Утро среды встретило Антона минусовой температурой и снегопадом. Причем настолько густым и сильным, что, недоверчиво выглядывая во двор, он едва смог разглядеть соседний дом в десятиметровой дальности. А в такую погоду еще и на улицу выходить придется...
Невозможность ездить на машине больно кольнула в сердце. Стоит себе одна-одинешенькая на подземной парковке и скучает по Антону. И Шастун по ней скучает, очень, но пока не возникло желание натурально расплакаться, пришлось отлепить себя от балконного окна и уйти собираться. Работа в лес, к сожалению, убежит, хотя и не волк: опоздание в понедельник простили, видимо, за красивые глазки, а вот возможное сегодняшнее — очень вряд ли.
Еще в понедельник, как и просил Сергей, — «никаких отчеств, Антон, разве что к Арсению Сергеевичу, он любитель напускной серьезности», — Антон, добросовестно отпущенный с банкета, зашел к нему в кабинет и согласовал график 4 на 2, попивая вкуснейший фруктовый чай, заваренный хозяином, что игнорировал все попытки от него отказаться. А еще послушал забавные байки и наелся особенно вкусных иностранных конфет с таким рвением, будто это была его первая пища за день, хотя ещё до этого Костя с Кириллом затащили Шастуна с собой на обед под предлогом знакомства. И только через полчаса, сытый и абсолютно удовлетворенный, он поплелся домой: в рекордные три минуты вымылся и уснул, как только голова коснулась подушки.
Антон и не подозревал, насколько устал, пока во вторник не проснулся с характерной и непривычной болью в спине и ногах. Мышцы ныли и требовали как минимум массажа, а как максимум — не напрягаться примерно больше никогда, но внутренний эмоциональный подъем нивелировал эту мелочь.
Антон отпрыгал весь внезапно очень загруженный по сравнению с понедельником вторник на чистом энтузиазме. Он познакомился с Лешей, активным и харизматичным парнем, который рассказал Антону чуть ли не всю свою жизнь за те немногие свободные минуты отдыха. Получил один профитроль на пробу от Кости, так как «почти каждый вторник Жанна Вениаминовна приходит и заказывает на десерт только их», и мнение независимого эксперта оказалось важнее мнения Арсения Сергеевича, стоявшего рядом, уткнув руки в боки и наигранно вздыхая, что «вот так и руководи кухней, ай-ай-ай». В потоке посетителей обслужил ту самую Жанну Вениаминовну, которая помимо вкуснейших профитролей порадовала себя любимую бутылкой хорошего вина прямо в полдень. Снова пообедал с ребятами и по секрету узнал по каким причинам шеф никогда не готовит рыбу, почему Елизавету терпеть не могут, причем тут интерьер и откуда взялось «змея ядовитая» — ангельская юная внешность сочеталась с истеричностью, нравственностью и неоправданным высокомерием, патологическим нежеланием строить хотя бы приятельские отношения с коллегами и глубоко-непробиваемой незаинтересованностью к окружающим. Кирилл, чуть ли не клятвенно Антона попросил, чтобы тот даже не пытался. Шастун и не планировал что-либо пытаться вообще, но, поддавшись атмосфере, клятву дал.
Антон улыбался, напоминал себе не сутулиться, был вежлив и учтив. Все неловкое смущение, волнение и неуверенность уменьшались с каждым новым посетителем и очередным обслуженным столом. Ему было в достаточной степени комфортно и уютно, атмосфера заставляла расслабиться и не тревожится лишний раз, стеклянные стены с потолком не давили, а наоборот, — успокаивали и придавали умиротворенный тон. Весь «Art d'amour» был утонченным и не располагал к излишней эмоциональности. И как за полтора дня это место стало Антону таким подходящим?
И вот вся магия приятного вторника разбилась вдребезги о реалии нынешней среды, — ледяной ветер с колючим снегом буквально ударил в лицо, стоило подъездной двери открыться. Надвинутая почти на нос кепка, капюшон и намотанный шарф не спасали совершенно. Хотелось то ли не выходить из дома до мая, то ли поорать, но ни одно из этих действий не остановило бы убийственный снегопад, а время — деньги. Потому, мученически покряхтев, Антон двинулся к работе.
Удивительным образом его не превратило в сугроб, не закинуло особо сильным ветреным потоком кому-то на балкон, — в отличие от чьего-то шарфа, пролетевшего мимо, ему повезло больше, — и только здороваясь с охранником при входе в бизнес-центр, Антон отряхнулся, как лабрадор, и облегчено выдохнул. Минутная передышка в лифте казалась спасательным кругом. В отражении на него смотрели красный обветренный нос, треснутая нижняя губа, влажные кудри, торчащие из-под кепки, а светлый пуховик покрылся мокрыми пятнами растаявшего снега. Как будто мальтипу в луже искупалось, не иначе. Прикольная собачка кстати, Шастуну они нравятся.
