***
Я долго оттягивала этот момент, но он пришёл – пора было осваивать волшебную палочку. Палочка мне досталась от почившей в муках сучки Лестрейндж и должна была слушаться, так как это я победила её, а не она меня. Тем более безумная тварь насиловала тело Грейнджер не только ножом, но и артефактом, судя по потёкам крови на тёмном древке. Более тесной привязки, нежели пропитывание дерева кровью, просто не существовало. Для овладения палочкой мне стоило отпустить свои инстинкты. А там тело вспомнит и навыки, и заклинания, и умение оперировать магией. Чтобы расширить сознание, отпустить себя с поводка самоконтроля, я сварила настойку из мухоморов. Благо у вейлочки нашлась целая нитка с нанизанными на неё шляпками редких пантерных мухоморов. В этом виде грибов концентрация мусцимола значительно выше, чем в обычных. Шепоток у меня к настойке тоже был. Шаманский. Прабабка, что громом умела управлять, училась у одного старого шамана-луораветланина камланию . Конечно, я адаптировала его под себя, но работал он от этого не менее эффективно. Матінко Природо, поможи! Від божевілля збережи! Відпустити дай душу. I повернути, єдності з тілом не порушивши. Отпускать душу в путешествие очень опасно. В верхнем мире душа испытывает умиротворение, дела среднего мира кажутся ей суетными, незначительными, глупыми. И она может не захотеть вернуться в тело. Потому лучше использовать настойку, а не медитацию. Действие настойки организм ведьмы относительно быстро нейтрализует. А вот осознанный выход из тела может пройти не так. Шепоток – это по сути самопрограммирование. Как только тело устанет, душу дёрнет из верхнего мира назад в тело, как если бы сработал предохранитель. Я попросила Билла подстраховать меня, выпила заговорённой настойки, и мы ушли на пляж, подальше от домика и летней кухни. Чёрт его знает, как поведёт себя магия в моих руках. Присев прямо на песок в позе лотоса, я уложила палочку перед собой, расслабилась, закрыла глаза и постаралась ни о чём не думать, отключившись от мыслей. От вихря в голове мой структурированный ум избавился быстро, сложнее было перестать воспринимать внешние факторы. Ветерок легко шевелил выпавшую из хвоста прядь, море накатывало и шуршало песком, Билл тихо дышал рядом, жалобно кричала чайка. Постепенно и эти ощущения пропали, и я провалилась в тишину. Плавая в умиротворении, почувствовала, как раздвоилось сознание, и я оказалась в роли созерцателя в собственном теле: отметила, как расслабляются мышцы, как выравнивается дыхание, как в груди вспыхивает протуберанец силы, как рука плавно берёт палочку и взмахивает ей. А после начались чудеса, за которыми я с любопытством смотрела со стороны. Чары левитации, огня, щита, заклинания защиты, атакующие заклинания, трансфигурация предметов - всё это творило моё тело. Академическая база знаний у Грейнджер была невероятно обширной! Через час я вдруг резко выпала из созерцательного состояния и, ощутив себя в теле, поняла, что от усталости подгибаются ноги и дрожат руки. Дальнейшее разделение было уже не просто неэффективно. Опасно. Сработал пресловутый предохранитель. Сзади меня придержали крепкие руки, и я, обернувшись, увидела восхищённый взгляд желтоватых глаз. Только сейчас до меня дошло, что они у Билла неуловимо волчьи. – Какого цвета у тебя глаза? – сипло спросила я. Пить хотелось ужасно. – До укуса были серо-голубыми. А сейчас – по-разному. Когда я голоден или возбуждён – в них появляется желтизна. – Ты голоден? – Если считать голодом неукротимую тягу к одной прелестной ведьме, то – да. Ты с палочкой – великолепна! – Ты ещё не видел меня с мечом, – хмыкнула я. Я не из тех женщин, что, услышав комплимент, отнекиваются. Нет, господа хорошие, цену я себе знаю. Билл подхватил меня на руки и понёс в дом. Секс быстро восстановит мои силы.***
