***
– Хм, что ты любишь больше? Кофе или чай? Знаешь, тут отличные лимонады, как раз жарковато на улице. Акали уткнула маленький девичий носик в небольшую барную карту с таким искренним интересом рассматривая позиции оттуда, что Эзу показалось, будто она позвала его сюда исключительно вкусно попить и насладиться интерьером. Тот был действительно неплох, но слишком стандартный и скучный на вкус Эзреаля для заведений с подобной направленностью. Яркие цвета, странные, неординарные элементы дизайна, куча цветов…какая-то необычайно гиперболизированная и цветастая помесь Бохо, Кантри и Китча. Он подробно изучил чуть ли не каждый сантиметр зала, в котором они сели, стараясь смотреть куда угодно, но не на девушку напротив себя. Акали зовет официанта небольшим взмахом руки, и Эзреаль замечает, что та явно частенько посещает зал. Трудно самому себе обозначить, для чего он вообще делает эти небольшие пометки у себя в голове - возможно, пытается занять пустоту черепной коробки хоть какими-то мыслями или выводами, ибо пока что ситуация не располагает совершенно. Эз чувствует себя неловко, неуютно, и зачем-то сравнивает себя с маленькой мышкой в пасти совы под покровом ночи, которую вот-вот сожрут: но девушка не выражает ни единой негативной эмоции, как недавно по телефону, и от этого все становится еще хуже, сжимается внутри в плотный комок, не давая спокойно хотя бы вздохнуть. К ним подплывает официант в забавной бело-розовой униформе. Светит яркой и мягкой улыбкой, зачем-то – всего на секунду, но это было видно – кидая понимающий и ободряющий взгляд на Эза. Подумал, что у них тут первое свидание? Боже упаси. – Я вас слушаю, – бодренько спрашивает розовый фартучек, а Эзреаль словно в какую-то неловкую комедию попал. Трет друг о друга ледяные пальцы, стараясь держать дежурную улыбку. – Мне пожалуйста лавандово-малиновый лимонад с мятой. И, будьте добры, попросите льда побольше, ужасно жарко, – мягко улыбается Акали, острым краешком черно-бордового маникюра постукивая по барной карте. – А для Вас, молодой человек? – Айс латте с карамелью, будьте добры, – откликается Эз, стараясь звучать максимально непринужденно, но голос предательски ломается под конец. Совсем слегка. Но уже коробит. Парень, не снимая белоснежной лыбы - боже, сколько денег он отдает стоматологам? - удаляется в сторону комнаты для персонала, умело лавируя между столиками. Эзреаль смотрит ему вслед как побитый щенок. – Айс латте с карамелью, серьезно? – посмеивается Акали, складывая руки в замок и опираясь на них подбородком, – Очень оригинально. – Не фанат фруктово-цветочной мешанины, где половина напитка - это лед, за который ты платишь вдвое больше, – машинально отзывается парень, не стараясь вкладывать в свои слова какой-то укор, но темные брови напротив всего на секунду сводятся к переносице. – Мировая звезда переживает за деньги, которые она отдает в заведении? – Ты действительно хочешь поболтать о том, как я распоряжаюсь своим кошельком? – не выдерживает Эз, наконец найдя смелость взглянуть в чужие глаза. Темно-синие. Как океан во время шторма. Непонятно, потемнели ли они сейчас, или всегда были такого цвета, но Эзреаль не может не признать, что выглядит весьма завораживающе. – Почему нет? – тучи сгущаются, – Я думаю, ты интересный собеседник, с тобой можно поболтать о чем угодно. Эзреаль видит чертов разряд молнии на глубине чужих очей, и мысленно почему-то радуется тому, что чужая выдержка наконец-то дала трещину, знаменуя ею постепенный выход из этого цирка уродов, театральной постановки, если угодно, в реальный диалог. Первобытный испуг сменяется интересом, чем-то похожим на азарт - когда ты видишь хотя бы краешек чужих карт, играть становится немного проще. – Почему ты так напряжен? Тебе есть о чем переживать наедине со мной? Эти майндгеймы подозрительно радуют, как ребенка новая игрушка. Эз эту угрозу почувствовал