***
С утра шел дождь. А сообщение в чате с Арсением светило солнцем. Тот записал видеосообщение, как стоит в белом халате с кошачьими ушками на капюшоне под подъездом, выгуливая Ласточку, — та носилась под дождем, как бешеная, собирая своим пушистым хвостом все лужи, — весьма изощренным способом, чтобы даже нос под дождь не высовывать, ибо «погода — напейся и спи, а работать кто будет?». Антон пересмотрел это видео раз восемьсот, пока заваривал чай и потом его пил, ведь арсеньевское расслабленное лицо с щетиной и еще несколько сонными глазами, спадающими на лоб темными прядями торчащими из-под смешного капюшона — было очень красивым. Таким нежным и целовательным, что Антон, умываясь, ощущал фантомную мягкость чужих губ, гладкость шеи и расположение родинок. Боги, что же Арсений с ним сделал. Шастун вел машину на каком-то внутреннем двигателе. К лифту бежал еще быстрее, поскольку, паркуясь рядом со знакомой машиной, сердце буквально выпрыгивало из груди. Отражение светилось искрами в глазах и улыбкой во все 32. Еще вчера в этом лифте они с Арсением целовались, навсегда заканчивая свою дружескую историю. А сейчас аж до дрожи в коленках Антон ждал, пока лифт откроется и можно будет воспользоваться парочкой минуток до того момента, как кто-то объявится, и насладиться Арсением. Где-то глубоко сидело назойливое сомнение о том, что вдруг Арсений за ночь решил, что все хуйня и будет что-то похожее на ситуацию с Вадимом? В приступе эмоций и возбуждения можно таких вещей наговорить, а потом на трезвую голову ахуеть от последствий, но… Все это исчезло через секунду, стоило заметить Арсения, опирающегося на барную стойку и лучезарно улыбающегося. Кажется, у Антона подогнулись колени. Арсений раскрыл руки в приглашающем жесте, и уже через 30 секунд Шастун прижимал его к себе. И снова эти куртки, черт бы их побрал. Руки, как литые, сомкнулись на арсеньевских лопатках, нос идеально уткнулся куда-то в макушку. Ягодный аромат знакомо осел в легких. — Привет, — откуда-то из кучи рук и одежды нежно прошептали. — Привет, — невесомый поцелуй куда-то в висок. А щеки сразу покраснели. Вдруг Арсений этого не хотел? Черт. Антон рядом с ним себя вообще не контролирует, хотя, казалось бы… — Эй, чего ты напрягся? — Арсений заглянул в глаза. И как только заметил? — Я не знаю, как себя вести, — теперь краснели еще и уши. — И как надо… — Шастун, — голос Арсения был насмешливо-умилительным. — Мы сейчас стоим в обнимку. А вчера целовались, как ненормальные. И мне все еще непонятно, почему мы не делаем этого прямо сейчас. — Тогда могу ли я… — Еще один вопрос и получишь по своей очаровательной башке, Антон, — и Арсений потянулся первым. Антон только и успел, что прикрыть глаза, проглотить все свое ахуевание и ответить на поцелуй. В этот раз движение губ были чересчур аккуратными. Если вчера ими руководили эмоции и адреналин, то сейчас через ласку транслировалась вся нежность. Как будто у них не несколько минут, а целая вечность, и можно поглаживать чужую спину и никуда не торопиться ближайшую жизнь. Вот так легко и просто: под стеклянной крышей и дробью дождя обыкновенным утром перед рабочим днем. Антон неловко переместил свою ладонь на арсеньевский затылок и пропустил пальцы сквозь волосы. Тот улыбнулся в поцелуй и отстранился. — Ты слишком очаровательный, — а в голубых глазах звезды. Антон чувствовал, как уже начинает краснеть собственная шея. — Знаю, что ты сейчас скажешь. — И что же? — Антон легонько массировал чужой затылок, то немного спускаясь на шею, то возвращаясь назад. — Что нам обязательно нужно обсудить все. — Именно так. — И мы обсудим, разумеется, — Арсений еще шире улыбнулся и уткнулся своим носом в шастуновски. — Но не сейчас и не здесь. Сейчас и здесь мне хочется поцеловать тебя еще раз. — Как удачно наши желания совпадают, — антоновский мозг просто не выносит присутствие этого человека в непосредственной близости и отказывается адекватно работать, поэтому придется оставить невесомый поцелуй на кончике арсеньевского носа и потянуться к губам напротив. — Ну, наконец-то, господи! — громко послышалось сзади, и Антон с Арсением, как ошпаренные, синхронно обернулись. Костя с Кириллом стояли на входе: один широко улыбался, второй — удивленно пялился. — Еще одних, ходящих вокруг да около, мы бы не вынесли. С тебя пять косарей, Кирюх, ты проспорил. На этом он хлопнул в ладоши, провел пальцами по своим усам и радостно удалился в раздевалку. Кирилл