
Эни переваривала услышанное, но не успела она расстроиться, как Ториэль продолжила:
— Однако у меня была возможность общаться со многими магами, и я с уверенностью могу сказать, что в основе любой магии, будь это магия монстров или людей, лежат одни и те же принципы. Узкие аспекты искусства твоего народа утеряны, но я могу научить тебя использовать твои сила так, как это делаем мы. — она сделала небольшую паузу. — Если ты согласна с этим, тогда мы можем начать.
Конечно, было немного горько от того, что целый пласт знаний был навсегда утерян, но в субъективном отношении это ничего не меняло, потому Эни уверенно кивнула в ответ, отставив чашку. А куда пропал пирог?
Через секунду, оправившись от потери, девушка обратила внимание на то, что их все еще трое в комнате, и ребенок нехарактерно тихо сидел на своем месте, внимательно вслушиваясь в разговор. Почему-то, как-то иррационально Эни стало дискомфортно от мысли, что за ее первыми настоящими шагами в обучении магии будут следить кто-то еще.
И это не укрылось от проницательного внимания Королевы.
— Хорошо, тогда, дитя мое, ты можешь взять еще кусок пирога и продолжить решать свои задания в твоей комнате, а позже мы обязательно их проверим. — Ториэль поднялась с места с мягкой улыбкой и стала собирать грязную посуду.
На мгновение Эни встретилась взглядом с глазами ребенка, и почему-то ей стало совсем неуютно. Но Фриск с улыбкой кивнули, снова прикрыв эти яркие глаза, и, подхватив новую тарелку с десертом, умчались наверх.
А уже через пару минут Эни сидела напротив Ториэль, как натянутая струна, в ожидании чуда. Королева по-доброму усмехнулась на это проявление рвения.
— Теперь, когда Фриск ушли, мы можем начать. — она пресекла любые извинения девушки следующими словами: — О, дитя, не стоит чувствовать себя плохо по этому поводу. Вопрос использования магии — прямого продолжения наших душ — это очень личная тема. Поэтому я рада, что тебе комфортно со мной в качестве твоего учителя, если же ты захочешь остановиться, обязательно дай мне знать.
— Конечно. Спасибо, Ториэль. — нет, у нее не горели уши от неясного смущения. Просто в комнате было жарко.
— Замечательно. Для начала, расскажи мне о том, как развивался твой дар и как проявлялась твоя магия.
Что ж, если Эни ожидала, что они сразу начнут с практики, то ее ждало разочарование. Но девушка не стала роптать и начала с самого начала — с того, как полыхнул чужой гриль, и на ее руках затанцевали первые крошечные язычки пламени, повторить которые так и не вышло. Рассказала о своих утренних забегах, росте мощности пламени и распирающем чувстве в груди. На последнем, после нескольких уточняющих вопросов, она зависла, с недоумением осознавая, что каким-то образом проморгала существенные изменения в самой себе. За последний месяц это беспощадное давление, подпирающее легкие и ребра, пусть и стало сильней, но в то же время ощущалось как-то… мягче? Не считая пары эмоциональных встреч с костлявым засранцем, конечно.
Это откровение выбило Эни из равновесия, и она поспешила поделиться информацией об этих изменениях с Королевой. Та на пару минут задумалась, нахмурившись и перебирая когтистыми пальцами ткань туники, и подняла взгляд на девушку.
— У меня есть предположение на этот счет, но для начала я бы хотела посмотреть на то, как ты влияешь на огонь. — Ториэль обвела взглядом помещение и задумчиво промычала что-то себе под нос. — Хотя я предлагаю все же выйти во двор.
Эни спорить не стала и, подхватив с пола рюкзак, а из холла — обувь, двинулась вслед за Королевой в сторону раздвижных дверей. Когда они вышли на чуть припорошенный снегом двор и расположились в нескольких метрах от дома, Эни замешкалась, оглядываясь по сторонам на прилегающий лес, и спросила:
— Ториэль, извини за вопрос, но нас тут не заметят? — она поспешила продолжить, чувствуя потребность в оправданиях. — Я просто вроде как пыталась держать в секрете тот факт, что могу подрабатывать огнеметом.
— Поверь мне, Эни, здесь никто не увидит тебя. — ее голос звучал успокаивающе, но слова всколыхнули недавние переживания, и девушка решила не откладывать их в долгий ящик.
