***
— Она, определенно она, — голос, сухой и строгий. Вот и всё, что донеслось до неё сквозь тугой сумрак. Просыпаться совсем не хотелось. — Но она не гном, — этот мягче, но всё же такой же недоверчивый, как и прежде. — Она говорит на нашем языке, — снова первый. Ей же хотелось напомнить о том, что не только язык ей подвластен, но и слух. И что слышит она их так же хорошо, хоть и не подает виду. — Человек. И думать нечего. Комната словно застыла. Словно всё пространство вдруг замолчало, накрываемое властным и сильным. Все ждали продолжения, но его не последовало. Возможно, дело было в том, что сон вновь накрыл её, а может никто и не стал спорить с очевидным фактом. Кто же она, если не человек? Не приняли же её, в конце концов, за посланника божества или кого ещё упоминали голоса? Что-то про Махала… Да, да… точно. Кто-то упоминал это имя в самом конце, с каким-то придыханием.***
Ещё немного и она бы смогла. Достала бы пальцами самое ценное, что существует во вселенной. Но руки были словно деревянные: они неповоротливо мазали по посуде, роняя ту на пол с таким грохотом, что не услышать его было невозможно. Тяжелые шаги, что остановились недалеко от кровати, были тому свидетелем. Она перевела взгляд на широкую ладонь, что подняла поваленный бокал. После обнаружила, что хозяин этой лапищи ей смутно знаком и, хоть дружелюбия на его лице не замечалось, но всё тот же живой интерес давал ей надежду. — Я хочу пить. Мужчина нахмурился. Медленно, словно его заставляли делать движения, он взял кувшин и наполнил чашу. Она протянула дрожащую руку и почти вцепилась в его, не сдержав испуганного вздоха: кожа незнакомца была слишком горячей. — Спасибо, — а после жадно, так же, как и прежде, осушила бокал. Когда она вновь посмотрела на вошедшего, то обнаружила его сидящим в глубоком кресле. Крепкие ноги были широко расставлены, а тело слегка наклонено вбок. — Кто ты? — он продолжал смотреть на неё изучающим взглядом. — Человек, а ты разве нет? — она судорожно сглотнула. Судя по мрачному молчанию напротив, ответ местного обитателя не устроил. — Меня зовут Филомена. Грязные пальцы с силой сжали подлокотники. Корпус поддался вперед, а глаза расширились, выдавая, наконец, возраст говорившего: она не дала бы ему больше тридцати, настолько округлилось и вместе с тем помолодело уставшее было лицо. — Что ты сказала? — мужчина хотел было встать, но в последний момент словно передумал и нехотя вжался вглубь. — Знаю, звучит это… — она же неловко улыбнулась, но тут же добавила: — Друзья звали меня Фил. — Боюсь, здесь у тебя нет друзей. Ответ прозвучал настолько резко, что она даже не нашла, что возразить. Так и осталась с нелепой полуулыбкой, которая, в конце концов, сползла и превратилась в тонкую линию губ. — Что ты делала на небесах? — неназванный мужчина тихо кашлянул и кивнул в сторону небольшого стола: на подносе лежал хлеб, вяленое мясо и спелые яблоки. Ни первого, ни второго, ни третьего Филомена никогда в жизни не пробовала. — Что за зверь принёс тебя сюда? Не услышала она и вопросов, потянувшись всем телом к еде. Былая тяжесть не казалась ей уже таким непосильным препятствием, но резкие движения были всё так же непривычны. От того легкое одеяло спало к её ногам, когда девушка села и выцарапала несколько ломтей ароматнейшего хлеба. Его запах, тёплый и пряный, ударил в ноздри. Филомене даже показалось, что она вновь упадет в обморок, но вместо этого она с дикой жадностью вцепилась в мякоть и самозабвенно замычала. Со стороны послышалось насмешливое хмыкание. — Моё имя Фили. Тут настала её очередь вытаращиться на мужчину, едва не поперхнувшись. Благо, теперь до бокала она могла дотянуться самостоятельно. — Вот как, — только и выдала она, ничуть не смутившись. — Действительно, вышло