Энциклопедия жизни

      Он наконец нажал на заветную кнопку «Сохранить как» и «Подтвердить», снимая очки и изнеможенно откидываясь на спинку стула. Прошло полтора часа и он наконец всё доделал.              Смотрит в окно, где небо уже постепенно начало приобретать желтоватый оттенок, а солнце опускаться. Ранний вечер. Альбедо протяжно выдыхает, на секунду прикрывая глаза. Приятная вечерняя тишина ласкала слух, прерываемая лишь звуками матушки природы — жизни.       Художник встал со стула, глухо хрустнув затекшими коленями. Выключил ноутбук и решил, что сейчас отнесет краски в другую комнату, а затем завалиться спать. Хоть сейчас и рано спать, даже для детей, он уже не может. Глаза слипаются, голова гудит, а тело ощущается очень-очень тяжелым. — Итак гуашики, перекличка, — усталым голосом обратился он к краскам. Видимо, мозг уже совсем едет, раз уж он с неодушевленными предметами разговаривает. Ха-ха, ладно, на самом деле он часто говорит мысли вслух или говорит сам с собой. — Красный, зелёный, белый, та-та-та, — называет он цвета красок, поочередно сгребая их себе в руку. — синий и… ещё один белый?       Рэйндоттир в недоумении моргнул, взял две белила в руку, еле умещая их между пальцев, вглядываясь. Так, левая точно его — белый цвет внутри совсем чуть-чуть перемешался с синим, засохшая краска на ободке, количество краски внутри равняется половине банки, и потертая крышка. А правая выглядит достаточно новой, будто почти не использованной, банка в идеальном состоянии. Он приглядывается к составу чьего-то белила и молча удивляется, — состав хороший и замудренный, — значит краска дорогая. Он, конечно, любит рисовать, а значит и любит хорошие краски, но у него пока нет стабильного заработка, поэтому приходится довольствоваться дешевкой.       Он оставляет всю гуашь на столе, потирая переносицу. Очередная проблема на голову. Махнув рукой на это, он пошел к кровати и упал лицом в подушку, почти сразу засыпая.       Следующий день, вторник, прошел не так плохо. Альбедо хорошо выспался, встал и пришел в университет вовремя, чувствуя себя свежо, что не скажешь о Сяо, который провел ночь в общежитии на неудобной кровати, половину вечера находясь в напряжении из-за внезапно появившегося соседа по комнате. Цзиньпэн с вымученным лицом рассказывал это всё другу во время большой перемены, пока тот внимательно слушал, молча поддерживая.       Рэйндоттир после первой пары пошел в кабинет по живописи, показал чьи-то белила учителю и спросил, не искал ли кто потерю. Преподаватель отрицательно покачал головой, но предложил оставить у себя — вдруг кто-то зайдет. Альбедо вежливо отказался, зная, что от этой краски потом и следа не останется, она будет пущена на растерзание старой кисточки учителя, которая потом будет мучать картины других учеников с целью «подправить».       После неудачной попытки найти владельца краски, он оставил белила в сумке и забыл о них на добрую половину учебного дня. А уже перед последней парой решил обойти его одногруппников, у каждого найденного спрашивая не его ли белила. Некоторые пожимали плечами, говорили нет, другие же, шутя, просили отдать, раз владелец не находится.       Уже после заключительной пары художник совсем отчаялся и уже хотел было идти обратно к преподавателю живописи, чтобы тот придержал белила у себя, но взгляд лазурных глаз резко зацепился за вышедшую из-за угла фигуру, а за ней ещё одна.       Альбедо сжимает в руке краску, вспоминая о самой очевидной персоне, которая может являться владельцем белил. Как же не хочется… Может лучше себе оставить? Он не спускал глаз с двух парней, что направлялись к выходу, — один из которых явно не был рад компании.       