Trials

POV Минхо Да, я остался дома. Как последний трус, как сущий мерзавец. Было ли так лучше для нас обоих? Наврятли. Дело было далеко не в переживаниях за окружающих. Конечно, мне не было плевать на них всех, но сейчас моё зрение сузилось лишь до одного человека, затмевая даже родного брата. Я старался гнать эти гнетущие мысли, которые никак не помогали справиться с обрушившимися проблемами. Кто-то постоянно ходил вокруг меня, стараясь не оставлять одного. Приглядывали за мной, как за маленьким ребенком. В любой другой ситуации это бы вызвало у меня улыбку, но сейчас мне хотелось рычать каждый раз, когда кто-то подходил. Тревожность накрывала настолько сильно, что я иной раз не понимал где нахожусь. Сердце забилось с невероятной силой, в ушах зазвенело и в следующую минуту наступила оглушающая тишина. Сфокусироваться на чем-то было невозможно. Я не видел никого перед собой и самое верное, что я сделал — это сел на диван, ощущая под собой мягкую ткань обивки. Правильно, концентрируйся на мелочах. Я не задыхался, как это обычно бывает, но было трудно сделать глубокий вдох, поэтому грудная клетка у меня часто ходила, по чуть-чуть глотая воздух. Все расплывалось перед глазами. Стало страшно. Страх был настолько сильный, что я чуть не заорал от безысходности. Я огляделся по сторонам. Вокруг была целая толпа народа. Няньки. Сынмин стоял позади меня и аккуратно держал руки на моих плечах. Тактильные ощущения сейчас были практически отключены, но я ощущал тяжесть руки это был хороший знак. — Минхо? — взволнованно позвал Руф. Силуэты стали немного проявляться. Руфа было трудно не заметить, особенно когда он сидит перед тобой на корточках, заглядывая в глаза. Союн держалась поодаль. Она была напугана то ли моей реакцией, то ли в целом этим всем. Надеюсь, что я не выкинул ничего, пока был в полубессознательном состоянии. Мог, вполне себе. Мне было жаль ее. Вот кто уж оказался не в том месте и не в то время, так это она. Мне жаль, малышка… Если бы я только мог это предвидеть… Юный Винди убрал за собой осколки и сгреб землю в кучу. Миленько. В любой другой ситуации я бы пошутил над этим. Нынешняя ситуация связала мне руки, я ничего не мог сделать, только безмолвно наблюдать, концентрируясь на лицах и фигурах. Фло и Мун о чем-то разговаривали около камина. Изредка я ловил их взгляды. Сейчас я был не в том состоянии, чтобы услышать то, о чем они говорили. Мун размахивал руками в попытках что-то доказать, а Фло отрицательно мотал головой, не соглашаясь со сказанным. И с каких пор я называю их этими дурацкими прозвищами? — Минхоо-о, — громче протянул Руф, укладывая свои руки мне на колени. Надо что-то ответить, а то они поднимут панику. Пересиливая себя, я еле заставил свою челюсть двигаться. — Чего? Мой голос странно хрипел, как будто меня мучала жажда. Возможно и мучала, в таком состоянии не разберешь. В ушах все еще стоял звон, как при помехах на старых телевизорах. Гул не прекращался, мне хотелось стучать по своим ушам до тех пор, пока это не закончится. — Ты нас слышишь? — внимательные глаза заглядывали в моё лицо, на которое упали все волосы. — Принесите воды, — только и смог выдавить я. Союн оттолкнулась от стены и быстром шагом направилась на кухню. Послышался шум крана. Вода звучала особенно четко. В руки дали мокрый и холодный стакан. Я не прекращал цепляться за тактильные ощущения, которые могли вернуть меня в нормальное состояние. Вода в стакане исчезла мгновенно. Я пил так жадно, что даже бурный разговор Муна и Фло прекратился. Надо же. Похоже, пришли к общему решению. Забавно, что у меня в голове начала складываться картина того, что между всеми ними было. Не тут они должны были находиться и не на это тратить время. Конечно, у них было предостаточно времени в запасе, но это напряжение между ними должно было найти выход. И я был одной из причин, которая не давала им в этом разобраться. Я ощущал себя цирковой собачкой, на которую были направлены взгляды всех зрителей. Добро пожаловать на моё шоу. Скорее всего будет неприятно и тревожно. Иначе и быть не может. Не осознавая где я нахожусь, я зачем-то встал с дивана. Сынмин аккуратно убрал руки и вышел передо мной вперед. Не уверен, что видел его когда-то таким. Себя — многократно, но его — никогда. Его глаза бегали по мне, слово в поисках ответов на его вопросы. Почему меня накрыло? Даже не знаю с чего начать, братик. Губы дрогнули в подобии улыбки. Ну надо же, отпускает. Ноги стали ощущать вес моего тела. Надо идти. Мне надо идти. Невидимый трос, крепко сидевший во мне, натянулся из соседнего дома и тащил меня туда, не взирая на все запреты. Я должен быть с ним. Я всегда это знал. Он был словно магнит для меня. Огонек, на который я летел. Чревато последствиями. Даже в таком состоянии я это понимал. Тело двинулось вперед, отодвигая перед собой стоявших Руфа и Сынмина. Простите. Нет, правда извините. Это было сильнее меня, сильнее здравого смысла. Что «это» я прекрасно понимал, к сожалению. Сынмин перехватил меня за запястье и я почувствовал как его холодные пальцы смыкаются на коже. — Нельзя. Ох, братишка, я как никто это понимаю. Поверь, если бы это могло меня остановить, то я был бы безмерно рад и вернулся на диван. Ноги