Лифт остановился и, уже приготовив дежурную улыбку, Антон вышел в лобби, но Елизаветы при входе не оказалось. Как и кого-либо еще, кроме…
Арсений Сергеевич, одетый в объемное худи и в кепку козырьком назад, стоял почти в центре зала и смотрел на заснеженный потолок.
Антон невольно задержал дыхание и остановился перед входом. Непонятно зачем, поскольку не услышать открывающийся лифт в такой тишине было невозможно, но, поддавшись внутреннему неоправданному порыву, нарушать атмосферу не хотелось.
— Добрейшего снежного утра, Антон, — послышалось из зала.
— Доброго утра и вам, — как-то растерянно в ответ. И как этот человек уже второй раз точно угадывает, кто именно зашел?
Арсений Сергеевич, не отрывая взгляда от потолка и не поворачивая головы, махнул рукой, мол, иди сюда. Шастун коротко пожал плечами и тихой поступью оказался рядом, параллельно разматывая шарф и расстегивая куртку. Очевидно, придется задирать голову за компанию.
Но оно того стоило.
Снег большим пуховым одеялом накрывал стеклянный потолок и блестел ярко-ярко на фоне серого неба. Красиво. Большие лопухи снежной крошки убаюкивали и навевали ностальгию. Мысли тонкими нитями стекали куда-то прочь, и вот Антон уже не в дорогом московском ресторане, а стоит беззаботным Антошкой-семилеткой на детской площадке в Воронеже в куче вещей и огромной шапке. Щурится в небо, но глаза не закрывает, а смотрит-смотрит-смотрит и только язык высовывает, чтобы первые снежинки поймать. А потом дожидается Олега с работы, и они всей семьей идут гулять в парк, где снежные хлопья припорошили дороги. Мама смеется, а сам Антошка бежит, следы свои на снегу рассматривает. И так спокойно.
— Красиво, правда? — негромко послышалось справа, прерывая антоновские воспоминания.
— Очень, — абсолютно правдиво в ответ.
— Давно Москва не видела такого снегопада.
— А вы видели? — спросил Антон и повернулся.
Арсений Сергеевич как смотрел на потолок, так и смотрит. Его лицо выражало абсолютное спокойствие и глубокое умиротворение. Легкая щетина отчетливо подчеркивала скулы, губы тронула едва-едва заметная улыбка, а темные пряди забавно торчали из-под кепки, завитками собираясь возле ушей. И как же отчетливо выделялись голубые глаза, — такие яркие, но в окружении снежного покрывала светлые, почти прозрачные, буквально невозможные в обрамлении темных пушистых ресниц.
— Видел, — с усмешкой послышалось в ответ. Антон смутился, что засмотрелся на чужое лицо, хотя Арсений Сергеевич даже взгляда от потолка не оторвал, да и вообще вряд ли заметил. Пришлось проглотить неловкость и отвернуться. — Я ездил к родителям в Омск на Новый год, там такие снегопады буквально через день.
— Не подумал бы, что вы из Омска, — интересно, а Антон когда-то начнет думать прежде, чем заговорить?
— Правда? — смешок. — А откуда бы подумал?
— Возможно, из Санкт-Петербурга, — Антон все так же неловко пожал плечами.
— Из Омска я туда и переехал.
— Но сейчас вы в Москве? — интонация получилась вопросительная.
— Сейчас я в Москве, — все так же глядя в потолок ответили. — И снегопад в Москве. А мои повара — в пробке. Удивительно, что ты вовремя.
— Я шел пешком, — от задранной головы начинала болеть шея, а от переизбытка белого — глаза, поэтому Антон проморгался и повернулся всем телом к Арсению Сергеевичу.
— Ну и молодец, — тихо в ответ. — Все-таки не ошибся Серёжа с выбором, — Арсений Сергеевич вскинул руки вверх, потянулся до хруста в позвоночнике, потом опустил корпус вниз, дотрагиваясь кончиками пальцев к ботинкам, выпрямился, широко улыбнулся, глядя прямо в шастуновские глаза, натянул рукава худи на ладони и почти вприпрыжку ретировался к двери рядом с баром.
Антон, охуевшим взглядом наблюдая за внезапным гимнастическим этюдом, и сам не заметил, как улыбка невольно проявилась на губах, глядя в след удаляющейся чужой спине. И что творится в этой башке?
Стоило переодеться, но очевидно, что в раздевалке сейчас находился Арсений Сергеевич, поэтому во избежание повторения понедельничных встреч, Шастун отвернулся и снова посмотрел на потолок. Все-таки это очень красиво.
