***
Но не тут-то было. Еле найденная таблетка не помогла совершенно, заставив Антона несколько часов ворочаться на кровати от больной головы. Не помогло и приоткрытое окно, и заваренный чай, и сваренные макарошки с сосисочкой, — не то чтобы на их помощь рассчитывали, но все средства хороши, — и повторно выпитая таблетка. Голова не проходила, из-за чего сон категорически не шел, а из-за невозможности уснуть только сильнее болела голова, и поэтому сон все еще не шел, а голова… Замкнутый круг. Поэтому, когда зазвонил будильник, Шастун бросил в пространство «блядская хуета блять» и мученически застонал. Его просто вырубило только часа два назад, если не меньше. Что ж, прошлый понедельник был адекватным, надежда на то, что и этот будет тоже — теплилась где-то в груди. И если бы не уверенность в том, что спал Антон откровенно мало и херово, то собственное отражение в зеркале вызвало бы испуг. А так ничего необычного, всего-то гнездо на голове и глаза красные и слегка опухшие. Зубную щетку в руке держит, и всё в порядке. Правда, другой стороной почему-то, но держит же! Собирался Антон так же успешно, как собирал плечами все квартирные углы. Слава богу, что комнат было мало: совмещенная с кухней гостиная, спальня и гардероб, — но и этого пространства хватило, чтобы буквально потеряться и завтыкать, глядя расфокусированным взглядом на свое отражение в окне. А зачем надо было останавливаться возле окна? Перекусив сваренными ночью макаронами и жалея, что дома не водится ни турки, ни кофейной машины, ни кофе соответственно, Антон усталым мешком заставил себя выйти на десяток минут раньше, чтобы сделать лишний крюк и зайти в близстоящую к его дому кофейню. Можно было подождать до работы и выпить кофе там, но страх, что если кофеин не попадёт в организм мгновенно, то до работы никто не дойдет, все же победил. Ну хоть погода была хорошая, и солнечные лучи блестели в остатке снежных сугробов. Кофейня была небольшая, но очень уютная. Антон захаживал в нее стабильно пару раз в месяц, когда Позов был занят, а сидеть дома не хотелось. Сейчас очень хотелось сидеть дома, а еще больше хотелось спать, но правила приличия никто не отменял, и пришлось вежливо, хоть и устало, здороваться. Паренек-бариста напротив тоже не отличался особой бодростью, но, видимо, сильно успешнее ее маскировал. — Капучино без сахара, пожалуйста, — выдавил из себя Антон. Пить крепкий кофе он никогда не пил и не планирует. Паренек за прилавком кивнул и отвернулся, оставив Антона пялиться сквозь стеклянный прилавок на стоящие там десерты. Выглядело все чертовски привлекательно: разные пирожные, кексы, печенье, тортики, корзиночки, тарталетки, эклеры. Особенно эклеры. Шастун никогда этого всего здесь не пробовал, но отличный внешний вид и затуманенный сонной недостачей мозг выдал одну единственную мысль. Хорошая мысль, кстати. — И три эклера, — пришлось добавить, стоило бариста повернуться с его капучино. — С собой. Тот предложил выбрать любые, и Антон почти наобум тыкнул пальцем в самые, по его скромному мнению, красивые: с фиолетовой глазурью и голубикой, сырным кремом с тремя клубничками и шоколадный, украшенный карамелью и шоколадными кусочками. Если на вкус они такие же, как и на вид, это решение будет одним из самых лучших за всю его жизнь. После знакомства с Позовым, разумеется. Забирая коробку с эклерами в фирменном пакете и стакан с кофе, Антон расплатился, бросил «огромное спасибо и хорошего дня» и тяжелым мешком вывалился на улицу. Осталось доковылять до работы, игнорируя желание лечь поспать прям на тротуаре, потом пережить рабочий день, желательно без потрясений и ебанутых посетителей, и в принципе, все будет хорошо. Да. Отличный план.***
Видимо, в этот раз вселенная была более благосклонна или извинялась за вчерашнего мужика, но январское солнце немножко грело, своими тонкими лучами-ручками забираясь даже под кепку и заставляя Антона щуриться. Кофе слегка взбодрил, дорога прошла без эксцессов, охранник на входе так же привычно пробурчал: «и вам доброго утра». Осталось осуществить задуманное, не огрести за это — Антон этот вариант не рассматривал, но мало ли, — и не выглядеть, как последний идиот. Пока лифт медленной улиткой полз на 5 этаж, Шастун зевал, как кашалот. Все же придется выпить еще один кофе. Или не один. А выходя в лобби, его ждала неожиданность. Прямо под аркой с названием стояли Сергей и Вадим и о чем-то