Скарамучча, выглядя ужасно мрачным и угрюмым, пытался ускорить шаг, чтобы отвязаться от идущего за ним хвостиком Аякса, рассказывающего очередной бред. — Я не понимаю почему ты выбрал именно меня, чтобы доставать, — до слуха Альбедо дошло бурчание Сёки но Ками, который даже не заметил его, стоящего неподалеку. — Вообще-то, я подошел к тебе лишь потому, что все тебя сторонятся. Я подумал, что тебе не нравится постоянно быть одному, без друзей, — достаточно прямолинейно и беззаботно ответил рыжий, отчего у Скарамуччи промелькнула искра злости в ярких глазах. — Откуда же такие познания? Мы даже не на одном факультете, дизайнер хренов, — шипит он, желая поскорее пойти домой. — Ты, я смотрю, сама проницательность. — Ну…мне так показалось, — вновь пожимает плечами Тарталья, не замечая чужое растущее раздражение. — Ты выглядел грустным-       Скарамучча резко разворачивается лицом к опешившему рыжему, исподлобья прожигая гневным взглядом. Хватает за воротник джинсовки и тянет эту высокую шпалу на себя, — сто девяносто пять рыжих сантиметров, как-никак, — заставляя их лбы столкнуться. — Ещё раз попытаешься попробовать залезть мне в голову и якобы подружиться с таким изгоем, как я, то, обещаю, я сломаю тебе нос, — сквозь зубы цедит он, с сарказмом выделяя слово «изгой».       С презрением фыркает, отпуская тяжелую тушу, которая сейчас стоит на грани между небом и землей, прибывая в дичайшем шоке, ведь ему «никто никогда не отказывал в знакомстве». Разворачивается и уходит.       Альбедо смотрел на это всё с открытым ртом. Удивительно, что его вообще не заметили, хоть он и стоит практически перед ними. Оклемавшись, он быстрым шагом пошел к выходу, надеясь догнать Сёки но Ками и отдать белила, хоть и понимал, что тот в не очень хорошем расположении духа. Да и плевать, так ему и надо. Заслужил. Нечего было художника выбивать из колеи, пристально пялясь в тот день. — Эй! — окликает Рэйндоттир Скарамуччу, подбегая к мигом остановившемуся парню.       Темноволосый оборачивается с каменным лицом, а когда видит перед собой Альбедо, его брови взлетают вверх. — Я вчера случайно забрал белила, не твои случайно? — отказываясь от зрительного контакта, недовольно говорит тот, протягивая краску.       Сёки но Ками взглянул на протянутую вещь, слегка прищурив глаза, и лишь кивает, забирая белила. Кладет в сумку, а затем, как будто специально, ухмыляется своей лисьей улыбкой. — Другой любой человек бы избегал своего объекта раздражения, и отдал белила преподавателю, — легко хихикает тот, выглядя как довольный кот. Ещё бы ушки приделать. — Я даже не заметил их пропажи. — Поверь мне, преподаватель бы ни за что не отдал их владельцу, а я не особо люблю быть в должниках, — скрещивает руки на груди художник, хмуря светлые брови. — Тем более у тебя. И, чтобы ты не обольщался, я подошел к тебе в последнюю очередь, через силу. — Хорошо-хорошо, как скажешь, — двигает плечом Скарамучча, слегка прикусывая внутреннюю сторону щеки. — Хочешь прогу-? — Альбедо! — восклицает только вышедший из университета Сяо, выглядя крайне недовольным. — Я ждал тебя у кабинета десять минут, а ты оказывается уже на улице стоишь. Мог бы и написать, — громко возмущается тот, сильно хмурясь, не сильно обращая внимания на стоящего рядом, замолкнувшего Скарамуччу. — Ах, да…прости. Дела были, — Альбедо кидает несколько косой взгляд на одногруппника, после чего подходит к Сяо, улыбается и мягко ведет того за спину, уводя за территорию университета.       Сёки но Ками нечитаемо смотрит вслед, а затем сам начинает идти домой.       На следующий день Альбедо снова ощущал на своей спине раздражающе пристальный взгляд. — Да! Вот прям всю пару по истории без стыда и перерывов смотрел! — негодует художник, разделяя свою боль с Сяо во время обеденного перерыва. — Я не понимаю, что ему надо от меня, — шумно выдыхает, наваливаясь на шаткий стол в столовой, щипля себя за переносицу.       