Энциклопедия жизни

— Не заставляй меня уходи-и-ить, — жалобно ноет он, вцепившись в Сяо, вдруг привыкнув к чужой квартире, теперь ещё и желая остаться в ней подольше из-за метели за окном. — Назови мне хоть одну причину, по которой я должен дать тебе остаться в не-моей квартире, — с вызовом фыркнул архитектор, выжидающе скрещивая руки на груди. Только недавно помытая голова, с мокрых прядей которой катились слегка зеленоватые капли прямо на футболку, вместе с хмурым выражением лица выглядела забавно. — У тебя пять секунд. Один, два…       Скарамучча, молча приняв интересный челлендж, начал активно искать взглядом за что зацепиться. Сначала замер, оглядывая помещение вокруг, в голове крутилась куча и ни одной мысли. Детский азарт охватил с головой. — …Три, — терпеливо и с насмешкой сказанные цифры отбивали стук сердца. Казалось, время замедлилось. — …Две, — заостренные глаза начали скользить по фигуре Сяо. — Одна… — найдя нужное в последний момент он победно поднимает по-лисьи сощуренные очи. — Нол- — Нашёл.       Сяо закрывает рот, выразительно выгибая бровь. — Ногти, — кратко поясняет, хитро ухмыляясь.       Цзиньпэн опустил скрещенные руки и поднес ладонь к лицу, сгибая пальцы. Оу. Припоминает он, что когда судорожно готовился к недавнему важному тесту, то нервно что-то шкрябал. А потом ещё думал, откуда у него какие-то чёрные стружки на столе. На ногтях у него как будто кошек поселили — чёрный лак местами стерся, открывая вид на линии из ногтевой пластины. Выглядело не очень.       Конечно, он мог бы и сам всё перекрасить или, в крайнем случае, попросить соседа. Но-о…если у него тут «раб», готовый сделать это за него, лишь бы остаться в тепленькой квартире, то почему бы и нет. — Принято, оставайся пока, — выделив слово «пока» Сяо удалился в одну из тёмных комнат.       Скарамучча победно хмыкнул, поставив руки в боки. С тем, что квартира тёплая, он бы поспросил, хотя Сяо, видимо, нормально, значит это он отличился. По личным ощущениям, здесь достаточно холодно, но явно приятней сильной метели на улице.       Тем более, ему срочно надо делать что угодно, желательно не отрываясь. Надо отвлекаться, чтобы не дать приостановленной панике вновь захватить разум.             В силу защитного механизма он думает, что маска беззаботности, ехидства, словно его проблемы обходят стороной — его спасение, способ бежать от плохого состояния. Но не осознает, что эта маска его, напротив, губит. Медленно разрушает по кусочкам его самоощущение, его настоящую и, по его мнению, омерзительную личность. Не осознает, что с каждым её надеванием она ещё сильнее прилипает к лицу, и теперь от неё становится страшно избавиться. Не осознает полностью, что становится страшно, когда кто-то заглядывает под неё, вызывая желание инстинктивно сбежать от объекта, потревожившего его мёртвый покой.       Надо вжиться в созданный им образ, чтобы забыть себя. За время, проведенное с Альбедо наедине, он слишком привык к собственной безэмоциональности, а приступы тревоги перестали его посещать. С Альбедо он будто находится в безопасном коконе, где внешние раздражители не потревожат его шаткую психику. Это пугало. И именно поэтому он вновь собирается строить образ, чтобы в случае чего спрятаться за маской, заглушив любые чувства, заменив их искусственными. Чтобы заново привыкнуть к его частым гостям — навязчивым мыслям и приступам тревоги, ведь он вскоре оттолкнет Альбедо какой-то ошибкой и нужно будет быстро адаптироваться. Чтобы восстановить вокруг себя ледяные стены, не пуская Альбедо, чей нежный взгляд почему-то уже перестал казаться чем-то особенным, дающим сил жить. Наглая ложь.       