медленно принесли меня к двери. Хорошо, что меня никто особо не удерживал. Боюсь, что это бы закончилось дракой. Да, я готов был драться. Страшно представить на что я еще сейчас был готов. Дверь открылась и свет уличных фонарей встретил меня своим гулом. Возможно, что это гудело у меня в голове. — Минхо! — окрикнул меня Сынмин. Я не стал оборачиваться. Или не мог. Не думаю, что он бы смог меня переубедить, но чувство вины меня бы задушило. Умом я понимал, что надо остановиться. Если бы была возможность, то я бы сам втащил себя обратно в дом. Но я двигался вперед, будто идя на звук флейты, как завороженный. Звук открывающейся калитки заполнил мою голову, прошибая до самых ног. Я все еще плыл по земле, как в невесомости. И ведь уверенно плыл. Нет бы свалиться на полпути и дать свершиться всем событиям, которые были предопределены. Трясущиеся руки ухватились за ручку двери так сильно, как будто это был последний шанс выплыть из этого болота. Я барахтался, всплывая на поверхности. Надеюсь, что продержусь достаточно, чтобы помочь. Открыто. Плохой знак, в голове послышался голос, который буквально кричал о том, чтобы я уносил ноги. Это было начало конца, как он мне утверждал. Не смею спорить, именно этим это и было. Душа моя, где же ты? В прихожей никого не было. Я прислушался к стенам, которые шептали мне проваливать с этого места. Ну стены я уж точно не послушаю. Стоны? Что это было? Ханни больно? Я побежал на звук, задевая все что только можно. Надеюсь, что меня ничем сильно не задело. Так, а это еще что? Ноги вступили на скользкую мокрую поверхность. Нет, это не была вода, это было что-то вязкое. Опустив взгляд на пол, я заметил ярко-алое пятно, которое уходило под кухонные тумбы. Блядство. Этого не может быть. Нет, только не это. Ноги предательски задрожали, в животе неприятно тянуло. Надеюсь, это не вторая волна панической атаки. Не время сейчас и не место. Пора оглядеться по сторонам. Кухня в данную минуту показалась мне совершенно крошечной. Я не помнил ее реальных размеров, но сейчас она сжимала меня с такой силой, что я был готов вылететь оттуда, как пробка из бутылки. За открытой дверью кладовки стоял высокий холодильник. Кажется, звуки шли оттуда. Хоть бы он был в порядке. Хотя бы физически. Ханни сидел на полу. Какое облегчение. Его серая толстовка была залита кровью так сильно, что я не мог понять чья это кровь. Он сидел в узком пространстве, словно хотел скрыться, спрятаться. Его прекрасные руки, которые тоже были испачканы кровью, обхватили голову. Он сжался так сильно, что я мог спокойно подхватить его на руки и не заметить. Кажется, что он не услышал меня. Что-то случилось, естественно. Но это все потом. Я рухнул на пол с такой силой, что мог бы проломить пол и уйти под землю. Мои руки потянулись к его рукам, убирая их от лица. Удар под дых. Прямо в солнечное сплетение. Меня кольнуло так сильно, что я хотел завыть прямо ему в лицо. Мне жаль, солнце. Я должен был прийти раньше. Побежать сразу следом. Его глаза не горели, как прежде. Даже не были наполнены злостью. В них вообще ничего не было. Видел ли он меня перед собой? Я стал осматривать его на предмет ранения. Толстовка была цела, ни единого пореза не было. Руки были испачканными, но целыми. Это было бы моим страшным кошмаром, если бы по старым шрамам опять поплыла сталь. Я положил руку на подбородок и поочередно повернул его голову в разные стороны, чтобы убедиться, что увечий нет. — Ты ранен? Какой ужасный голос. Нужно быть сильным, ради него. Он не ответил мне, не то чтобы я этого ждал. Но я не ждал того, что он начнет рыдать. Это было трудно назвать слезами. Его лицо перекосило то ли ужасом, то ли всепоглощающим сожалением. Как же больно на это смотреть. Меня выворачивало наизнанку, скручивало внутренности и вытаскивало на большой скорости. Хан сжал мою футболку до побелевших пальцев и опустил голову. Наверное, чтобы я не видел его таким. Готов терпеть многое и ждать сколько угодно, ты только не молчи. Утробный рев перерос в жуткие всхлипы. У него перехватывало дыхание и при каждом вздохе из него вырывались громкие хрипящие звуки. Меня затрясло еще больше. Тихо, спокойно. Я сделал глубокий вдох, чтобы не потерять лицо. Приблизившись к Хану, я обнял его, придерживая за голову. — Я рядом, милый, все закончилось. Ответа я не услышал. Хан дышал прерывисто, утопая в своих всхлипах. Я отодвинул его лицо от своей груди и заглянул в глаза. Уже не пустые. Наверное, в данном случае, к сожалению. К моему большому и давящему сожалению. Я обхватил его испачканное лицо двумя руками, фиксируя его голову. Он впервые прямо посмотрел мне в глаза. Это уже не укол, не нож в сердце. Это удавка, которая медленно стягивала мою шею. Я уже слышал как трещат мои кости. Не обращая внимания на звук хруста моей шеи, я аккуратно начал спрашивать: — Где Чанбин? О, я пожалел в ту же секунду об этом вопросе. Мог бы сам проверить, идиот. Дверь открывшейся кладовки так и манила меня заглянуть вовнутрь. Все моё нутро не хотело туда идти и оставлять Хана в таком состоянии. Это казалось таким незначительным. Он сейчас здесь, он цел. Превозмогая себя, я поднялся на онемевших ногах с пола, буквально отдирая руку Хана от себя. — Я тут, я