###
Урок цепочек слов в тот день был посвящен запросу обмена удачей. Это была первая цепочка, которой мать Олдена научила его, та же самая, которую он мысленно произносил, когда был внутри пузыря Ханны. Он всегда чувствовал себя немного странно, произнося ее, хотя и знал ее хорошо. Пока учительница давала указания Ракель, которая все еще не избавилась от своей привычки выкрикивать слова в почти религиозном исступлении, Олден пытался контролировать свое дыхание. Он сосредоточился на своей интонации. Он изобразил изящный изогнутый жест рукой, который не смог сделать много лет назад, в ту ночь, когда он действительно в этом нуждался. «Может быть, именно поэтому она не сработала». Упс. Это была опасная мысль. Горькая. Детская. По опыту он знал, что может скатиться от неё к болезненным эмоциям, если позволит себе. Он попытался переключиться. «Даже если я не пойду на похороны, я должен перезвонить подруге Ханны. Я не могу просто оставить ее предложение в подвешенном состоянии навсегда. Это грубо». — …эм утч я-чку дурз-у ху-морит. Он шепотом закончил цепочку и начал сначала. «Пустая трата времени. Даже если я и получу кусочек удачи, у меня сегодня нет каких-то важных дел, для которых он бы пригодился». До похорон оставалось десять дней. Олден знал, что Ханны почти наверняка больше нет. Было трудно получить прямой ответ в Интернете, но, похоже, лишь горстка людей когда-либо в своей жизни получали миссию, на выполнение которой у них уходило больше нескольких недель. Крошечный, ничтожный процент. Иногда артонцы отправляли сообщение, сообщая людям на Земле, что герой погиб во время выполнения задания, но в основном они этого не делали. «Настоящее свинство с их стороны. Почему остров не жалуется на это?» Олден даже не знал, что за задание было дано Ханне. Он надеялся, что это было что-то благородное; что-то, что имело значение. Ханна Элбер очень, очень сильно хотела, чтобы ее жизнь имела значение. Больше, чем кто-либо другой, кого Олден когда-либо встречал. «Люди все время говорят, что хотят изменить мир к лучшему, но на самом деле не хотят». Ханна на самом деле хотела. Она планировала это. Работала над этим. Беспокоилась об этом. «Я знаю, что она была бы не против умереть по правильной причине». Олдену хотелось, чтобы от этой мысли ему стало легче. Весь оставшийся день у него было мрачное настроение, хотя Джереми продолжал пытаться его подбодрить. И его настроение испортилось еще больше, когда он вернулся домой в семь часов и обнаружил записку от своей тети, приклеенную скотчем к холодильнику. Она уехала в Калифорнию. «Всего на несколько дней к подруге! — говорилось в записке. — Купила кое-какие продукты. Позвони, если я тебе понадоблюсь!» — Тебе нельзя так поступать, — пробормотал Олден, отрывая записку и выбрасывая ее в мусорное ведро. — Ты же знаешь, что нельзя. Он попытался успокоиться, размышляя логически. Что могло произойти в худшем случае? Ему было почти шестнадцать. У него были собственные деньги — наследство от родителей и выплаты после их смерти. Не то чтобы куча денег, но в сочетании со стипендией, отложенной на образование, этого было достаточно, чтобы не пропасть, если ему придется самостоятельно заботиться о себе. Всего через пару месяцев он станет достаточно взрослым, чтобы суд согласился эмансипировать его, а не отдавать в приемную семью, потому что его тетя была полной дурой. Но, по крайней мере однажды, когда он был младше, это было близко. Тетя Конни поступила почти точно так же. Сосед догадался. Он спросил Олдена, не оставляли ли его одного на всю неделю, и не поверил, когда тот солгал и сказал, что его тетя просто работала по ночам… «Ладно. Что сделано, то сделано. Когда дом в моем распоряжении, это смахивает на каникулы». Он открыл холодильник и нашел серый пластиковый продуктовый пакет, полный ингредиентов для сэндвичей и маленьких бутылочек апельсинового сока. Некоторое время он разглядывал продукты. Сок помял хлеб. Она даже не потрудилась разгрузить пакет. Олдена это почему-то очень разозлило. Ворча, он ел жареную болонью и старался не придираться ко всем недостаткам своей жизни. Просроченный счет за электричество, лежащий на микроволновке, не был катастрофой. Кучу грязных кофейных кружек, оставленных тетей в раковине, можно было помыть за несколько минут. Трусы-боксеры в тигровую полоску — определенно не принадлежащие Олдену — скомканные в углу гостиной, выглядели довольно забавно, если смотреть сквозь призму великодушия. Но призма Олдена не была великодушной в этот вечер. Он не знал, почему. Обычно у него очень хорошо получалось позволять хаосу тети Конни витать вокруг него, не касаясь его самого. У входной двери послышалось мяуканье, и, почувствовав облегчение от того, что его отвлекли от размышлений, он вскочил, чтобы впустить кота. — Привет, Виктор. Ты почтил меня своим присутствием сегодня вечером, да? И вообще, зачем ты пошел на улицу в такой мерзкий холодный день? Оранжевого кота назвали Виктором потому, что он был весь в шрамах. Олдену нравилось воображать, что он был победителем во многих битвах. Кот обвился вокруг его лодыжек, сбрасывая огромное количество шерсти и мяукая. Олден наклонился, чтобы почесать его за ушами. — Давай и тебя накормим. Он открыл шкафчик, где хранил кошачий корм, и нахмурился. Его не было. У него определенно оставалось несколько банок, купленных в том же магазине, что и сверчки. Его