В кармане вибрацией раздался звонок. Он оторвался от мыслей, стирая с губ натянутую во время разговора с Сяо улыбку, которая была на нём всё время его размышлений, и которая стала похожа на маниакальную, пока он смотрел в пустоту. Берет телефон в руки и при виде имени контакта его сердце звонко падает в пятки, что аж соседи снизу подпрыгнули, подумав, что началось землетрясение. На автопилоте нажимает зеленую кнопку «принять» и приставляет мобильный к уху, пока что находясь между землей и небом. — Алло? — знакомый голос у уха заставляет очнуться и растерянно проморгаться. — Скара, ты здесь? — сердце вылетает из-под пяток, норовя пробить верхушку черепа и пару этажей выше.       Конечно, это была его шутливая инициатива называть друг друга покороче. На днях он назвал Альбедо «Бедо», но совершенно не ожидал, что художник последует его примеру и… «Скара». Архонты милостивые, дайте Скарамучче умереть быстро и безболезненно. Желательно, не от стыда. — Да-да, я тут, — заторможенно отвечает он, щипая себя за переносицу. — Ты сейчас у Сяо? — спрашивает обеспокоено. Обеспокоено, блять. Своим мягким, тёплым, ласковым, умиротворяющим, сонным и тихим голосом. Просто невъебенно. Скарамучча буквально чувствует, что температура в комнате начала повышаться и холод с неприятными мыслями больше его не тревожат. — Да, у него, а что? — отвечает бегло, игнорируя ярко колотящееся сердце. — Санта-Мария, я рад, — и выдыхает в трубку. Облегченно. Сёки но Ками правда не хочет обращать на это внимания и пропустить мимо ушей столь незначительную деталь, но просто не может. Альбедо о нём беспокоился, опять. И это снова так льстит ему, что заглушает всё неприятное. — Там на улице такой буран поднялся, не выходи пока не стихнет. — А если не стихнет? — усмехается. Из-за того, что запаниковал с самого начала, забыл снять маску ехидства, которую он, обычно, не носит перед Альбедо. Чёрт, все по кирпичику построенные ледяные стены сейчас с треском развалились, но при улавливании чужого голоса хочется забыться, в хорошем смысле. Хочется прямо сейчас собраться и побежать к Альбедо по кудыкиной горе, запрыгнув в тёплые объятия, и сидеть там до скончания веков. При улавливании чужих эмоций, даже сквозь телефонный звонок, мысль о привязанности и зависимости уже не вызывает страха. В голове стало так тихо, а на душе так спокойно. — … — молчит и думает. Почему-то сейчас это кажется очаровательным. — Если не стихнет, то лучше останься у Сяо. Что вы, кстати, делаете? — Мы тут… — Помяни черта. Скарамучча запинается, глядя в тёмный дверной проём, откуда сразу же выполз Сяо с лаком и стирающим средством в руках. — Голову уже покрасили, он собирался меня выгнать, а я предложил ему ещё и ногти покрасить. Кто ж знал, что твоего дружка так легко подкупить, — хихикает в трубку, хотя ужасно не хочется. При Альбедо уже как-то автоматически не хочется надевать маску, подсознание считывает это за ложь, а после недавнего разговора с соседом, врать ему так вообще невыносимо. Ну вот, опять противоречит сам себе, какая глупость. — Да… Сяо падок на отлынивание, если так посмотреть, — задумчиво тянет Альбедо. И Сёки но Ками нутром чувствует нотки чужого негодования. Сразу хочется извиниться. Но стойко проглатывает вдруг возникшее из пустяка чувство вины, выдыхая. — А ты как? Я от Сяо узнал, что у тебя картина новая намечается, — пытается сгладить углы своей наигранности, произнося фразы более спокойно и без заметной усмешки в голосе. Пытается не смотреть на стоящего неподалеку Цзиньпэна, чтобы тело автоматически не отреагировало актерским мастерством. — Я, вроде как, собирался наносить на холст и, вот, отвлекся, чтобы тебе позвонить, — в голосе слышится мягкая улыбка и