не ухожу, — сказал я ему в надежде, что буду услышанным. Наивный. Слезы моментально заполнили его глаза и Хан разрыдался навзрыд, глотая слезы, которые текли по губам и терялись на шее. Господи, да что там произошло? Открытая дверь давала мне увидеть деревянные полки, которыми была увешена стена. На них была куча ненужного барахла, которую жалко было выбрасывать. Весь пол маленькой комнаты был залит кровью так сильно, что я не нашел чистого места, чтобы сделать шаг вперед. Я как будто до последнего не хотел оглядеться тут, цепляясь за безделушки на полках или за пыль в углу. Ноги подкосились в тот момент, когда взгляд упал на ту сторону, где был выключатель. Там не было окон и я машинально потянулся в сторону от двери. Удавка вокруг моей шеи затянулась так крепко, что я стал задыхаться. Хан, наверное, услышал мой стон, поэтому звук его плеча усилился. Он часто дышал, громко хватая ртом воздух. Кажется, сейчас не дышали мы оба. Его удавка стягивала не только мою шею, а в первую очередь его самого. Мне жаль, солнце. Если бы ты знал как мне жаль. Слегка оперевшись о дверной косяк, я стоял в проходе и не мог двинуться с места. Уверен, что эта картина будет со мной до конца жизни. Чанбин обмякше сидел на полу, немного опираясь спиной к стене. Кожа его лица была тусклой в этом сером помещении. Я сразу все понял, тут не было никаких сомнений и других вариантов. Чанбин одной рукой придерживал то ли плечо, то ли шею, а вокруг была только ярко-красная лужа той самой вязкой жидкости, в которую я наступил еще на кухне. Его лицо не выражало какую-то предсмертную агонию. Даже наоборот, он был на удивление расслаблен и даже после смерти не показывал насколько все плохо. Противный холодный пот пробежал каплями по моей пояснице. Трудно было оценивать это происшествие, учитывая в каком состоянии я пришел. Но сейчас я понимал, что Хану еще хуже. Я прикрыл дверь, как будто это могло помочь. Слезы застыли в моих глазах, но ни одна слезинка не скатилась дальше. В таких ситуациях я замирал, как раненый зверь. Нельзя. Ты ему нужен. Не помню как, но я оказался снова около Хана. Сквозь затуманенное сознание и дрожь во всем теле, я присел к заплаканному лицу, которое Хан прятал между коленей. Я бы все отдал, лишь бы время можно было вернуть назад. Переписать этот ужасный момент. Не допустить того, что произошло. Я опустился на корточки и сел рядом, чтобы Хан чувствовал моё присутствие. Никогда прежде я еще не видел настолько разбитого человека. Он не говорил ни слова, но мы будто общались и без этого. Я не мог оставить его сейчас. И Чанбина не мог оставить тоже. Вытягивая ногу в сторону, я достал телефон из узкого кармана, который так и норовил выскочить из рук. Я набрал номер службы спасения, ожидая ответа на той линии. Рука сама собой легла на колено Хана. Я не мог обещать, что все будет хорошо. Мог лишь дать понять, что я буду рядом. Что бы ни случилось. Мне не приходилось раньше разбираться в таких вопросах. Я не знал что делать, если в вашем доме лежит труп в собственной крови. И уж тем более не знал что делать, если это не случайный случай. К нам уже выехали. Я встал на ноги, желая покинуть эту комнату. Потянувшись за Ханом, я взял его за локти и поднял с кровавого пола. Он был легким, как пушинка. Шатаясь, он поравнялся со мной, скукожившись. Он все еще прятал лицо за мокрыми волосами, спадающими на глаза. От меня ему точно не надо прятаться. Хан потянулся ко мне и я не смог отказать ему в объятиях. Его слабые руки обвили меня вокруг талии. Он плотно прижался ко мне щекой. Я ощущал тяжесть его дыхания и уже стихающие всхлипы. Я сжал его так крепко, как только мог. Уже никуда не хотелось идти. Мы стояли вдвоем в центре всего этого ужаса, пытаясь найти в друг друге ту самую опору, в которой мы сейчас так нуждались. Впервые за моё пребывание тут я услышал его голос: — Что я наделал… Я не знал что ответить. Никакие слова не попадали на язык. Пустота была не только в душе, но и в голове. Я обнимал его за плечи так сильно, как будто боялся выпустить из рук. Уверен, что он свалился бы на пол, если бы я его не держал. — Я не хотел… — еле слышно шептал он. Моя рука зарылась в его влажные от драки волосы. Он мог ничего не говорить сейчас. — Тш-ш, я с тобой. Не уверен, что мои слова ему помогали. А что вообще могло помочь в такой ситуации? Машина припарковалась около забора, я усадил Хана на диван, а сам отправился встречать службу спасения. Я был перепачкан чужой кровью и сбивчиво дышал. Тяжело выдохнув, я кратко объяснил что обнаружил и провел в дом. Хан с ногами сидел в самом углу. Пересел в более безопасное место. Он свернулся в неестественную позу и сидел в углу комнаты, словно его кто-то наказал. И мы оба знали, что наказал он себя сам. Его никто не заметил. И это не потому что он таился в углу комнаты. Скорее всего он намеренно так сделал. Я остался один в этом доме. Этого было не исправить. Но я должен сделать все правильно ради Чанбина, как бы мне не хотелось убежать. *** Если бы меня спросили сколько времени прошло, то я бы не смог ответить точно. Не уверен спал ли я вообще. Дни тянулись бесконечно долго. Я заходил пару раз туда. Как будто по своим делам, но все же только ради одного. Хан