Цзиньпэн многозначительно пожимает плечами, очень поддерживающе жуя свой бутерброд. — Если тебя это успокоит, мы можем пойти погулять немного после пар, — предлагает друг, задумываясь. — У тебя сегодня сколько? — Три пары. — Чёрт… И именно сегодня у меня четыре, — морщится Сяо, а затем вопросительно глядит на художника, ожидая ответа. — Мне нормально, как раз чуток оклемаюсь после занятий, — улыбается тот, делая глоток кофе. Кофе в столовой не из прекрасных, но что поделать, приходиться довольствоваться тем, что есть. — Альбедо-о, — тянет гласные подошедший из неоткуда Скарамучча, гаденько так улыбаясь, держа в руке виноградный сок в коробочке.       Альбедо вымученно глядит на ощетинившегося Сяо, прежде чем поднять холодные глаза на незваного. — Чего тебе? — Я потерял расписание у себя в телефоне, а на доске, где висят все расписания, наше я почему-то не нашел. Подскажи какая у нас сейчас пара? — он так-то выглядит не очень озабоченным незнанием следующей пары, даже улыбается вон. — Надеюсь я вам не помешал, — в этой фразе явно читался сарказм. Он очень хотел помешать. Он взглянул на Сяо, ослепительно улыбнувшись, махнув рукой в приветствии. Они виделись впервые за этот день.       Альбедо устало выдыхает, чуть ли не рыча. Почему-то Скарамучча иногда напоминает ему надоедливого ребенка, который спрашивает всё подряд, чтобы привлечь внимание. А иногда так вообще кота или тучку. Чёртово виденье художника.       Достает телефон из кармана, чтобы самому также проверить, мимолетно скользит взглядом по хитрому лицу одногруппника, но всё же отвечает. Не будет он играть вредину — не сложно сказать же. — Английский. — Спасибо, — кратко произнёс Сёки но Ками, еле заметно склоняя голову, после чего уходит. — Странный он, — шепчет себе под нос художник, возвращая внимание к Сяо.       После того, как последняя четвертая пара у Цзиньпэна кончилась, он тут же направился к парку — месту их встречи. Пока Альбедо только начал собираться.

***

      Сяо нетерпеливо топал ногой, стоя под железной аркой у входа в центральный парк, поглядывая на наручные часы. И вот, наконец, он видит вдалеке быстрым шагом идущего к нему Альбедо при всём параде: Кофейное пальто, светло-бежевый свитер под низом, темные брюки и круглые золотистые очки на носу. Сяо уже и забыл, что друг вообще носит очки, а в университете, точно, линзы. — Извини, задержался, — переводит дыхание светловолосый, виновато улыбаясь. — Долго ждал? — Достаточно, — фыркает архитектор, разворачиваясь и направляясь внутрь парка, который больше был похож на огромную, широченную аллею.— Только недолго гуляем, ладно? Я планировал побольше поспать, раз уж всю домашку сделал. Тем более темнеет раньше. — Хорошо, — легко соглашается тот, осматриваясь вокруг. Давненько он здесь не был, с середины лета, вроде, когда он делал пленэр.       Не идеально сделанная, местами потрескавшаяся плитка с хрустящими листьями под ногами, слегка пасмурное небо, на котором сквозь белые облака виднеется бледное солнце. Свободная площадь с лавочками и фонарями на каждом пройденном метре, окруженная деревьями и небольшими кустарниками по периметру. Аккуратными рядами стоят высокие и не очень деревья, листья на них потихоньку вскоре будут становиться желтыми, багряными, а совсем поздно — коричневыми, что засохнут и мягко упадут на землю, сгребаемые в огромную охапку ветром.       Трава под деревьями, между каменными плитками, рядом с цветами тоже засыхает, приобретая соломенный оттенок. А на клумбах медленно отмирающие, потрепанные и порванные неугомонными детьми множество фиалок с поникшим бутоном и бледно-зеленым, засыхающим стеблем.       