Стоило признать: домовик оказался незаменимым помощником. Без него наша операция была бы откровенно провальной. Или затянулась бы и усложнилась неимоверно. А мне хотелось быстренько покончить с этой мутотой и заняться обустройством своей жизни в новом волшебном мире. Тут с ведьмами дефицит, и когда я очищу магическую Британию от скверны, есть шанс занять местечко на самом верху. Не то чтобы я жаждала власти, но сверху смотреть на окружающих приятнее, чем задирая голову. По моей просьбе эльф аппарировал нас в Лондонский зоопарк. Мне надо было провести разведку на местности. Тем более сейчас воскресенье, и смешаться с толпой было очень легко. Причём я обошлась без Оборотного, хоть у Уизли и был небольшой запас этого зелья. Кто знает, как зелье подействует сейчас на моё тело, несущее в себе другую суть? У меня, Геллы, было много уловок, чтобы сменить внешность, не прилагая особенных усилий. Кепка, затемнённые очки, свободные джинсы, рубашка Билла, расхлябанная походка, и вот в зоопарке прогуливается парень. Немного сутулый (надо же мне скрыть свою грудь), но симпатичный. Я с интересом прошлась по зоопарку, разглядывая пути отхода, закутки технических помещений. Мало ли, вдруг Реддл действительно примчится за своим фамильяром и нам придётся принять бой прямо тут. Террариум я рассмотрела особенно тщательно. Вольер, где когда-то обитал Боа Констриктор, действительно пустовал, хотя в небольшом бассейне была налита вода и декоративные растения выглядели ухоженно. Добби, следующий за мной скрытно, место, куда надо будет переместить Нагайну, отметил. На натёртом стекле появился отпечаток его лапки. Хороший домовик. Как выяснилось из расписания, в понедельник зоопарк будет закрыт на профилактику. Идеально! Значит, провернём всю аферу завтра!***
В день Х мы привычно распрощались с четой Уизли и Луной на пляже. Им оставалось нас ждать, нам – вершить историю. Добби сначала перенёс нас с Поттером, а после отправился добывать змею. С собой у него была курица, что я нагло спёрла из технической части зоопарка. Там держали скот для кормления хищников. Мы сидели с Гарри в террариуме перед большим пустым вольером, накрывшись мантией-невидимкой, в ожидании. Камер слежения в помещении не было, но вдруг смотритель или уборщик заглянет в помещение. Гарри ёрзал, нервничая. – Поговори со мной, Поттер. Гарри повернулся ко мне и вгляделся, сощурив глаза. Под мантией царил полумрак. – О чём? – Да о чём угодно, лишь бы отвлечься. Поттер задумался, а после хмыкнул. – Знаешь, почему я вообще вспомнил про это место? – Почему? – В 1991 сюда, – он кивнул головой на пустой вольер, – провалился мой кузен, когда я стихийной магией случайно убрал стекло. Здесь обретался питон, который никак не реагировал на посетителей, Дадли это взбесило и он стал колотить по стеклу вольера кулаками, желая привлечь внимание змеи. Когда стекло пропало, Дадли рухнул в бассейн, а питон воспользовался отсутствием препятствия и слинял. Поттер хмыкнул, но не горько, а так, как бывает, когда в моменте всё казалось ужасным, а после – весёлым приключением. – Мы даже немного поболтали с боа. Когда тебе десять – говорить со змеёй кажется совершенно нормальным. Каким же наивным невинным дураком я был! – Не смей сожалеть об этом! Быть невинным и наивным – высшая прерогатива настоящего детства. – Хорошо, моя леди, – улыбнулся Гарри. Я с подозрением посмотрела на поганца, но он не иронизировал. У нас сложились интересные отношения: Поттер уважал меня, боялся и ценил. И эта дикая смесь чувств формировала крепкую привязанность с его стороны. Я же к нему испытывала совершенно не свойственное мне желание опекать, беречь, лелеять, любить. – Я попал