был в ужасающем состоянии. Я впервые видел так много слез. Он не мог убить себя, но морально выматывал каждую секунду этих дней. Слово «жаль» уже потеряло смысл. Я повторял его так часто, что оно застряло у меня в горле и каждый раз царапало его изнутри, стоило мне только открыть рот. Я был благодарен Сынмину, что он остался рядом. Союн, конечно, наедине с ним упрашивала его вернуться домой, но в глаза мне не решалась этого сказать. Я бы не обиделся, если бы они уехали. Правда, слова бы им не сказал. Мы не разговаривали на эту тему. Я знал, что если Сынмин принял решение, то это не будет иметь обратной силы. Похоронами занималась Роуз. Даже представить не могу что она переживала, находясь в том доме. Черный костюм висел на двери вешалки. Я заранее его приготовил, как и всегда делал перед важными мероприятиями. Дома было как-то холодно. Или мне так казалось. Озноб противно проходился по моему затылку, а я старался не обращать на это внимания. На меня в зеркало смотрело уставшее лицо. Не припомню когда я так хреново выглядел. Цвет лица приближался к зеленому, под глазами синели мешки. Я даже не плакал, поэтому не особо понимаю откуда они взялись. По-хорошему, надо было выпить, но в меня не лезло ничего. Я питался только никотином, проглатывая пачку за пачкой. Странно, но это ни черта не помогало при тревожном состоянии, а только делало все хуже. Поэтому кожа обтянула кости и осунулась, заостряя черты моего лица. Я заставил себя помыться и расчесать волосы. Все еще не похож на человека, но хотя бы пахну приятно. Я зашел в кабинет, чтобы проверить моих старых-новых соседей. Там сидели Руф и Фло, которые о чем-то тревожно разговаривали. Если честно, я с ними мало взаимодействовал. Они сами ко мне не лезли. Возможно, я что-то упускаю, потому что они постоянно находились в обсуждении чего-то, но пока мне было не до них. Я был рад, что они это понимали. — Привет, — выдавил из себя я. Они тут же замолчали и перевели все внимание на меня. — Привет, Минхо, — тепло поприветствовал Фло. — Я сейчас уйду… Не знаю сколько это займет по времени. Хотел попросить вас… Не скрывайтесь, пожалуйста. Всем будет спокойно, если вас будет видно. Руф одобрительно закивал головой. Я мог на него рассчитывать. — Конечно, это не составит нам большого труда, — заключил он. — Так будет всем спокойнее. — Не переживай, мы будем на виду. С Сынмином все будет хорошо. Руф читал меня, как открытую книгу. Сынмин не подавал вида, но определенно переживал из-за всего этого. Соседи его явно напрягали. Одно дело я, который многое знал о их жизни, а другое дело, когда одним днем тебя знакомят с несколькими мертвецами, которые могут прирезать тебя во сне и никто этого не заметит. — Спасибо, — это было все, что мне нужно было услышать. Руф оглядел меня с ног до головы, останавливаясь взглядом на моем лице. Знаю, выгляжу паршиво. Поверь, чувствую себя еще хуже. Варианта не идти на похороны у меня не было. — Минхо, будь аккуратнее. Конечно, сама аккуратность. Не думаю, что на похоронах что-то может произойти. Хотя, знать наверняка этого никто не мог. Руф подошел ко мне ближе и аккуратно поправил галстук. Да, так лучше. Я переживал, что криво повязанный галстук будет отвлекать от моего мертвецки уставшего лица. Я не нашелся что ответить и молча вышел из комнаты в надежде, что сегодняшний день быстрее закончится. И что Руф передаст всем остальным о моей просьбе. *** На процессии было очень много людей. Коллеги, родственники и близкие друзья. Чанбин собирал вокруг себя много людей, привлекая их своей искренностью и легкостью. Роуз стояла в самом центре в свободном черном платье. Я видел ее впервые, до этого лишь слыша о ней от Хана. Элегантная женщина стояла и тряслась в окружении множества гостей. Все уделяли ей внимание и старались помочь хотя бы словом. К счастью, все закончилось очень быстро. Ведущий сказал пару слов, Роуз выступила с небольшой речью. Моё сердце сжималось от каждого ее всхлипа. Она знала, что я обнаружил труп, но мы не успели пересечься за все это время. Может, это и к лучшему. Самое мучительное было тогда, когда друзья начали говорить речь. Они рассказывали забавные истории из жизни и открывали другим людям Чанбина, как потрясающего человека. Роуз старалась держать лицо, но ее плечи сильно вздымались вверх из-за тяжелых вздохов. Я видел ее со спины, но мог бы поклясться, что она кусает внутреннюю сторону щеки, чтобы не разрыдаться при всех. Я восхищенно смотрел на нее. Нет определенного шаблона как пережить горе и потерю. Она делала все что могла и переживала это так, как считала нужным. И, на мой взгляд, хорошо справлялась. Я не подходил слишком близко. Не хотел напоминать о себе и маячить перед лицом Роуз. Я должен был проводить Чанбина в последний путь, вот и всё. После того, как цветы опустились на крышку опускающегося гроба, я стал выглядывать в толпе того, за которого я переживал больше всего. Он мог затеряться среди оживленной толпы. Я крутил головой во все стороны, словно сумасшедший. Ни-че-го. Хана нигде не было. Он не мог не придти. Могила накрылась мягким одеялом из разрыхленной земли. Все начали неспешно расходиться по домам. Роуз стояла над свежей могилой. Возможно, что-то говорила