Парк даже ранней осенью тихий и пустынный. Уже не слышно веселого щебета птиц, они не прыгают возле лавочек, и люди не кормят их хлебными крошками. Те же самые люди, осмелившиеся выйти в прохладную и пасмурную погоду, сейчас умиротворенно прогуливаются по дорогам парка; фоткаются у постепенно умирающих, но красивых из-за алых листьев деревьев, которые оживут весной, просто одиноко ходят туда-сюда с легкой улыбкой на губах, а влюбленные по уши пары тихо разговаривают обо всём и ни о чем одновременно. Каждый хочет сохранить эту благоприятную и спокойную атмосферу здесь.       Редкие, без больших очередей и с малым количеством покупателей лавки с мороженым, попкорном и всякими другими вкусностями совсем скоро закроются, ведь уже осень, а после и зима, где ничем не поторгуешь — никто не высовывается в мороз.       Очень красиво. Ранняя осень сама по себе красива, единственный минус лишь в частой пасмурности и дождях в этом сезоне в Ли Юэ.       Парни переглядываются. Да, погулять здесь — лучшее решение. Можно хорошенько проветрить голову после пар с сильной мозговой нагрузкой. Стоит им почаще проветриваться.       Альбедо обильно вдыхает освежающий воздух носом, резко захотев что-нибудь попить. На глаза как раз попадается одиноко стоящий у лавочки красный автомат с напитками. Художник воодушевляется, хватает затихшего Сяо за запястье и тянет влево, широко улыбаясь. Тот сначала удивленно проморгался, а затем со смешком выдохнул, послушно следуя за другом.       Их встретил стандартный выбор на крупных светло-красных кнопках с рисунками напитков: латте, эспрессо, американо, капучино, горячий шоколад, кофе с молоком, обычный чай и с лимоном. Сбоку от выборной панели расположен металлический корпус черного цвета, где находятся всевозможные способы оплаты, сдача и правила пользования. Внизу большой отсек, в котором будет сделан кофе и выдан в руки.       Рэйндоттир, недолго думая, пошарился по карманам, нашел мелочь, закинул в небольшое вертикальное отверстие для монеток и указательным пальцем нажал на кнопку с горячим шоколадом. Нагнулся, подождал минуту, всё это время наблюдая за приготовлением напитка механизмом через мутную пластиковую шторку. Дзынькнул звоночек где-то сверху и он забрал заветный горячий шоколад в картонном стаканчике, принюхиваясь к теплой жидкости внутри, обжигающей чуть подмерзшие пальцы.       Сяо, улыбаясь уголками губ, на авось взял себе чай с лимоном. Почти сразу попробовал, обжег язык и одновременно с этим поморщился от внезапной легкой горечи. Со стороны послышался безобидный и тихий смех, и архитектор с укором глянул на улыбающегося Альбедо, садясь рядом на лавочку.       За секунду всё, казалось, обесцветилось. Студенты задрали головы, смотря на небо, заволоченное плотными облаками, что закрыли собой и так еле видный солнечный свет. Это ощущалось так странно… Без солнца все краски, что раньше были относительно яркими, сейчас стали более приглушенными, тусклыми, даже унылыми. Смотря на посеревшую ране теплую цветовую гамму Альбедо, кто являлся практически воплощением не навязчивого солнца где-то в начале весны, хочется чтобы сегодняшнее осеннее солнце поскорее вернулось и сожгло своим светом серое покрывало, надернутое на город.       Художник терпеливо дует на горячий шоколад, не желая обжигать себе язык, какую ошибку уже совершил Сяо. Аккуратно пробует и довольно мычит, радуясь, что напиток и несильно сладкий, и несильно пресный. Отбирает чай у Сяо, всучивая свой стаканчик, тоже пробуя. Уф… Слишком терпко, много заварки, и лимон почти не чувствуется. Но пить можно, по идее.       Архитектор, попробовав чужой горячий шоколад, отобрал свой горький чай обратно. Он не против пить терпкое, тоже неплохо. Сяо вообще, как Альбедо любит выражаться, «всеядный». Ну правда, он ест всё, что дадут, независимо от сомнительного вида или предпочтений по типу острого, кислого или горького. Но есть лишь одна странность — Цзиньпэн питает какую-то странную неприязнь к лепешке «Мора». Эта лепешка самая обычная. Надрезанная пополам хлебная лепешка с мясной начинкой, с особым рецептом, который дает сладкий привкус тесту. А ещё он ненавидит пельмени, тоже неясно почему.       