оживленно спорили. Вот только стоило Антону на шаг ближе подойти, синхронно обернулись и замолчали. — Доброе утро, — первым поздоровался Антон, бегая взглядом от одного к другому. И если Сергей выглядел каким-то растерянным, то Вадим — загруженным. — Все в порядке? — Антон! — Сергей неожиданно развеселился и развёл руки в приветственном жесте. — Доброе утро. Как ты? Порядок? — Да, более-менее, — Сергей приобнял и очень по-товарищески похлопал по шастуновской спине. Вадим как стоял мрачной тучей, так и стоит. Не здоровается. — Ну и отлично, — рука Сергея взлохматила собственный ежик на голове. — Это будет долгий день, — и его же телефон зазвонил. — Так, пора бежать! Удачи вам всем! И, обойдя Шастуна, Сергей ретировался к лифту. Антон поднял брови в немом вопросе и обернулся обратно к Вадиму. Тот выглядел еще более расстроенным и задумчивым, нежели минуту назад. Антон собирался спросить что случилось, — хотя вести диалоги, стоя на входе, где один из вас в рубашке, а другой в куртке и кепке, немного странно, — но Вадим лаконично остановил его жестом, достал свой телефон из кармана и буквально сунул Антону под нос. Чисто машинально перехватив чужой телефон, Антон уставился в экран. Там была открыта какая-то новостная статья с красноречивым заголовком: «В центре Москвы французский ресторан «Аrt d'amour» по-свински относится к собственным клиентам. Публичная пощечина от шеф-повара Арсения Попова.» Что, простите? Зато сонливость как рукой сняло. — Ты дальше прочитай, — голос Вадима был серьезным, но каким-то бесцветным. Что ж. Новостью оказался весьма сумбурный текст, перекрученный несколько раз, приправленный ложью и какими-то максимально абсурдными комментариями некого Милованова Георгия Александровича, который сердечно утверждает, что блюда ужасные, холодные, невкусные, Арсений Попов ведет себя как последний кретин, а кудрявый официант по имени Антон — тот еще хам. Сам Георгий Александрович является высокопоставленным чиновником и не потерпит от ресторана высокого уровня настолько кошмарного отношения к клиентам, а также призывает провести срочнейшую проверку и «разогнать эту шайку-лейку». Ну, вот так и нихуя себе. Антон говорил, что сегодня вселенная на его стороне? Забудьте. — Ни слова правды, — Вадим отобрал телефон и сунул обратно в карман. — Хуйлан недоделанный. И хер что докажешь теперь. Проплатил несколько новостных изданий и радуется. А нам проблемы решай. — Мне нужно к Арсению Сергеевичу, — крепче сжимая пакет из кофейни, выдавил из себя Антон, стараясь угомонить колотящееся сердце. Вадим еще сильнее нахмурился, просканировал его чересчур странным взглядом и указал рукой в сторону двери. — В раздевалке он был. — Спасибо. Что-то не так? — уточнял Антон чисто из вежливости, мыслями находясь слишком далеко от чужих переживаний. — Не думаю, что это твое дело, — отрезал Вадим, развернулся и удалился в сторону пока пустующего бара. Хуйня на хуйне. Ладно, если с Вадимом можно разобраться позже, то тяжесть эклеров в руке напоминала о человеке, с которым собственное имя граничило в желтушной статье. Десяток шагов и вот уже костяшки стучат в дверь раздевалки. — Та открыто же, — приглушенно послышалось изнутри. Антон сглотнул зарождающийся в горле ком и толкнул дверь. Арсений Сергеевич в расстегнутой куртке сидел на подоконнике полубоком к приоткрытому окну, крутил в руках мобильник и болтал ногой. И стоило Антону оказаться внутри, как неожиданно радостно прозвучало: — Добрейшего утра, — и чужая рука потянулась для рукопожатия. — Доброе утро, да, — антоновская рука идеально легла в чужую. — Я видел статью. Вы в порядке? — А могу быть не в порядке? — Арсений Сергеевич откинулся на окно, второй рукой закрывая открытую створку. — Нет, ну, неприятно конечно, но Серёга уже разбирается. Мы обсудили все, пока ехали. — И какие варианты? — поинтересовался Антон, снимая кепку и кидая ее куда-то в другой конец подоконника. Все-таки эта ситуация коснулась и его, и отмалчиваться — последнее, о чем думается в эту минуту. Какой же уже не важной вещью кажутся вчерашние загоны и переживания, если настоящая проблема назревает только сейчас. — Пока в раздумьях, — чужие глаза уставились прямо в шастуновские. — Этот Гоша тот еще фрукт. Сидит в какой-то социальной конторе, вроде важная шишка. Написал хуйню откровенную, но ничего. Выкарабкаемся. Один раз уже выплывали, и в этот выплывем. — Такое уже случалось? — Антон