ему. Прощалась. Я не мог себе позволить подойти к ней. Постояв так некоторое время, Роуз, утопая каблуками в земле, покинула кладбище. Ужасное зрелище. Нас окружало несколько деревьев. Я только сейчас обратил на них свое внимание. Хан стоял прямо там, под раскидистыми ветвями. Черное худи и огромные черные штаны нездорово свободно сидели на нем. Не только я не замечал его. Скорее всего он только что проявился, думая, что все уже ушли. Я не собирался подходить, но по какой-то неведомой причине оставался стоять поодаль. Хан упал на колени прямо перед небольшим возвышением могилы. Дыхание сперло и я схватился за живот. Удавка на моей шее никуда не делась за это время. Она все еще удерживала меня и напоминала о себе в самые неподходящие моменты. Мне некогда было заниматься самокопанием и рассуждать на тему: «А что бы было?». Это сейчас не имело никакого смысла. Ничего уже, увы, не изменить. Хан разразился громким плачем, который терялся в ветвях деревьев. Хотелось зажать уши и никогда не слышать этого пронизывающего тело звука. Но я остался стоять там, не смея подойти ближе. Хан переполз поближе, что-то бормоча. Я не слышал того, что он говорил, иначе я бы упал прямо там и задохнулся к чертовой матери. Я не имел морального права распускать нюни. Сделав глубокий вдох настолько, насколько позволяло моё эмоциональное состояние, я поднял лицо к небу и прикрыл глаза. Непонятный звук заставил меня вернуть свой взгляд обратно. Хан, свернувшись клубком, лежал на свежей перекопанной земле. Такой миниатюрный и беззащитный. Моя невидимая защита рухнула в тот же миг. Пальцы онемели, я почувствовал холод, находясь под самым солнцем. Хотелось выцарапать себе глаза и не видеть этой картины. Из меня будто медленно вытаскивали душу. Я явственно ощущал это всеми клетками своего тела. Пошел. Нет, не так, я рванул вперед и уже сидел у могилы. Первые секунды Хан даже не услышал моего присутствия. Пока я не начал трясти его за плечи. Никакой адекватной реакции я от себя не ожидал. Не хотел терять лицо, а сам пытался вытянуть человека с могилы. Чанбин бы ужаснулся от этого представления. Хан притих, только сейчас поняв, что он тут не один. Он смотрел на меня пустыми глазами, в которых я видел только свое отражение. И ничего больше. Скорее всего, по началу, он меня не узнал. Хан непонимающе уставился на меня, уже весь перепачканный землей. Очередная картина в мою галерею ужасных моментов моей жизни. Наконец он понял кто перед ним. Его губы задрожали и стянулись так сильно, что еще чуть-чуть бы и лопнули. Припыленные ресницы задрожали на полуприкрытых глазах. Добившись его внимания, я стал пытаться поднять его. Его тело напоминало тряпичную куклу, которая совсем обмякла в моих руках. Он растекался, словно песок сквозь пальцы, а я все еще пытался за него ухватиться. За последние дни я слишком часто его поднимал. Не давал ему упасть всеми силами. Во всех смыслах этого слова. Я прекрасно понимал, что я его последняя надежда. Последний плот, который не даст ему утонуть. Хан упал рядом со мной, задевая подбородком мои ноги. Я в ту же секунду обвил его руками и снова поднял. Его ноги ходили ходуном. Не представляю, как он вообще дошел до сюда в таком состоянии. — Оставил. Он оставил меня… — шептал он. Он не держался за меня, а лишь припал лицом к моей груди. Вкус крови наполнил мой рот, оседая привкусом железа на языке. Кажется, я прокусил губу. Я уже не знал кого надо успокаивать. То ли себя, то ли Хана. Набрав полные легкие воздуха, я решился спросить: — Полиция приезжала? Хан видел, насколько важно мне это знать, поэтому после промедления ответил: — Да, — он подумал некоторое время, вспоминая произошедшее. — Они приезжали осматривать дом, когда Роуз уже ушла. Меня они не видели. Я не слышал полностью их разговор, но вроде как они выдвинули версию об ограблении. Я физически ощущал как тяжело ему было подбирать слова. Он еле ворочал языком, еле стоял на ногах… Я прижал его голову плотнее к себе, выдыхая набранный воздух. — Я разрушил всю свою семью, Минхо… Руки я уже не чувствовал по локоть. Можно было проткнуть их в онемевшем участке и я бы не издал ни звука. Навряд ли это бы могло конкурировать с душевной болью. Я тихо убаюкивал его голосом, растягивая невнятные звуки. Или это я успокаивал сам себя… Хан все никак не успокаивался, словно пытался добить себя своими же словами. Меня цепляло рикошетом. Такая уж участь. — Это же все сон? Он протянул ко мне руку и прикоснулся к щетинистой щеке. Каждый выстрел точно в цель. Он не старался целиться вовсе, а я стоял там и истекал кровью от каждого его слова. Жизнь неторопливо покидала меня. Что-то я совсем расклеился. Это никак не поможет Хану. Я не дал эмоциям возобладать надо мною. Собрался в самый последний момент. — Я рушу все, к чему я прикасаюсь. Уже не знаю где мне место… Такие настроения были ожидаемы. Я не виню его за каждое брошенное слово, хоть он и не обдумывал сказанное. — Еще и ты отдалился, — Хан промедлил, убирая руку от моего лица. Разговор вильнул в ту сторону, в которую я не хотел заходить. Это была кривая дорожка, которая могла оставить нас на развилке. И кто знает куда это могло привести. — Минхо, почему ты оставил меня? Никакое слово не подойдет