***
Утро выдалось настолько свободным, что Антон почти валялся на ближайшем к бару диванчике и залипал в мобильник. Он сходил и сменил рубашку, больше не пересекаясь с Арсением Сергеевичем, позвонил маме и проболтал с ней почти полчаса. Периодически отвечал на приветственные рукопожатия опоздавших: сначала рассерженный Женя, потом Костя, Маша с Надей, следом Леша. Одна Елизавета даже кивком не удостоила, — ходьба выдавала в ней убийственное раздражение, а в соотношении с внешностью и ростом делала ее похожей на злого чихуахуа, когда те со всей агрессией тявкают на фонарный столб, — и Шастун уже больше понимал, за что Лизочку здесь не чествуют. Даже Сергей, заглянувший убедиться, что хоть кто-то на месте, пускай и устало, но относительно дружелюбно что-то рассказывал. И как два настолько непохожих человека могут быть родственниками?
Снегопад не только не успокоился, а, кажется, еще сильнее повалил, поэтому к полудню пришлось включать лампы, чтобы зал не потонул в полумраке. Но Антон замечал, как редкие посетители тоже поднимали головы к потолку и засматривались на снежную шапку. Прав был Арсений Сергеевич, — давно Москва не видела такого снегопада. Такой красоты.
Во время обеда, сидя на кухне и уплетая за обе щеки вкуснейший рататуй, — «ты ожидал гречки во французском ресторане, Антошка?», — Шастун краем глаза рассматривал коллег, удачно собравшихся все вместе, за исключением Елизаветы, соответственно, и Лёши, оставшемся в зале на всякий случай по причине отсутствия нагрузки. Вот по левую руку сидит Женя — высокий и худой, почти как сам Антон, — закинул ногу на ногу, и что-то щебечет на ухо Наде, время от времени откидывая спадающую на глаза челку. Сама Надя — миниатюрная и круглолицая, — накручивает на палец свою светлую прядь и смущено улыбается, взгляда от Жени не отводя. Справа сидит Маша, пытающаяся собрать короткие волосы в хвост. Напротив расположился Костя, — Антон никогда бы не подумал, что здоровый, лысый и усатый мужик размером со шкаф будет просто первоклассным кондитером, — и залипает в телефон. А рядом, облокотившись бедрами о столешницу, стоит Арсений Сергеевич и…. залипает на Антона? Этого еще не хватало. Почувствовав, как начинают краснеть уши, Шастун почти мгновенно отвел взгляд.
А потом сразу же посмотрел обратно. Улыбка тронула чужое лицо, и Арсений Сергеевич, убедившись, что Антон смотрит, указал сначала на свое ухо, а потом тыкнул пальцем в его сторону. Кажется, еще ни разу антоновские брови так быстро не поднимались в удивлении. Улыбка напротив расползлась еще шире, а жест — повторен, но так и не до конца понимая, что это значит и что от него хотят, Шастун поправил свою кудрявую челку, потянувшись к собственному уху, и почти сразу же… наткнулся на ручку. Черт. А ведь за 20 минут до обеда, принимая заказ, Антон чисто машинально сунул ее за ухо и благополучно про нее забыл. Перенятая привычка от Олега дала о себе знать не в самый подходящий момент, хотя у того вместо ручек частенько мелькали и сигареты. Зато теперь понятно, зачем на него смотрели. И почему никто раньше не сказал?
Достав ручку из-за уха, Антон одними губами прошептал «спасибо» и уткнулся обратно в еду. Смущение тёплой водой залило щеки. И как давно такие мелочи стали настолько неловкими? Причем не липкой неловкостью, от которой хочется спрятаться или умыться, а какой-то смешливой и воодушевленной, примерно как тогда, когда приглашаешь девочку на выпускном на медленный танец? А Настя тогда отказала…
Запретив себе думать о первых влюбленностях и всяких Настях, как и о нелепости ситуации с ручкой, а если и думать — то дома, Антон спокойно доел рагу и повернулся к Косте, когда тот внезапно к нему обратился.
— Что? — снова переспрашивать было неловко и пять пар глаз не делали лучше. — Извини, задумался.
— У Кирилла день рождения первого числа, — сказал Костя так, будто это само собой разумеется. — И мы обсуждали идеи подарков, удобно в его выходной. Ты в нашем коллективе совсем ничего, но твое мнение мы тоже учитываем. Ты за сертификат в гольф или за сертификат на квадроциклы?
— Стоит отталкиваться от того, что нравится Кириллу, — если вам нужны самые очевидные ответы, — обращайтесь к Антону Шастуну.
