***
Дорогу найти было несложно. То ли в памяти отложилась со вчерашнего дня, то ли чувствовал он просто, куда нужно идти, Саша точно не знал, но мимо стареньких домов шел уверенно. — Слушай, — Лина первая разговор завела, разрушив тишину, которая повисла, казалось, над всей деревней. — А ты реально во все это веришь? Саша думал, что давно к таким вопросам привык. Ещё в школе научился не воспринимать на свой счет, когда называли странным и загоняли за гаражи. Научился через синяки, слезы и наставления матери о том, что у людей особенных простой жизни не бывает. В детстве слышать такое было ужасно, но с годами Саша если не в собственной исключительности убедился, так в сложности жизни точно. Недоверие и насмешки уже почти не задевали, бились об тщательно выстроенную с годами броню, распадались на куски и оставляли после себя лишь ухмылку. Саша не любил доказывать свои способности тем, кто заранее готовился найти подвох. На битве это было неизбежно, но вне камер он всегда обещал себе не тратить силы на гнев и недоверие людей, сосредоточившись лишь на помощи. Это было важнее. Сейчас вопрос, в котором сквозила не издевка, но неверие, будто Лина пыталась достучаться — Саш, очнись, ты же не всерьез? — застал врасплох. Их поездка изначально строилась на плане культурном, Саша не обещал ничего сверхъестественного, при этом прекрасно зная, что он для ребят заранее был фигурой знаменитой в определенной мере и сомнительной. Ему не нужно было объяснять, почему он собрался в такую глушь, почему подробно знал легенды и сам занимался ритуалами. По крайней мере, он надеялся, что избежит лишних вопросов благодаря своей репутации. Чего ещё ожидать от Александра Шепса, который для большинства людей был либо сумасшедшим, либо шарлатаном? Он готов был смириться, ему, если честно, глубоко плевать было, кто и что о нем думал, кроме брата, но вот так один на один, идя по пустынной дороге и слушая шаркающий звук собственных шагов, ответить Лине почему-то было трудно. — Верю, — выдал на выдохе, решая, что на большее он сейчас не способен. Выбирая в этот раз роль сумасшедшего, а не лжеца. — Но это же абсурд, — Лина смотрела на него внимательно, говорила медленно, будто до ребенка донести пыталась. — Все эти порчи, проклятья, способности. Это же бред. — А как же твоя прабабка ведьма? — Саша попытался в себя прийти и натянуть привычную ухмылку, маску, за которой любые переживания скрывались. — Интересно, конечно, в семейных легендах порыться, но на то они и легенды. — Зря ты так, — Саша не хотелось спорить с человеком, который эти пару дней старался поддержать и в целом симпатию вызывал. Но сейчас, когда они все дальше заходили вглубь этого странного места, такой скепсис Саше казался даже более абсурдным, чем вера в вампиров или единорогов. — Знаешь, способности часто передаются по роду. Не всем, бывает, через несколько поколений, но передаются. На этих словах Лина вдруг отвернулась резко, не ответила ничего, упрямо вглядываясь в дома перед ними. Объясняться дальше необходимости не было, конфликт исчерпал себя мгновенно, переходя в неловкую паузу. Оправдываться и доказывать что-то не хотелось, они уже совсем близко к нужному месту подошли, когда Саша все же добавил. — Даже если ты не веришь, понаблюдай внимательно, — не знал точно, зачем такие наставления дает, но отрицание Лины в чем-то схоже было с реакцией Олега годами ранее. — Вдруг что интересное заметишь. — Не думаю, что нас ждёт что-то кроме гадания на картах или спиритической доски, — хмыкнула Лина, но больше возражать не стала. Дом ведьмы, — как же смешно это звучало даже в голове, пафосно, драматично, будто они в сказке были и собирались к злой колдунье прокрасться — сейчас казался ещё более обветшалым и отталкивающим. Сзади и по бокам него склонялись деревья, задевая ветками крышу и проглатывая в эту чащу дымок, который из трубы шел. Если бы Саша не знал, что деревня в низине находилась и до опушки нужно было идти вверх, туда, где церковь должна была стоять, он бы поверил, что дом ведьмы был в самой глубине леса. На пороге они оба замерли на мгновение, не решаясь ступить дальше, а потом Лина все же постучала в дверь. Ответа не последовало, но топтаться у порога было бессмысленно, так что Саша вновь первый вошел внутрь, надеясь, что в этот раз сознание не потеряет. Было даже хуже. Вчера он не осознавал