чему-то кивнул, неловко улыбнулся все еще ахуевшим Антону с Арсений, которые так и не разлепились, и двинулся следом за Костей. Кажется, Антон сейчас умрет. Сердце зашлось дробью, дыхание превратилось в какое-то жалобное кряхтение. Мама дорогая, что же дальше будет? Хоть коллеги и не выглядели негативно настроенными, но это все так невероятно пугало. И сами виноваты, что даже минимально не подумали про свою конфиденциальность. Пиздец. Антон только принял это в себе, как появились свидетели, и это было… — Не вздумай загоняться, — Арсений уложил свою ладонь Антону на щеку и заставил посмотреть в глаза. — Костя… догадывался. Он не из тех, кто будет осуждать. К тому же ты слышал? Они с Кириллом еще и спорили. — Арсений, я… — Тихо, — и чужие руки обвили антоновскую талию. Легкий поцелуй растворился где-то возле виска. — Все в порядке. Ты мне веришь? Антон только неуверенно кивнул. Существовать в социуме теперь придется с оглядкой на этот самый социум. Все это прекрасно осознавалось: и риски, и непринятие, и секреты. Что поддержка может ограничиться Димкой и парой коллег, что «самые умные» начнут видеть в тебе врага народа, стоит им узнать, что тебе нравится человек твоего пола. И это напрягало, заставляло паниковать и бояться, тысячу раз анализировать свои действия и слова. Вот тут не получилось, и помимо Вадима это заметили еще и Костя с Кириллом. А вдруг попался бы кто-то менее толерантный и адекватный? Жуть. Антона передернуло. Арсений грустно взглянул на него, сжал губы в тонкую линию и отступил на пару шагов назад. Ну вот еще больший пиздец. Как же им нужно поговорить. — Ладно, работа не ждёт, — даже арсеньевская улыбка получилась грустной. Он еле-еле дотронулся до кудрявой шастуновской челки, потом видимо передумал и, бросив еще один грустный взгляд, сконфуженно удалился в раздевалку. Из горла вырвался то ли стон, то ли рык. Можно побиться головой о ближайший стол? Нет? Тогда хуйня.***
Оставшиеся дни до выходных прошли… необычно. Антон загружал себя работой по максимуму настолько, что Леша буквально заставил его посидеть и передохнуть часок. В один момент мысли прям грызли черепную коробку, а в другой — не появлялись вообще. Что происходит? Антон на всякий случай узнал номер хорошего психотерапевта, иначе эта ебанина уже становилась неадекватной. В остальном ничего не изменилось. Вот вообще. Никто из коллег не выказывал никаких возмущений, все общались как раньше и с Антоном, и с Арсением. Спасибо Косте с Кириллом, которые оставили этот секрет при себе. Они еще в среду подошли к Антону вдвоем и заверили, что все в полном порядке и у Антона нет смысла переживать и волноваться, а только пожелали удачи и сказали, что рады, что их шеф счастлив и доволен сильнее, чем был до этого. Он и не сомневался в их адекватности, но, услышав это в подтверждение, стало чуть спокойнее. Это не отменило того, что периодически хотелось свалиться в откровенную истерику, и если бы не Арсений, всячески поддерживая и помогая, Антон бы загнался сильнее. Им так и не удалось поговорить нормально, потому что ни до, ни после работы не было достаточного количества времени и сил. А те несколько минут, что они оба единожды сидели в арсеньевской машине под подъездом Антона, куда лучше и приятнее было целоваться, чем разговаривать. Приходилось довольствоваться сообщениями. Хоть так, чем вообще никак. Главное, что собственные глаза всегда безошибочно натыкались на чужие голубые, и в них каждый раз плескалась такая нежность, что сомнения… о всем потихоньку исчезали. Арсений рядом. Даже когда на работе им удается перекинуться буквально десятком слов — он заземляет своей улыбкой, рукой на плече, смехом. Арсения очень хотелось. Даже не в плане интима, — но тут можно хотя бы себе не врать, Антон, — а просто рядом. Сходить с ним на человеческое свидание, идея которого прострелила сердце из пулемета, притащить букет цветов, забив на всю пошлость и банальность, просто выпить кофе, погулять с Ласточкой за компанию. Что угодно, главное — просто побыть вместе. Этого жуть как не хватало. Арсению хотелось показать, что Антон справляется, что он не маленький и инфантильный мальчик, что в состоянии попробовать, взять ответственность, перевести их… отношения в более настоящее русло. Поэтому первый шаг Шастун придумал быстро. Он, не забывая их традицию, купил кусок шоколадного брауни все в той же кофейне под домом и быстро написал записку, где было предложение Арсению не брать в пятницу машину и кое-что обсудить по дороге домой. Тот на обеде подмигнул ему и утвердительно кивнул. Ну и отлично.***