в зоопарк потому, что миссис Фигг, старушка, которой Дурсли меня оставляли, сломала ногу и лежала в больнице. У Дадли был день рождения, и поездка в зоопарк никак не могла быть отменена, так что Дурсли вынуждены были взять меня с собой. Мне необыкновенно повезло, я наслаждался по полной. Мне всё здесь нравилось, всё было интересно, всё казалось волшебным! До этого вживую я видел только котов у миссис Фигг, собак тёти Марджори и птиц. И всё! А тут пингвины, львы, жираф! А ещё мне купили замороженный фруктовый лёд! Сладости мне доставались очень редко, и он показался мне необыкновенно вкусным! И знаешь, это было такое наивное, незамутнённое счастье! Это было такое доброе волшебство, вроде духа рождества. Я ещё не знал, что я маг; думал, что мои родители погибли в автокатастрофе по вине отца; не предполагал, что магия бывает опасной, разрушительной, злой; не знал, что у меня есть свой личный маньяк, из-за которого и происходят все беды в моей жизни... Я затаила дыхание. Да неужели?! Неужели Поттер начал осознавать, что нет его вины в смертях и бедах? Что это? Разговоры по душам? Моя защита? Капелька Тьмы? Формирующаяся между нами связь? Впрочем, не важно, что сработало, главное, что сработало! – Оказывается, тогда я был счастлив, но осознал чистоту и безмятежность этого только сейчас. Знаешь, я бы многое отдал, чтобы вернуться в своё детство. Оно не было беззаботным, но, по крайней мере, оно было безопасным. Тычки от дяди и брата, ругань тёти – это такие мелочи по сравнению с нынешним пиздецом! – Гарри, не скатывайся в рационализацию. – Э-м, во что? – Рационализация – это попытка оправдать недопустимое к себе отношение с помощью анализа и аргументов. Ты не заслужил того, что с тобой делали. Этому нет оправданий. – А что со мной делали, Герм? – Отвергали. Пренебрегали. Заставили верить, что любовь надо заслужить. – Но разве это не так? – Скажи, ты мало сделал для Рона Уизли? Ты плохо ему служил? Гарри закусил губу и отвёл глаза. Тема Рона была до сих пор болезненной для Поттера. Но её стоило проговорить, чтобы больше не возвращаться, не питать своими эмоциями этот эгрегор. Рональд как пиявка, сосущая силу. Паразит. А от паразитов надо обязательно избавляться. – Ты прощал ему жадность, зависть, предательство, сарказм. И это лишь развратило его, но не способствовало любви и верности. Очень часто люди подобного Рону толка принимают силу за слабость. И твоё самопожертвование, твоё великодушие в его глазах смотрелись просто недалёкостью. Люди любят просто так. – Даже таких, как я? – тихо спросил Поттер. – Каких "таких"? – Я проклят, Герм... Все вокруг меня умирают. Все из-за меня умирают! – Ты знаешь, что позавчера упал самолёт? Погибло сто пятьдесят два пассажира и пять членов экипажа. Поттер нахмурился. – Н...нет. – Ты чувствуешь вину за его падение и смерти? – Нет! – Тогда почему в отношении взрослых людей в своей жизни ты берёшь на себя ответственность? – Но они же... из-за меня... – Не смей винить себя в смерти тех, кому ты осознанно не причинил вред! Иначе выйдет, что ты отказываешь своим близким в праве делать выбор. – Я не понимаю... – Твои родители защищали самое дорогое, что есть в их жизни. Это их право, и не тебе оспаривать его! Седрик хотел выиграть, и если он не смог защитить свою жизнь, хреновым бойцом он был и просто проиграл. Но ошибаться и проигрывать – это тоже право. Право на ошибку. Не тебе его оспаривать! Твой крёстный не жил, а существовал, и когда ему предложили бой, он принял его с высоко поднятой головой! Не тебе оспаривать его право скрестить палочки со своим врагом! Это понятно?! – Д...