аrt d'amour

— Ну, я так и не понял, почему такой человек, как Лизочка, работает в ресторане и тем более хостесом, — Антон закончил свой почти восторженный монолог, развёл руками и, уперев локти в стол и устроив на них подбородок, уставился на Димку. — Как много всего, — Позов и взгляда от бумаг своих не оторвал. — Не то слово! — как-то чересчур восторженно. — Но я очень доволен. И коллективом, и местом, и начальством. И все у меня получается. — Еще бы у тебя не получилось, — Дима наконец-то взглянул на Шастуна и добродушно улыбнулся. — И ты пришел отвлекать меня от работы и хвастаться в свой первый выходной, вместо того чтобы спать целые сутки? — Именно это я и делаю, друг мой сердечный, — и антоновский смех отразился от стен кабинета. На самом деле, идея зайти к Димке посетила кудрявую головешку еще в среду, пока Антон не быстрым шагом телепался в сторону дома. Было не сильно холодно, и позволить себе удлинить дорогу до непривычных минут тридцати труда не составляло. Снег укутывал плечи, а мозг погружался в размышления, — думалось обо всем и сразу. В первую очередь о том, как Шастун оказался в этой точке? Почему в свои двадцать пять к минимальным действиям его толкнула только угроза отчима? Как давно состояние дрейфующей лодки вошло в антоновскую жизнь и обосновалось верным приятелем? Почему новые люди в жизни вызывают детский восторг, а элементарная работа — эмоциональный всплеск? И почему, черт его дери, потребовалось три гребаных дня, чтобы привычные жизненные устои с превеликим удовольствием треснули и мелкими осколками осыпались на землю вместе со снегопадом? Руки мерзли, но убрать их в карманы казалось невозможным, иначе вся выстроенная десятиминутными мыслями-мыслишками определенная волна разобьется о берег существа и думать о важном перехочется... Поэтому Антон шел, намеренно загребал ботинками снег и прокручивал по кругу одни и те же размышления. Если еще в школе, на периферии терлись постоянные приятели и товарищи, то с поступлением в университет необходимость компании отпала сама по себе и не тяготила до… сегодняшнего вечера. У него был Позов, банным листом прилепившийся еще в 3 классе, когда таким же новичком пришел к ним в школу и сел к Шастуну за парту. Встретились два воронежских мальчика в московской школе — звучит, как начало анекдота. Сомнительного, но анекдота. Их дружба могла охарактеризовать пословицу про огонь, воду и медные трубы, если бы огонь был безопасен, Димка умел бы плавать, а на медные трубы хватило сил и задора. Куда комфортнее было зависать в антоновской комнате, смотреть фильмы и обсуждать книги, ходить по кино и скупать билеты на артхаусные и непопулярные театральные постановки. Пешком пролазить Москву вдоль и поперек и учиться водить трактор димкиного деда. И они не бухали каждые выходные, а волонтёрили в приюте для собак. Пока ровесники отрывались по клубам, Антон привычным прицепом таскался с Димой от риэлтора к риэлтору в добросовестных поисках места для ветеринарной клиники. Позов стал константой шастуновской жизни — чем-то родным и обыденным. А еще была Яся. На год старше, звонкая и яркая, активная до ужаса, ветреная, полная антоновская противоположность, — жахнуло тогда впервые и в самое сердце. Она училась на филологическом, разговаривала на 6 языках и красила волосы в голубой. Шастун бы и дальше пускал на нее слюни, если бы та не взяла его за руку и не вывела на разговор. Яся познакомила его с крутыми людьми, хорошим алкоголем и сексом, заставила влюбиться в электронную музыку и перестать обрезать кудри. С ней было громко и весело, ведь характер глазированного сырка идеально нивелировал характер майской грозы. Они были вместе почти до выпуска, а потом, прям перед дипломом, Яся забрала документы из университета и исчезла, бросив в аргумент пространное «так нужно». Кому и что там было нужно, Антон так и не понял, но с чужим решением смирился. Сквозь слезы, неделю затворничества, позовское «а я же говорил». Но смирился. Антон окончил университет не так уж и давно, но едва ли вспомнит имена своих тогдашних приятелей, одногруппников или хоть одного преподавателя. Как и хоть одно интересное событие, в которых мелькал хоть бы кто-то, кроме Яси и Позова. Углубление в музыку было достаточным, чтобы держать себя на плаву, совсем не улететь кукухой, восполнять какой-то социальный