✵❖✵
Черный корабль — Хейнрикс узнал его сразу. Он это понял то ли по тяжелому давящему ощущению, заставляющему внутренности скручиваться, а сердце бешено биться, ожидая удара прикладом автомата в висок, то ли по темной атмосфере. Тяжесть, обременяющая душу, подсказывающая, что нет ни будущего, ни жизни — ничего, лишь бесконечные муки и смерть. На железных дверях, покрытых коркой льда и следами засохшей крови, виднелись надписи. Хейнриксу хватило одного только взгляда, чтобы узнать знаки Хаоса. Нетрудно сложить два и два, чтобы получить очевидный ответ. Псайкеры потеряли контроль. Аколитам Инквизиции не удалось остановить взбунтовавшихся, как итог — гибель всего судна. — Конечно, именно на этот корабль нам и посчастливилось наткнуться! Просто обхохочешься! Хейнрикс мельком смотрит на Идиру, что с презрением сплевывает на пол. Ему очень хочется бросить нечто колкое, но он прикусывает кончик языка и отворачивается. Его взгляд устремляется дальше, изучая единственный проход. Погодные условия планеты помогли сохранить трупы в превосходном состоянии. Посиневшие окоченевшие тела, на которых едва различимы признаки гниения. Они застыли, скрючившиеся на полу; лица искажены предсмертными эмоциями — страхом и болью. — «Этот»? О чем ты? — Рена оборачивается к предсказательнице, ожидая объяснений. — Черный корабль, — холодно бросает Хейнрикс, опережая Идиру. — На нем перевозили псайкеров. — Ледышка прав, — Тласс морщится, — на паршивое судно нам не посчастливилось наткнуться. — Будьте готовы, Лорд-капитан. — Абеляр кладет руку на меч и напряженно осматривается. — В таких местах можно ожидать только одно. Рена кивает, невольно дергает плечом и достает винтовку. Через секунду отряд группируется и двигается дальше, внимательно осматриваясь по сторонам. Хейнриксу тяжело. Он старается скрывать это под маской невозмутимости, но с первой секунды его гложут воспоминания. И чем дальше продвигался отряд, чем тяжелее дознавателю становилось. Из сломанных воксов доносилась какофония звуков, всхлипы, завывания и крики, смешанные с навязчивым шепотом. Аварийные лампы мигали, отбрасывая на стены кривые, изогнутые тени давно погибших людей. Отряд выходит в просторное помещение, разделенное обрывом. Две части корабля соединены шатким полуразрушенным мостом. Рена быстро осматривает помещение и, обнаружив когитатор, покрытый слоем снега, кивает техножрецу. Паскаль, щелкнув механодендритами, молча отправляется к устройству. Абеляр и Идира продвигаются дальше, внимательно осматривая периметр, ксенос останавливается у обрыва и всматривается в пустоту. Хейнрикс осматривает ближайшую кучу тел. Он отмечает дыры в затылке каждого покойника — заключенных выводили по одному и расстреливали в упор, не давая шанса на побег. Ван Калокс изучает коротко остриженные головы, на которых виднеется серийный номер, запястья рук, отмечая наличие кодов и следов от уколов. Псайкеры — это очевидно. — Волею Омниссии, реактор корабля действительно работает, — доносится механизированный голос Паскаля. Хейнрикс отворачивается от трупов и двигается к техножрецу и Лорд-капитану. — Однако показатели системы искажены — некто нарушил цепь работы машинного духа. — Ожидаемо, — коротко кивает Рена. Осмотрев мигающий экран коритатора, она оборачивается к Хейнриксу. — Обнаружил что-то? — Ничего необычного, — спокойно отвечает он. — Мертвые несанкционированные псайкеры. Выстрел в затылок — достаточно быстрая и безболезненная смерть. Лицо девушки меняется. Брови сходятся в напряжении, а на лбу проступают морщины. Видно, что ей неприятно слышать с какой легкостью он сообщает о случившемся, но она молчит, предпочитая оставить собственное мнение при себе. Хейнриксу не нужно слышать ее мысли, он все прекрасно понимает по ее телу, по биению сердца и нервному вздоху. Рену он читал