еще при телефонном разговоре, но сейчас, когда она обнажается, искрится и жжется, как самый настоящий пожар, приторно-розовое заведение вдруг становится полем для битвы. – Акали, – твердо произносит, принимая чужую игру в гляделки, – зачем ты меня сюда позвала? Акали смотрит на него всего полминуты, но для Эзреаля проходит чуть ли не пару вечностей. Она рассматривает каждый его сантиметр, ощущение, словно считает волосинки на голове и еле заметные веснушки на щеках, пытается прикинуть, из какой ткани сделана его футболка или что за мелкая надпись сделана гравировкой на его очках. Эз чувствует себя под внимательным взглядом темного и таинственного океана словно зверушка в зоопарке, и кажется, что даже официант, вернувшийся с их напитками почувствовал недобрую искру. Эзреаль не отводя глаз и ненадолго приспуская темную маску с лица отпивает свой “очень оригинальный кофе”, и почему-то чувствует себя хоть и зверушкой в зоопарке, но сильно увереннее, чем когда только пришел сюда. – У меня что-то на лице? – спрашивает в конце концов, показушно разглядывая себя в выключенный экран смартфона, – почему ты так меня рассматриваешь? – Да просто… – парень замечает, как напрягаются желваки на девичьем лице, и как нервно дергается пустая улыбка, – пытаюсь понять, что он в тебе нашел. Сердце гулко пропускает удар, что распространяется по всему телу словно небольшие колечки от колебания на идеальной глади воды. Это было ожидаемо - не звала же она действительно просто попивать лимонадики и мило болтать, но почему-то внутри все все равно подворачивается, скомкивается и рассыпается, собираясь обратно. Ему кажется, что его душит невидимая рука - из глотки с трудом лезут слова, но он все равно держится, мягко посмеиваясь, еще раз отпив из стаканчика с кофе и подперев рукой щеку. Девушка Каина приняла от своего парня эстафету “довести Эзреаля до морального истощения”, как мило. Это просто пиздец. – И что, поняла? – Даже придуриваться не будешь, что не понимаешь, о чем я говорю? – брови девушки ползут вверх. – А ты уже в своей голове наверное целый сценарий продумала о том, как на мое удивленное лицо начинаешь надменно кидаться обвинениями, – парирует Эз, стараясь держать голос ровным, – слушай, я не хочу тратить на эту чепуху много времени, поэтому скажу сразу: я не подлец-разлучник, который лезет к твоему парню, и никогда не пытался у тебя никого отбить или что ты там себе надумала. – Так вот что это за “идеальный Эзреаль”, – она как-то горько усмехается, – не пытается сделать, но все равно делает это блестяще. А рука все душит и душит. Он нервно потирает шею, искренне не понимая, что девушка имеет в виду. – О чем ты говоришь? – Мы расстались ровно три недели назад, вообще-то. Вся уверенность куда-то в момент улетучивается. Эзреаля словно прошибает с десятком эмоций сразу, и он даже вздрагивает слегка, когда слышит эту фразу, и сам понять не может почему. Тонкие пальчики сжимают мокрый от ледяного конденсата стакан, так, что тот чуть не выскальзывает из рук, а невидимая рука наконец ослабляет хватку, дает вдохнуть, но воздух теперь ядовито-горький, терпкий, колючий и царапает глотку. Расстались? Где-то три, блять, недели назад? Шестеренки работают с невероятной скоростью: просчитывают и вспоминают все даты, складываясь в не утешающий вывод о том, что “ровно три недели назад” это как раз тот день, когда Эз очнулся у Каина дома. Но ведь Каин не сказал никому из них ни слова? И если молчание в адрес Эзреаля еще можно понять, то ни Сетт, ни даже Ёнэ не были в курсе ситуации, хотя, казалось бы, его брат в одной группе с Акали. – Послушай, я- – Он приперся ко мне в хлам пьяный ближе к вечеру. Я вообще впервые видела его пьяным, думала, что алкоголь его совсем не берет, а он накидался так, словно впервые в жизни вообще выпил. А когда я спросила его, что случилось - а он просто сказал, что поссорился с