— А в вашем доме? Я просто… За монстрами следят газеты и новостные каналы, а вы с Фриск довольно, эм, важные персоны. То, что я здесь маячу, не навредит вам? — портфель шлепнулся на влажную землю, а беспокойные руки сложились в замок перед животом в нелепом жесте защиты.
Ториэль вздохнула и подошла ближе, мягкие лапы ласковым теплом обернулись вокруг переплетенных ладоней.
— Дитя, вопросами безопасности, связанной с техникой, в которой так стремительно развились люди, занимается Альфис. Ты ведь доверяешь своей подруге? — после подтверждения она улыбнулась. — Поэтому этот двор и этот дом безопасны. И даже если кто-то узнает о том, что ты здесь находишься — это никак нам не повредит. — по правде, они уже начали готовить дополнительные меры защиты и в случае обнаружения дополнительного жильца в их доме, и в случае, если вскроется что этот жилец — маг.
Королева с досадой вспомнила недавний разговор с Азгором. Решение вопроса о том, что делать с так не вовремя появившимся магом привел к очередным спорам между ними, но они сошлись во мнении, что за девушкой нужен присмотр. И Ториэль предпочла бы, чтобы этим присмотром и обучением занималась именно она, а не кто-то, кого мог бы выбрать Азгор. Он бы не смог уделить должного внимания девушке, особенно учитывая высокий риск того, что вскоре появятся и другие маги, которых нужно будет для начала обнаружить. К сожалению, высока вероятность, что это вопрос “когда”, а не “если”.
— Кроме того, я боюсь, что твои друзья также довольно известны, и вас уже видели вместе.
Мозг медленно обработал прозвучавшие слова, и Эни со стоном шлепнула себя по лицу. Ее ведь уже давно могли видеть с монстрами, особенно с Андайн, периодически провожавшей ее до дома. Ей не было стыдно, абсолютно точно нет, но почему ее разум не рассматривал возможную угрозу для близких для нее людей? Конечно, Агнесс и тетя Кэт не жили в Эботт, но фанатиков и просто расистов, выступающих против монстров, сейчас было откровенно много. Стоит попросить их быть осмотрительней. Хорошо хоть у нее с тетей разные фамилии. О, боже, а если тетя уже в курсе, что она зависает с монстрами?! Ну, это неплохо, конечно, но она бы сама хотела обо всем рассказать.
Ушедшие в абсолютно другом направлении мысли резко оборвались, когда Ториэль прикоснулась к ее плечу.
— Мы можем обсудить это позже, если понадобится, так что, как насчет продолжить наше занятие?
Смущение обожгло шею и уши, и Эни поспешила достать зажигалку из рюкзака. Крутанув колесико и отведя руку в сторону, она дождалась разрешения продолжить и направила самый возможный минимум своих сил на трепещущий огонек. Тот, как показушный ребенок, пульнул язык пламени вперед на щедрые полметра. Что, впрочем, Ториэль не смутило, и она попросила повторить это снова. И снова. И только после пятой попытки Королева кивнула и довольно улыбнулась.
— Что ж, Эни, за ослабления давления твоей магии ты можешь благодарить своих друзей, в частности — Андайн.
— Что? Каким образом? — зажигалка отправилась в карман.
— Как ты знаешь, Андайн — монстр водного типа, и ее магия тяготеет к ее стихии. Просто находясь рядом с ней длительное время, ты подвергалась воздействию ее магии, и это в некоторой степени смягчило твою собственную. Как некоторая смена вектора сил, вода, действительно, намного спокойнее огня. — размеренно пояснила она.
От того факта, что ее воинственная подруга все это время помогала ей держаться, пусть и неосознанно, волна благодарности обрушилась на девушку. И да, на следующий день Эни яростно обняла подругу, под ее непонимающий крик и радостных смех скелета.
Но за новыми открытиями следовало все больше вопросов.
— Разве тогда Андайн не почувствовала бы, что я маг? — спросила брюнетка, последовав за двинувшейся в сторону небольшой беседки Королевой.
— Это уже приводит нас к основной твоей проблеме, дитя. Вся твоя магия, вся энергия, что производит твоя душа, не выходит за пределы твоего тела. И ты могла бы жить с этим и дальше, но с тех пор, как ты смогла использовать свои силы, твоя магия, по моим предположениям, пытается догнать уровень твоего психического и физического развития. — они разместились на небольших лавочках, и после крошечной паузы Ториэль кивнула и продолжила. — Из моего опыта и наблюдений, я могу сказать, что маленькие маги прошлого постепенно наращивали свои силы, ты же, судя по твоим рассказам, проходишь этот процесс намного быстрее.
