***
Водитель как всегда молчалив. За окном проносятся машины, в руках телефон на котором открыта переписка с Хёнджином. Он писал, что рад возвращению Кима и заедет к нему через несколько часов, после тренировки по танцам. Ким знал о том, что его друг снова вляпался в свои же чувства. Ему было любопытно увидеть Хёнджина, ибо по его внешнему виду всегда можно было определить масштаб пиздеца происходящий в его жизни. Сынмин хотел узнать насколько всё запущено.***
Машина остановилась у ворот шикарного особняка. Сынмин вылез из автомобиля и подошёл ко входу в дом. Ненависть к этому месту уже притуплена полным отсутствием эмоций, но годы истязаний и шрамы на теле никуда не делись. Ким, скрипнув зубами, переступил порог дома. Всё здесь напоминало о том, что происходило раньше. В детстве. Ненавистные стены, об которые его могли ударить, или он сам ударялся из-за того, что его сильно толкнули. Углы, по которым он прятался он разъярённого отца. Шторы, на которых несколько лет назад были капли крови, принадлежащие ему и его сестре. Ким пошёл в свою комнату. Нужно разобрать вещи. Помещение приветствовало его холодом, и ещё порцией неприятных воспоминаний. На Сынмин быстро стряхнул наваждение. Он больше не идёт на поводу эмоций. Он не испытывает эмоций. Да это местами трудно, ибо люди не понимают, но ему всё равно. У него есть несколько друзей, которые ему действительно дороги, а другие и их слова, лишь пустой звук для Сынмина. Через 3 часа, когда Ким уже всё разобрал и сидел на кровати с книгой, в проёме двери своей комнаты, он увидел Хёнджина, даже сначала не узнав того. Он выглядел слишком истощённым, а его руки... Они не были скрыты коротким рукавом широкой и, буквально висящей на нём футболке, и на них было страшно смотреть. Тёмные шрамы царапин, сделанных недели две назад, и новые порезы, их количество и вид всегда говорили о том.ю как Хван себя чувствовал.ю и за всю их дружбу он не выглядел так болезненно. Сынмин смотрел на него в молчаливом ахуе. Хёнджин, неловко переминувшись с ноги на ногу и, натянув на лицо подобие улыбки, проговорил — Привет? — это вывело Кима из транса и он, встряхнувшись, ответил — Привет, проходи, — и дождавшись, пока Хёнджин пройдёт в комнату и сядет рядом с ним, он кивнул на царапины, — рассказывай — Что? — Хван сделал вид, что не понимает — Ты выглядишь как труп ходячий, даже для тебя это не норма и говорит о масштабном пиздеце, творящемся в твоей жизни. Так что рассказывай. Я знаю немного. Но всё же хочется услышать весь рассказ из первых уст, — Сынмин устроился поудобнее, зная, что сейчас будет интереснейший рассказ. А Хёнджину захотелось врезать тому. Он то и не против рассказать об этом, ибо Ким всегда поддерживал хоть и по своему. Но быть таким наглым… Но Хёнджн понимал, что по другому Киму сложно, посему просто начал свой рассказ. Хван рассказал всё как было. Как влюбился. Как проебался. Как это неправильно. Это было обычным. Хёнджин, идущий на поводу чувств и эмоций часто вляпывался в подобное. Иногда всё заканчивалось тем, что его бросали со словами о том, что им нужен человек и вторая половинка, а не беспомощный и болеющий ребёнок с комплексами, и тогда разбитый Хван шёл к Ли, который мстил. Мстил жестоко и больно для них всех. Бывало, когда они расходились более менее мирно и тогда всё было очень даже не плохо. Бывало, что человек оказывался сволочью, и тогда приходилось буквально бежать к Минхо и Сынмину. Но подобное, когда Хёнджин оттолкнул сам и скучает, было впервые. — Просто поговорите, — Ким пожал плечами, говоря истину. — Мне стыдно, — Хёнджин опустил взгляд в пол, — и страшно. А вдруг, я ему уже не нужен,— прозвучало максимально жалко — В любом случае ответ человека лучше, чем вот так сидеть и мучать себя. Так что бери руки в ноги, и в понедельник ты идёшь говорить с ним, — Сынмин слегка толкнул Хвана в плечо. — Сам разберусь, — обиженно пробурчал Хёнджин — Как хочешь, — Ким поднял руки в знак того, что сдаётся и спрыгнул с кровати. — Я хочу есть. Тебе принести что-нибудь? — Нет, спасибо, — Хёнджин мотнул головой, и хотя желудок разрывался от боли и голода, ибо он не ел ничего уже несколько дней, он не хотел есть при Киме, да и аппетита не было совсем, а голод стал лишь привычной и слегка туповатой болью где-то внутри. — Как хочешь, — Сынмин пожал плечами и вышел из комнаты. мысли лихорадочно плясали в его голове, просчитывая шансы того, что эта история любви Хёнджина закончится чем-то счастливым. Шанс того, что Хван останется в живых, если они с Феликсом не сойдутся ничтожно мал. Шанс того, что он останется в живых, если они с Ли будут парой чуть больше пятидесяти процентов, ибо тот может просто бросить Хёнджина, когда ему надоедят тараканы Хвана. В любом случае, нужно для начала понаблюдать. Сынмин взял на кухне яблоко и стакан воды и