тетя переставила их? Он обыскал шкафы и выдвижные ящики. Снова заглянул в холодильник. Порылся в мусорном ведре на случай, если его тетя перед уходом накормила кота слишком большим количеством еды, а затем выбросила банки. Но там ничего не было. «Какого черта? Она что, запуталась и забрала их с собой?» Он взглянул на боксеры в углу. «Или мистер Тигровые Трусы украл мой долбаный кошачий корм?» Он схватил телефон и отправил сообщение своей тете. Где кошачий корм? Она не ответила сразу, поэтому он дал Виктору маленький кусочек болоньи. После душа он снова проверил сообщения. «Тетя Конни? Кошачий корм?» По-прежнему ничего. Олден стоял в своей комнате, вытирая волосы полотенцем, стараясь не осуждать её. «В ближайшее время я ни за что не засну. Слишком взвинчен. Значит, можно сделать плохую ночь еще хуже, верно?» Самое время сделать трудный звонок. Он схватил свой телефон и нажал на символ. Он глубоко вздохнул, затем сказал: — Позвони Клитем Чжао. Система подключилась прямо к голосовой почте героини, а не к ней самой. По крайней мере, это было облегчением. Олден не был готов к долгому разговору по душам. «Будь проще. Так безопаснее». — Здравствуйте, мисс Чжао. Это Олден. Извините, что я так долго вам не перезванивал. Я бы хотел пойти на похороны, если вас не затруднит доставить меня туда. Спасибо, что предложили. Он повесил трубку. Ну вот. Решение принято. Теперь нужно сделать что-нибудь, чтобы отвлечь себя от всех этих чувств. Олден натянул футболку, поверх нее толстовку и схватил подушку со своей кровати. Когда он вышел в гостиную, там был кот, обнюхивающий незнакомое нижнее белье. — Хочешь пойти перекусить тунцом и кое с кем познакомиться? — спросил его Олден. Виктор мяукнул. — Так держать. Как ты относишься к демонам?ВОСЕМЬ: Тигровые Трусы
10 марта 2024 г. в 14:33
Горгон не ел сверчков.
Честно говоря, это было настоящее потрясение. Олден был настолько уверен, что инопланетянин съест их, что купил тридцать штук. Из всех его идей эта должна была быть верной.
В чем разница между мухами и сверчками? И те, и другие — живая добыча. И те, и другие — насекомые. Ни те, ни другие не ядовиты. Горгон не мог происходить из вселенной, где не ели никакого мяса кроме Musca domestica; это было бы просто глупо.
Олден был сбит с толку.
Но несмотря на то, что Горгон не ел сверчков, ему они, похоже, нравились. Когда он думал, что Олден не смотрит, он одарил жуков, стрекочущих на его столе в пластиковом контейнере, одной поразительно человеческой улыбкой. Потом он переселил их всех в различные растения в горшках, разбросанные по всему вестибюлю.
Какое-то время Олден рассматривал идею, что Горгон, возможно, способен есть только живую добычу, которую он поймал сам. Но эти размышления заводили его в тупик. Горгон мог бы погнаться за сверчками после того, как выпустил их, но он этого не сделал.
Пару недель спустя их стрекот все еще разносился эхом по вестибюлю во второй половине дня.
И если инопланетянину нужно было, чтобы его добыча была по-настоящему дикой… Ну, Олден вряд ли найдет лося, бродящего по улицам Чикаго. И он не мог смириться с идеей заманивания диких кошек в вестибюль. У него дома был полудикий кот, и они хорошо ладили.
Тем не менее, он продолжал пытаться. Каждый раз, когда он приходил на занятия, он приносил контейнеры с едой на вынос, наполненные случайной едой для инопланетянина. Одно веганское блюдо, одно мясное. Пока у него не было никаких успехов.
Может быть, эта муха просто так сильно разозлила Горгона, что он со злости съел ее?
В начале февраля Олден затащил своих друзей в мясную лавку, которая уже становилась слишком знакомой, и уставился в стеклянную витрину в поисках вдохновения.
— Знаешь, — сказал Бо, пока Олден проверял цены на рубец, — я не хотел поднимать эту тему… но тебе не кажется, что ты так сильно сосредотачиваешься на этой истории с Горгоном, потому что пытаешься игнорировать что-то другое?
— Что, например?
Бо выглядел нехарактерно смущенным. Олден увидел, как он обменялся взглядом с Джереми, который хрустнул костяшками пальцев и откинулся на пятки.
— Бо говорит о похоронах твоей подруги, — сказал Джереми. — Ты собираешься идти?
Олден отвернулся от них. От его дыхания запотело стекло витрины.
— Не думаю, — он старался, чтобы его голос звучал непринужденно. — Она… не то чтобы я знал кого-то на Острове Анесидора, кроме Ханны. Все, кто там будет, были намного ближе к ней, чем я когда-либо был. Не хочу навязываться.
— Ты должен пойти, — сказал Джереми.
— Ты должен, — согласился Бо. — Похороны отстойны по самой своей природе. Я не думаю, что твое присутствие там может улучшить или ухудшить ситуацию для кого-либо еще.
— Верно, — сказал Джереми. — Никому больше не будет дела, пойдешь ты или нет. Но тебе самому будет не все равно. Ты будешь по-настоящему зол на себя, когда проснешься на следующее утро и поймешь, что упустил шанс.
Последовала долгая, мучительная пауза. Олден не знал, как ответить.
— И затем ты сойдешь с ума и попытаешься вызволить своего демонического приятеля из тюрьмы, — беспечно сказал Бо. — Чикаго превратится в какое-нибудь адское измерение, и мы все умрем.
Джереми впился в него взглядом.
— Разговор становился слишком серьезным. Я больше не мог этого выносить, — Бо виновато пожал плечами. — Здесь готовят тако де ленгуа, Олден. Они вкусные. Возьми их. Ты можешь съесть их на обед, когда Горгон откажется от них.