Скарамучча отчетливо ощущает, как с шеи свалился груз. С каких-то пор расстроить Альбедо для него равносильно смертному греху. Расстроить Альбедо страшнее, чем прожить свою никчемную жизнь заново, вновь испытать все те негативные эмоции… Брр. — Покажешь потом? — Нет уж, считай это сюрпризом, — нежно усмехается художник и темноволосый тает. — Ладно, не буду вас отвлекать. Удачи с ногтями, Скар, и передавай Сяо привет. До встречи! — До встречи… — мечтательно выдыхает он в никуда, ведь Рэйндоттир почти сразу отключился, самозабвенно улыбаясь краешками губ. — Вот это да… — шепотом комментирует Сяо, видя сию умиротворенную картину, как Скарамучча улыбался телефону без присущего ему ехидства или хитрости. Улыбался так мягко и нежно, с розовеньким румянцем на щекам, что Цзиньпэну показалось, что перед ним стоит совершенно другой человек. Клон, не иначе.       И как только архитектор захотел показательно поворчать: «Долго мы ещё стоять будем?», два резвых щелчка заставили быстро обернуться двоих в сторону входной двери. Скарамучча кинул беглый взгляд на Сяо, как бы спрашивая сосед ли это. Сяо молча переглянулся со студентом, возвращая внимание к двери.       Сёки но Ками даже примерно не мог себе представить соседа Сяо. Судя по чужим словам он любезен, умеет убеждать, настойчив, дружелюбен, щедр… Качествами на верную собаку похож. В голове невольно возникает образ собачки сиба-ину. Но когда дверь открывается у него челюсть едва пол не пробивает.       Прилипший к рыжим, растрепанным из-за сильного ветра волосам снег. Так же заснеженная тёмно-синяя шапка, раскрасневшиеся из-за мороза щеки и глубокие глаза цвета моря, которые вначале не заметили никого. Аякс быстро повернулся спиной, захлопывая дверь и закрывая на замок, устало и протяжно выдыхая. — Я пришё… — запинается, развернувшись обратно, и наконец увидев двух присутствующих в квартире. Ладно Сяо, но… — Скарамучча? — Морковка?!       Синхронно воскликнули они, удивленно переглядываясь. И если Аякс не так сильно был удивлен, ведь, вроде бы, когда-то давно краем глаза видел Скарамуччу с Сяо, то темноволосый был крайне изумлен, что по счастливому стечению обстоятельств именно рыжий — сосед Сяо в общежитии, который, тем более, дал Цзиньпэну просыпать выходные в морковной квартире. — Вы знакомы? — равнодушным и не очень заинтересованным тоном спрашивает архитектор, приподнимая бровь. — Как видишь, — улыбается Тарталья, стягивая шапку.       Скарамучча щурит глаза, быстрым и ловким движением проводя кисточкой в чёрном лаке по очищенной от старого лака ногтевой пластине Сяо. Тот подпер голову свободной рукой, прикрыв глаза, выглядя так, будто прямо сейчас уснет. — Как ты вообще можешь спать так часто? — вдруг интересуется Сёки но Ками, окуная кисточку в баночку с тягучим лаком. Вспоминает, как Сяо говорил, что планирует проспать весь январь и удивляется. — Не знаю, — односложно отвечает архитектор, недовольно поморщившись от нарушенного покоя. Лениво поворачивает голову на звук открытия двери ванной комнаты, из коей тут же вышел довольный рыжий, потирая свою мокрую оранжевую голову махровым полотенцем. — О, у вас тут салон красоты, — синие глаза загораются интересом, он оставляет полотенце покоиться на плечах, присаживаясь за стол рядом с ними. Начал увлеченно наблюдать за процессом, который, по мнению Скарамуччи, был очень скучный.       Спустя минуты две Аяксу, похоже, всё-таки надоело и он привстал, чтобы заварить каждому по кружке чая. Решил кое-что уточнить и оба, как один, синхронно ответили «чёрный». Но Сёки но Ками добавил, что ему покрепче и без сахара. Тарталья как-то прокомментировал чужие вкусы, но был жестоко проигнорирован.       