вернулся в комнату к Хёнджину, который лежал на его кровати, залипая в телефон. Сынмин сел рядом с ним, и Хван повернулся к Киму, блокируя и убирая гаджет. — Ну что, я рассказал, теперь твоя очередь, — Хван тыкнул Сынмина в бок. — Как там учёба в Америке? Ты же в этот раз во Флориде был? Я слышал, что в прошлом в там была школа для мальчиков, где тех избивали и насиловали и за школой даже было кладбище, — блеснул знанием в области криминалистики Хёнджин. Он увлекался тру крайм и знал много историй чудовищных преступлений. — Учёба ничего так. Ничем от других штатов практически не отличается, — Ким пожал плечами. — А на счёт школы ты прав. Я был на том месте. Сейчас там памятник этому месту и тем, кого там прикончили. Жуткое местечко, но тебе как любителю подобного понравилось бы, — Сынмин говорил и перебирал волосы валяющегося Хвана. А тот довольно слушал. Ким рассказал несколько историй, которые произошли в той школе. Из Америки он всегда привозил целую кучу самых разных историй, ибо люди там не много с прибабахом, по другому это не назовёшь. История о том, как Сынмин довёл учителя до слёз тем, что просто немного надавил на неё и исправил её ошибку. В их школе учителя, либо не ошибались, а даже если такое и случалось, то никто даже не думал давить на них за это, ибо если ты попробуешь, то получишь отпор и будешь сам морально унижен. История о том, как на Кима чуть специально не пролили чашку кофе, но в итоге мокрым остался тот, кто хотел насолить ученику по обмену. И много чего другого. Они провели так весь остаток дня и примерно часов в семь вечера Хван спохватился и засобирался домой, говоря что завтра на учёбу и стоит, хотя бы сегодня, раз представилась возможность, лечь пораньше. Они попрощались и Хёнджин ушёл домой. Скоро зима и вечером в конце ноября уже прохладно. Хван поёжился и на нос ему упала большая снежинка, он поднял голову. Начинался первый за этот год снег. Хёнджин грустно усмехнулся. Говорят, что первый снег символизирует появление чувств и все пары, что застали первый снег будучи вместе, проживут долгую и счастливую совместную жизнь. Сейчас эти самые пары высыпят на улицу и будут скакать вокруг и ловит снежинки А он снова один. Холодным вечером в окружении снега, который в Корее считается чем-то важным и священным. Хван ненавидит это. Как будто ещё одно напоминание о том, что он один и никому не нужен. Больно. Неприятно. Но что поделать? Хёнджин вернулся домой и почти сразу лёг спать, ибо завтра на учёбу и вставать всё ещё очень рано. Школа. Дом. Тренировки. Так по кругу. Адскому кругу. Засыпать с болью, стало чем-то нормальным. Но разве так должно быть? Почему школьники должны чувствовать это? Почему? Взрослые часто твердили их троице - Хёнджину, Минхо и Сынмину - что это для их будущего, что потом они скажут спасибо о тем, кто заставил их учиться. «Работай сейчас чтобы отдыхать потом» - слова, которые они слышали каждый день на протяжении всей своей жизни. В каждой из семей к этим добавлялись ещё, «девизы». Но основа всегда была одна и таже. Только вот почему-то сестра Сынмина не сказала никому спасибо, когда оборвала все связи с роднёй, как только выпустилась и уехала за границу с парнем. Только иногда с братом списывалась и всё. Для родителей она вмиг стала прогнившей шлюхой, не оправдавшей их надежды. Сынмину было тяжело принять тот факт, что он остался совсем один. Его сестра, которая часто вступалась за маленького Сынмина уехала. Это означало, что разъярённые родители будут отыгрываться на Киме-младшем. Именно тогда он потерял тот лучик света и стал «безэмоциональной сволочью», как его часто называли люди вокруг. Хёнджин хорошо помнил тот день, когда Сынмин перестал улыбаться. Перед этим он несколько дней подряд плакал и подвергался насилию со стороны ослеплённого яростью отца. Сестра хотела забрать Кима, но увы родители ей этого никак не позволяли, говоря, что не хотят ничего общего иметь с ней, и чтобы она катилась к своему хахалю. Больно знать, что где-то там, за океаном родной для тебя человек страдает. Но девушка знала, что Сынмин справиться и не покинет этот мир. Знали это и Ли с Хваном. Да, Ким сломан, как и все они, но он жил, если то, что происходило со всеми ними можно назвать жизнью. Учись. Работай над собой. Будь идеальным. Можно просто вскрыться? "Нет, ведь жизнь - самый ценный подарок, и ты должен быть благодарным за него", - отдалось в голове голосом матери Хёнджину казалось, что лучше уж смерть чем такое существование. И страшно было от того, что так жило подавляющее большинство и люди продолжали ненавидеть себя и мир, даже когда становились взрослыми. Его мать - пример такого. Она его сломала и продолжала. Многие взрослые ломают своих детей. Зачем? Из-за ненависти к миру и своего прошлого. Но Хёнджин был уверен, что все они справятся.