для описания моих чувств после этих слов. Если я раньше стоял с удавкой на стуле, перетягивая шею, то сейчас стул был выбит у меня из-под ног и я жалко барахтался в воздухе. Если Хан был вооружен до зубов, то я стоял безоружный, нагой и посреди пустой комнаты. Цепляться было не за что. — Прости, — опять это проклятое слово. Я ненавидел себя каждый раз, когда произношу его вслух. — Не знаю ощущал ли ты такую потерю… Я как будто один на острове, а ты отплываешь от меня на лодке. Слезы покатились по его щекам, а он все вытирал их рукавом испачканного худи. Хан вообще никогда не должен был плакать из-за меня. Я не понимал как я это мог допустить. Как вообще наша история могла превратиться в это. Эмоции душили меня, я вцепился ногтями себе в руку, чтобы заглушить душевную боль физической. Жаль, что сейчас это не сработало… Я был уверен, что пожалею о том, что сделаю. Но ничего не смог с собой поделать. Рука сама собой потянулась к нему и легла на его тонкую кожу щеки. Хан буквально прильнул к ней, словно кот, изголодавшийся по ласке. Я уже увереннее скользнул рукой по скуле и в следующую секунду припал к его соленым губам. Даже этот вкус соли не мог перебить горечь от поцелуя. Хан замер на месте, неощутимо касаясь моих губ. Он робко приоткрыл рот, особо не отвечая на поцелуй. Его губы наконец согрелись под моими губами и немного размякли. Я не стал углублять поцелуй, сейчас это было не к месту. Щекой я почувствовал влагу, которая была между нами. Худшего времени для поцелуя и представить было нельзя. Я бы пнул себя в печень за этот поступок, но меня тянуло так сильно, что рациональность моего мышления отступала. Я скучал так невыносимо и всепоглощающе, что психологический и физический голод стали моими спутниками в последнее время. Присоединились к ревущей тревожности. Отличное трио. Хан мягкой ладонью слегка оттолкнул меня, прерывая поцелуй. Я был благодарен ему, ведь сам бы я не смог это прекратить. Только сейчас он начал дышать, все еще стараясь не смотреть мне в глаза. — Не надо. Он немного отошел от меня. Все правильно. Я молча молил о том, чтобы он развернулся от меня и вернулся в дом. — Я говорил тебе, что проваливаюсь в какое-то ужасное состояние? Я не знаю что со мной, я не знаю к кому обратиться за помощью. Все ощущения отключились во мне. Я не чувствовал ветра, который колыхал листву, не чувствовал запаха земли. Даже запах Хана я не чувствовал. — Ты не говорил, но я знаю, — промямлил я. — Помоги мне, Минхо. Ты единственный, кто может мне помочь. В таком состоянии я не знал чем я могу помочь ему. Разве только вытащить свое сердце и загнать ему под ребра, чтобы он жил. Я хотел быть с ним так сильно, что только одна мысль об этом провоцировал меня на слезы. И они предательски защипали глаза. Я притянул его к себе и вдохнул аромат его волос. Ничего. Я попытался представить в голове его горько-сладкий аромат. Думал, что станет легче. Это возымело обратный эффект. Я чувствовал, как сотни ножей вонзались в мою спину. Губы сжимались до последнего, не давая вырваться тем словам, что я хочу сказать. — Нам не стоит пока видеться, Ханни. Это только ухудшит ситуацию. Тебе нужно прийти в себя. Я был готов подавиться собственным языком, откусить его и умереть от удушья. Невероятных усилий мне стоило произнести эти слова. Нельзя такое говорить, не ему. Но помимо него мне есть кого защищать, я не мог рисковать так сильно, подпуская его к себе. Ладно, если бы я был один. Но меня есть кому оплакивать и мне есть кого терять. Я мог рискнуть своей жизнью. Мне было не страшно, за себя я точно не боялся. Но видя то, что произошло с Чанбином, я стал бояться каждого лишнего слова, не говоря уже про действия. Хану просто нужно время. Я уверен, что он придёт в норму. Я никуда не тороплюсь. Буду ждать столько, сколько понадобится. Буду рядом, пока он не прогонит меня, на столько, на сколько хватит сил. Все можно решить, все можно исправить. Любовь должна победить. Я сказал любовь…? *** Хан, наверное, сконцентрировал всю свою силу, поэтому он оттолкнул меня так, что я чуть не отлетел в сторону, запинаясь о траву. Он ничего не сказал. Этим движением он вырвался из моих объятий и рванул в сторону выхода с кладбища. Восхитительно. У меня не было времени утопать в самобичевании. Хан в таком состоянии мог побежать только в два места. Либо он направился к себе домой, чтобы навредить самому себе, либо он бежал ко мне. И я правда не знаю что из этого было хуже. Я бежал так быстро, как только мог, запинаясь обо все, что только попадалось на моем пути. То и дело я терял из поля зрения его силуэт, который так и норовил ускользнуть от меня. Мы вернулись на нашу улицу. Моё сердце замерло в ожидании куда же он повернет. Он вошел в первую калитку. Мою калитку. Только не это. Казалось, что я скоро тресну от испытываемых эмоций. Мне воздается за все спокойные года, я уверен. За последние дни я уже перевыполнил свою годовую норму негативных потрясений. Я ворвался к себе на участок, задыхаясь от интенсивного бега. Пора бросать курить. Обязательно это сделаю, как только успокою Хана. Дверь оказалась открытой и Хан без особых проблем проник в дом. Идиоты… Я отставал на пару шагов. Сердце билось о грудную клетку