В пятницу работалось немного странно — вроде телом в ресторане, а мыслями где-то очень далеко. Арсений тоже выглядел растерянным, но скорее воодушевленным, чем озадаченным. Крадя утренний поцелуй, стоя в закрытой уборной, Антон еще ни разу не чувствовал себя таким смелым. Хотя по факту, а что тут такого? Обычное и абсолютно адекватное предложение в их ситуации, ведь откладывать разговор больше не хотелось, следовательно, все будет хорошо. Однажды Антон рискнул поговорить с Арсением про Вадима, значит, рискнет поговорить и об этом, поскольку этим чувствам требовалось движение. Растолкать самого себя и устроиться на работу, начать общаться с коллегами, осознать свою личность, научиться начинать важные разговоры. Он справится. Хватит быть ивовым кустом и поддаваться страхам. Потому-то он и ждал Арсения в машине: тот написал, что забежит к Сереже и только тогда спустится. Серёжа, кстати, был отдельным разговором, потому что Антон один раз поинтересовался что и как, на что Арсений только засмущался и рассказал о его осведомленности. Он просто не мог не знать, поскольку жил с Арсением дома в самый разгар осознания арсеньевских чувств и не мог не заметить этого. К тому же, ну, они как братья. Антон вот с Димкой тоже как братья, но сообщение Позова с кучей вопросительных знаков пока висит без ответа, и исход сегодняшнего диалога на это сообщение поможет ответить. А еще почему-то подумалось о родителях. Если все сложится и… зайдёт слишком далеко, Шастун не сможет молчать, ведь они не слепые и не безмозглые, а еще… Хлопнула соседняя дверь и Арсений довольным котом уже сидел рядом. — Ты быстро, — улыбнулся Антон и завел машину. — Просто уточнил один момент, — арсеньевская ладошка легла на колено Антона. — И какой? — Шастун внимательно выруливал с парковки, внутренне сгорая от настолько умилительного жеста. — Понял, что больше не выдерживаю такой ритм, — Арсений отвел взгляд в окно. — Я решил, что мне необходимы выходные. Антон ахуел. И если бы не они не стояли на красном свете, то улетели бы с дороги, ибо так резко, как сейчас, шастуновская шея в сторону еще не сворачивалась. — Я как раз хотел с тобой об этом поговорить, — удивленно в ответ. — Меня начинает пугать то, как четко и точно ты иногда угадываешь мои мысли. Арсений только подмигнул и немного сжал коленку, руку с которой так и не убрал. — Просто я и сам долго уже думаю об этом. А сейчас у меня есть огромный стимул в этом утвердиться, потому что я хочу проводить время с тобой и вне работы тоже. — Об этом я тоже хотел поговорить. — Тогда я слушаю. — Хотел пригласить тебя поужинать в воскресенье, — сколько бы Антон об этом не думал, сейчас это звучало волнительно. — И все обсудить. — Ты зовешь меня на свидание? — и в голосе Арсения сквозила игривость. — Д-да, я бы хотел… — Конечно я пойду с тобой на свидание, Антон. — Тогда… ты мог бы дать мне идейное зерно в виде места? — Мог бы, — Арсений развернулся к нему всем корпусом. — Моя квартира. — Твоя квартира? — это было абсолютно не тем, что Антон рассчитывал услышать. — Ходить по ресторанам я терпеть не могу, мне достаточно в нем работать, — Арсений пожал плечами. — В кино мы не поболтаем, а что-то где-то гулять — не по погоде еще. А так, у меня и тепло, и уютно. И псинка рада будет. — Ты уверен? — Абсолютно. — Но тогда это не очень будет похоже на свидание, — Антон заворачивал к арсеньевскому дому. — Я достану свечи и красивые бокалы, — Арсений закатил глаза. — Могу даже рубашку надеть. — Ладно, возражений нет, — Антон остановился и развернулся к Арсению. Тот сидел абсолютно довольным и расслабленным, счастливо улыбался до лучиков в уголках глаз и был самым красивым. Кажется, какая-то особенно откровенная эмоция отразилась на шастуновском лице, поскольку Арсений запустил пальцы в его кудрявую челку, пропустил их к затылку и притянул Антона к своему лицу. — Не нужно пытаться удивить меня, — прошептал Арсений. — Просто будь рядом. Будь со мной. И я не прощу себе, если не спрошу это прямо сейчас. Ты согласен попробовать? — Это будет до жути неловко, — шепотом в ответ. — Ну и пусть. — губы в губы. — Страшно, стыдно, неудобно — не важно. Давай справимся с этим вместе? — Давай, — и расстояния между ними не осталось. Антон целовал эти губы и понимал, что все — он по уши. Справятся. Конечно справятся.