слишком хорошо. — Ясно. Она быстро отворачивается и вновь осматривает помещение. Изучив покосившийся мост, девушка указывает на него Хейнриксу. — Он нас выдержит? Или лучше искать другой путь? Окинув конструкцию внимательным взглядом, он кивнул: — Вместе с господином Версерианом мы сможем вас перебросить на ту сторону. Проблем не будет. — Отлично. Тогда за дело. На той стороне странное давящее чувство усилилось в несколько раз — это ощутил и Хейнрикс, и Тласс. Она зашипела, ругаясь через слово, впилась пальцами в виски и всмотрелась в темноту. Дознаватель интенсивно стиснул рукоять меча и скрипнул зубами, ощутив интенсивный толчок. Сквозь зеленоватый морок пробиваются чужие голоса. Хейнрикс пытается вырваться из странного наваждения, но некто с ужасающей силой тянет его вперед, отталкивает назад и заставляет мозг потеряться в пространстве. Они здесь, но и где-то далеко, в прошлом, случившимся не так давно. Стены искривляются. На том месте, где только что была дверь, появляются фигуры в знакомой броне — Хейнрикс слишком часто сталкивался с надзирателями Черного корабля, так что их знаки он узнал моментально. Тело напрягается, ожидая подлого удара, но его не следует. Его глаза всматриваются в зеленоватый туман, вылавливая очертания псайкеров. Исхудавшие, побитые и напуганные, они прижимались друг к другу, хватались за головы и испуганно озирались по сторонам. — Вы слышите это? — всхлипывает один из пленников. Трясущимися руками он обхватывает голову и начинает раскачиваться из стороны в сторону. — Они кричат! Кричат! Ответом им служит удар дубинки о прутья решетки. Один из надзирателей сплевывает: — Заткнись, отродье. Все тихо. — О, нет-нет! Он кричит, кричит! Император, как же громко! Другой пленник подхватывает завывание и бросается вперед. Он скалит зубы, шипит, после чего начинает смеяться. — Прекратите эту пытку! Зачем? Зачем вы мучаете? — Громко! Очень громко! — Вытащите их из моей головы! Гомон голосов заполняет пространство. Казалось, они говорили всюду. Безумная речь отражалось в теле, в сердце и в голове Хейнрикса, хотя он стойко понимал, что это все — лишь наваждения варпа. Вот только осознание не приносило облегчения, оно сильнее угнетало, заставляя вновь побывать в старой изодранной шкуре пленника. Заставляя вновь стать никем. Призрачные надзиратели дергаются. Они отходят от камер, стискивают оружие и поднимают, целясь в псайкеров. — У нас подозрительное поведение! Немедленно сообщить на мостик! — Сдохните, мутанты! Сдохните! Пленники оживились. В их глазах взметнулось нечто темное, голодное и безумное. Жажда свободы и жизни, раззадоренная неизвестным голосом, подтолкнула их к действиям, кровавым и омерзительным. Хейнрикс ощутил, как кровь в его жилах застыла, прежде чем произошел еще один толчок, резко прекратившийся вспышкой боли и чьим-то криком. — Какого?! Ван Калокс не успел среагировать. Ноги Рены подкосились, а сама она рухнула на пол. Абеляр, побелевший до цвета снега, привалился к стене и сдавленно выдохнул. Эльдар затряслась и тихо прошептала что-то на родном языке, резко мотая головой. Паскаль перешел на бинарную речь, сканируя собственную систему. Лишь Идира и дознаватель выстояли от резкого толчка, так как сталкивались с ним слишком много и часто. Хейнрикс склоняется над девушкой и протягивает ей руку: — Лорд-капитан? Она поднимает голову и пытается сфокусировать на нем взгляд. Он заметил, как из носа у нее потекла кровь. — Я… в порядке. Просто неожиданно… Ее рука подрагивает. Она стискивает его ладонь, опирается и поднимается вверх, стоит неуверенно некоторое время, потом резко вздрагивает. Рука с механизированными пальцами поднимается вверх и смазывает кровь. — Что это было? — тихо спрашивает Рена, неуверенно оглядываясь на отряд. — Сбой матрицы? — Привет из прошлого. — Идира