Это… Как бы все объясняло, на самом деле. Если ее душа пыталась совершить марафон и нагнать ее двадцать три года в объеме энергии, то становились понятны и боль, и давление, и бешено растущий объем сил. Хотя, для Эни это тоже все было субъективно, а под рукой не было других магов, чтобы провести сравнение. Так что, как рабочая теория, вполне сгодится, тем более, что девушка склонна доверять многолетнему опыту (шесть тысяч лет!) и суждению Королевы.
— Так, и почему ты считаешь, что моя магия не выходит из тела? Я же влияю на огонь? — раз влияет, значит и выходит — верно?
— В этом и состоит разница, Эни. Ты изменяешь, усиливаешь уже существующий, физический огонь, а не создаешь свой, магический. — Ториэль раскрыла ладонь, и над ней появился маленький фиолетовый шарик пламени. — Этому огню можно задать любую форму, — он вытянулся в иглу, затем превратился в спираль, а после обратно в шар, — И любые свойства. Он может быть горячим, — от магического сгустка в руках Королевы повеяла жаром, — или холодным, — на белой шерсти образовался тонкий слой инея, — Может не иметь температуры вовсе, или быть одновременно и горячим, и холодным. — шарик пламени колыхался, мигая разными оттенками фиолетового, и монстр по-доброму усмехнулась, глядя на ошарашенное лицо девушки. — Все зависит от мастерства в управлении.
Эни отчаянно пыталась подобрать свою челюсть с пола. Такая яркая демонстрация не могла не оставить ее под впечатлением. Со стороны это был лишь маленький сгусток огня, но вместе с тем его возможности, потенциал его изменения и применения был просто невероятен. Эни чувствовала себя маленьким ребенком, впервые узнавшим, что существует космос, и мир не оканчивается на зеленовато-голубом шарике. “Магический снег, магический огонь, чему я уже удивляюсь вообще?”, — она даже не пыталась бороться с выражением шока на лице, ведь здесь и сейчас перед ней была настоящая магия. И она будет учиться ей и, возможно, однажды, пожалуйста, пожалуйста, сможет также.
Развеяв пламя, Ториэль продолжила объяснения. Тепло наполнило ее глаза и душу при виде чужой страсти к тому, что считалось основой существования всей ее расы.
— Дитя, чтобы правильно пользоваться магией, тебе нужно понять одну основополагающую вещь. Магия — не физический предмет. Она игнорирует законы вашей науки, ее можно рассматривать как энергию, но она не совсем является таковой. И твоя душа такая же. Она привязана к твоему физическому телу силами, которые даже мы не в силах постичь, но она не занимает там места, она создает магию, но у нее нет сосудов, как у человеческой кровеносной системы. И то, что твоя нематериальная, не физическая магия остается внутри твоего тела — это неправильно, но в то же время и не просто случайность. — Ториэль наклонила голову и продолжила чуть тише. — Ты ведь изо всех сил старалась скрыть тот факт, что ты маг, правда?
И Эни, конечно, кивнула в ответ. Это ведь была нормальная реакция нормального человека в такой ситуации. Или кто-то на ее месте вышел бы на улицу с плакатом “Я МОГУ СЖЕЧЬ ВАС И ВАШУ КВАРТИРУ, ЕСЛИ РАССТРОЮСЬ. И ДА, ЭТО — МАГИЯ”? Девушка фыркнула при этой мысли, сосредотачиваясь на словах, ответах на вопросы, мучавшие ее месяцами.
— Твоя душа — это и есть ты. Но она намного более прямолинейна, проста и сложна одновременно… Впрочем, мы отложим информацию по теории душ на другой раз. Итак, твоя душа последовала тогда, и все еще следует твоему желанию сейчас. Она удерживает магию в границах, которых на самом деле нет. Ты нашла хитрые обходные пути, которые влияли на физический мир вокруг — огонь или твое тело — но эти способы не дают тебе возможности напрямую использовать и тратить свои магические резервы.
И это тоже звучало логично. Так логично, что Эни стала сомневаться в уровне своего интеллекта, раз не дошла до чего-то из этого самостоятельно.
— Так, я должна просто перестать хотеть скрываться? — “Все же почувствуй Силу, Люк?”. Да уж, мистер Лукас, зря она сомневалась в твоей мудрости.