ничего, шел на поводу видений и неясного предчувствия, отключив рациональность или способности адекватно реагировать на происходящее. Сейчас же его с порога окутало запахом жженых трав, воска горелого, пылью и чужими силами. Они ощущались в воздухе так явственно, что Саша, наплевав на боль, попытался закрыться ещё сильнее и восстановить все защиты, которые пали за последние месяцы. Хотелось развернуться, сбежать, дать слабину, но сзади него уже маячила Лина, а спереди, за столом сидела неизвестная женщина. В комнате царила тьма, от которой глаза болели, напрягаясь разглядеть хоть что-то. Окна были закрыты ставнями, из всех источников света — лишь потекшие свечки, разместившиеся на столе то тут, то там. Душно было так, что Саша к шее потянулся невольно, но дыханию это, конечно, не помогло. Откашляться не получалось, в горле ком стоял, а от печки шел жар. Что давило больше — атмосфера или взгляд темных глаз, Саша сказать не мог. Женщина не удивилась нисколько, будто ждала их все это время, и от осознания этого внутри скрутило все в тревоге. Она смотрела внимательно, прожигая взглядом и, Саша даже не сразу осознал, этим самым взглядом к себе приманивая. Он оказался рядом, слышал, как Лина следом шла, не произнося ни слова. Здесь у них такого права не было. — Что ж вы друзей своих не позвали? — женщина пальцем указала на стулья. — Хотя так даже лучше. С вами поговорю в первую очередь. — Вы нас ждали? — Лина спросила неожиданно, выдавая одновременно такую очевидную и странную мысль. — Ждала, мои хорошие. Вы вчера здесь наследили, а меня не дождались. Ну ничего, знала, что вернетесь. Саша молчал. Немного привыкнув к запаху, теплу и темноте, теперь пытался каждую черту ведьмы уловить и прочувстовать, насколько та силой тянулась к нему и крепко цеплялась, будто прощупывая. Неприятно было, тем более для ослабленного разума, но Саша поддаваться не хотел в этой непонятной игре. — Я людей, что сами ко мне за помощью идут, не трону, — женщина рассмеялась, только звук этот ещё больше дрожь вызвал. С каждой секундой картина перед ними становилось все более загадочной. Ведьма — а в её силах у Саши сомнений не было, даже если Лина до сих пор недоверчиво поглядывала — аурой давила, глазами темными сверкала, будто углями, без прикосновений к ним тянулась. Её образ по отдельности казался почти безобидным: длинные черные волосы, правильные черты лица, да и на старуху из сказок похожа она не была. Но все это соединялось причудливо, странно, создавая почти гнетущую атмосферу. Одного взгляда или смеха хватало, чтобы назад податься в попытке уберечь себя. — Не пугайтесь, — женщина вперёд наклонилась. — Знаю, зачем пришли. Оба. Она взглядом по Саше прошлась, улыбнулась, а потом остановилось на Лине. — Мы же не знакомы даже, — блондинка руки на груди сложила. — Милая моя, знать имя — не самое важное, — голос звучал уверенно, хоть и негромко. — Но если легче так будет тебе, Ангелиной меня звать. А теперь руку дай свою. Лина хотела возразить, Саша чувствовал это всего мгновение, но будто против воли все же протянула ладонь, в которую тут же вцепилась ведьма. Держала она крепко, но на удивление даже не смотрела на кожу, лишь проводила по ней кончиками пальцев, очерчивая линии. Глаза у нее закрыты были, вот только ощущение тяжелого взгляда никуда не ушло. — Хорошая ты девка, добрая, — каждое слово ведьмы сопровождалось треском свечей, которые горели все ярче. — Боишься только, закрываешься. — Так про любого можно… — Не перебивай, — отрезала, не давая даже шанса договорить. — За дочку боишься. В глаза её смотришь и не узнаешь, а они ведь у вас похожи. Страхом от тебя веет за версту. Не просто за нее боишься. Иногда и ее самой. Лина в этот момент все же попыталась руку одернуть, но ведьма не отпустила, ладонь перевернула и уже по тыльной стороне ногтем прошлась. — Если ты глаза на что-то закрываешь, оно существовать не перестанет, — Ангелина наконец посмотрела на девушку. Саша завороженно наблюдал за всем, уже забыв о необходимости защищаться, прятать все самое важное поглубже, сейчас было не до этого. Он много сильных ведьм и медиумов видел, сам себя тоже не принижал никогда, знал, что порой его силы изнутри разорвать готовы были, но в этот момент не мог невольно не восхититься женщиной, которая на него пока ещё даже не смотрела. Дело было не в фактах, которые, судя