тобой. Нажраться, имея иммунитет к выпивке, просто потому, что повздорил с другом, миленько, не так ли? Эз молчит. – А когда он попытался завалить меня в постель, я поняла, что мне надоело быть его жилеткой из-за ваших глупых распрей. Каждый раз в его плохом настроении виноват был ты, или он сам, но опять же, в отношении тебя. Причиной его душевного подъема почти всегда был ты. Причина, по которой ему надо потрахаться со мной, чтобы выпустить злость - невероятно, но тоже ты. Да я даже встречаться ему предложила, надеясь, что он как нормальный человек полюбит девушку и поймет, что ты ему нахрен не нужен, но вот он ты, снова и снова как кость в горле. И я не выдержала, – девушка, определенно довольная тем эффектом, что произвел ее рассказ, отпивает лимонад, – и бросила его. Казалось бы, его голова должна быть занята тем, что он, кажется, случайно разрушил чьи-то отношения (не чьи-то, но этот факт благополучно опускается), но все, о чем может думать Эзреаль: где, блять, все эти три недели пропадает Каин? А, ну и о том, что Акали ужасно проебалась с обвинениями. – Я правильно понимаю, – выйдя из прострации и не поднимая взгляда тихо начинает Эз, – что ты решила встречаться с человеком, прекрасно зная, что он влюблен в другого, а потом жалуешься на то, что на тебя резко не переключились? И поднимает этот чертов невозможный янтарный взгляд, топя военные флоты в чужбинах вод чужих глаз, да так, что у Акали сердце в пятки падает, не то от испуга, не то от удивления. Гелевое покрытие оставляет на деревянном столике едва заметные вмятины. – О, и что, чувствуешь себя победителем? – Я никого у тебя не отбиваю, перестань выставлять себя жертвой, – Эз устало закатывает глаза, – очень удобно делать всех вокруг виноватыми, не замечая своих проебов. – Даже если ты не виноват, то я тебя все равно терпеть не могу и считаю таковым, – хмурится девушка, скрещивая руки на груди, – я любила его, но тут появился ты и все испортил к чертовой матери. Столько думала, на что же он меня променял, а тут какое-то недоразумение. – Что, прости? – Сахарный фем бойчик с картинок пинтереста, который любит глупые цветастые футболки и айс-латте с карамелью. Серьезно? – девушка нервно смеется, и только сейчас Эз замечает, что та чуть ли не плачет. Подрагивает вся, нервно поджимая губы и постоянно отводя взгляд то в сторону, то вверх, царапая ногтями все ближайшие поверхности, – Я не могу понять, почему. Эзреаль не может на нее злиться за эти слова. Он злится на нее за другое: при своем красноречии о том, как сильно она любит Каина и что бездушный разлучник в лице Эзреаля испортил им счастье, она, черт возьми, никогда не была рядом с Шидой. Он бы чувствовал себя жутко виноватым даже при таких обстоятельствах, само собой, в глубине души понимая, что вины его тут – может быть “почти” – нет, но сейчас, в эту самую секунду, он лишь считает, что зря тратит свое время. Потому что только он был рядом с Каином. Он был с ним “и в радости и в горе, и в счастье и в ненастье”, или как там говорят в сопливых сказках, и в том, что девушка сама подписалась на этот акт самообмана вины его нет. Невозможно полностью считать себя не при чем в такой ситуации, но степень его ответственности определенно ниже, чем у самой Акали. Или у Каина. “Потому что долбаеб он.” заключает сам себе в голове, и от этой мысли становится как-то полегче. – Ваши отношения с Каином - только ваше дело, – парирует он, вставая из-за стола, – и в следующий раз, когда решишь встречаться с человеком, у которого якобы романтические чувства к кому-то другому - подумай дважды. – То есть это я тут виновата, что ты прыгнул на член занятого парня?! – взрывается девушка, благо, что кричащим шепотом, и Эзреаль ядовито усмехается. – Твоя вина в том, что ты недостаточно хороша, раз уж тебя не выбирают. Лед с водой и кусочками лаванды в лицо почему-то не стали для него удивлением. Акали