Однако в ответ на ее, в общем-то, закономерный вопрос Ториэль лишь шелковисто рассмеялась в ладони.
— О, дитя, это может звучать несложно, однако ты уже привыкла неосознанно поддерживать свою магию в таком свернутом виде. А сила привычки — одна из самых могущественных вещей, что кажутся безобидными. И, конечно, я опасаюсь, что из-за большого объема твоих сил тот момент, когда ты сможешь выпустить ее наружу… — монстр замялась, словно пытаясь подобрать слово по-деликатней.
Эни избавила ее от этой необходимости со всей своей природной грацией, выпалив лаконичное:
— Я все взорву.
— Кхм! Зависит от намерения, дитя. Кроме того, нам не обязательно делать все и сразу. Возможно лучшим путем будет нащупать маленький ручеек, вместо того, чтобы бросаться в бурную реку. — предложила компромисс Королева, пересаживаясь таким образом, чтобы сидеть напротив своей новообретенной ученицы.
— Я за безопасный подход, Ториэль, и ты — учитель. Так что я доверяю твоему решению. — и в этих словах не было и капли лжи.
— Спасибо, дитя. Тогда скажи мне, я знаю, что большинство людей, в отличии от монстров, не чувствует свою душу. А наш подход будет основан именно на ощущении собственной души. Ты можешь ее почувствовать?
— Эм, думаю, я все время ее чувствую. — Эни неловко потерла шею, и после побуждающего жеста продолжила. — Я ощущаю это как шар жара в груди, он пульсирует, иногда будто обжигает меня изнутри, и почти всегда реагирует на мои эмоции.
Судя по выражению лица Ториэль, такой ответ ее вполне удовлетворил. Она быстро пробежалась по определению черт душ, убедившись, что Эни знает основы, и пообещав углубиться в эту тему позднее, — “Не волнуйся, дитя, мы все успеем”. После чего рассказала о том, как взаимодействуют с душами монстры. Практически менторским тоном, она поведала о том, что монстры могут вступать в так называемую “БИТВУ”, что является древней формой общения, претерпевшей многочисленные культурные изменения, но обладающей огромным преимуществом: монстры, взаимодействуя между собой в БИТВЕ могут получить общее и поверхностное представление друг о друге (за счет так называемой “Проверки”, чем бы это, черт возьми, не было), не погружаясь в чужую магию и не вступая в прямой контакт с чужой душой, что является крайне личным процессом. Вне БИТВЫ монстры могут только приблизительно оценить эмоции других монстров по высвобождаемой в окружающее пространство магии.
После краткой выжимки по “общению” монстров, Ториэль перешла к комбинации монстр-человек. По ее словам выходило, что вне БИТВЫ монстры не могут чувствовать даже поверхностных сигналов от людей, так как те, что закономерно, не проводят магию за пределы души. В БИТВЕ же ситуация разительно отличалась: не имея свободной магии, человек мог только одной своей душой, в прямом смысле (!), взаимодействовать с магией монстра. И это звучало как что-то сверх странное, если вы спросите Эни. Но ее никто не спрашивал, а потому она продолжила внимать мудрости. Финалом импровизированной лекции стали слова Ториэль о том, что монстр может втянуть человека в БИТВУ, а может, с согласия и содействия онного, вытянуть душу из физического тела человека и вне БИТВЫ.
— Прости, что?! Монстры могут ВЫТАЩИТЬ душу человека? — Эни начала подозревать, что вариант с бэд-трипом в психиатрической больнице не так уж и маловероятен.
Однако Ториэль снова вернулась к самому началу их импровизированного урока: душа не физический предмет. И пусть у нее есть неоспоримая связь с телом, она, каким-то образом, не обязана находиться именно в нем. И как раз на этом факте Ториэль и собиралась основывать свои дальнейшие действия. Если кратко резюмировать предложенный Королевой план, то выходило следующее: с помощью своих (абсолютно имбовых) монстровских сил она медленно и осторожно вытянет душу Эни из ее тела и таким образом, скорей всего не с первого раза, убедит ее магию, что та может находиться и за пределами физического тела девушки.
В этот момент Эни могла признаться себе четко и ясно — звучало жутко и чуточку самоубийственно. Ториэль уверяла ее в обратном. Конечно, Королева не стала настаивать и предложила более медленные способы. Но они были… медленными, да. Медитации, самовнушения, наблюдение за огнем физическим и магическим. И все это (ну, большую часть) она уже пробовала, пока пыталась кустарным методом исследовать свои силы. И Эни откровенно не хотелось заниматься этим вновь, да и огромным терпением она не отличалась, поэтому они снова вернулись к обсуждению первого варианта.