по реакции Лины, попали в точку, не в свечках и загадочной атмосфере, Саша мог, даже не напрягаясь, ощутить силу истинную, которая волнами исходила от ведьмы. — Больно будет, если продолжишь лгать самой себе, — Ангелина продолжала говорить, а Лина теперь взгляда тоже отвести не могла. — Не себя опасности подвергаешь, а дочку. Моя хорошая, ей твоя поддержка нужна, а ты свой род отрицаешь до сих пор. Разве похоже это все на шутки, на гадания глупые и игры с потусторонним? Лина молчала, пока вокруг них запах какой-то дурман-травы только сильнее становился. — Я тебе один раз скажу, а ты запомни, — Ангелина вторую руку её взяла. — Ты можешь уйти в отрицание, это даже сработает в начале, но потом проблем не оберешься. Луне твоей мать нужна, а не рациональность или научные факты. Дурь всю из себя выбей, пока не поздно. После этого Лина уже не выдержала, поднялась резко с места, ладони к себе прижала, а потом ими же лицо закрыла. — Я на воздух, — выдавила она коротко, но Саша даже так услышал тихий всхлип. Только не успел задуматься о нем, потому что взгляд ведьмы уже на нем остановился. — Теперь с тобой поговорим, золотце, — Ангелина улыбнулась. — Голова болит? Саша в этот момент впервые за последние дни, наверное, признал это легко, не сдерживаясь, потому что смысла не было. Ведьма и так ощущала, не могла не заметить болезнь, которая тянулась за ним по пятам, сжирая изнутри. Она потянулась к чайнику, стоявшему будто специально под рукой, налила в чашку жидкость непонятную, от которой пахло на удивление приятно, даже сладко. От одного этого запаха сознание стало немного четче. Саша принял чашку дрожащими руками, большой глоток сделал. Ангелина перед ним рассмеялась. — Ой, милый мой, не задумываешься даже, что принимаешь. Саша пальцами сильнее сжал горячую поверхность. — Этот отвар пей, лучше только станет, но осторожнее здесь надо быть, — ведьма и себе налила. — Обидно будет сгинуть из-за глупости, когда такой путь прошел. — Так или иначе ведь помирать, — после пары глотков голова правда казалась легче, так что Саша наконец заговорил. — Уже сдался что ли? — ведьма внимательно его оглядела. — Не понимаю просто, зачем я сюда сунулся и что дальше делать, — было даже приятно на мгновение расслабиться, мысли отпустить, когда человек заранее знал, что ты скажешь. — Если путь легкий ждешь, тогда и правда можно в могилу уже зарываться, — Ангелина отставила в сторону чашку, провела рукой над свечкой, а потом уже знакомым жестом потянулась вперёд. Саша свою руку вложил в её без раздумий. — Эта земля силой наполнена, от которой все мы зависим. Силу зовем эту, силу призываем, но она все равно сама решит, когда помочь, а когда забрать. Его ладони она развернула к слабому свету свечей, всмотрелась внимательно, наклонившись вперёд. — Здесь время по-иному течёт, — Саша этим голосом теперь был почти убаюкан. Как странно осознавать, что один и тот же человек мог заставить закрыться в себе, а после вот так в самую душу залезть. — Тебе искать путь не надо, он сам тебя найдет. Кто знает, может, и повезет тебе. — И много таких счастливчиков было? — не выдержал, спросил, потому что легенда не упоминала ни одного удачного случая. — Сам как думаешь, дорогой? — Ангелина улыбнулась. Ладони она уже не сжимала, поглаживала скорее. — Вас всех испытывать будут, исход никому не известен. — Значит, смириться, — Саша и не ожидал многого, но в сердце до этого теплилась ещё надежда, что он сможет хоть как-то на судьбу свою повлиять. — Бороться, — ведьма качнула головой, а потом вдруг ногтями в кожу вжалась, так, что Саша от боли дернулся. — И рядом с братом держись, вы порознь бесполезны. После этого отпустила руки, но взглядом ещё на месте держала. Всматривалась куда-то вглубь, а Саша в ответ смотрел, надеясь, что найдет нужный ему ответ. Но в темноте чужих глаз лишь сверкало отражение свечей, похожее на огонь демонический. Запах, до этого встретивший их на пороге, снова сгущался. — Больше ничего сказать не могу, пора тебе, — Ангелина стала по одной свечи задувать. — Найди его. Саша до сих пор слабую боль ощущал в местах, где ногти ведьмы оставили следы-полумесяцы. Надо было выбираться отсюда и, видимо, Олега найти. Единственное четкое руководство, которое удалось получить, противоречило всем его планам, но даже выйдя на свежий воздух, Саша понимал, что ведьме перечить не сможет.***