А его фаворит — миндальный тофу. Очень иронично, учитывая то, как муторно и заморочено его готовить, в отличии от простенькой лепешки или пельменей. Особенно смешно, что Сяо постоянно в падлу готовить что-либо слишком долго. Поэтому, несмотря на свою любовь к воздушному десерту, студент готовит, банально, лапшу быстрого приготовления.       Внезапно на темную макушку что-то легонько капнуло. Он поднял голову и в этот раз крупная капля щелкнула по носу. Тучи над их головами начинают густеть и стремительно темнеть, а ветер медленно подниматься. — Чёрт, щас дождь будет… — чертыхается себе под нос Сяо, глядя на тоже осознавшего ситуацию Альбедо.       Они мигом встали с лавочки и рванули в непонятном направлении, прекрасно ощущая, как капли начали тяжелеть и более интенсивно стучать им по частям тела. Они успели добежать до козырька какой-то лавочки, чей продавец уже начал паковать вещи, явно желая смыться до того, пока дождь не усилился ещё сильнее.       Оба еле справлялись со сбившимся дыханием, чувствуя влажный воздух, прилипший к стенкам легких, озадаченно глядя друг другу в глаза, пока Сяо вдруг не осенило. — Точно! У меня тут тётя неподалеку живет, может успеем добежать, — предлагает архитектор и Альбедо был вынужден согласиться, всё равно идти больше некуда. У самого художника дом-то далеко от парка.       Светловолосый протяжно выдыхает, мысленно отсчитывает время до старта, и начал бежать в ногу с Сяо, пытаясь спасти свою голову от быстрых капель рукой. А Цзиньпэн, везунчик чёртов, накинул капюшон теплой кофты на голову и бежит себе спокойно, обпрыгивая образовавшиеся маленькие лужицы.       Они бежали так минут десять, зашли в подъезд при помощи оказавшихся под рукой Сяо ключей, и всё равно промокли до нитки, дождь больно резво начал лить как из ведра. Рэйндоттир фыркает и мотает головой, убирая мокрые пряди с глаз, снимая очки с полными капель стеклами. А Сяо вздрагивает, чувствуя неприятно прилипающую к телу, мигом потяжелевшую одежду, и сдергивает капюшон, обнажая совсем чуть-чуть влажную макушку. Ему повезло больше, чем Альбедо.       Они вскоре поднялись на третий этаж, никак не спеша, ведь и так уже набегались на три тысячи лет вперед. Почему-то художник находил эту ситуацию забавной, хотя у него есть огромная вероятность заболеть, Цзиньпэн же напротив, ощущает раздражение от происходящего.       Архитектор подходит к нужной двери и стучит костяшками пальцев четыре раза, нервно дергая ногой. Если его тёти не окажется дома, будет плохо. — Зачем ты стучишь? Я думал у тебя есть ключи, — почему-то шепотом говорит Альбедо, мимолетно морщась от пробившей его тело дрожи. Холодно. — Есть. Но это невежливо, врываться без приглашения в чужой дом. Тем более, она может не быть дома, а заходить в пустую квартиру без разрешения можно считать незаконным проникновением, — протараторил Сяо, недовольно хмурясь. — А если и внутри, то это её редкий выходной, и я бы не хотел её тревожить, не предупредив о гостях стуком.       Рэйндоттир тут же стих. И впрямь… Ляпнул, не подумав.       За дверью послышалось глухое копошение и спустя два звонких щелчка она отворилась, и на пороге показалась сонная женщина, еле разлепившая аквамариновые глаза. Она была одета лишь в свободную атласную белую рубашку с чёрными швами и пуговицами и такие же штаны. Растрепанные темно-синие волосы со асимметричной стрижкой каре, к кончикам переходящие в более светлый оттенок, забавно падали на заспанное лицо.       Тётя протерла глаза рукой с изящным маникюром, и тут же удивилась, выпрямляясь. — Сяо! Ты чего так внезапно? — изумленно проморгалась та, а то вдруг ей кажется. — Тёть Е Лань, прости, что вот так вот без предупреждения, но мы просто под дождь попали, — Сяо однобоко и неловко улыбнулся, чувствуя что его потихоньку уже начинает трясти. Альбедо, видимо, тоже. — Ой, да-да, проходите, — женщина приоткрыла дверь пошире и отошла в сторону, лишь сейчас замечая насколько сильно оба парня мокрые.       