— Дитя, я понимаю, что позволить кому-то воздействовать на свою душу — это тревожный опыт. — она проигнорировала ворчливое “да уж”, сказанное девушкой под нос . — Но я ни в коем случае не прикоснусь к ней даже своей магией, лишь “уговорю” выйти.
Да, все это могло звучать не так уж опасно. Но Эни было страшно. Не каждый день ей предлагали буквально вытащить ее бессмертную душу из тела, ладно?! Не надо ее осуждать. Она и сама с этим справится, да.
Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в бездну, девушка зажмурилась на секунду, разгоняя в голове панические
чтояделаючтояделаючертвозьми, и, сосредоточившись на спокойных и мудрых глазах напротив — кивнула. Чтобы через секунду наблюдать за медленно приближающейся к ее груди лапе. И чем ближе была это пушистая и мягкая конечность, тем суматошнее билось сердце в этой самой груди. Эни тайно надеялась, что ее душу такой барабанный бой возмутит, и та сама выйдет подышать свежим воздухом, но солнце в груди только напряженно сжалось, будто зная, что будет дальше. Впрочем, это ведь ее душа, так что не стоило удивляться ее осведомленности.
Наконец, теплая ладонь коснулась центра ее грудины, и Эни вообще перестала дышать, в ужасе ожидая.
— Дитя, — брюнетка вскинулась и посмотрела на монстра. — Тебе нужно успокоиться. Дыши со мной, Эни. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. — грудная клетка стала мерно подниматься и опадать, сердце чуть замедлило свой бешеный темп. — Отлично, расслабься немного, я даже при простом контакте чувствую, как напряжена твоя душа. Никакого вреда, ничего страшного не происходит. Вдох. Выдох. — они подышали вместе какое-то время, и стало действительно спокойнее.
— А теперь попробуй сосредоточиться на своих ощущениях, в следующий раз ты сможешь попробовать сделать это уже без моей помощи. — после слов Королевы, Эни ощутила слабое жужжание, крошечные вибрации на коже, где к ее грудине плотно прилегала большая ладонь. — Подумай о том, как твоя душа, маленькое сердечко полное магии, приближается к моей руке. — сконцентрировав все свое внимание на этом жужжании и на биении энергии в груди, девушка постаралась следовать инструкциям, сказанными тихим и успокаивающим тоном.
Не отрывая глаз от руки Ториэль, Эни следила как та отлипла от ее груди и стала медленно, буквально по миллиметру, отдаляться. Секунда, две, ничего не происходило, а потом краски окружающего мира поблекли, и ее ослепила оранжевая вспышка.
Оранжевая.
“Ну и срань, чертова машина оказалась права”, — кислая мысль скользнула ужом в траву, а Эни сразу была поглощена открывшимся перед ней зрелищем. Вплотную к ее футболке, будто прижимаясь в поисках укрытия, напуганная и обнаженная, парила душа. И это ощущалось так
странно. Будто она сидела на лавке и одновременно с этим была в другом месте. Словно у нее выросла новая конечность, но прикрепить к телу ее кто-то забыл — вроде и твоя, но существует отдельно. Со своего ракурса, глядя на две полусферы ярко-оранжевого, мультяшного сердечка, девушка не могла понять, что вообще чувствует.
Когда она узнала, что это неопределенное тепло в груди — ее душа, то Эни… одновременно хотела и не хотела увидеть ее. Девушку распирало от любопытства, но страх разочароваться был сильней. Потому что, как бы она не вела себя, как бы не блефовала и юлила, она знала, что она за человек. Она лгала и замалчивала, причиняла боль другим, ранила близких людей и совершала ошибки, многие из которых уже не исправить. Нет, она не была злонамеренной или жестокой, но она и не оставила за собой ничего хорошего. Большинство ее поступков были эгоистичны и продуманы, направлены на то, чтобы о ней заботились и ее любили.
До того момента, как она оступится.