стояла, тяжело дыша, со слезами на глазах, сжимая в руках пустой стаканчик, а Эз среди общей суматохи и удивленных вздохов с девичьими всхлипами слышал лишь то, как с кончиков волос на стол падают капельки воды. Он вытирает ледяную влагу с глаз, поправляя противно-мокрую ткань, натягивая повыше на нос, и подходит к девушке вплотную, наклоняясь к ее уху. – Если тебе это сделает легче - он не любит меня, – шепчет Эз, сжимая руку у нее на плече, – я не знал, о том что вы расстались. Он не побежал ко мне как только это произошло, как сделал бы любой другой человек в такой ситуации. Это за кофе и за твой лимонад, заплати сама, будь добра. И, положив на сухую часть стола пару купюр, уходит.***
Интерьер клуба действительно выглядит дорого во всех пониманиях этого слова. Неон граничит с античной лепниной и фресками, интерьер сочетает в себе темное и светлое дерево, натуральный камень и кожу. Огромное помещение, представляющее из себя танцпол с диджей и барной стойками, “ветвями” с разных сторон делит клуб на несколько “залов”, разделенных то ли тематически, то ли интерьерно; в одном - куча живых растений, плетеная мебель, огромные панорамные окна и открытая кухня с собственной мини-барной стойкой; в другом можно подумать, что интерьер очень схож с предыдущим, но тут преобладает камень, хотя мебель такая же плетеная, и среди нее есть пара больших столиков по разные концы зала с диванами в светлой обивке, видимо, для больших компаний. Есть еще пара залов по другую сторону танцпола, среди которых зал с барной стойкой, но туда они не дошли. Эзреаль прямо-таки слышит запах роскоши, и, несмотря на то, что он, вроде как, мировая звезда, чувствует себя чертовски неуютно здесь. Девушки и парни почему-то окутывают их пока что небольшую – вместе с Эзреалем приехали только Ёнэ и Афелий – компанию заинтересованными взглядами, и Эз чувствует себя даже хуже, чем зверушка в зоопарке. Ему все время кажется, что все смотрят именно на него, что люди смеются над ним, шепчутся о нем и в целом не сильно довольны его присутствием здесь. Головой легко понять, что ты не настолько особенный, чтобы к тебе было приковано столько внимания, особенно негативное, но вот тревожное нутро…у него свои планы. Добродушный хостес проводит их до приватной комнаты, где, тем не менее, еще несколько больших столов заняты другими компаниями (такая ли она приватная?), но он с некоторым удовольствием отмечает, что их столик все же немного поодаль от других. И вместо выглядящих жутко неудобными (но, тем не менее, роскошными) стульев - диванчики. А прямо напротив панорамные окна. Ладно, возможно, все не так уж и плохо, верно? В конце концов, у Эзреаля нет ни единого повода сомневаться в себе, а особенно в том, как он выглядит. Кто вообще будет думать о том, что он плохо одет? Этот чертов белый костюм ехал к нему с Италии; Эз потратил на эту хрень половину своего месячного дохода, он не может выглядеть плохо. Пиджак на голое тело, что опоясывают серебряные тонкие бодичейны, струящиеся с шеи, идеально выглаженные узкие брюки в комплект; серебряные тонкие серьги, кольца и белые, массивные берцы на огромной подошве. Это, наверное, самый лучший (и самый больно бьющий по кошельку) образ за последние несколько месяцев, так что Эзреаль не собирается тратить время на глупые переживания. Ну, по крайней мере он очень надеется, что у него получится. – Ты чего нервный такой? – интересуется Афелий, что одет ничуть не хуже, и, в отличие Эзреаля, выглядит совершенно расслабленно и словно в своей тарелке. – Не знаю…я не привык к подобным заведениям, – шепчет Эз, делая очередной глубокий вдох и потирая ледяные ладони. Он замечает, что Ёнэ, мило улыбаясь девушке-хостес, куда-то уходит вслед за ней, – а он куда? – Либо встречать остальных, либо искать брата, – Фел жмет плечами, – расслабься, Эз. Расценивай это как просто ресторан. Ты же много раз