минимум и зарабатывать деньги. И этого было достаточно. Ну и что же изменилось? Весь четверг Шастун был слегка рассеян и задумчив так, что пару раз пришлось отмахнуться от вопросов «а все ли в порядке?». В том то и дело, что все было в порядке. Но не мог же Антон взять и на встревоженный надин взгляд ответить внезапное: «Понимаешь, я вчера шел домой и додумался до того, что последние несколько лет моей жизни прошли будто мимо меня, и эти три дня работы здесь разъебали привычный эмоциональный диапазон новорожденного котенка, а я рад этому невероятно, хоть и не представляю что делать дальше?». Надя бы покрутила пальцем у виска и оказалась бы права, но во избежание лишних разговоров отличным решением стало «та просто не выспался». Рабочая нагрузка здорово отвлекала. Антон в обед спустился к Олегу в офис, а в компании такого человека не поддаваться неприятным раздумьям было проще простого. Но ему и не пришлось: Олег, только завидев его на пороге, заварил чай и достал из портфеля домашний обед, любовно приготовленный мамой, и разделил его с Антоном на двоих. Он не задал ни одного лишнего вопроса, а просто поддерживал непринужденную беседу, жаловался на своих подчиненных, а в конце всунул Антону 10 тысяч и строго глянул из-под седых бровей, приказав потратить на приятности. Улыбка сама расползлась от уха до уха, и, сжимая чужие плечи в объятиях, неприятные мысли отступили. Ну и на этом спасибо им огромное. Он очень любил Олега. Видел, как была счастлива мама, и был счастлив примерно на столько же. От Антона никогда не скрывали, что Олег не родной отец, и устоявшееся «не тот, кто родил, а тот, кто воспитал» в этом случае сыграло на все сто. Своего настоящего отца Шастун не знал и не планировал узнавать, но однажды вполне буднично обратился так к Олегу. Тот засмущался, никак более не отреагировав, а потом старался незаметно утереть предательские слезы. Он сделал все, чтобы Антон ни в чем никогда не нуждался, и дело не в данной десятке, а в желании, чтобы тот себя порадовал. Радоваться в одиночку было не прикольно, поэтому, потратив почти полтора часа на дорогу пешком, он принёс деньги Позову, у которого и сидел последний час. 10 тысяч — не огромная сумма, и Димка побурчал, но смиренно ее принял: позовская любовь доводить свою ветеринарку до идеала даже в мелочах взяла верх. — Не хочешь отлепить свое тощее тело от моего дивана и сходить к Лиде Николаевне на ресепшен? — Позов отложил свои документы в сторону. — Она знает, что нужно мне передать. — Будет сделано, — и с видом самого уставшего человека в мире Антон встал и вышел из кабинета. На самом деле, можно было поделиться с Позовым недавними размышлениями, но сейчас ворошить их не хотелось, да и настроение было хорошее. Тогда и решил, что если снова прижмет, то Шастун обязательно все ему расскажет. Сейчас было достаточно натянуть капюшон худи на голову, поправить лезущие в глаза кудри, сунуть руки в карманы джинс, пройти недлинный коридор, забрать бумажки, и вернуться к Диме, близкому и приятному. План был надежный, как швейцарские часы. Подойти, поздороваться, сказать, что Позов ждёт какие-то документы, попрощаться и уйти обратно допивать чай. План рухнул в тот момент, когда напротив Лиды Николаевны стояли Арсений Сергеевич и Сергей, а у них в ногах сидел здоровенный хаски.

***

О том, что стоять охуевшим истуканом как минимум тупо, а как максимум — не вежливо, Шастун понял только в тот момент, когда Лида Николаевна своим обыденным «Антонушка» окликнула его. — З-здравствуйте, — поздоровался Антон сразу со всеми. — Не ожидал вас здесь увидеть, — а это уже тем, кто стоял по эту сторону ресепшена. Арсений Сергеевич так же удивленно пялился в ответ, наматывая поводок на кулак, а хаски, такой же голубоглазый, не отставал от своего, очевидно, хозяина, и заинтересованно вилял хвостом, приваливаясь к чужому бедру. Если все их внезапные встречи обязаны сопровождаться наличием животных, то Шастун предпочтет остановиться на собаках, а то мало ли что. Повезло, что Сергей удостоил его только улыбки и дальше уткнулся что-то записывать в бланк, а то ещё сильнее краснеть Антон просто бы не вынес. — Антонушка, — еще раз и более настойчиво обратилась к нему Лида Николаевна, отвлекая Шастуна от разглядывания собственного начальника и своего шефа, — ты за документами? — Д-да, — и