и было готово выскочить наружу. Я дико переживал из-за ребят. Нельзя допустить, чтобы все дошло до крайней точки. И я даже думать не хотел какой может оказаться эта крайняя точка. Хотелось перевести дыхание, остановиться хоть на минуту, но вместо этого я крикнул на весь дом, подбегая к порогу: — Хан! Не знаю на что я надеялся, не то чтобы раньше это работало. Хоть бы кто-нибудь меня услышал. На первом этаже оказался Руф и Союн. Союн замерла на полпути на кухню, Руф успел подкинуть в разгоревшийся камин несколько полен, когда услышал мой крик. Я будто увидел, как все замерло. Было слышно только биение моего сердца. Больше никого не было видно. Хан пробежал мимо Союн, толкая ее в сторону. Она с грохотом упала на цветочный горшок, в котором стояла монстера. Я побежал к ней, чтобы убедиться, что она не ранена. Союн, словно прочитав мои мысли, отрицательно закачала головой. С ней было всё впорядке, но я все равно помог ей подняться. — Ребята! — крикнул я, поднимая голову к лестнице. Мог ли Руф сейчас самостоятельно справиться с Ханом? Или мне стоит остаться тут? Послышался топот быстрых шагов. Я отправил Союн наверх и наказал закрыться в кабинете. Сейчас это было единственным безопасным местом. Отправляясь наверх, Союн пересеклась с бежавшими Винди, Фло и Муном. Сынмин бежал следом, но не стал спускаться, когда увидел поднимающуюся Союн. — Справитесь? — крикнул мне он сверху. — Да, побудь с ней! Сынмин скрылся из виду. Мне так будет спокойнее. Я обернулся. В комнате уже развязалась драка. Хан и Руф катались по полу. Хан тянулся к карману своих штанов, пытаясь что-то достать, а Руф пытался заломать ему руку. Не знаю откуда Хан брал свою силу, но сейчас он на равных боролся с крупным человеком атлетичного телосложения. Каким-то образом Хан вышел из-под захвата Руфа и достал и кармана керамбит. Он что, притащил на похороны нож? Ужаснувшись от этой мысли, я проследовал за всеми. Хан сидел на Руфе, пытаясь нанести удар. Руф так просто не давался и выставлял руки, чтобы заблокировать доступ к телу. Пару раз Хан зацепил его ладони ножом. Винди подбежал к ним первый, оттаскивая Хана от Руфа. Хан не давался просто так, брыкаясь во все стороны. Но и встать Руфу он не давал, придавливая его весом своего тела. Руф стал извиваться под ним из стороны в сторону. В ответ на это Хан зацепил его выгнутым лезвием ножа по плечу. На помощь прибежали Фло и Мун и все вместе они не без сопротивления оттащили Хана от Руфа. Кажется, что Хан не различал кто перед ним находится. Он бросался на всех как дикий зверь, который просто желал выплеснуть свою агрессию. Не знаю как ему это удалось, но он вырвался из рук троих человек, отбегая немного в сторону. Послышался шум и Сынмин уже шел по лестнице, спускаясь к нам. Ну конечно. Он не мог остаться в стороне. Это было бы не в его стиле. Я мог бы даже не просить его остаться с Союн. Мы оба понимали, что это была невыполнимая просьба. Плечо Руфа кровило, он держался за него одной рукой. Видимо, порез был достаточно глубокий. Винди начинало трясти то ли от страха, то ли от ярости. — Да когда ты наконец уже сдохнешь? — закричал он в лицо Хану. Я не скучал по этой улыбке. Хан просиял в тот же миг, услышав этот вопрос. — Тоже задаюсь этим вопросом. Я стоял между ними всеми, как последний идиот. Между двух огней. Между трех, если говорить про наш случай. Я обеспокоенно обернулся на брата. — Она в порядке, — опередил мой вопрос он. Ну хоть кто-то. Винди, прибывая в невиданной злости, бросился на Хана. Я не увидел у него ничего, чем он бы мог защититься. Он принялся наносить удары туда, до куда дотягивалась рука. Хан откровенно смеялся над этим, уворачиваясь от кулака. От его смеха по мне пробежали мурашки. А что я, собственно, стою? Я уверенно подошел к ним, разнимая эту драку. Хан не тронул меня, да и вообще не сильно сопротивлялся. Я никак не мог поднять на него руку. Думаю, это бы решило много проблем. Но тело не слушалось меня в такие моменты. Может быть и к лучшему. Хан уже бежал на Муна, который оказался поблизости от него. Мун сразу встал в стойку, достойно встречая соперника. — Ты не думай, я и пизды дать могу, — сказал он подходящему Хану. Он закрыл спиной Фло, который стоял неподалеку. Было видно, что Фло всего трясло. Он стоял в ступоре, а его кадык беспокойно ходил за проглатываемой слюной. Я не остался в стороне и уже направлялся к ним. Скорее всего это был адреналиновый приход. Хотя нет, это было чувство вины, которое было больше этого дома. В идеале я бы хотел выхватить нож, но получилось зацепить Хана по спине за края худи. Хан с силой откинул мою руку, заваливая весом своего тела Муна на пол. Фло запаниковал, но все же бросился к ним. Я был с противоположной стороны. Мы тащили их в разные стороны, но никто не хотел отцепляться. Хан почувствовал на себе мои руки и зашипел: — Убери, — сказал он в ответ на моё действие. Не послушав его, я стал оттаскивать его за плечи. К нам подбежал Винди, который не знал с какой стороны подступиться. Видимо поэтому он нанес пару ударов ногой в спину Хана. Хан не издал ни звука, пытаясь вывернуться из моей хватки. — А ведь этими руками… — Хан не успел договорить, как Винди выпнул его на пол. Хан своим телом задрал