Три дымящихся кружки вскоре оказались на столе с глухим стуком. Довольно…уютная атмосфера. Алое на зените солнце уже яркими световыми нитями пробивалось сквозь стекла окна, тихий воющий ветер с крупицами снега, оповещающий о не прошедшем буране, и такая тишина, которая присутствует лишь когда Скарамучча остается с Альбедо наедине. Тишина в голове, где навязчивые мысли не лезут со своими непрошеными советами.       Клюющий носом Сяо, стойко старающийся держать бодрость. Довольно улыбающийся Аякс, наблюдающий за сей картиной, попивая приторно-сладкий чай очень горячей температуры без забот. И сосредоточенный на чужих ногтях Скарамучча, который подсознательно испытывает напряжение — если мысли и заткнулись, то обязательно вернутся по закону подлости в самый неподходящий момент. Единственное, что успокаивает хоть немного — совсем свежее воспоминание мягкого и приятного голоса Альбедо, что беспрерывно прокручивается в голове, чтобы отвлечься, абстрагироваться от реальности.       Остается только молиться на то, что они не вернутся, даже при том факте, что он неверующий. Где-то на заднем плане, словно сквозь слой плотных вод, с Сяо начал говорить Тарталья в попытке растормошить сонное создание. А Сёки но Ками не осознает, что накладывает уже десятый слой лака на один ноготь. Образно, конечно, не прям уж десятый… — Скарамучча, — собственное имя вывело его из состояния транса. — А мне накрасишь? — невинно похлопал глазками рыжий, скользя взглядом по чёрному лаку. Как раз хотел что-то необычное.       Темноволосый более осознанно глянул на проделанную работу на ногтях Сяо. Вроде, нормально. — По туалетной дружбе? — усмехается, всё же пододвигаясь к Аяксу, ожидая пока тот вытащит свои ручонки. А Цзиньпэн лишь приоткрыл один глаз, чтобы безразлично посмотреть на свои ногти, незаметно удовлетворяясь, после чего вновь уткнулся носом в изгиб локтя, вполуха слушая незамысловатые разговоры со стороны. Ждет пока немного остынет чай. — По туалетной дружбе, — утвердительно кивает, и то, с какой серьезностью в глазах рыжий это сказал, Скарамучче показалось уморительным. — Ладно уж. Только потом с тебя ещё одна поездка, — хихикает, вспоминая, как кайфово всё же он чувствовал себя, когда катался на человеческом такси. Бедные ноги зато отдохнули. — С радостью! — со странным энтузиазмом воспел Аякс. — Ты легкий, — и это обоснованно. Конечно, не есть ничего целыми днями. А потом, если вспомнить тот голодный обморок, о котором дизайнер знает… — Аякс, сколько людей ты уже покатал? — вдруг спрашивает взбодрившийся от чая Сяо. Прячет ухмылку за кружкой. — И его катал, и меня. Какие странные у тебя предпочтения… — А я думал, что это Альбедо любит БДСМ… А на самом деле наш герой ролевых игр-то вот, прямо перед глазами, — легко подхватывает Скарамучча, проводя кисточкой по чужому ногтю большого пальца. Поднимает хитрые глаза на опешившего Тарталью, насмешливо улыбаясь. — Погоди, — вдруг встревает Цзиньпэн и Сёки но Ками разочарованно выдыхает. Он думал, что они с архитектором спелись. Со стороны рыжего слышится облегченный звук. — Альбедо и БДСМ? С чего ты… — Я увидел синяк, похожий на ладонь, на его боку, — невозмутимо отвечает он, продолжая красить ногти Аяксу. Эх, видел бы сам Альбедо, какое сейчас у Сяо выражение лица. Такое шокированное. — Да-да. Потом я узнал, что синяк оставил неповторимый я, — играет в саму невинность Скарамучча, надувая губы. Специально умалчивает о важной детали, что никаких пошлостей отродясь не было и у них была милая ночевка, чтобы все подумали о кое-чём другом. — Так, тихо, — тяжко вздыхает Сяо, щипая себя за переносицу, возвращаясь в реальность. — Я в курсе о его штучке с кожей. Но больше всего меня удивляет наличие синяка в таком месте. На боку? Скарамучча, поясняй. — Я, оказывается, люблю что-то крепко обнимать, когда сплю, — увиливает он от вопроса, отвечая без конкретности, но этого ответа достаточно для разогрева чужих фантазий. — Надо почаще спрашивать у Альбедо как у вас проходят деньки… — убитым тоном шепчет архитектор, ошалело сипнув чая. Сейчас Сяо олицетворение фразы: «На тебе лица нет!».        