неосознанно сделал шаг вперед. Еще миллиметр и его колени уперлись бы колени напротив. Кончики ушей невольно покраснели. — Ага, — как-то неожиданно веселым голосом, контрастирующим с неприкрытой грустью и обидой в глазах. — Через пару месяцев после открытия заглянула проверка. Они пришли внезапно и с какими-то необоснованными угрозами. Внятно никто ничего не сказал, мы на взводе, Серёжа крутился как белка в колесе. Как выяснилось, жена какого-то депутата оказалась недовольна обслуживанием, а ее муженек прислал к нам своих людей, проплаченных и подговоренных. Вадиму тогда досталось очень, ведь депутатская жена запомнила своего официанта, еще и слухов наплодили, что мы тут занимаемся чем-то незаконным. В итоге Серёжа все разрулил, ситуация быстро забылась, на нашу репутацию никак не повлияла, и всё было спокойно и гладко. А сейчас вот… снова. Последние слова Арсений Сергеевич договаривал уже как-то особо расстроено, хотя всем своим видом пытался транслировать порядок. Видно, ситуация задела его сильнее, чем кажется. — И тебя еще втянули, — снова отозвались с подоконника. — А этого мне вообще не хотелось бы. Ладно я, но мои люди уже во второй раз не должны страдать. — Я в полном порядке, — и это почти правда. — Я хотел сказать вам спасибо. И извиниться. Но в частности поблагодарить. — За что? — удивленно. — Вы вчера заступились за меня, — теперь краснели еще и скулы. — И угостили клубникой. Пустяки, но эта мелочь помогла не закатить истерику прямо на этой скамейке. Это вам в благодарность. И для поднятия настроения сейчас. Нетвердая рука протянула пакет с эклерами. Арсений Сергеевич недоуменно забегал взглядом от Антона к пакету, в итоге сжал губы в тонкую линию и сказал: — В этом не было необходимости, Антон. — И во вчерашней клубнике тоже, — Шастун продолжал протягивать пакет. — Вы не хотели, чтобы я расстраивался, а сейчас я не хочу, чтобы расстраивались вы. И если мне помогла клубника, то, надеюсь, это поможет вам. Хотя бы немного. Спустя долгую минуту пакет осторожно, но наконец-то приняли и мгновенно в него заглянули, а через секунду чужое лицо озарилось широкой улыбкой. Антон не прогадал. Слава богу. Как только Арсений Сергеевич поднял на него взгляд с искрами в голубых глазах, не улыбнуться в ответ оказалось физически невозможным. Пакет оказался стоять на подоконнике, а чужие руки раскрылись и потянули Антона за плечи в объятия. Это было супер неожиданно. Растерявшись, Шастун замешкался, но аккуратно и неловко устроил свои руки на чужих лопатках. Обниматься в куртках было весьма неудобно, но даже так он чувствовал, как его притягивают ближе, почти вплотную вжимают в себя, руками медленно блуждая по спине. Теперь их колени точно соприкасались. Да и не только. Арсений Сергеевич был теплым и сильным, а еще пах каким-то особым запахом кухни и ягодами. Антон и отвык от подобных объятий: обниматься с мамой, Олегом или Позовым — это одно. А чувствовать себя в объятых кого-то весьма внезапного и нетипичного — совершенно точно другое. Когда-то давно примерно так же обнимала Яся, но ни одно из ее объятий не оставляло… таких ощущений. Это было приятно. Ахуеть. Объятия длились от силы секунд 5, но этого было достаточным, чтобы отстраниться и сильнее залиться краской. Косплей на помидор, не иначе. — Спасибо, — с улыбкой начал Арсений Сергеевич. — Не ожидал, что это действительно мне было важно. Правда, спасибо большое. — На здоровье, — голос, не подводи хотя бы ты, и так стоять и краснеть до безумия неловко. — Как же ты очаровательно смущаешься, — неожиданно тихо в ответ. А потом чужая рука легко коснулась его кудрявой челки и пропустила пару завитков сквозь пальцы. Сильнее краснеть было некуда. Этот жест казался каким-то через чур личным — здесь, ранним утром, среди шкафчиков в раздевалке и солнечных лучей, хотя кто только не трогал антоновские кудри. Арсений Сергеевич опустил руку обратно себе на колени и спокойным и относительно расслабленным взглядом уставился куда-то в район антоновских ключиц. Это помогло сделать вдох. И выдох. Как-то чересчур ярко Антон отреагировал на обычные объятия поддержки и благодарности. Объятия с Сергеем десяток минут назад были абсолютно приятельскими и не вызвали вообще никаких эмоций, а так крепко в последний раз он обнимался с мамой и Олегом, когда… Внезапная мысль прострелила мозг. Это гениально! — Кажется, у меня есть идея как разобраться с Миловановым.