Е Лань побежала вглубь квартиры, копошась в одной из комнат с выключенным светом, пока студенты разувались, честно, не зная куда себя деть. Цзиньпэн бывал тут редко и только на каникулах, когда у тётушки находилось свободное от работы время. А Альбедо вообще видеться с ней только во второй раз.       Им на головы приземляется мягкие полотенца. Художник с благодарностью кивает, стягивая с себя промокшее насквозь пальто, и пытаясь хоть немного просушить голову. — А! Господи, Альбедо, это ты, — хватается за голову Е Лань, рассеянно хихикая. — Я уж подумала, что у Сяо новый друг. Ты так изменился, вырос, похорошел, — улыбается та, утвердительно кивая. — Спасибо, — учтиво тянет он, сняв тонкую резинку с части волос, полностью распуская слипшиеся локоны. — А вы всё так же красиво выглядите.       Е Лань отмахивается ладонью, отводя взгляд. Какой джентльмен, небось отбоя от поклонниц нет. После чего подходит к дивану, берет оттуда пульт и включает новостной канал, где как раз начали говорить о погоде — что она и хотела услышать. Когда она уходила за полотенцами, то в окне увидела насколько сильно дождь и ветер тарабанят по окнам, и непонятно когда кончится. — Итак, вы на канале «Новости Китая», — ровным тоном, делая равномерные паузы, приветствует зрителей женщина в строгом костюме, а на фоне играет характерная мелодия новостей. Сбоку от диктора всплыла картинка материка Азия, и вокруг территории Китая появились облака с каплями. — На некоторые города страны внезапно обрушились тропические ливни. По словам метеорологов, столь неожиданное проявление данного природного катаклизма — большая редкость. Ливень будет продолжаться до самого утра следующего дня. Просьба оставаться дома, держать окна закрытыми, и не выходить на улицу для вашей же безопасности.       Трое людей в квартире застыли на месте. Получается, Сяо не пойдет в общежитие, а Альбедо в свою квартиру. Студенты тяжело выдыхают, осознавая, что у них будет очень милая ночевка сегодня.       Рэйндоттир стаскивает с головы влажное полотенце, вытаскивает из кармана свои забытые очки и кладет их на ближайшую столешницу, аккуратно осматриваясь в просторной квартире.       Е Лань сдается и командует парням пойти и принять горячую ванну, пока она будет искать место где им поспать и сухую одежду. Архитектор мнется, предлагая сходить Альбедо первым. — Ты всё-таки промок больше меня, иди, — бубнит он, указывая на дверь в ванную комнату. — У меня макушка почти не промокла, значит не заболею. — Сказки всё это, про макушку, — хмуриться художник, размышляя. А затем просто махнул рукой с мыслью «чёрт с этим!», и схватил друга за запястье, уволакивая его в туалет.       Светловолосый как ни в чем не бывало закрыл за ними дверь, отпустил руку обомлевшего Сяо, и подошел к достаточно большой ванной, начиная настраивать воду через замысловатый кран. — Ты зачем меня вместе с тобой затащил? — озадаченно хрипит Сяо, очнувшись от шока, после прокашливаясь. — Вместе покупаемся, не убьет ведь, — сказал Альбедо так, будто это самая обыденная вещь на планете. А у Цзиньпэна отвисает челюсть. — Неужели смущаешься? А я думал мы друзья, — с усмешкой тянет гласные он, наконец найдя прекрасную температуру, оставив воду набираться. — Я… Ты… — Сяо прерывается, теряется, но в конце концов вздыхает, сдаваясь. Он потер веки пальцами, выбрасывая из головы всё, что только можно. — О архонты, да, конечно мы друзья. Просто… — он поднимает глаза и тут же затыкается вновь.       