смахивает привычным движением руки пот со лба и морщится. — Варп показал то, что здесь когда-то произошло. Рена кивает. Она хочет спросить что-то еще, но не успевает. Она закрывает нос рукой, и отступает назад; Хейнрикс повторяет за ней движение — руку ее он до сих пор не отпустил. — Что это за вонь? Что-то гниет? — Учитывая температуру — вряд ли. — Абеляр откашливается, прежде чем махнуть рукой. Он замирает, заметив нечто в темноте. — Беру свои слова назад. Да, гниет. Хейнрикс прослеживает за его взглядом. Помимо горы трупов, разбросанных по грязным камерам и проходам тюремного блока он замечает еще кое-что. Мясистые щупальца, отдаленно напоминающие корни растения, облепившие груду тел, выкачивали последние соки из мертвецов. Коричнево-красный бутон ритмично пульсировал в темноте, периодически выпуская облако пара в воздух. — Приплыли, вот и экзотическая флора на корабле Инквизиции… — истерично усмехнулась Идира, на что получила в ответ холодный взгляд Хейнрикса. — Не смотри на меня так, Ледышка, я ту ни при чем! — Нам нельзя здесь долго оставаться. — Ирлиэт сдавленно сглотнула. — Сай’лантреш поглотила это место целиком. — А еще лучше немедленно покинуть корабль и пальнуть по нему силовыми пушками, — недовольно бормочет Версериан, оправляя съехавший мундир. — При всем уважении… — Данная боевая единица склоняется к истинности данного утверждения, — тихо изрекает Паскаль. Дендриты щелкают в воздухе, отображая напряженность и недовольство хозяина. Хейнрикс шипит сквозь зубы. Нет, он не может покинуть корабль без выяснения всех обстоятельств. Он хочет напомнить про долг перед Святой Инквизицией, но не успевает. Его пальцы мягко сжимают, заставляя обернуться. Он натыкается на ее настороженный взгляд. Рена изучает его лицо со свойственной ей тревожностью: губы плотно сжаты, брови напряжены, а глаза смотрят с цепким вниманием. Словно она пыталась сковырнуть нечто на нем, залезть внутрь и нащупать правду, которую Хейнрикс тщательно закопал глубоко внутри души. Залил раскаленным металлом, бетоном, засыпал песком и еще раз металлом. Удивительно, но эта женщина умеет прорваться даже через такой непрошибаемый барьер. — Все нормально, — коротко отвечает Хейнрикс и слишком резко отпускает ее руку. Конечно, она ему не верит. Он и сам себе не верит, чувствуя тупую саднящую боль в кишках. Его воротит от этого места, воротит от понимания гадкого факта — ему нельзя отсюда уходить, как бы сильно он того ни желал. — Идем дальше, — отдает приказ Рена, отвернувшись от дознавателя. — Пара гадких цветочков меня не остановит. В тот момент ван Калокс действительно надеялся, что «гадкие цветочки» будут их единственной проблемой.✵❖✵
Хейнрикс сам себя погружал в темный кошмар. Потаенный ужас и страх терзали его, мозг подкидывал старые воспоминания с извращенной яростью, заставляя его испытывать вину. За что? За то, что псайкеры подчинились неведомому голосу и устроили бунт? За то, что несколько сотен доблестных бойцов погибло, сражаясь против приспешников Архиврага? Или же его мучило нечто иное? Другое, что заставляло думать и мыслить иначе? Нет, он заставлял себя сразу отбрасывать эту мысль в сторону — все в действиях людей Инквизиции было правильным. Они следовали приказам и святому уставу, старались искоренить зло, дабы спасти мир от монстров. Псайкер — это не человек. Это мутант, ошибка, которую необходимо исправить. Не более того. — Трон нас храни от происков Архиврага… — выдыхает Хейнрикс, осматривая очередное изуродованное помещение. Слова вылетают сами по себе. Внутри смешиваются гнев и предчувствие чего-то отвратительного, объединяясь в натянутую струну. Случайное прикосновение может как и подтолкнуть его к бою, так и разорвать его на кусочки. В какой-то момент чувств становится так много, что он уже и не знает, что именно