Позже кухню заполнили такие же бессмысленные разговоры, хотя Сяо первое время неловко отмалчивался. Скарамучча, по чужой просьбе, дал неуклюжему Аяксу попытаться накрасить ногти ему, отчитывая при каждой удобной возможности. Бедный рыжий еле мог сделать что-то такое простое, руки мелко тряслись, даже интересно стало как он вообще на дизайнера поступил. Две кружки чая остыли.       Сёки но Ками совершенно забылся за непринужденными диалогами, что не заметил как пролетело время. Не заметил, что воя ветра за окном уже нет. Не заметил, что небо приобрело тёмную синеву, что им пришлось включить свет. И заметил всё это краем глаза только когда потянулся за ухом рыжего, чтобы хорошенько оттянуть его.       Сердце сразу забилось быстрее от мысли, что раз уж буран стих, он может идти домой. А дома Альбедо. Честно, вот сейчас он бы побежал к Альбедо вприпрыжку, даже если бы тот находился у черта на куличиках.       Он нетерпеливо стучит ногой по полу, ожидая, пока Аякс докрасит несчастный мизинец. — Давай быстрее… — бурчит он, хмуря брови. — Торопишься куда-то? — выразительно выгибает бровь Сяо, вновь пряча улыбку за полупустой кружкой. — Да, темно уже, — натянуто улыбается он, фырча. — Тем более, не хочу прерывать вашу архитектурно-дизайнерскую идиллию воркования. — Повторяешься. Шутки кончились? — скептично бросает Цзиньпэн и уходит мыть чашку.       Он буквально вскочил с места, когда Аякс отстал от бедного мизинца, и побежал натягивать ботинки, куртку и так далее…       Тарталья с Сяо молча переглянулись, удивившись такой энергичности и желания свалить домой.       Скарамучча бегло похлопал себя по карманам. Телефон на месте, ключи тоже, наушники, а ничего другого он вроде и не брал. Прокрутил замок, слегка приоткрывая дверь. — Всё, я ухожу, можете теперь на друг друга набрасываться, — махнул он рукой, невозмутимо улыбаясь. — Оседлание там, БДСМ ваше любимое. Пока-пока! — сильный хлопок двери.       Рыжий с Цзиньпэном вновь переглянулись, но синхронно отвели взгляд в противоположные стороны, нещадно краснея. Иногда, иметь хорошее воображение — это пытка.       На ночной улице шёл пушистый снегопад, накрывая Ли Юэ мягким белоснежным одеялом. Даже мороз закончился, как же хорошо.       Альбедо поднимает очки на голову, тем самым зачесывая назад разлохмаченную челку. Щурится и хмурится одновременно, что со стороны наверняка выглядит забавно. Карандашом мягко проводит по блокноту, а глаза агрессивно ищут недостатки в наброске, который позже перенесется на холст. Чёрт, вот именно сейчас ему ничего не нравится. Конечно, времени до выставки-конкурса ещё достаточно, но… Просто… Именно эту работу хочется сделать идеальной, просчитанной до каждого мазка кистью. Эта работа на подсознательном уровне казалась особенной, которую он обязан не забросить в самом начале, а довести до конца.       С глухим стуком откладывает блокнот и карандаш, потирая усталые глаза. В комнате уже темно, зря он их напрягал, если можно свет включить. Он сегодня целый день сидит за рисованием, иногда прерываясь на еду или поверхностную подготовку к предстоящей сессии. Задница от сидения на твердом деревянном стуле ужасно болит. Целый день один в просторной квартире. Само понимание этого нагоняет странную тоску.       