был в ресторанах, верно? Эз видит, как мигает фонариком уведомление на телефоне Афелия. Тот берет гаджет в руки, с легкой улыбкой на лице читает, судя по всему, сообщение, после поворачивая экран телефона к Эзу. Там фотка в мессенджере с подписью “Мы в пути, детка”. На переднем сиденье, широко улыбаясь, сидит Сетт. На заднем показывая “V” пальцами К`Санте, а рядом с ним видно лишь ногу и плечо… – Каин приедет? – Конечно приедет, – удивляется Фел, – с чего ты взял что его не будет? – Домой к Ёнэ он не приехал, подарок через Сетта передал… – тихонько бубнит парень, где-то внутри отчего-то радуясь, что Шида приедет. Он вряд-ли захочет признаться самому себе, что рад и хочет его видеть, даже несмотря на последнюю ситуацию с Акали. Он все еще жутко злится и обижен за тот случай у него дома, все еще вешает на него толику вины за то, что ему пришлось пережить то унижение в кафе с лимонадами, какая-то часть все еще не желает с ним не то что говорить, а даже видеться, но он действительно рад что с Каином все в порядке и они встретятся спустя почти месяц. Может, они не обмолвятся даже словом, может Эзреаль начнет злиться, как только увидит его, а может Каин будет зол или равнодушен и даже не взглянет на него - неважно. Важно, что с ним все, блять, в порядке. Только почему он на фотке прячется? – Сетт пишет, что мы немного ахуеем от Каина, но не хочет колоться, что с ним такое, – задумчиво изрекает Фел, после убирая телефон в карман брюк, словно услышав вопрос Эза у него же в голове. – Страшновато. – Еще как, – друг понимающе кивает, – вы с ним…разобрались? Или…? – Давай не будем об этом, ладно? – перебивает Эзреаль, вздыхая, – я пообещал, что все будет в порядке и Ёнэ сполна насладится своим праздником. Лады? – Ну…после того, как он потратил почти пятнадцать минут на то, чтобы распаковать эту несчастную кофемашину, мне кажется, сильнее накосячить нельзя. Эзреаль посмеивается, чувствуя, как тягостный комок нервов внутри потихоньку раскручивается. Перестает пульсировать, сжиматься, заставлять мозг истерично разглядывать каждый взгляд, обращенный на себя, и ледяные ладони наконец теплеют, словно оттаивая от тяжеленной корки льда. Несколько минут спустя Ёнэ заходит в комнату без хостес, зато с мужчиной рядом с собой. Эзреаль догадывается, что это его брат - он видел его только в клипе True Damage пару лет назад, потому приходится приложить некоторые усилия (и остатки логики, само собой), чтобы понять, кто этот мужчина. Ясуо, как Ёнэ представил его Эзреалю и Афелию в черной маске на пол лица, с высоким хвостом и в свободной футболке с карго брюками. Он, несмотря на то, что выбивается из всех рамок дресс-кода, выглядит здесь совершенно органично, что странно. А когда снимает маску, чтобы мило улыбнуться и поздороваться со всеми, Эзу приходится приложить усилия, чтобы не присвистнуть. Что ж, он хорош собой. Мужественное лицо с легкой щетиной на подбородке не выдает в нем младшего брата (в отличие от одежды), и Эзреаль понимает и осознает как минимум одну причину, почему True Damage были так популярны в свое время. Эз замечает, как взгляд карих глаз врезается четко в него. Сначала он думает, что ему всего лишь кажется; Ясуо мило беседует с Ёнэ и Афелием, рассказывает последнему всякие непонятные, но судя по всему жутко интересные Фелу штуки среди которых проскальзывают странные и длинные музыкальные термины – певец знаком лишь с парочкой из них – но он видит, как краем глаза младший брат Ёнэ постоянно смотрит на него. Замечают ли это эти двое? Чувствует ли он себя неуютно? Само собой, как без этого? Нравится ли ему, что его так разглядывают? Конечно же, хотелось бы ответить, если бы этот взгляд не был таким настойчивым. – Ладно, поболтаем еще чуть позже, мне надо немного подготовиться к сету, – Ясуо вновь натягивает на лицо маску, – приятно было познакомиться, Афелий, Эзреаль, – Эз слышит, как