И если душа — это отражения того, кем мы являемся, то Эни искренне боялась того, что может увидеть. И того, что сделает с ней это знание. Но ее страх не оправдался. По крайней мере — не полностью, ведь это забавное сердечко не было каким-то покореженным или тусклым, но пульсировало теплым апельсиновым цветом. Серьезно, почему ХРАБРОСТЬ? Бессонными ночами она примеряла к своей личности разные черты. И после вдумчивых совещаний с отражением в зеркале Эни остановилась на двух вариантах — СПРАВЕДЛИВОСТЬ или, возможно, ДОБРОТА. Судя по диаграмме ее черт, они там, конечно, были, но оптимистично-оранжевый большой брат казался ей чужеродным. Не то чтобы с этим можно было что-то сделать, и даже не сказать, что ее это расстраивало, просто такой результат приводил девушку в полное недоумение. Это как если бы к ней в один день подошел кто-то и назвал ее миниатюрной блондинкой.
Фыркнув от этой мысли, Эни прищурилась и всмотрелась получше в свою душу, замечая странное движение, будто перетекание цвета с места на место, но обеспокоенный голос вернул ее на землю.
— Эни? — похоже, не в первый раз окликнули ее, и девушка встретилась глазами с Королевой. — Все в порядке? — Эни не ответила сразу, разглядывая неуловимо изменившегося монстра напротив, пока та, вероятно из какого-то чувства приличия, старательно смотрела на лицо девушки, но не ниже.
Мир вокруг заметно преобразился. За спиной Ториэль все было будто в серо-черных оттенках, а сама монстр-коза будто на контрасте светилась белым. Но на ее мордочке, на ее груди и плечах прыгали янтарные блики, словно она сидела у костра в ночи. Правда, выражения лица у нее было напряженным, и брюнетка дала себе мысленную оплеуху, поспешив ответить:
— Нормально. Я в порядке. — и она правда была в порядке. Ничего не болело, и ничто не угрожало ее уязвимой душе.
— Тогда, дитя, — тихий голос снова захватил внимание. — Сосредоточься на своих ощущениях. Сейчас, когда твоя душа снаружи, часть твоей магии так же испускается вовне. Запомни эти изменения, тебе нужно будет стремиться к тому, чтобы повторить их уже без таких манипуляций с душой.
Они посидели так пару секунд, а может десятков минут, сложно было сказать в этом серо-черном мареве, после чего, с коротким предупреждением, Ториэль медленно качнула ладонью вперед, будто толкая маленькую волну, и оранжевое сияние исчезло, а мир снова обрел краски. Ну, достаточное количество красок для декабря.
Непривычное чувство двойственности прошло, и девушка вздохнула с облегчением: все же сидеть с душой наружу было не особо комфортно. Под бережным контролем деликатной лапы Эни вернулась в дом и осела на диван, словно бескостный моллюск. Такие привычные давление и жар в груди заметно ослабли — неужели простое нахождение ее души вне тела оказало такое влияние? Но вместе с тем брюнетка боролась с накатывающей усталостью, благодарно приняв чашку чая из рук монстра.
Ториэль села напротив и стала сверлить ее взглядом. Эни отхлебывала чай и делала вид, что ничего не замечает. Недолго, правда. Сложно сопротивляться выражению искренней заботы на чужом лице, потому серые глаза неохотно встретились с алыми. Она не уверена, что именно так взволновало Королеву, но невольно ощущала себя провинившимся ребенком.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — девушка покивала в ответ, присасываясь к кружке. — Тогда, можешь ли ты поделиться тем, что тебя расстроило?
Ох, она не особо этого хотела. Но у Ториэль было такое утешающее присутствие, ее ласковые глаза и мягкий голос — вся ее личность казалась такой… материнской. Подобное отношение было непривычным, но оттого даже более желанным, пусть Эни и не хотела признаваться в этом даже самой себе.
Но и показаться неблагодарной она не хотела, потому собралась с мыслями и, отставив чашку, спросила неуверенным тоном:
— Может ли черта души не соответствовать человеку?
В ответ на это Королева недоуменно моргнула.
— Нет, дитя, душа — это и есть мы. Мы не можем не быть нами. — она подсела ближе и аккуратно сжала смуглые ладони. — Ты думаешь, что твоя черта тебе не подходит?
Конечно, Эни не оставалось ничего, кроме как пристыженно кивнуть, глядя в сторону. Она чувствовала себя сейчас таким ребенком. Словно ей купили не ту игрушку, и теперь она закатывает истерику из-за ерунды.
— Можешь сказать мне, почему ты так считаешь? — вкрадчивый вопрос.
— Пф. Потому что это очевидно: я ужасная трусиха. Проще перечислить, что именно меня не пугает или не вгоняет стресс. — усмехнулась девушка и подняла печальный взгляд.
