Будь моим светом

Утро всегда и всем давалось трудно. Но особенно тяжело это, когда ты практически не спишь из-за работы, которую нужно совмещать с учёбой. Хан попытался отодрать себя с постели. С трудом, но ему это удалось сделать. Накануне он до трёх ночи сидел за написанием трека. Получилось не плохо и это определённо того стоило. Джисон прошлёпал в ванную и попытался исправить ситуацию с плачевным внешним видом, который так и кричал о — уже ставшими хроническими — недосыпе и усталости. Вполне успешно даже. Хан поплёлся на кухню, где поставил чайник, намереваясь выпить чашку бодрящего кофе, ибо мозг отказывался нормально функционировать без своей утренней дозы кофеина с утра по раньше. Есть не хотелось, посему Джисон просто взял с собой в комнату кружку с ароматным напитком и, попивая его, принялся собираться на учёбу. На учёбе не лучше, ибо Минхо замкнулся в себе и практически ничего не рассказывал о себе, а только спрашивал о жизни Хана. На днях его снова избили. За что? За то, что посмел быть умным и не сломанным. За то, что написал контрольную на пять и был уверен в своей оценке. «Ты слишком самоуверен» — выплюнули ему в лицо и кинули истекать кровью в подворотне. Снова больно, снова плохо. Хан не знал, известно ли Минхо об этом, но тот ублюдок до сих пор ходит живой и счастливый. Минхо не то, чтобы прям совсем отстранился, нет. Он всё ещё с интересом слушал о работе, музыке и его друзьях, с которыми Джисон очень хотел его познакомить, но он не рассказывал о себе, шугался прикосновений. У Хана были идеи, что произошло. Он пытался поговорить с Хёнджином, но тот сам стал выглядеть так, что становилось страшно за его жизнь. Джисон спрашивал у Феликса. Тот говорил, что Хёнджин сам сказал, что ему ничего не нужно, а про Ли-старшего он ничего не знает. Сегодня по словам Хвана должен прийти ещё один их друг. Они рассказывали о нём как о безэмоциональном человеке — Он не проявляет эмоций, — сказал Хёнджин однажды, — тип вообще. Ты на него посмотришь и не понятно, радуется он, или ему херово. Но он всегда видит, что у кого случилось. Он как Минхо, только вместо умения врать у него безэмоциональность. С того разговора прошло около двух недель. Они сидели в кафе вчетвером. Минхо и Хёнджин наперебой рассказывали истории. А они с Феликсом слушали, открыв рты. Стоило вспомнить тот день, как на лице Хана появилась улыбка. Это отдалось чем-то тёплым под рёбрами. Сейчас Хван и Ёнбок почти не общались, а старший выглядел так, словно ты подуешь и его унесёт. Минхо шугался любого прикосновения, хотя в тот день облапал их всех. А Хан… что Хан? Он всё тот же. Вообще многие, кто с ним общался говорили ему, что он очень сильный в моральном плане. Джисон не мог с ними не согласиться. Он был ярким и всегда, не смотря ни на что, продолжал пытаться дарить яркость окружающим. Что бы не происходило. На улице холодно и промозгло. Вчера был первый снег. Хотелось проклясть всю эту вашу романтику и зиму, ибо холодно, одиноко, ужасно. Школа тоже не радовала. Скоро экзамены. «Что-то поздно в этом году» — отметил Хан. Но легче и лучше от этого не стало. Джисон поплёлся в класс, где так же серо и холодно. И холодно не в плане открытого окна, а холодно внутри, холодно от взгляда, которым его окидывали, холодно от нехватки касаний, холодно сердцу, которое начало покрываться тоненькой корочкой льда, прямо как дороги на улице. Войдя в класс, Хан почти сразу заметил так называемого Сынмина. В школе он его ещё не видел, но под внешнее описание от Ли и Хвана он подходил. — Привет, — Хан подошёл к нему, — ты же Ким Сынмин? — Джисон вопросительно посмотрел на него. — Привет, — парень кивнул, — да он самый. А ты…? — Я Хан Джисон, — улыбнулся Хан — Приятно познакомиться. Ты чего-то хотел? — Взаимно. Можем ли мы поговорить наедине? — не много боязно проговорил Джисон — Давай после этого урока в коридоре на втором этаже? — место было выбрано не спроста. Там никогда никого нет. Если там разве не собираются кого-то избить. Джисону иногда казалось, что планировщики специально это место предусмотрели, но изначально предполагалось, что это будет чем-то типа уголка для отдыха и релакса, но только его никто не захотел обустраивать и этот коридор стал считаться местом своеобразного беззакония. Учителя знали, но не вмешивались. — Давай, — Хан кивнул и вернулся на своё место. Урок пролетел незаметно, и вот звонок на перемену. Джисон ждал Сынмина в условленном месте, нервно оглядываясь, именно