должен чувствовать. Все напряжение исчезает, когда ван Калокс ощущает прикосновение к руке. Мягкое, осторожное и очень нежное — то, что он никогда не ожидал ощутить на борту Черного корабля. Он вздрагивает от неожиданности и удивленно смотрит на Лорд-капитана. — Рена? Голос его звучит слишком тихо. Он нервно сглатывает и пытается вернуть себя к обычному состоянию, но его маска лопается на осколки под внимательным взглядом девушки. Удивительно, но только Рена могла смотреть так странно. Темно-зеленые глаза, напоминающие хвою, смотрели не с жалостью, о нет. Она переживала за него, как тогда после ведения, так и сейчас, в объятиях тьмы и трупного запаха. Она пыталась понять, чем она может ему помочь. Правда была в том, что он и сам не знал, как ему помочь. — Я вижу, как тебе тяжело здесь находиться… — тихо говорит Рена, проводит пальцами по его запястью, отчего внутри все сворачивается. На Черном корабле не может быть тепла. Не может быть доброты. Только пронзительный холод, страх и удар дубинкой по затылку. Блеск ножа, поднесенного к глазу, свист дрели, раскалывающий черепную коробку. Так твердит его разум. Так твердит мозг, считающий, что он вновь вернулся в далекий кошмар. Хейнрикс резко отворачивается и отстраняется от Рены. — Вы напрасно переживаете обо мне, Лорд-капитан. Я в полном порядке. Ложь слишком легко и быстро слетает с языка. Он старается верить в это, но понимает, что просто не может. У него не хватает сил. — Тебе необязательно всегда казаться таким несокрушимым и непрошибаемым… Не надо этого делать хотя бы рядом со мной. Хейнрикс вздрагивает. Рена бьет словами прямо в цель, хотя сама и не подозревает в полной мере об этом. Он оборачивается и осматривает ее быстрым взглядом, пытаясь найти ответ на немой вопрос. Она знает? Она понимает? Она видит? Или же просто догадывается? — Я… — Хейнрикс морщится, но все-таки продолжает. Слова даются ему нелегко, но он ощущает, как невидимый ошейник, стискивающий его горло несколько секунд назад, постепенно ослабевает. — Я будто вновь оказался на черном корабле. На борту того, что забрал меня с родной планеты… Он сглатывает и чувствует, как холод постепенно отступает. Паника и омерзительные мысли отходят прочь, позволяя ему мыслить спокойнее и рациональнее. Ему действительно становится легче. Рена это замечает и делает к нему шаг. Всматривается в глаза и осторожно улыбается: — Стало легче? Хейнрикс глухо усмехнулся. — Странно, но да. Я… Он запинается и резко оборачивается. Заметив рядом Ирлиэт, всматривающуюся в темноту, ван Калокс вновь возвращает себе ледяную маску спокойствия. Время для личных разговоров он оставит на потом, когда уши ксеноса будут за несколько сотен метров от него. В следующую секунду он слышит топот мелких лапок. Он тут же с тихим свистом вынимает меч — отряд повторяет за ним, немедленно готовый к бою. Удивительно, но, когда порождения варпа вываливаются на них из неприметных укрытий, ему становится легче. Хейнрикс ощущает, как внутри него разгорается огонь, адреналин кипит в холодной крови, разогревая его, подбрасывая вперед, заставляя рубить и кромсать. Чувства, накопившиеся за тягостные минуты бытия на проклятом корабле, выплескивается из него с небывалой силой. Он с яростью убивает одного монстра за другим, ощущая, как с его плеч спадает груз. Он рубит и рубит, ощущая проклятую свободу.✵❖✵