— Ах, дитя... Страх — ужасное и могущественное чувство. Он может иссушать и корежить души, порой даже сильнее ненависти. Но черты душ на самом деле имеют два полюса значений, не говоря уже об их спектрах. И ХРАБРОСТЬ, поверь мне, редко когда проявляется бесстрашием. Чаще всего она имеет свое начало в смелости. А ты знаешь, что такое смелость, Эни? — она посмотрела ей в глаза с такой добротой, что Эни с трудом сглотнула горький ком в горле. — Смелость — это невероятное качество, когда ты находишь в себе силы сражаться со своим страхом. Силы идти вперед, несмотря на то, насколько это пугает.
Ласковое прикосновение к волосам, слова на грани шепота, запах теплого огня в камине, свежей выпечки и уюта в воздухе — нежное присутствие Ториэль было похоже на убежище во время шторма.
— Я думаю, что ты очень смелый человек, Эни.
— Но я не смелая! — девушка старалась притвориться, что ее голос не дрогнул на этом слове. — Я опускаю руки, бегу от сложностей и все время проигрываю страху.
— Может это так и кажется, — ответила Ториэль с горькой изгибом губ. — Но ты уехала из своего привычного дома, стала общаться с монстрами и боролась за свою дружбу. Разве это не было страшно?
Королева смотрела на ее полное сомнений лицо, и в алых всполохах ее глаз острыми гранями переливалась искренность.
— Я не могу знать, с какими демонами ты сражаешься, дитя мое, но то что я вижу: не сдавшийся под гнетом страха человек, но молодая, сильная девушка с яркой чертой ХРАБРОСТИ в душе. Подумай над словами этой старой Леди, Эни. — она неспешно поднялась и, еще раз проведя рукой по буйным локонам девушки, вышла из комнаты.
Слова древней правительницы оглушили ее, будто выбили почву из-под ног. Почти полностью поглощенная спутанными мыслями, Эни автоматически согласилась на новую встречу через пару дней и, взяв в руки пакет с куском пирога, направилась к выходу. Лишь у двери она вынырнула из марева мыслей на секунду, и с извиняющимся выражением лица поблагодарила Королеву за урок и десерт. Та смотрела на нее со сложным выражением лица, и девушка поспешила уйти.
Дорога домой прошла для нее как в тумане. Эни ехала на автобусе и шла пешком, не глядя под ноги. Разум снова и снова кружил вокруг сказанных слов, вокруг заботливых рук, вокруг мягкого света ее души.
Под ногами скрипнула первая половица за порогом квартиры. На часах уже было за семь вечера, на улице рано стемнело, но она не стала включать свет. Руки механически занавешивали окна, хватали подушки и одеяла и сбрасывали в угол комнаты.
Кухня. Пакет молока, коробочка с темным содержимым, сахар. Привычные, выученные с детства движения, когда это еще делали
для нее, кружили, варили и смешивали. Теплый аромат какао наполнил воздух запахом дома, как когда-то давно, и потрескавшиеся губы коснулись сколотого краешка чашки. Она едва заметила как выпила ее целиком. Заварила еще одну и медленно, как сомнамбула, двинулась через темноту в заваленный мягкими вещами угол.
Эни не уверена, как долго сидела там, опираясь на плюшевые бока подушек и пустым взглядом отражая стены, но ее чашка была холодной. Хотя было все еще темно, так что, по крайней мере, она могла точно сказать, что еще ночь. Подрагивающие пальцы легли на середину груди. Ей даже не нужно было стараться вспомнить: те ощущения врезались в ее память, как острые иглы репейника. Вдох. Выдох.
Пульсар замер у сердца.
Что-то, что всегда будет рядом. Даже если она уедет на другой континент, ее душа все еще будет с ней. И в каждый момент каждого дня она сможет приложить руку к груди, призвать свою душу и увидеть ее. Увидеть дерзкое сияние цвета, который она никак не могла связать с собой. Какая дикая концепция.
Рука медленно оторвалась от грудины, и солнце двинулось с места.
Ослепляющий жаркий свет блеснул за ее пальцами, рассекая лучами тени.
Раньше, лишенная личины, имеющая лишь чувственное описание, ее душа воспринималась девушкой как что-то отдельное от нее. Что-то, отчасти живущее своей жизнью. Она была спокойной и буйной, теплой и палящей, раздувающейся в шар и сжимающейся в клубок. Но сейчас у этих чувств и ощущений была картинка, и теперь это был не какой-то неизвестный элемент в ее теле. Это была она сама. Она держала саму себя на кончиках пальцев.