здесь происходили все избиения, не хотелось бы вновь напороться на тех ублюдков. Ким тихо подошёл к нему и, кивнув в знак приветствия, проговорил — Я знаю о чём ты хочешь поговорить. О Минхо и Хёнджине верно? — по лицу Сынмина было сложно понять, что он думал об этом, да и голос был словно бесцветным — Да, — Джисон кивнул. — Ну Минхо изнасиловал какой-то ублюдок. Он ему уже отомстил. Но теперь ему определённо точно нужно к мозгоправу, потому что его итак заёбанная психика просто скорее всего не выдержала. Хёнджин тупит. Нужно поговорить с Феликсом, ибо нормально эта история вряд ли закончиться, — Ким говорил это так, словно рассказывал школьный доклад о том, что было в каком-то там бородавчатом веке, а не о том, что происходит сейчас с его друзьями, — я займусь Феликсом, а ты поговори с Минхо. Скажи, что всё знаешь и дальше он сам всё должен рассказать. — Хорошо, спасибо, — Джисон был ошарашен осведомлённостью Сынмина, не смотря на то, что его не было в школе несколько месяцев. Но ещё больше его удивляло то, как он говорил об этом. Он просто рассказал эту информацию хану и говорил так, словно это не психические расстройства и диагнозы, а просто история, тема для доклада, и они сейчас просто повторяли домашку. — Не за что, — Ким пожал плечами и, развернувшись, ушёл. Джисон пошёл следом, прокручивая в голове разговор с минхо. На лестнице они разминулись, Хан пошёл наверх в кабинет, а Сынмин вниз в библиотеку, где он намеревался поймать причину столь болезненного вида Хёнджина — и нет, не его шизу, а Феликса. *** Ёнбок стоял возле окна и листал учебник по корейскому, вспоминая все грамматические формы, про которые ему говорил Хван на первом занятии. — Привет, Феликс — прозвучал чей-то голос рядом. Ли поднял голову и посмотрел на нарушителя своего спокойствия. Ким Сынмин. Хёнджин рассказал про него достаточно, чтобы Ёнбок смог представить психологический портрет этого человека. — Привет, — Феликс закрыл книгу и отложил. — У меня к тебе разговор, — Сынмин склонил голову немного вбок, взглядом показывая на выход и намекая, что этот разговор должен быть подальше от других. — Пойдём, — согласился Ёнбок и пошёл к выходу, Ким зашагал следом. Они пришили в коридор на втором этаже, где минут пять назад Сынмин говорил с Ханом. — Ты, кажется, хотел что-то мне сказать, — Феликс остановился напротив Кима и сложил на груди. — Да. Думаю, ты знаешь, о чём я хотел тебе сказать, вернее о ком. О Хёнджине, — начал Сынмин — А что с ним не так? — наклонил голову вбок Феликс, делая вид, что ничего не понимает, и что он великий слепой, не видел Хвана, на которого без слёз не взглянешь. — Не прикидывайся идиотом, тебе не идёт, — отрезал Ким — поговорите с ним. Он сам не подойдёт, потому что боится, что ты его пошлёшь, а если никто из вас не решится, то он помрёт к чёрту, и ты останешься с разбитым сердцем и, скорее всего, с таким же разбитым лицом, ибо Минхо на тебя кого-нибудь натравит за то, что ты его в могилу свёл, — в голосе Кима, когда он это говорил не было эмоций. Он словно робот, говорящий монотонную заученную речь. Феликса это пугало. Он уже даже не задавался вопросом откуда Ким так уверен, что у Ли остались чувства, это было абсолютной правдой конечно, но как он это определил, если его даже в школе на протяжении месяца последнего не было? Что за сверхспособность у Минхо с Сынмином? Знают всё обо всех. — А как это по твоему должно выглядеть? — саркастично спросил Феликс — я помню, что ты меня послал, но может ещё подумаешь над моим предложением о заботе? Так? — Смысл примерно такой, — невозмутимо отозвался Ким, — но разобраться во всём я могу помочь. Просто на следующей перемене приходи сюда же, а я его приведу. Вы разберётесь и упиздуете отсюда без истерик и слёз, понятно? — Сынмин грозно. Феликс кивнул — Хорошо, тогда пойдём в класс? Урок через пару минут, — и он первый вышел из коридора. Сынмин не много подождал и тоже пошёл на урок. По дороге он выловил Хёнджина. Тот слушал музыку и что-то калякал в скетчбуке. — Привет, — Сынмин хлопнул Хвана по плечу, и тот оторвавшись от альбома поднял взгляд на друга, — у меня есть для тебя разговор, но нужно без лишних ушей, — Ким кивнул на учителей стоящих рядом, вообще они были везде, кроме наверное того коридора, просто забив на его существование, — давай после этого урока в том коридоре? — Хорошо, — Хван кивнул и они вместе с Кимом вернулись в класс, куда через пару минут зашла учительница и начался урок.