да... – Люди сами вершат свою судьбу. Ты не пророк и не высшая сущность, чтобы вмешиваться в естественное течение жизни. Не бери на себя функций бога! Дамблдор попытался это сделать, и Древние наказали его за самоуправство, послав позорную смерть, которую он ещё и выпрашивал! – Я никогда не рассматривал события под таким углом, Герм, – серьёзно сказал Поттер. – Спасибо тебе за этот разговор. – Если тебе важно знать, достоин ли ты любви, то я отвечу. Достоин! Но даже до того, как ты стал мальчиком-героем, тебя любили. Ты плакал, писался, пускал слюни, но мама любила тебя, потому что ты – это ты. Даже если и не досыпала по твоей вине. – Мама умерла и... – Я люблю тебя, – перебила я. Поттер вскинул на меня огромные глаза. – Люблю такого, как есть: отчаянного, порывистого, своевольного, вредного. Люблю в тебе всё, не разделяя качества на хорошие и плохие. Твой бесконечный свет с вкраплением тьмы. Твою капельку Тьмы, пятнающую Свет. Всего. Целиком. Такого, как есть. Гарри порывисто обнял меня, завсхлипывал в шею. Я гладила его по подрагивающей спине. – Я иногда кажусь себе таким дураком! Мне так хотелось одобрения и любви, что я побежал за первым встречным, который сказал мне, что я хороший. И ради одобрения Дамблдора, Рона и крёстного был готов наизнанку вывернуться. А они все бросили меня! – Все мы в детстве не гении, это нормально. И ошибаться – это нормально. Ненормально отказываться смотреть правде в лицо. Ты не такой, и я горжусь тобой! – Спасибо... Моей шее стало мокро. Надо отвлечь Поттера, что-то он совсем расклеился. Вот решим вопрос с Нагайной, можно будет и поплакать. Я не считала, что мужчины не должны плакать. Наоборот. Слёзы очищают душу. А непролитые слёзы стоят телу инфаркта, инсульта или других увечий. Именно увечий, потому что в данном случае человек сам себе наносит вред. – А что с твоим кузеном? Поттер отлип от меня, стыдливо вытер кулаками щёки, подтянул соплю. – Они вынуждены были переехать, – сказал он гнусаво. – Мне так неловко перед Дурслями. Тётя Петуния очень любила свой дом и сад. Я испортил им жизнь. – И снова, это был их выбор, как я уже говорила. Они могли передать тебя на усыновление, но не сделали этого. И вообще, хватит на себя грузить чужую вину! Со своей вначале разберись. – Эй, не злись! А то под мантией становится жарко! Я фыркнула. – Знаешь, а Дадли не хотел без меня уезжать. После того, как на нас напали дементоры, он как-то повзрослел. Пытался проявлять заботу обо мне. Я был так шокирован, что даже не сразу понял, что чашка с чаем под дверью моей комнаты, это не попытка сделать гадость, а участие. – Впервые столкнулся с настоящими трудностями, потерял контроль над ситуацией. Это и делает нас взрослыми – беспомощность и осознание, что ты смертен. И, кажется, твой кузен оказался человечнее своих родителей. Это внушает надежду. Кстати, знаешь, что высока вероятность того, что его ребёнок будет волшебником? – Иди ты! – Гарри хихикнул и засверкал глазами. – А-ха. Так что считай, что оказал Дурслям услугу. Где бы они ещё научились обращению с ребёнком-магом. – Я не хочу быть тренажёром! – надулся Поттер. – Тогда и не веди себя как тренажёр! Уважай себя и люби! – Это сложно, – вздохнул он. – Не сложнее, чем выиграть кубок Трёх Волшебников. Сразиться с трол... В этот момент в бассейн вольера рухнула тяжёлая туша, и огромная змея заметалась по вольеру, забрызгивая стены и смотровое стекло водой. Гарри откинул мантию, гибко встал и упруго подошёл к стеклу. Когда он расслаблялся, бросал самоедство, включаясь в процесс, то терял всю свою неуклюжесть, превращаясь из нелепого мосластого оленёнка в хищника семейства кошачьих – гепарда или пуму. – Шеййеса аххх! Змея застыла, а после выплюнула: – Шаххаси – си! Поттер улыбнулся. – Сами – нах. Шаеесси сахх нна! – Наххи там сааа. Сами хе нах! Гарри пожал плечами и отвернулся. Змея бросилась на стекло