почему неловко так? — Дмитрий Темурович сказал, что вы знаете. — Знаю, — насмешливо ответила та, скрепила несколько бумаг степлером и протянула ему. — Простите, молодые люди, — и Лида Николаевна отвернулась к посетителям, оставив Антона на растерзание собственных мыслей. Тот крайне неуверенно кивнул сразу всем троим и пулей вылетел обратно в коридор. Ну вот так нихуя себе, конечно. Нет, то, что все вокруг — это люди со своими жизнями, было очевидным, но просто две антоновские вселенные схлопнулись в этой точке, от чего в момент стало до ужаса волнительно. Ну, Шастун, ты взрослый и умный мальчик, соберись и хватит волноваться из-за взрослых и умных дяденек. Хотя насчет дяденек можно и поспорить, потому что сколько им лет, Антон знать не знал. — Чего это ты? — поинтересовался Позов, стоило Антону закрыть за собой дверь. — На ресепшене стоит мое начальство, — севшим голосом в ответ. — Арсений Сергеевич, шеф который. И Сергей. Понятия не имею кто он, владелец, скорее всего. Они вдвоем. И хаски. — И ты перепугался? — Димка протянул руку и потребовал документы. — Ну и дурак. Они тебя что, съедят? — А эти могут, — нетвердой рукой Антон отдал документы и схватился за чашку с недопитым чаем. — Не забывай, где мы все работаем. — Ага, — чужие глаза начали быстро бегать по написанному. — Хочешь, можешь сидеть здесь и делать вид, что всем все показалось, объяснившись как-то потом. А можешь достать себя из скорлупы и пойти поболтать с коллегами. — Ты думаешь, это будет уместно? — Предпочтешь сделать вид, что вы незнакомцы? Да, Антон именно так и планировал. К сожалению, люди не долбоебы, а Позов неприятно отвешивает подзатыльники, поэтому возводить ситуацию в еще больший абсурд не хотелось. — Только капюшон сними, — Дима неоднозначно повел рукой. Антон только сильнее натянул капюшон, показал Диме язык и, сделав глубокий вдох-выдох, вышел обратно в коридор. В метрах 10, напротив рентгеновского кабинета сидел Арсений Сергеевич. Без хаски и без Сергея, но с явным нервным приступом, ведь нога так и ходила ходуном. И даже внимания на Антона не обратил, пока тот, возвышаясь двухметровой неловкостью, не спросил: — Я присяду? — и указал на соседний стул. Арсений Сергеевич дернулся и просканировал его взглядом. — Да, присаживайся. — Что-то случилось с вашей собакой? — Антон не мог не спросить, бегло осматривая человека перед собой. Арсений Сергеевич кутался в объемный синий пуховик, — прикольно, что у Антона был такой же, только бежевый, — колупал джинсу на колене и все так же дергал ногой. — Та ничего критичного, — недоуменный антоновский взгляд заставил продолжить. — Просто Серёга позвонил на таком взводе со словами, что Ласточка скулит, плачет и не может усидеть на месте, а он не может найти ключи от машины. Я с работы сорвался сиюминутно. — А как Сергей оказался… у вас дома? — вопрос опускался ниже уровня корректности их взаимоотношений, но, видимо, разговоры отвлекали, поскольку чужая нога, по крайней мере, перестала отбивать чечетку. — Этот черт затеял ремонт у себя в доме, — и к Антону повернулись всем корпусом. — Все у него там в пыли, материалах и инструментах. Ну и напросился ко мне на месяцок, пока ремонтники всю основную грязную работу сделают. Третий день живет, а моя собака уже страдает. — Вы с Сергеем хорошие друзья? — вести этот разговор все еще было неловко, но Антон стоически пытался сохранить хотя бы видимость адекватности. — Оооо, — Арсений Сергеевич неожиданно развеселился. — Мы еще в Петербурге познакомились. Я приехал туда едва совершеннолетним, никого не знал и ничего не понимал. А Серёжа оказался соседом в общаге. Помог сориентироваться, поддержал, и так до сих пор. Дело вот у нас общее. — Общее дело? — очевидно, речь про ресторан, но неподдельный интерес взял над благоразумием вверх. — Ну да, — чужой взгляд как-то особо тщательно прошелся по Антону, явно оценивая степень достоинства для подобных разъяснений. — Всегда хотел свой ресторан, но я повар, а не бизнесмен. А Серёга — наоборот, еще и связей насобирал. Мы набрали кучу кредитов, взяли только документы и рванули сюда. Вложились в строительство, заключили кучу договоров, я придумал сногсшибательный дизайн, и вот «Аrt d'amour» почти год радует москвичей и не только. — Вау, — абсолютно неподдельное вау. — То есть, по сути, ресторан ваш? — То есть, по