забавно. — Откуда ты? — он вновь подался вперед. — И не кидайся на еду, желудок порвется. Она остановилась, глядя на сжатые куски в собственных ладонях. После медленно перевела взгляд на поднос. И лишь затем ощутила ноющую боль в районе живота. — Я с Земли, — несколько крошек посыпалось прямо на пол, когда она положила еду обратно. Однако мужчина был прав: она совсем позабыла о том, что желудок её ещё не адаптировался. Но Фили, почему-то, заметил это сразу. Быть может, прогресс здесь не пустое слово? Хотя потому, что светом служила тонкая лучина и несколько тлеющих угольков в очаге, надежда на это постепенно гасла. — Нелепое название для королевства. Филомена хмыкнула. — Это планета. — Я даже не знаю, что означает это слово, что ты только что сказала, — собеседник вновь нахмурился и будто бы ушел в себя. По крайней мере, продолжать разговор он более не хотел. Да и сам он словно замер. Лишь глаза блуждали по её телу, то нервно сужаясь, то, наоборот, расширяясь до такой степени, что неловко становилось самой девушке. — Что это на тебе? — Одежда, — отвечать так было крайне глупо, ведь вопрос был задан с явно другой целью. И Филомена это понимала. Знала, что она будет здесь другой. Чужой. Но это куда больше, чем она рассчитывала. Куда больше, чем рассчитывало всё человечество. — Лекари не смогли снять её, чтобы обработать рану, — пояснил Фили, сводя глаза к низу. — Пришлось резать. Проследив за его взглядом, стало ясно, что общая слабость имела и иные истоки, а не только адаптацию к другому давлению и составу воздуха. Впрочем, если она может дышать, то порез на ноге — самое малое, что должно её беспокоить. Филомена встала. Удивительно, но несмотря на головокружение и слабость, она смогла сделать несколько шагов к тому креслу, где сидел мужчина. Тот порывисто вскочил, приняв оборонительное положение, но вскоре глухо усмехнулся: что может против него еле живая девушка? Но что было куда более важным — он не отскочил и не убрал её руки́, когда та, дрожа, опустилась на его щёку. Хотя едва ли ладонь коснулась чего-либо, кроме жесткой поросли. Ей пришлось опустить взгляд, а ему напротив — задрать голову. Движение такое же рваное, как и её дыхание. Его же ударило прямо ей в грудь, туда, где отрывалась поломанная молния нижнего комбинезона. Плечи её затряслись, а тонкое тело навалилось вперед, некрасиво и даже больно прижавшись к оцепеневшему мужчине. Неловкие объятия и дурной, совершенно отвратительный запах гари и масла, что впитали его волосы, вознесли её куда-то ввысь. Дёсна завибрировали от болезненной и желанной мысли. Живой. Она не одна. Не сразу Филомена заметила, что мужчина перед ней недвижим и на внезапный порыв никак не реагирует. Тогда она нехотя отошла назад и виновато, почти испугано посмотрела на полу-стеклянные, наполненные каким-то отчуждением глаза. — Я позову женщин, — он шагнул по направлению к выходу. По комнате прошаркало что-то тяжелое. Филомена недоуменно посмотрела на его больную ногу, поняв, наконец, почему мужчина так странно сидел. — Не нужно, они сразу же позовут тех, других. — Ты думаешь, я не сделаю того же? — кустистые брови изогнулись на какой-то игривый манер. Совершенно неуместный, потому как Филомена не понимала, шутит он или говорит всерьез. — Тогда почему не ушел до сих пор? Фили поморщился и сильнее перенес вес на здоровую ногу. Филомена неосознанно шагнула следом, но встретилась с почерневшим взором и остановилась, оперевшись о спинку кресла. — Понятия не имею, — его губы кривились, то и дело скрываясь в опаленной бороде, но в конце концов мужчина кратко кивнул и спокойно, так, будто бы ему не было никакого дела, сказал: — Придумай, что ответишь завтра на те же вопросы. Если ответ не понравится королю, тебя казнят.