раз, другой, третий. Стекло гудело, но выдерживало удары. На нём оставались потёки жёлтого яда и сукровицы. Рептилия разбила морду. – Ну что? – Я сказал, что она крестраж и предложил стать свободной. Она не согласна. – Пф! – отодвинув Поттера, я подняла палочку. – Авада Кедавра! Зелёная вспышка сорвалась с артефакта, и рептилия рухнула в бассейн. – Ты что?! Я думал её уговорить! Поттер кинулся к стеклу, развеял его, схватил плоскую голову змеи и поднял над водой. Идиот! Я выдернула его из террариума магическим захватом и восстановила стекло. Встряхнув хорошенько Поттера за шкирку, обшипела его не хуже змеи и зарядила подзатыльник. – Смотри! Змея шевельнулась, вытекла из бассейна, собираясь в тугой клубок и пряча голову. Испугалась. И явно в шоке. – Ты знала?! – ахнул Гарри. – Предполагала. Мне надо было потренироваться на живом крестраже. – О... О! Так значит, у меня всё-таки есть шанс! Поттер вывернулся из куртки, за воротник которой я его держала, и заскакал по коридору как папуас, оглашая его криками. Я, закатив глаза, вызвала Добби и вновь схватила Гарри за шкирку. Пора убираться. Шума мы наделали достаточно, чтобы привлечь внимание сторожей. Им и так предстоит потрясение от того, что в пустом вольере откуда-то взялась новая рептилия неизвестного науке вида***
Воодушевлённый Поттер носился по пляжу как щенок. Мы с Флёр сидели под пледами и пили чай. Чуть позже к нам присоединилась Луна. Вейлу русалка действительно раздражала на глубинном уровне, такая бессознательная идиосинкразия, но моё присутствие делало их коммуникацию менее болезненной. Теперь понятно, почему Луна обитала в летней кухне, вне гнезда Флёр. Самое любопытное, что русалку вейла совершенно не раздражала. Древние знают почему. Может, дело в том, что кровь магического существа в Луне сильно разбавлена, может, в том, что сама Луна максимально толерантна и воспринимает жизнь такой, как есть, безоценочно, созерцательно. Для меня же обе девушки оказались необыкновенно комфортными. Редко я так совпадала с сёстрами по ковену. Ведьмы вообще с трудом терпят в своём жизненном пространстве кого бы то ни было. Но в этом мире то ли от того, что тело другое, то ли от того, что вокруг меня преимущественно магические существа, я буквально наслаждалась чужим обществом. И ладно Флёр – вейла, Луна – русалка, Билл – оборотень, но Поттер. Отчего он так приятен мне? Потому что маг? С другой стороны, гоблин и Рон казались мне крайне отталкивающими. Поняв, что для анализа мало исходных данных, я отбросила все размышления. Гарри закричал радостно и помчался к нам, потрясая в руках крупную морскую раковину. И вот этого оленёнка на войну? Да Дамблдор ёбнулся перед смертью не хуже своего оппонента. Поттеру надо летать на метле, веселиться на вечеринках, заниматься жарким подростковым сексом, познавать жизнь во всём её разнообразии, а не вот это вот всё! – Герм, смотри! О, привет, Луна! Смотри, какая красивая! Он сунул мне прямо под нос витую раковину, облепленную мокрым песком с одной стороны. Я схватила его за запястье и погладила большим пальцем тонкую кожу, прижав слегка бьющуюся жилку. Под кожей струилось незамутнённое счастье. Мальчик учится принимать себя, и у него это отлично выходит. Гарри с изумлением посмотрел на меня. – Это ты красивый! – с упором на "ты" сказала я. Оленёнок вспыхнул мгновенно, как костёр. – Правда? Поттер смущённо поправил съехавшие на бок очки. – Клянусь Мерлином и его последними чистыми трусами! – Иди ты! – замахал руками Поттер, засмеялся, положил раковину у моих ног и снова умчался. – Редкий изумруд, чистый, – заметила Луна. – Как Дамблдор посмел навесить на него такую непосильную ношу? – кивнула согласно Флёр. – Гарри и так пережил достаточно потрясений. А я подумала, что почему бы мне не организовать ковен? Образовавшуюся нишу надо занять, пока никто другой не подсуетился.***