мужчина выделяет его имя, и удивляется, почему никто больше этого не замечает, и, невзирая на напряжение, вернувшееся внутрь, натягивает дежурную улыбку, – жду не дождусь увидеть остальных. – Они с минуты на минуту должны приехать, – Ёнэ поглядывает на наручные часы, чуть хмуря брови, – единственные пунктуальные люди сейчас с нами в одной комнате. Мужчины посмеиваются. Ёнэ уходит вслед за Ясуо, и Эзреаль опять замечает взгляд на себе перед тем, как закроется массивная дверь. – Почему он пялится на меня? – не выдерживает парень спустя минуту молчания, пока Фел копается в мобиле. – Мм? Ты о чем? – Что значит “о чем”? Ты не видел, что он постоянно смотрел на меня? – Ну понравился ты ему может, чего удивляешься? – Фелий делает глоток воды из изящного бокала, – Боже, надеюсь все скоро соберутся и мы вкусно поедим. Я смотрю актуальное сет-меню на их сайте и у меня болит желудок. А еще тут отличное вино… – Чувствую себя неуютно от такого внимания… – Эз, ты выглядишь самым сногсшибательным образом, и удивляешься тому, что привлекаешь мужское и, я уверен, женское внимание? – друг хихикает, – Кто ты и что ты сделал с Эзреалем? – Да ну тебя. Это не то внимание, которое мне обычно нравится и к которому я стремлюсь… – парень выдыхает, поправляя волосы, – пойду прогуляюсь, может и ребята подъедут… – Беги, встречай свою любовь, – улыбается Фел, не отрываясь от телефона. – Там твоя любовь, между прочим, тоже. Массивная дверь хлопает за спиной. Эзреаль как в воду глядел: как только он вышел из приватного помещения, к нему подошел Ёнэ - на этот раз без брата, хвала небесам, - и сказал, что машина с остальными уже подъехала, сразу же убегая куда-то дальше по делам. Эз, пока (слишком) медленно и неуверенно идет к центральному входу, волей-неволей думает о том, что Ёнэ слишком сильно загоняется в свой праздник, и, хоть добрую половину обязанностей на себя взяли его брат с Сеттом и Фелием, он все равно выглядит весьма…напряженно. Нервно, возможно? Быть может все это потому, что он, аки истинная мамочка группы, привык все держать под контролем, и не может расслабиться даже в собственный день рождения… Эз старается потеряться среди толпы у главного входа. Через огромные панорамные окна в пол он видит, как из черного тонированного мерса (боже, сколько понтов, какие деньжищи Ёнэ за это отвалил?) выходят Сетт, К`Санте и… – Он че блять, волосы перекрасил? – шепчет неверяще Эзреаль, глядя на теперь темноволосого парня, что вышел из машины последним. Эзу приходится закрыть себе рукой рот, чтобы не запищать в голос - обновление имиджа ужасно идет Шиде. Он пытается чуть ли не вжаться в стену, слиться с каким-то огромным тропическим растением, стать единым целым со зданием, когда компания заходить внутрь. Эз чувствует себя ебано, странно и непривычно - как школьница, которая обходит своего школьного краша десятой дорогой, но караулит его у кабинета, и, испытывая бурю эмоций от капитального шока до какого-то странного облегчения (они не виделись почти месяц, и Эзреаль будет самым отвратительным лгуном, если скажет, что не волновался), он не знает, как вести себя дальше. Перед лицом мельтешат множество женских и мужских тел: в разной одежде и степени оголения и опьянения, но Каин среди них выделяется как бельмо. А Сетт глазастый - примечает его сразу же, и, с широкой улыбкой и привычным ему громким (слишком) голосом сквозь гущу толпы пробирается прямо к бледному как поганка Эза, в одной руке таща за собой К`Санте, пока Каин плетется где-то сзади за ним. Он скучал? Ему все равно? Он злится? Радуется? Эзреаль не может прочитать ни единой эмоции на чужом лице, и это жутко пугает и злит одновременно. – Эзреаль, дружище, мы тебя ищем а ты тут спрятался! – парень замечает, как на их громкую по одной конкретной причине компашку косятся парочка человек, но едва ли громилу-Эверест это остановит. К`Санте мило улыбается, махая