— Уничтожьте уже эту гребанную сферу! — кричит Рена из дальнего укрытия. Устройство корабля, изуродованное варпом, отвечает нещадно громким гулом. Хейнрикс морщится и вовремя отпрыгивает в сторону. Заржавевший кусок металла проносится в метре от его лица и высекает искры из металлической стены. Чумоносец булькает, рычит и кидается вперед, но тут же натыкается на невидимую преграду. Дознаватель концентрирует внимание на монстре. Взглядом он впивается в то, что раньше являлось человеческим лицом, проникает внутрь, открывая уродливую сторону существа, опускается ниже. Он видит зеленоватую жидкость, струящуюся по измененным венам, видит гнилое сердце, работающее на износ. Хейнрикс представляет, как его рука сжимает жизненно важный орган, представляет, как эссенция жизни утекает из существа, заставляя того буквально закипеть на глазах. Чумоносец чавкнул. Он вскинул руку и замер. Его рот раскрылся от непонимания, через кожу проступили зеленоватые вены. Он булькнул и покачнулся в сторону, заваливаясь набок. Прежде чем тело разорвалось на куски, Хейнрикс успел отойти за укрытие — не хотелось бы искупаться в чумном амбре. Времени на передышку не остается. Справа от себя он замечает движение. Один из монстров пытается обойти его и ударить в спину, но не успевает даже кинуться в его сторону. В воздухе свистит пуля и точно попадает в голову монстра. Хейнрикс морщится, когда ему на лицо попадает кусочек плоти погибшего монстра. — Не благодари! — доносится через выстрелы голос Рены. За такое обычно не благодарят, а проклинают, но дознаватель не тратит времени на ворчливый ответ. — Паскаль, сколько процентов готовности? Шестьдесят?! Мне надо все сто! Абеляр, не подпускай этих уродов к нам! Ван Калокс отходит назад, облокачивается о стену и сдержанно выдыхает. Он окидывает сканирующим взглядом поле боя и вовремя скрывается за укрытием, прежде чем сфера испускает еще одну ударную волну. Приборы начинают барахлить, со стороны Лорд-капитана доносится непередаваемая череда ругательств и проклятий. Ситуация казалось не самой плохой. Абеляр контролировал позицию трех снайперов и техножреца, взламывающего систему. Сенешалю необходимо отдать должное, рубил всех быстро и оперативно, будто и не был ворчливым воякой преклонного возраста. Несколько мутантов кидается в сторону офицера, но тот легко расправляется с ними. Остается лишь одна проблема — сфера. Хейнрикс хватается за автоматический пистолет и снова осматривает устройство. Темные изогнутые корни, наполненные сгнившей кровью, пульсируют, наполняя устройство изуродованной энергией. Если сбить поступление этого «экстракта», то сфера точно станет работать гораздо меньше, если и вовсе не прекратит свое существование. Первая череда выстрелов попадает точно в цель. Один из самых жирных корней с глухим хлопком лопается, выбивая отвратную жижу и ее изумительный аромат. К горлу подкатывает тошнотворный комок, но Хейнрикс сдерживает себя от неуместного порыва очистить желудок. Тот и так пустой. Через секунду к обстрелу корней присоединяется и Идира. Лаз-винтовка попадает точно в цель, прекрасно прожигая растительную плоть. Ксенос от псайкерши не отстает, отстреливает основания корней, заставляя сферу опасно шататься. Последний выстрел остается за Реной. Вскинув винтовку, она точно попадает в темный пучок растительности у основания устройства. Лишь затем, после утвердительного возгласа Паскаля, устройство отключается, а вместе с ней — все системы корабля. Секунда дается на осознание победы, вторая — на понимание, что пора уходить. Внутри судна проносится чудовищный сигнал сирены. Рена морщится, сплевывает и, хватаясь за протянутую руку Абеляра, быстро выскакивает из укрытия. — Сматываемся отсюда! Живо! Приказ был исполнен незамедлительно и с яростным желанием. Хейнрикс, предчувствуя долгожданную свободу, быстро нагнал отряд. Коридоры темного судна более не давили на него, ощущение загнанности и отравляющего предчувствия опасности исчезло вместе с устранением проклятого устройства. Однако ван Калокс не избавился от одного. Воспоминаний. Черный корабль заставил его вернуться назад, ощутить все то, что он старательно забывал многие годы. Потревоженный разум, казалось, решил вытащить на свет и как следует рассмотреть все мучительное, болезненное и острое, что хранилось в памяти дознавателя. Но он не мог сейчас об этом думать, не мог даже переживать — ему слишком сильно хотелось оказаться на судне Вольного Торговца. Слишком сильно хотелось глотнуть свежего воздуха, а не спертого и отравленного.✵❖✵