— Мы от них и оттолкнулись, — с улыбкой сказала Маша. — Он такое любит. Так что просто выбери.
— Тогда гольф, — квадроциклы в антоновской жизни были, однако впечатления принесли достаточно сомнительные, а вот гольф звучал интересно.
— Ну, значит гольф, — Костя хлопнул в ладоши и поднялся со стула. — А, и Антон, дай мне свой номер телефона, добавлю тебя в наш чат. Странно, что мы не сделали это сразу.
Шастун только кивнул и бегло кинул взгляд левее Кости. Арсений Сергеевич и не переставал на него смотреть. Короткая улыбка в ответ, и дальше продолжать рабочий день.
***
Было лениво. Не так, что хотелось уснуть от скуки, а скорее расслаблено, безмятежно и немного по-домашнему. Антон сидел на все том же диване и залипал в стеклянную стену перед собой. Рядом сидел Леша и вел непринужденный монолог про баскетбол. Периодически вставлял свои пять копеек Женя, не отрывая взгляда от жаккардовой салфетки перед собой, которую складывал в кораблик уже в раз в пятый.
— А я в школе был в сборной по баскетболу, — безмолвно пялиться в стену, хоть и безумно красивую, Антону надоело. — Но меня выгнали из команды, после того, как я закинул мяч в свое кольцо.
— И как ты только умудрился? — легко замесился Леша.
Сил хватило только чтобы повести плечом. Сегодняшних посетителей набрался едва десяток — хоть и прямо сейчас в углу сидела одна пожилая пара, мило воркующие и попивающие какой-то напиток, — но атмосфера придавала дню уж чересчур успокаивающий шарм.
Было хорошо. Антон вливался в коллектив, был воодушевлен, вполне успешно справлялся с волнением и смущением, да и обзавелся новыми приятелями. Шастун решил, что позвонит Олегу — или же спустится на первый этаж к нему в офис, — и поблагодарит. Если бы не он, Антон и не понял, что можно, ну, вот так.
— Не помешаю? — послышалось откуда-то сверху голосом Арсения Сергеевича и Антон с Лешей синхронно запрокинули головы. Тот стоял с двумя чашками чего-то и легко улыбался.
— Никак нет, шеф, — Леша с напускной серьезностью отдал честь и рассмеялся.
— Ну и славно, — так же со смехом в ответ. — Кофе за счет заведения для молодых и красивых, — и Арсений Сергеевич протянул чашки сидящим, обошел стол и устроился напротив.
Кофе оказался вкусным и горячим, компания — приятной, атмосфера — еще более великолепной.
Арсения Сергеевича втянули в баскетбольный разговор, и от удивления, что тот его не бездумно поддерживает, а прям разбирается, Антон заинтересованным взглядом прошелся по фигуре напротив. Все может быть. Высокий рост — хотя Антон все равно был выше и это показатель баскетбола такой же, как для танцев — наличие ног, — крепкие руки виднелись под рукавами кителя; жилистые ноги скрывались обычными серыми брюками. Этот человек вполне мог оказаться спортсменом. Или моделью. Или кем-либо еще. Но вот сидит — шеф-повар французского ресторана, — ногой шатает. Нос забавно морщит, хихикает что-то. Шастун аж засмотрелся.
— Антон, — тот, не ожидая к себе обращения, тем более от объекта своего рассматривания, встрепенулся и покраснел, будто с поличным поймали.
— Слушаю, — шастуновское смущение расползалось красными пятнами к ушам.
— Ты можешь идти домой, — Арсений Сергеевич улыбнулся, кажется, в сотый раз за день. — Ты единственный не опоздал, рабочий день закончится через пару часов, и не думаю, что количество посетителей будет такое, с которым не справиться один Леша. Верно? — и Леша соответственно закивал.
— Уверены? — недоверчиво переспросил Антон, бегая взглядом от одного к другому.
— Более чем.
— Хорошо, спасибо.
И в два глотка допив оставшийся кофе, Шастун удалился. За минуту переоделся в свое, решив не заматывать шарф — какая разница, все равно домой, — тепло со всеми попрощался, махнул рукой и вызвал лифт. Пока спускался, прикидывал, на месте ли Олег, но заметив темный первый этаж безмолвно получил ответ на свой вопрос. Ничего, зайдет к нему завтра в обед. Или позвонит, как собственно и собирался.
Снегопад не прекратился до сих пор, своими холодными руками щипая за нос. Но торопиться домой не хотелось. Как и расстраиваться плохой погоде. А может, не такой уж и плохой: с чего это люди решили, что снегопад — плохой? Ничего ни с кем не случится, а беспочвенно оскорблять природу — дело греховное. Да и пусть Москва посмотрит, давно не видела же.