ручкой. Эти двое выбрали классику, тем не менее, идущую им - обычный черный смокинг. У К`Санте, однако, он, кажется, чуть поблескивает. Это ткань такая? – Приветик, Эз, – откликается вышеупомянутый, – где остальные? – Давно не виделись. Проводить? – Да не-не, – отнекивается Сетт, – ты Каина проводи, а нам объясни, мы потом найдем. Хотим заскочить кое-куда, – а на вопросительный взгляд небрежно машет рукой, – не бери в голову, не так важно. Кстати, как тебе его новый причесончик? – мужчина кивает на, непосредственно, Шиду, – Чума, да? Каин, до этого прячущий свои невозможные зеленые глаза где-то в гуще толпы или интерьера, наконец-то смотрит на него. Прямо выжигает взглядом. Ждет реакции, очевидно, и Эзу кажется, что это нарастающее напряжение можно резать раскаленными ножницами и слушать бульканье-шипение, как если бы ты резал расплавленное стекло. Мысли лихорадочно сменяются одна за другой: что сказать? Отлично? Красиво, хорошо? Каин, тебе пиздец как идет? Настолько, что я бы с радостью запрыгнул на тебя? Какой сложный выбор. – Тебе идет, – обращается он, сквозь тяжелые и колючие тернии, напрямую к Каину, слегка улыбаясь, – и одежда…хорошо подобрана. И одет он действительно шикарно. Корсетная черная рубашка с цепями на груди и объемными рукавами, темные брюки, темные берцы, и ебать-его-в-рот чокер на шее. Тоже черный. Блядство, просто блядство. Кто вообще выбирал ему этот костюм? – Спасибо, – коротко отвечает Шида, кажется, удовлетворенный реакцией, – ты тоже отлично выглядишь. Происходит короткое типа-прощание (свидятся через полчаса, камон) с Сеттом и К`Санте, что ушли по каким-то супер важным делам, и теперь к напряжению добавилась еще и неловкость. Эзреаль, до этого и без того чувствовавший себя не в своей тарелке, теперь вообще хочет под землю провалиться. Каин это, кажется, чувствует: первым делает пару шагов вперед, кивая в толпу. – Веди, проводник. Он в принципе ведет себя странно. Слишком расслабленно, что-ли? Шида тоже отнюдь не большой любитель подобных заведений, ровно как и Эзреаль, и эта гибкость в подобном пространстве ощущается слегка (не слегка, а ахуеть как, в самом деле) чужеродно. Эз послушно проходит чуть вперед, равняясь с парнем и говоря следовать за собой. Время тянется в молчании, и, хоть и окружение давит миллионом разных звуков – от людских голосов до тихой, пока что приятной музыки - ничего, скоро будет вечер, и диджей встанет за стойку - дискомфортно все равно до ужаса просто. Эзреаль решает разбавить молчание искренне интересующим вопросом. – Ты под таблетками? – спрашивает он будто невзначай, но Каина, очевидно, вопрос вводит в легкий ступор. Он даже останавливается. – Что, прости? – Ты ведешь себя не так, как обычно, – дергается Эз неуверенно, – ты слишком спокойный. Как рыба в воде, хотя терпеть не можешь такие рестораны для богатых толстосумов. – А-а-а, так заметно? – Шида посмеивается в своей привычной, оскалистой манере, и это хоть какой-то отголосок привычного Каина, – Да, бахнул перед выходом, чтобы урод в башке не мешал. – Неужели к психиатру сходил? – Нет, с чего бы? – То есть… – Ага. Во мне прямо-таки конская доза, – Шида словно специально говорит это, Эзреаль чувствует, но все равно ведется на тупую провокацию, что является, к сожалению, правдой. – Долбаёб, – хмурится, сердится, злится Эзреаль, вскипая моментально, загораясь, как спичка, и, чтобы скрыть реакцию, показательно закатывает глаза и направляется вперед. Каин нагоняет его, чуть посмеиваясь. – А что, переживаешь? Эзреаль хотел бы сказать правду. Взять и наорать, схватить за грудки и потрясти пару добрых раз, чтобы остатки серой массы в чужой черепушке побились о стенки и встали на место: вдруг прокатит? Но вместо этого он откликается холодно под чужой смешок: – Нет, мне насрать. И думает о том, что вечер обещает быть интересным, когда они доходят до уже знакомых высоких дверей.