сути, ресторан мой, да, — и Арсений Сергеевич, словно, расслабился окончательно. — Точнее, по документам то Серёжи, и участие в его рождении он тоже принимал, но он воспринимает это как выгодное капиталовложение, а я как собственное сердце. Шеф не просто готовит — он вкладывает душу. И не только в еду. Арсений Сергеевич говорил что-то еще, но последние слова Шастун невольно пропустил мимо ушей. Засмотрелся. Чужие глаза горели, а слова были окрашены бархатом, непредельной любовью и гордостью. Вот что значит человек своего дела. Таким же становился Позов, стоило начать говорить про свою ветеринарку. Или про Катю, девчонку-терапевта, работающую у него тут уже несколько месяцев. Сам Димка пока партизанит, но по глазам видно, что на одно свидание они уже точно сходили. Не исчезла в этом мире еще большая и светлая. Олег с мамой, Дима с ветеринаркой и Катей, Арсений Сергеевич вот с рестораном. Остается искренне надеяться, что и Антону так же повезет. — Восхитительно, — не то чтобы ответной реакции ждали, но впервые не хотелось молчать в общении с кем-то. — Мне очень нравится ваш ресторан. И ребята крутые, и еда потрясающая, ну, из того что я успел попробовать, и сам ресторан волшебный, и… Договорить Антону не дала открывающаяся дверь напротив. Ну и слава богу, потому что он понятия не имел, что именно хотел сказать, хотя уши заранее покраснели. На пороге стояла улыбающаяся Катя с Ласточкой в одной руке, и с непрозрачным пакетом в другой. — Ласточка! — Арсений Сергеевич плюхнулся на колени прямо посреди коридора. — Девочка моя любимая и хорошая, все в порядке с тобой? Я так испугался! Выгоним Серегу из дома, пусть побирается улицами? Кажется, с кем поведёшься, от того и наберешься, и торопливая речь Сергея стала оправдана в миг. — С Ласточкой всё в полном порядке, — Катя прервала эти любовные причитания и подмигнула Антону. Пришлось пожать плечами. — Она пыталась проглотить одну вещь, которую глотать нежелательно. Но все хорошо, вещь изъята, собака прекрасно себя чувствует, активна и бодра. Вот, — и Катя протянула все еще сидящему на коленях Арсению Сергеевичу тот непрозрачный пакет. — Спасибо! — и как это человек в секунду оказался на ногах, чтобы легонько сжать Катю за плечи? — Спасибо большое! Катя лишь развела руками, пожелала хорошего дня, и скрылась в кабинете. Лицо с сияющей улыбкой теперь было уставлено прямо на Антона. — Можно погладить? — слова вырвались раньше, чем Антон подумал. — Конечно можно, — и Ласточку отстегнули от поводка. Пушистая морда тут же уткнулась в подставленную ладонь. Пальцы мягко зарывались в светлую шерсть, хвост телепался, как электровеник, и будь Антон собакой и имей хвост, тоже бы им завилял. Собачий язык оставлял мокрые дорожки на щеках и руках, а Шастун и не возражал. — Какая девочка прекрасная, — если бы можно было, Антон облизал бы Ласточку в ответ. — Прекрасная, да, ты прекрасная, ты… Очередное «прекрасная» проглотилось вместе со вздохом и чужой рукой, потянувшей его капюшон назад и скинувшей с кудрявой копны. Неловко поднимая голову, Антон наткнулся на спокойную улыбку и нечитаемое выражение лица. Что ж. Ладно. Арсений Сергеевич подмигнул, — ситуация стала еще более неловкой, — и уткнулся в телефон, чтобы спустя несколько секунд приложить его к уху. — Где ты, черт поганый? — вторая рука уперлась в бок. — В машине? Мы сейчас придем. Все в порядке с ней, проглотить пыталась что-то, — зажав телефон плечом, Арсений Сергеевич заглянул в пакет. — Знаешь что, блять? — тон в момент стал серьёзнее и истеричнее. — Ключи от твоей сраной машины, Серёжа. Мы вернемся, и я выставлю тебя за дверь! И резко сбросил вызов. — Нам пора, — Арсений Сергеевич спрятал телефон в куртку, застегнул ее и заправил выбившуюся прядь волос за ухо. — Конечно, — Антон поднялся и остановился напротив. — А что ты вообще здесь делаешь? — поинтересовались, пока Ласточку снова пристегивали к поводку. — Мой лучший друг — владелец, а я решил заглянуть к нему, — пожал плечами Шастун. — Солидно, — и протянутая ладонь. — Немного, — ответ на рукопожатие. — Может тебя подвезти, если ты собрался уходить? — Нет, спасибо. — Ну тогда до встречи в воскресенье, — Арсений Сергеевич похлопал по шастуновскому плечу, развернулся и двинулся к выходу. — До встречи, — так еще пару раз и провожать с улыбкой чужую спину станет чем-то обыденным.