Сначала он думал, что в собственной каюте ему станет легче. Ван Калокс действительно надеялся, что он придет в себя, но ему стало хуже. Еще он думал, что воспоминания о корабле будут самыми тяжелыми и ужасными. О том, как его, окруженного такими же перепуганными и загнанными детьми и подростками, били. Как резали его тело, вытаскивали дорогие импланты, оставляя медленно умирать, захлебываясь собственной кровью. Воспоминания о том, как на него смотрели люди, видя лишь ужасного и отвратительного монстра. Чем он всегда и являлся. Да, это все действительно было ужасно. И да, это мучило его, но Хейнрикс столько раз сталкивался с этой частью воспоминаний, что они теперь не казались по-настоящему болезненным. Это прошлое притупилось, не резало более его сердце настолько сильно. Но другая часть… В дверь кто-то стучится, когда Хейнрикс мечется по комнате загнанным зверем. Он останавливается, сжимает руки в кулаки, стараясь вернуть себе самообладание, и коротко произносит: — Кто? За дверью раздается тяжелый вздох. — А я думала биомант может угадать человека, стоящего за стенкой! Ван Калокс сглатывает. Он действительно мог обратиться к своим способностям, но даже до этого не догадался, будучи сбитым с ног отвратными грезами. — Вы можете войти, Лорд-капитан. Дверь тут же открывается. Рена, одарив Хейнрикса приветливой улыбкой, гордо входит в комнату и останавливается на пороге, осматриваясь по сторонам. За ее спиной двое солдат нервно переминается с ноги на ногу, не зная, заходить ли следом за госпожой, или остаться в стороне. — В-Ваше Сиятельство, вы… — А? — Рена оглядывается и отмахивается от сопровождения рукой. — Все в порядке, можете быть свободны. Со мной здесь точно ничего не случится. — Но… Приказ сенешаля… — неуверенно лепечет солдат, но тут же замолкает, заметив взгляд госпожи. — Понял, мы свободны. Хорошего вам вечера. Они тут же закрывают дверь и, судя по быстрым шагам в коридоре, удаляются от неприметной каюты подальше. Мало кто хотел находиться рядом с жилым помещением аколита Инквизиции дольше необходимого. Только Лорд-капитан с излишней самоуверенностью зашла в обитель Хейнрикса и теперь нагло осматривалась, подмечая абсолютную пустоту. — Вы пришли с какой-то определенной целью, Лорд-капитан? — тихо поинтересовался ван Калокс, сцепив руки в замок за спиной. Он впивается ногтями в собственную кожу, заставляя стоять ровно и смирно. — Да вот, решила посмотреть, чем живет наш господин инквизитор. А то что, только вам позволено изучать мои хоромы? — Рена подмигивает ему, прежде чем двинуться вперед. Ее цепкий взгляд пытается нащупать хоть что-то стоящее, но она натыкается лишь на удручающую заурядность. Никаких личных вещей, лишь предметы первой необходимости, инфопланшеты с донесениями, инструменты для очистки оружия и брони. Даже кровать была заправлена идеально, что сильно зацепило девушку — Хейнрикс определил это по ее пристальному взгляду, вцепившемуся в мебель. — И что же вы видите, позвольте спросить? — Как тебе сказать помягче?.. — Рена хмыкает, чешет золотыми пальцами затылок и, подойдя к кровати, указывает на нее рукой. — Это — самое настоящие преступление! Как так можно ровно застелить кровать?! Ни одной складочки! — Приму это за комплемент, Лорд-капитан. Рена фыркает. Она медленно оборачивается, складывает руки на груди и показательно садится на кровать. Внутри Хейнрикса нечто шевелится, странное и незнакомое, когда девушка елозит на месте, разрушая работу дознавателя в пух и прах. Он молчаливо приподнимает брови, на