Вечером Билл и Гарри прилипли к стёклам, запертые мной в доме, а я, обнажённая и простоволосая, чертила на мокром песке треугольник. Луна чувствовала себя совершенно спокойно, несмотря на то, что из одежды на ней была лишь веточка омелы, заткнутая за ухо. Облитая лунным светом, она выглядела как лесная нимфа. Флёр, укрытая лишь распущенными волосами, тоже не походила на человеческое существо. Ангел во плоти, как любят изображать их христиане, не зная, что на самом деле это тысячерукие, тысячекрылые и тысячеглазые существа запредельной силы, с которыми никто не захочет встретиться случайно. Закончив с рисунком, я внимательно его рассмотрела. От внутренних углов треугольника шли лучи, встречаясь в одной точке. Самый простой ритуал. – Дайте свою кровь, будущие сёстры мои, с доверием и согласием. Девушки синхронно опустились на колени у углов треугольника и, порезав руку, начали насыщать кровью линии. Я делала всё то же, но, как ведущая ритуала, следила за правильным исполнением. Флёр и Луна были в своеобразном трансе, слепо следуя за моим голосом. Когда тонкие потоки крови сошлись в одной точке, сливаясь, объединяясь, я поднялась и воздела руки вверх. – Мать природа, прими нашу жертву, даруй нам силу свою и свидетельствуй о нашем единении! Вот сёстры мои, кровь моя, клянусь беречь их и опекать! В безоблачном небе раздался грохот и вспышка. А после прямо в озерцо крови, ветвясь, ударила молния, одаривая нас троих силой и сродством. Запахло горелой кровью. Жертва принята. Я обессиленно опустилась на песок, наблюдая, как приходят в себя мои новообретённые сёстры. – Гелла, я странно чувствую себя, – тихо сказала Луна. – Вот тут, – она коснулась области между острыми торчащими грудками – горячо. – Всё правильно, Луна. Теперь в тебе не только магия, но и силы природы, сила ведовства. Ты теперь сможешь призывать к себе в помощь стихию без артефакта. По сути, теперь ты сама по себе артефакт. – Гелла, – позвала Флёр. – Я хочу тебя! – И я! – простонала Луна. – Луна, не трать на меня свою чистоту, – предупредила я русалку. Ведьмами становятся не только через ритуал лишения девственности, хотя последнее самый эффективный путь открытия энергоканалов. Но так как ведовство девушка приняла не с половым созреванием в совсем юном возрасте, когда развивающийся организм легко подстраивается под изменения, а только сейчас, ей требуется время на адаптацию тела к новой сути. И ей стоит провести открытие каналов позже, на любой другой праздник. Эх... Второй раз я отказываюсь от этой малышки. Поттер, небось, заразил меня этой отвратительной гадостью, что так ценится у людей, называющих её высокой нравственностью. А, чтоб её! Пора провести реморализацию. Третье предложение от русалки будет встречено моим согласием! Я не железная, а мораль у меня своя, ведьмовская. – Я не гоню тебя, но не торопись, пожалуйста, – утешительно и мягко сказала я девушке, гипнотизирующей меня взглядом серебристых потусторонних глаз. – Твоему телу нужно время. Но если ты всё же изберёшь меня той, кто будет твоей первой, мы сделаем это на Ивана Купала или на Самайн. Сейчас просто будь рядом, пока мы с Флёр дарим радость друг другу. Заниматься любовью под горячим взглядом восторженных глаз оказалось особенно пикантно. Луна финишировала вместе с нами, хотя ни я, ни Флёр к ней не прикоснулись. Нас с вейлой ждало продолжение в лице истомившегося взаперти оборотня, а Луна осталась на пляже, завернувшись в плед. Сказала, что будет встречать свой первый в жизни взрослый рассвет. Вот и Луне пришлось попрощаться с невинностью, но не с девственностью. Мягко поцеловав сестру, мы ушли.