Альбедо наконец снял с себя неприятно мокрый и холодный свитер, выставляя Сяо на обозрение его голую спину, правая лопатка которой покрыта тату в виде всевозможных созвездий и мелких искр, звезд, что змейкой ползут от начала лопатки до середины бока. — Просто? — переспросил друг, ожидая продолжения предложения. Наблюдая за неспешно текущей водой, наполняющей ванну. — Ты никогда не говорил мне, что у тебя есть татуировки, — игнорируя вопрос изумляется Сяо, одергивая себя от того, чтобы провести по ним рукой, чтобы почувствовать их наощупь. — А? Ах да, я сам про них иногда забываю, — сияя, улыбнулся он, оставляя свитер на какой-то вешалке. — Сейчас пар будет, раздевайся быстрее, а то задохнешься.       Цзиньпэн опять мнется, но всё-таки снимает с себя верх, чувствуя, что влажность и впрямь начала повышаться. О его светло-зеленой татуировке рукаве Альбедо уже знает, видел и удивлялся, как же Сяо или мастер мог придумать такой замысловатый дизайн.       Сидеть в одной ванне, в одном закрытом помещении наедине с другом, будучи абсолютно голыми, ощущалось ужасно неловко. Но, похоже, так себя чувствовал только архитектор, а Рэйндоттир расслабленно сидел, закрыв глаза и откинув голову на бортик ванны, казалось, ни о чём не думая. Пока Сяо забился в другой угол, поджал к себе колени, призрачно их обнимая. Не привык он к такому.       Но всё же, что-то в этом было. Что-то красивое, хрупкое и спокойное. Находиться именно с Альбедо было неплохо, не слишком сильно тревожно. А смотря на раскинутые в разные стороны чужие руки, умиротворенное лицо, по которому стекает мелкая капля воды, и на то, как красиво друг выглядит с точки зрения эстетики, хочется восхищаться.       Утреннее бледное солнце ранней весной, не обжигающее и не оставляющее в холоде — Альбедо.              Цзиньпэн даже почти задремал, но его заставил встрепенуться внезапный звук «бульк». Очень интересно. Альбедо погрузился под воду с головой, забавно надув щёки и зажмурив глаза. Архитектор даже нашёл это смешным, поэтому сделал то же самое, но открыл глаза под теплой водой, — это он умеет, — пристально глядя на чужие надутые, как у хомяка, щёки, на нахмуренные светлые брови, и на красиво тянущиеся к верху локоны.       Один раз летом они решились пойти в бассейн вместе, и была аналогичная ситуация: Первым нырнул под воду Сяо и, прекрасно всё видя, затащил художника за ноги на глубину, а тот позже возмущался «Каким образом ты открываешь глаза под водой? Как тебе не больно?!». Рэйндоттир пару раз пробовал также окунуться и открыть глаза там, но не получалось, и он сдался.       В тот раз, кстати, Альбедо был в футболке, чтобы не сгореть под летним солнцем, поэтому Сяо не видел чужую спину и татуировку на ней. — Я оставила сменную одежду под дверью, мальчики! — совсем глухо слышится из-под воды, и Сяо поспешно выныривает, глубоко дыша. Альбедо тоже выныривает, фыркая. В нос вода попала.       Выйдя из ванны чистыми, свежими, переодетыми и хорошо расслабленным, их встретила дружелюбная и какая-то слишком энергичная Е Лань, доставая Альбедо с вопросами, пока все трое сидели за кухонным столом поздним вечером. — А у Сяо из друзей только ты? — не унимается тётушка, грея руки с помощью чашки горячего чая. — Тётя! — в оскорбленном тоне воскликнул Сяо, несильно стукнув ладонью по столу. Это, конечно, правда, что у него друзей нет, но когда говорят такое вслух, то звучит максимально жалко. — Ха-ха, да ладно тебе, расслабься, — мягко смеется Альбедо, тепло улыбаясь.       На кухне стояла самая непринужденная и уютная атмосфера. Бессмысленные разговоры, смех, улыбки, чашки чая, и прелестное дополнение к этому всему — приятно приглушенный теплый свет и глухие звуки дождя за окном.       Художник глядит на дымящийся чай, слегка хмурясь. Перед ванной и после неё его не покидает смущающее чувство. Что-то не так.       И когда они уже легли спать — чувство никак не оставляло его в покое, отчего он ворочался пол ночи. А завтра нужно встать ещё раньше, чтобы прийти к себе домой.