ковер, словно укутываясь в него. Сейчас последнее, о чем я хотел слушать, так это про нашу личную жизнь. Я бы предпочел не думать об этом в такой момент, иначе меня опять охватит ступор и я буду стоять, как вкопанный, лишь глазами следя за всем этим. Мун встал с пола, проверяя не зацепила ли потасовка Фло. Я потерял из вида Сынмина и какого было моё удивление, когда он вышел из кухни. Вышел он не с пустыми руками. Он выгреб все столовые природы и сейчас, стоя с этой охапкой, смотрел на нас. Быстрым движением руки он раскидал между нами ножи. Не знаю как он оказался у меня в руках, но я уже стоял с ним, наблюдая за остальными. Сынмин не переставал удивлять, когда пошел в наступление. С ножом в руках он прижал Хана к стене, нанося ему удары о область живота. Вот тут меня и скрутило. До этого ничего серьезного не происходило. Я спокойно мог участвовать в том, что не нанесет большой вред окружающим, в том числе и Хану. Сынмин всегда мог дать сдачи, всегда мог за себя постоять. Я с самого детства видел его в драках. Он был не в восторге от этого, но если того требовала ситуация, то он вступал в бой. Пока я следил за ними, остальные подбежали к Руфу. Как оказалось, рана была не такой, какой показалась мне на первый взгляд. Нож вошел глубже, чем ожидалось. Я плохо знаю анатомию, но, кажется, Хан задел что-то жизненно важно. Уверен, что это доставляло дискомфорт даже мертвому. Мун остался рядом со мной, чтобы помочь в случае чего. Мы оба были вооружены и все пытались подойти к этим двоим. Хан практически неподвижно стоял у стены. Ничего не говорил, стойко терпел удары и плевался кровью через плечо моего брата. За мгновение все изменилось. Я упустил момент как это произошло, отвлекаясь на Руфа. Сынмин оказался у стены. В руках у него ничего не оказалось. Он пытался дотянуться до лица Хана, наверное, для того чтобы надавить на болевые точки. Хан держал согнутую в локте руку у его горла, во второй руке он держал чужой нож. Его длинное и прямое лезвие мимолетно пролетело мимо Сынмина и вошло в него в область живота. Удар был с такой силой, что послышалось как Сынмин выдохнул. Я машинально двинулся вперед, сталкиваясь с Муном. Мун пытался подсечь Хана по ногам, но тот твердо держал нож и двигал им в обратную сторону, полностью вспарывая живот. Я закричал. Свой голос я не слышал, словно кричал в вакууме. Сынмин обмяк и уже клонился на бок, когда я успел поймать его. Он оказался на моих коленях, располагаясь между ног. Я отполз от Хана, всматриваясь в лицо брата. Глаза были потухшими, но он все еще моргал, пытаясь сфокусироваться. Уже ничего не чувствуя, я опустил руку к нему на живот, проверяя рану. Рана была открытая и глубокая. Он вспорол его, словно тушку к вечернему ужину. Теплота прилила к ногам, я посмотрел на свои брюки и увидел темное пятно, быстро растекающееся по мне. Я заглядывал в это ничего не выражающее лицо, в ожидании хоть каких-то слов. Пускай он скажет хоть слово. Я должен услышать его голос. Знаю, что в последний раз. Знаю, что меня это размажет. Трудно сказать что делали остальные. Кто-то пытался к нам подойти, но я не давал сделать это. Я защищал своего человека, отгоняя от него каждого. Его больше никто не тронет, я не позволю. Я не только видел пустоту, она прорастала во мне с чрезвычайной скоростью. Забавно, что еще утром я думал о том, что больше ничего не смогу чувствовать. За последнее время у меня было много потрясений и, казалось бы, больше не осталось эмоций. Я стал раскачиваться из стороны в сторону, подтягивая Сынмина с моих ног. Обхватив его, я вцепился в его одежду. Я заглянул в его глаза. Худшее решение. — Сынмин? — громко позвал его я. Его глаза были, словно две стекляшки. Там не было боли, там не было страха. И там не было жизни. После этого, кажется, я завыл на весь дом. Это было сильнее меня. Что-то рвалось наружу и не находило другого выхода. У меня был смысл жизни, у меня были люди, которых я хотел защитить. Сейчас у меня не было ничего. *** Никого не было в комнате. То есть они безусловно были, но я не понимал чьи руки меня трогают и чьи ноги проходили мимо. Я поднял голову, пытаясь сквозь слезы хоть кого-то разглядеть. Слезы замутняли зрение, затекали в нос и губы, и падали вниз, теряясь в его волосах. Карамельной головы нигде не было. Я не мог ошибиться. Вытирая глаза рукавом пиджака, я еще раз окинул взглядом комнату. Я видел Руфа, лежащего на полу. Сейчас около него остался только Винди, который помогал обработать рану. Мун и Фло мельтешили перед ногами, наконец оставляя меня в покое. Никто уже не пытался меня вытащить оттуда. Но его не было. Он мог подняться на второй этаж или же просто уйти, как он обычно делал в тяжелых ситуациях. Я как будто на интуитивном уровне чувствовал, что сейчас его нет с нами. А потом, взглянув на дверь, я в этом убедился. Ветра не было весь день, поэтому вывод напрашивался сам собой. Я обещал сам себе, что буду идти за ним каждый раз, когда он так уходит. Но сейчас, сидя на полу, я понимал, что это не может закончится безопасно для нас обоих. Ненавистная мне удавка затянулась тройным узлом вокруг моей шеи и впилась в кожу. Все что мне оставалось — это тихо ждать своей участи, сил сопротивляться ей не осталось.