Очень продуктивный выходной день, в целом. Кучу потраченных часов на какие-то жалкие наброски, которые кажутся ему максимально некрасивыми, основанные на одной единственной идее, чей образ сейчас кажется слегка размытым. Альбедо перепробовал и так, и сяк, кучу листов потратил, пытаясь подобрать ракурс, количество важных деталей, выражение лица, ещё мелкие детали, задний фон, ещё раз обдумать задумку…       Тихие и неторопливые щелчки, слышащиеся сквозь приоткрытую дверь в его комнату. Он, ободрившись, резко поднимает голову, вскакивая со стула. Перед глазами немного потемнело, но он продолжает идти.       Опирается локтем об дверной косяк, тяжело выдыхая. Ему следовало сперва размять конечности, а то сейчас они хором загудели. Отрывает вернувший фокус взгляд от пола, поднимая усталые и слегка тусклые глаза.       И видит, что когда Скарамучча развернулся после закрытия двери на замок, яркие глаза начали судорожно бегать по всей квартире, будто ища что-то. Кого-то. При этом выглядя так очаровательно, пыхтя от быстрого шага, шурша курткой, с легким румянцем на щеках от низкой температуры. А когда рассеянный взгляд пропустил сливающегося со стенами соседа, то Сёки но Ками так ясно расстроился, аж заметно было. Начал понуро стягивать с себя верхнюю одежду. Альбедо не мог не умилиться. — Добро пожаловать домой, — подобравшись ближе, мягко усмехается, улыбаясь во все зубы.       Скарамучча тут же разворачивается, отрываясь от вешалки, которую пилил взглядом некоторое время. Тревожность по пути домой вернулась, поэтому он ускорялся с каждым пройденным шагом. Хотел вернуться поскорее в тёплую квартиру и, увидев соседа, заглушить всё другие чувства человеческим тёплом.       Вовремя не успевает обдумать и следить на своими действиями, поэтому налетает на Альбедо, крепко стискивая в объятиях. Вскипевший от нервов мозг сейчас совершенно отказывается работать.       Художник не ожидал такого напора и слегка опешил, издав тихое и многозначительное «Воу». Но быстро опомнился, в поддерживающем жесте похлопывая Скарамуччу по спине, приобняв другой рукой. Неужели Сяо так достал? Быть не может. — Что-то случилось? — было принято решение спросить в лоб. После того душевного разговора и после того как он чуть не перенервничал уже ничего не страшно.       Скарамучча поднимает глаза, слегка отрываясь от соседа, заглядывая в лазурные глаза, смотрящие так мягко и терпеливо, будто у них есть всё время мира. Но вместе с этим в них есть такая усталость — Альбедо точно надо хорошо поспать.       В чужих объятиях было тепло и спокойно. Дома так тихо, голова постепенно перестает гудеть. Сердце замедляет свой учащенный ритм, а его накрывает приятное ощущение монашеского умиротворения. — Ничего, просто тревожность вернулась на улице, — отвечает, на удивление, честно, даже не задумываясь. Сейчас у него в приоритете отдохнуть от любой нервотрепки, а накрутить себя насчет этой фразы он ещё потом может.       Наверное, тревога вернулась, когда по пути домой он начал обдумывать прошедший день. Вспомнил тот телефонный разговор с Альбедо, который так-то прошел хорошо, но в голове его переклинило от того, что тогда в поле зрения стоял Сяо, заставляя его автоматически хотеть надеть маску. Как бы, при Альбедо он уже просто не может найти эту маску из-за странной, отчасти неизвестной даже ему причины, а при посторонних очень хочется. И таким образом возникает некий диссонанс, если Альбедо и «посторонние» находятся рядом одновременно.       С Альбедо он так привык ходить с лицом лица, что сегодня поддерживать образ было проблематично. Как будто забыл, какой у него образ вообще.       