З. Сфинкс
10 января 2024 г. в 03:40
Лэри вваливается в спальню первый и на правах лога горлопанит:
— Сфинкс идёт! Сфинкс вернулся из могильника!
Лорда выписали утром, меня Ян отпустил перед обедом. Моя радость от возвращения в стаю омрачена необходимостью играть роль, но я сам на это пошёл, чего уж теперь?
Делаю глубокий вдох, натягиваю улыбку и вхожу.
Я сразу вижу Лорда. Слишком уж он выделяется, выглядит чужеродным в четвёртой.
Белый дракон сидит на общей кровати, ему уступили место с краю, чтобы он не мучился, переползая через лежащих людей и предметы. С одной стороны, так удобнее, с другой — ему не даёт покоя Шакал, который постоянно туда-сюда шастает.
Нарочно пытается позлить? Или он таким образом «вдохновляет», показывая личным примером, как здорово уметь быстро ползать?
Моя походка уверенная, я дома, продолжаю во все глаза рассматривать Лорда: стильная дорогая рубашка, идеальные медовые волосы, спадающие ниже плечь, брови и ресницы темнее волос… красив… Но рожа кислая, нижняя губа оттопыренна, в глазах сплошное самомнение и скука, обливает призрением весь мир. На крики Лэри даже взгляд не поднял. Как и на мои шаги…
Усмехаюсь.
— Значит, ты и есть новенький, — не спрашиваю, говорю, как факт.
Подхожу ближе, вскарабкиваюсь на излюбленное место — спинку кровати. Нависаю, испепеляю взглядом.
Лорд нехотя поднимает скучающий взгляд. Серые глаза расширяются и становятся ярче, отливают кобальтом. Он старается скрыть удивление, но взгляд задерживается на моей лысине, безбровом лице, зацепляет глаза, потом спускается на накинутый на плечи пиджак и замирает, когда он не обнаруживает рук.
Похоже, шакалиные рассказы о моей персоне он слушал в полуха, или же Табаки надеялся удивить Лорда, оставив «лёгкую недосказанность» в моём образе.
Вся стая приветствует меня, я киваю в ответ, продолжая сверлить глазами Лорда. Он молчит, взгляд отвёл, снова изображает скуку.
Именно, что изображает, а у самого в голове непрекращающаяся мыслемешалка.
Звенит звонок на обед. Волк забирает Толстого, Лэри идёт с ним, Шакал сигнализирует мне глазами на Лорда и укатывает в столовую, побрякивая чем-то о колёса Мустанга.
Горбач предлагает Лорду помощь. Дракон словно оглох, не реагирует.
— Подкатить тебе коляску? — снова спрашивает Горбач.
Коляски у нас стоят в углу, чтобы не мешались в проходе, для Табаки раз плюнуть спуститься на пол и проползти пару метров, никогда это не вызывало проблем. От помощи он тоже не отказывается, да и сам о ней попросит, если спешит. Но для Лорда спуск с кровати, два метра по полу и подъём на коляску сравнимы с полноценной изнуряющей тренировкой в спортзале.
Лорд хмурится, игнорируя Горбача. Я продолжаю испепелять его взглядом. Лохматый трогает его за плечо.
— Помочь тебе пересесть в коляску? — в третий раз спрашивает он.
Лорд дёргается от прикосновения, пялится на своё плечо, потом на Горбача, пренебрежительно так, с отвращением, как на мусор.
Горбач с сожалением хмыкает (он пытался), переглядываемся, и он уходит.
— Что же ты не идешь на обед? Тебя не устраевает здешняя кухня? — внимательно его рассматриваю.
Ноздри раздуваются в раздражении, брови нахмурены, цедит сквозь зубы:
— Не голоден!
Хмыкаю и сползаю со спинки кровати. Лорд единственный остаётся в спальне. Уже у самой двери оборачиваюсь.
— Так всё-таки подать тебе коляску? — в моём голосе нет того искреннего участия, которое было в голосе Горбача. Мой голос почему-то звучит злорадно.
— Нет, — рычит в ответ Лорд, мечтая, чтобы я поскорее убрался.
Выхожу и выдыхаю. Горбач поджидает меня в коридоре.
— Не передумал? — спрашивает он угрюмо.
— Нет, — говорю я. Молча идём в столовую.
Шакал с упоением делает бутерброды, весёлый и энергичный, насвистывает песенки.
Я думаю о Лорде. О его брошенном на Горбача взгляде. Брезгливом?
Это лишь верхний слой. Его демонстративное призрение лишь то, чем он защищается. Он пытается им прикрыться. Спрятать ото всех жалость к себе. Бесполезному, беспомощному, неимеющему будущее… Каждый здесь такой же, он видит в их некрасивых лицах и нескладных фигурах себя, как в отражениях кривых зеркал. Отбросы — читается в его лице приговор для каждого… И он теперь один из нас, жалких и уродливых, склеенных из осколков. Вот только все вокруг — хотят жить, могут жить и как-то живут. А он не хочет… И не может.
Он даже не может пойти на обед, не вызвав смех у окружающих своей неуклюжестью и немощью.
Он специально остался в комнате, лишь бы в очередной раз не «забавлять публику» своми акробатическими номерами с коляской.
Тяжело вздыхаю и отправляюсь обратно в спальню.
Как я и думал, кровать пуста, коляски нет, в туалете слышен шум воды из крана. Сколько времени я провёл в столовой, что он таки успел добраться до сортира?
Обхожу свезенный им с кровати плед и устраиваюсь на подоконнике. Он не сразу меня заметит, когда вернётся. Шоу начинается.