***

Как только с губ преподавателя сорвались заветные слова о том, что урок окончен, Феликс быстро запихнул все учебники в рюкзак и ринулся в тот самый коридор. Через несколько минут после того, как туда пришёл он услышал чужие шаги и голоса, принадлежащие Хвану и Киму. Они говорили что-то о предстоящих экзаменах. — Почему так поздно в этом году? — недоумевал Хёнджин — Раньше не успели сделать. День рождения чей-то праздновали, — саркастично говорил Ким — Не это они тебя специально ждали, — усмехнулся Хван — Ага, — Ким закатил глаза. Они с Хёнджином остановились возле Феликса, который их ждал, облокотившись об стену. Хван вопросительно посмотрел сначала на ли, а потом перевёл недоумевающий взгляд на Кима. Сынмин просто отошёл не много, давая пространство. — Вам нужно поговорить, —проговорил Ким, — Феликс не собирается тебя посылать, — это было обращенно к старшему, — а Хёнджину нужна помощь — уже для Ёнбока. Сынмин говорил и с каждым словом делал небольшой шаг назад, — не бегайте друг от друга, а поговорите и разберитесь. Я вас оставлю, — Ким удалился, быстро зашагав по коридору. Его шаги гулким эхом отдавались в тишине, но вскоре и этот звук стих, оставив единственным источником звук двух сердец, что отчаянно бились. — Если тебе нужна помощь, то почему ты оттолкнул меня тогда? — голос не много дрожал — Я думал, что ты, как и все остальные, начнёшь давать советы о том, что нужно просто есть и мои вечера в компании острых предметов это что-то глупое, — Джин с трудом сдерживал слёзы. Говорить об этом трудно. Но он справится. Должен. — Я знаю, что тебе тяжело, — Феликс протянул дрожащие руки к Хёнджину и приобнял того за хрупкие плечи. Хван в его руках окончательно сломался, и слёзы потекли по его лицу, пачкая рубашку Ёнбока — Ликси, я устал…. Я хочу просто есть и не думать об этих чёртовых калориях, я хочу перестать испытывать ломку, когда откладываю лезвие, — Хван дрожал в чужих объятиях, а феликс лишь крепче прижимал его к себе. Внутри всё сжималось от вида такого разбитого парня. Но Феликс должен держаться, — ты нужен мне… прости за всё, что я наговорил тогда, — Джин вцепился в рубашку Ли, будто если он уберёт руки, то тот исчезнет, растворится в тёмной комнате. — Я не злюсь на тебя. И ты тоже нужен мне, — Ёнбок гладил его по спине и нашептывал успокаивающие слова, сам с трудом сдерживая слёзы. Когда Хван перестал дрожать Феликс отстранил его от себя, — ты нравишься мне. Я хочу встречаться с тобой, будешь моим парнем? — прозвучало немного робко. — Буду, — Хёнджин расплылся в мягкой улыбке. Ёнбок вдруг резко сократил расстояние между ними и мягко прикоснулся к чужим губам своими. Он целовал совсем нежно и осторожно. Хван некоторое время стоял в ступоре, но быстро очнулся и зашевелил губами, так же нежно отвечая на поцелуй. Губы Феликса мягкие и нежные на вкус, они как тягучая карамель, такие же сладкие. Хотелось остаться в этом моменте навсегда, но увы нельзя. Ли разорвал поцелуй и отстранился, чтобы заглянуть в чужие глаза, в которых плескалась нежность, любовь и капельки той боли, которую Ли хотелось вылечить, заклеить все раны на его сердце, и помочь. А затем сжал хрупкое тело Хвана в крепких объятиях и тихо прошептал — Ты чудесен. Они простояли так почти всю перемену и вернулись в класс уже вместе и с улыбками на лице.