Все, что ей нужно сейчас сделать, это перестать быть бесполезным куском труса и посмотреть на себя. И попытаться увидеть то, что в ней видела Ториэль. Ведь кто-то настолько мудрый не мог ошибиться, верно? Эни отчаянно желала, чтобы это было правдой. Глаза защипало. Сделав дрожащий вдох, она досчитала до трех. И потом еще раз. И снова.
— Пожалуйста. — слабый, жалкий шепот прозвучал для ее ушей как скрип мела по доске. Ее передернуло от собственного голоса, и она в гневе стиснула челюсть. В ту же секунду что-то обожгло ей пальцы, и Эни, наконец, опустила глаза.
На ее ладони, медленно поднимаясь и опускаясь в такт ее дыханию, парила ее душа. Кульминация всего ее существования, всего того, чем она являлась. И что-то столь всеобъемлющие выглядело так уязвимо — небольшое оранжевое сердечко, окруженное колеблющимся сиянием, точно венцом из огня. Тут и там проскальзывали желтые язычки пламени, а в самой низкой точке, у кончика, была мягко растушеванная зеленая капля.
И, развеивая все ее опасения, это маленькое сердечко было прекрасно. На гладкой поверхности переливались желтые блики, они смешивались с оранжевым в теплый шафран, двигались, менялись и снова смешивались. Душа сияла, спокойно отдыхая в ее робкой ладони, и завораживала своим светом, разгоняющим окружающую тьму. Эни не смогла сопротивляться искушению — дрожащей рукой она прикоснулась к горящему сердцу. И в следующий миг она потеряла способность дышать.
Она видела свое детство, улыбки отца и тень матери за плечом, видела переезды и усталость на лице родителя, видела как ей маленькой приходилось барахтаться в одиночестве, пытаясь понять,
почему ее оставили. Она видела как замерла нескладная девочка над открытым гробом, беззвучно роняя слезы, видела, как чужие люди стояли рядом, но никогда не были
с ней, как снова и снова она боролась с болью, страхом и виной. Она видела маленькую себя, разбитую, грустную и потерянную, она видела себя взрослую… такую же потерянную. Она смотрела на свою душу, замечая каждый маленький шрам, затянутый и скрытый под пламенем, каждый выточенный страхом скол, запаянный золотым цветом. И она видела, как за этими ранами была любовь ее отца, забота ее тети, поддержка ее подруги. И она видела как много ран было исцелено опаленным, обиженным оранжевым. Она смотрела на свою душу и смотрела внутрь нее. И видела ребенка, который нес слишком много, подростка, который не знал, где его путь, и молодую женщину, которая все еще искала его. И через всю ее жизнь ядовитой лентой тянулись страх и вина, и через каждое ее решение сияла ХРАБРОСТЬ.
Ториэль сказала, что видела в ней сильную и смелую девушку. Тогда ей показалось это невозможным. Но теперь Эни тоже видела ее. В сдерживающем слезы ребенке со сжатыми до побеления кулаками, в стальных глазах дрожащей в пустом доме девочки, в ее мантрах и жестких, даже жестоких к себе, попытках казаться увереннее, опаснее, чем она есть. Калейдоскопом сменялись похожие одна на другую картины, как она возвращалась в свой дом, пустой,
такой пустой, словно с поля боя и выплескивала свой страх и боль в одиночестве.
Горячие капли прочертили дорожки на щеках и упали на пылающую поверхность души. Эни бережно прижала свою смелую душу к груди, баюкая в колыбели из ладоней и отчаянно желая, чтобы она смогла вот так же обнять свою молодую версию и сказать ей, что не всегда будет больно и страшно, что вскоре все изменится. Что за ней придет тетя, холодная снаружи, но беззаветно любящая ее, что она встретит друга, который всегда останется на ее стороне, что она исполнит желание своего отца, а намного после — откроет в себе настоящее чудо. И встретит еще больше друзей. Она бы сказала этой маленькой девочке:
“Посмотри, посмотри сколько людей будет заботиться о тебе. И даже если все они уйдут, у тебя всегда буду
я”.
Она баюкала в руках свою душу и оплакивала все страхи и боль, которые ей пришлось нести одной и которые до сих пор не могли отпустить ее до конца. И каким-то образом, пусть немного, но ей стало легче.
Эни шептала своей душе обещания и знала, что ей
будет лучше.