Чёрт, теперь он запутался. Наконец снял маску на достаточное время, чтобы заметить, что таки потерял частицы настоящего себя. И только сейчас задумывается: А какой это — настоящий он?       Всегда в мыслях легко находился ответ, в который он без раздумий верил из раза в раз; этот ответ был так крепко вбит в подкорку мозга, что у него даже не оставалось сомнений. Отвратительный, жалкий, недостойный, слабый… Ну, суть понятна. Да и сейчас, в общем-то, согласен с этим. Но впервые стало интересно, как его видят со стороны. Как его видит Альбедо?       А образ и маска что… Сейчас эти штуки кажутся ему чем-то странным, смутным. Даже немного не верится, что он скрывался за ними на протяжении такого длительного времени. Был уверен, что не примут, что выкинут, как ненужный мусор. Но, если смотреть более оптимистично, то Альбедо сейчас с ним. И за это становится стыдно. Вдруг соседу не нравится видеть его каменное лицо, но тот просто молчит из вежливости? Архонты, ну какой же Альбедо хороший. Такой чистый, светящийся, настоящий… А Скарамучча полная противоположность. Не заслуживает иметь на стороне такого человека, как Альбедо.              Маска, образ… В этом он искал спасение, пытался забыть себя, заменив свою личность совершенно другой. Но, если судить по тому, как он себя сегодня чувствовал с этой маской, она его до ручки скоро доведет. Если без маски так спокойно, то какого хрена…?       Сейчас мир будто начал открываться с другой стороны. Словно взгляд наконец прояснился, позволяя видеть полную картину.       Мысли так хаотично летят, что не задерживаются на одной теме, сразу перескакивая на другую, не давая закончить. Но ясным стало одно — его маска это полный бред, построенный на одном лишь страхе непринятия. Только вот… Неуверенность и сомнение сжирают его медленно. Он боится резких изменений, боится отпускать что-то, что пробыло с ним огромную часть его жизни. Зерно страха и тревоги вновь поселилось в душе. Голова заполнилась множеством «А что если…», «А вдруг…». Начал постепенно накручивать себя. — Чай? — терпеливо и мягко предлагает Альбедо уже пятый раз, и Скарамучча мелко вздрагивает. Вот это он задумался. И они всё это время простояли в обнимку? — Да, давай… — рассеянно отвечает он, неохотно разрывая объятия. Плетется за соседом на кухню, озадаченно хмуря брови.              Скарамуча сипнул горячего зелёного чая из дымящейся кружки, поджимая губы. Поднимает глаза на слегка сонного Альбедо, и прикусывает внутреннюю сторону щеки. — Бедо, я могу у тебя кое-что спросить? — аккуратно начинает он, грея руки с помощью кружки. — Да, — заторможенно улыбается художник, сгоняя с тела сонливость. — Тебе ведь не сложно? Ну, то есть, ты не против того… В общем, как на днях случилось… — до ужаса неловко пытается спросить Сёки но Ками, стыдливо жмуря и пряча глаза за ладонью.       Альбедо молчит. Думает. Спускает на размышление минуту и решает тыкать пальцем в небо. — Ты про то, как схватил меня за палец на паре? — вау, бинго. Скарамучча не думал, что кто-либо сможет понять его завороченные слова. Кивает. — А, это. Кхм, так вот. Мне совершенно не сложно, если тебе это как-то помогает…отвлечься.

***

      И Скарамучча брал эту вежливо предоставленную помощь. Не думал, что намеренно отказываться от маски это так тяжело. Раньше казалось, будто он сможет выкинуть её в любой момент. Ощущения такие, словно он избавляется от вредной привычки, зависимости вроде наркоты или сигарет.       Весь день, правда, был как на иголках из-за тревоги, но, в целом, всё прошло гладко. Ходил себе с лицом лица и получал лишь неоднозначные взгляды, но многие тактично молчали на его пустые глаза — экзамены из каждого душу высосут.