что она хитро улыбается: — Я же просила называть меня по имени. Даже при личной беседе напоминаешь мне о тяжелой ноше! — И это ваше наказание? — О, да! Видишь, как я страшна в гневе? Рена еще поелозила на месте и, закинув ногу на ногу, вновь окинула взглядом комнату. — И все-таки у тебя тут пустовато. Я бы… повесила над столом картину! — Картину? — Хейнрикс смотрит себе за спину, осматривая пустую стену над столом с инструментами. — Да! Либо аквариум с рыбками! — Девушка довольно кивает своей идее. — Только их придется постоянно кормить… А учитывая наличие долгих и изнурительных миссий, лучше вообще поставить автоматическую кормушку. Чтоб не умерли, бедненькие. Ван Калокс тяжело вздыхает, в мыслях вопрошая у Императора, за что ему досталась такая пытка, после чего смотрит на Рену прямо. — Зачем ты пришла? Я уверен, что уж точно не беседовать со мной на тему дизайна каюты. Она хмыкает и тут же отводит взгляд. Дознаватель видит, как опускаются ее плечи, а руки нервно сжимают край простыни. От чего-то последнее ему кажется особо… интересным. Он сглатывает и заставляет себя поднять взгляд и смотреть точно в глаза девушки. — Хотела узнать, как ты?.. После отчета на мостике ты… поспешно покинул пост. Рена неуверенно поднимает на него взгляд. И снова он видит эту ее эмоцию, выворачивающую его наизнанку! И в этот раз, оказавшись тет-а-тет, он не может убежать от нее, не может найти оправданий и причин, чтобы перенести неприятный разговор на другой раз. Хейнриксу остается только одно — действовать по привычной тактике, используя отрицание. — Ничего критичного, Лорд-капитан. Мне хотелось… побыть одному. Рена наклоняет голову к плечу. — Я пришла не вовремя? — Не… не то чтобы… — Хейнрикс морщится и сглатывает вязкую слюну. — Возможно, наоборот. Вовремя. Правда болезненно бьет по его защите. Плечи медленно расслабляются и опускаются, взгляд устремляется в пустоту. Лишь присутствие Рены не позволяет ему погрузиться в опасный омут, не дает утонуть и увязнуть в прошлом. Он его боится, опасается, а она… Чарующим образом помогает. — Знаешь, иногда обсуждение проблемы… помогает с нею справиться, — неуверенно начинает Рена, смотря на него с тоской. — Скажу точно за себя, мне это действительно когда-то помогло. Хейнрикс вопросительно смотрит на нее, отчего она поднимает руку и изображает новый жест, который он ранее не видел. — Это неважно… Мой брат, Гектор, так мне помог… когда-то. Ван Калокс хорошо помнит ее досье, удивительно чистое и аккуратное. Ни одной ошибки, ни одного ужасного события — все в нем казалось идеальным, но в то же время ложным. Вся информация разбивалось об реальность, ведь то, что рассказывалось в отчетах совершенно не совпадало с действительностью. Рена являлось жгучей смесью аристократии, разгульного пиратства и опасности, нераскрытой и недоступной для Хейнрикса. Именно эту особенность заметил и Лорд-инквизитор, поручил расследовать и найти причину данного отклонения. Досье содержало лишь ложь и обман, правда крылась где-то на поверхности. И начиналось все с Гектора. Бастард Руперта Кримстона, губернатора и правителя планеты, ныне разоренной войной и полностью уничтоженной. Получил базовое образование, но вскоре покинул родной дом и присоединился к Пустотному братству, затем начал промышлять своим делом, активно изучая систему Коронус. Лишь в конце его досье упоминается, что на борт его корабля прибыла его сестра, Рена, в странном состоянии, граничащим со смертью. После посещения какой конкретной планеты — неизвестно. Казалось, кто-то намеренно скрыл пласт огромной и важной информации, касающейся семьи Рены. И она, судя по всему, делиться ею тоже не намерена. — Так вот, — она неуверенно прерывает затянувшееся молчание, — я могу выслушать тебя… Либо просто посидеть с тобой в тишине, если станет от этого легче. Хейнрикс усмехается и отводит взгляд. Его трогало то, как она о нем переживала, видя не просто ужасающего аколита Святой Инквизиции, а человека. Хоть кто-то думал, что у него имелись чувства, переживания… И ему действительно хотелось рассказать абсолютно все. Невыносимо тяжело хранить на своем сердце тысячу тайн, кровавых событий и тяжких преступлений, которые он совершил. Служа Инквизиции и Трону, ван Калокс совершал множество вещей, ужасающих и непростительных. Он давно отошел от понятия человечности. Бесчеловечный — да, это про него. Он выворачивал людей за изнанку: мужчин, женщин, глупых юнцов, иногда детей. Пытал, унижал, доводил их до того состояния, когда человек забывает, чем он раньше являлся. Хейнрикс не гордился, но этого требовала его работа, против которой он просто не мог пойти. Он дал клятву, верно следовал ей, исполняя свой долг. Невозможно носить все грехи на собственном сердце. Невозможно вечно говорить самому себе, что ты поступаешь правильно. Да, он очищал мир от ереси, он вел человечество к лучшему будущему, но иногда… Нет. Это обман и ложь. Он никогда о таком не думал. Это была игра усталого разума. Хейнрикс не станет делиться с ней запретными чувствами. Не станет, из-за простых соображений безопасности. Не станет, потому что она увидит его истинную натуру, отвратительную, отталкивающую и… слабую. — Все в порядке, Рена. Мне просто нужно побыть одному. Правда. Она кивает. Кажется, что ей хватает его заверений, но он видит в ее глазах толику сомнения. Тем не менее, Лорд-капитан поднимается с места и, коротко улыбаясь ему, проходит мимо. Она задерживается на секунду, чтобы положить руку ему на плечо и слабо сжать, заставляя мышцы предплечья заныть от приятной боли. Рена не представляет, как много для него значит этот жест. Не представляет, что когда-то давно некто родной поддерживал его точно также — от этого осознания сердце сжимается от невыносимого горя. — Если что, ты знаешь где меня найти. Она покидает его каюту быстро и тихо, оставляя одного. Не замечая за собой, Хейнрикс на автомате делает привычные дела — снимает плащ, перчатки, очищает броню. Он работает, словно сервитор, выполняющий отведенную ему работу, пока другая часть медленно поглощает его сознание. Другая часть воспоминаний казалась ему самой ужасной. Черный корабль заставил вспомнить Хейнрикса то, каким он был раньше. Он вспомнил детство, родную планету, на которой время текло неторопливо и тягуче прекрасно. Вспомнил то, как учителя на тренировках направляли его к правильному пути, как он получал первые синяки, ввязывался в драки с друзьями и жил, отдаваясь моменту. То, как дед крепко стискивает его плечо, оценивая достижения юнца, а бабушка недовольно поднимает глаза к потолку, чтобы затем тихо рассмеяться. Вспомнил то, как мать мягко перебирала его волосы и причесывала его. Тепло ее рук, обнимающих его. То, как его голова мягко лежит у нее на плече, когда она успокаивала его после очередного кошмара. То, как ласково звучал ее голос, текучий и живой, согревающий изнутри. Вспомнил то, как радостно улыбались ему сестры, когда он возвращался с очередной тренировки. То, как они крепко обнимали его, смеялись и возмущались, когда он шутливо кружил их в воздухе и валил на землю. Как рассказывали ему все свои секреты, жаловались на сущие пустяки и искали у него совета. Эти воспоминания были хуже всего. Яркие, дорогие сердцу, отчетливые. Они напоминали битое стекло, что он проглатывал раз за разом в ужасном понимании, что Хейнрикс никогда этого более не почувствует. Никогда не увидит свою семью, своих смелых сестер, бросавшихся к нему на защиту даже в самый отчаянный момент, мать, что ограждала его от всех бед на свете. Ни друзей, ни товарищей — никого. Он этого не вернет, как бы сильно ни хотела его израненная душа.