Дорога в гору уходила плавно, но по грязи подниматься было сложно и неприятно. Ноги то и дело вязли, подошва неприятно хлюпала, а прохладный воздух в легкие проникал. — Ребят, может мы другим путем пойдем? — первым сдался Влад. Церковь находилась вверху долины, совсем близко к лесу, возвышалась белыми стенами и ярко выделялась на фоне потускневших деревьев. Казалось, что даже начало осени здесь протекало неправильно — никаких красок, сплошная серость и уныние. Пейзажем любоваться не удавалось, поэтому было принято решение хотя бы немного облегчить себе жизнь и пойти по полю и потемневшей траве. Здесь потеряться было невозможно даже без дороги. — Шо то долго до этой церкви топать, — Влад зевнул. — Надеюсь, это того стоит. Хоть обратно на машине бы вернулись. — А как же твои планы просвещаться? — Дима неопределенно махнул рукой. — Материал снимать. Камеру ты не взял. — Да она не работает нихуя. Я уже не знаю, шо с ней делать. Телефоном пока обойдусь, хотя бы он не сдох. — Тут сеть все равно почти не ловит, — добил окончательно Матвеев, подводя невеселый итог из способов для связи. — Значит, будем вон иконами любоваться. Тыщу лет в храме не был. Мамка ещё в детстве пыталась затащить, но, знаете, не моё, — Влад взгляд скосил на Олега. — Хотя вот по чесноку, вообще реально кто-то призвание прям чувствует? — Как мы быстро к обсуждению религии перешли, — Дима в землю смотрел, поправляя иногда спадавшую на лоб челку. — Хоть у знающего человек спросим, — резонно заметил Влад. — Ну что, Олежек, ты почему в священники подался? Олежек, который дернулся и от такого искажения своего имени, и от вопроса, шел позади них и в разговор не сильно хотел включаться. Вот только на пути Влада были бессильны любые принципы и уговоры. Тот терпеливо ждал ответа и в хитрой улыбочке расплывался. Понимал, куда надавить и что спросить. — Правильно так было, — вдаваться в подробности не хотелось до скрипа зубов, потому что каждый раз такие вопросы как ржавый нож по ране проходились. Правильных ответов не было. Истина в слова никогда не складывалась. — Кому правильно, Богу? — Дима смотрел задумчиво, без ухмылки Влада, но от этого взгляда было почти так же некомфортно. — Да, — выдавил Олег и попытался вспомнить, как он вообще раньше держался с почти идеальным спокойствием, будто и правда постиг все таинства мироздания. Сейчас не получалось повторить свой же трюк от слова совсем. — Иногда понимаешь, что у тебя путь может быть только один. — Что, знак свыше? — Влад удивленно брови приподнял. — Настолько все серьезно? Думал, может у тебя фетиш просто какой-нибудь. Олег вместе с остальными чувствами агрессию давно давил в себе, потому что она грозилась перелиться через края вместе с тоской, когда становилось совсем плохо. Привык, заглушил, почти идеально. Но это почти играло с ним злую шутку в этой поездке. Ни одно почти его не спасало. Владу хотелось, если честно, врезать. За то, что лез не в свое дело, за то, что шутки отпускал идиотские, за то, что Олег из-за него ещё больше себе яму рыл, не в силах на ноги крепко встать и поверить всему, что сам себе скармливал годами по указке других. — Ладно, отстань от него уже, — Дима оглянулся ещё раз. — Какие мы нежные, — цокнул Влад и хотел, видимо, что-то ещё добавить, но вдруг остановился и уставился куда-то вдаль. — Вы это тоже видите? Дальше по склону, как раз от церкви и вдоль кромки леса, направлялась процессия. Темные фигуры, склонившие головы, шли близко друг к другу, создавая одно неразборчивое пятно, и Олег даже не сразу понял, почему Влад задал такой странный вопрос. Только вот разгадка нашлась быстро, стоило только внимательнее вглядеться в людей, которые горбились и медленно шли рядом с деревьями. Точнее, вглядеться в то, что было между ними. Шесть людей с одной стороны, шесть с другой, а посередине гроб. Фигуры под его весом сгибались низко, но упрямо шли вперёд. Конечная их цель была непонятна, они все дальше от деревни и церкви отдалялись, становясь с каждым шагом все меньше и меньше. — Я в приметы не верю, конечно, но это какой-то совсем знак не радостный, — Влад впервые за долгое время серьезнее стал, до сих пор не отрывая взгляд от удаляющихся людей. — И куда они, блять, несут этот гроб? — Может, у них кладбище находится там, — Дима звучал неуверенно. — В церкви отпевали, видимо, — все же подал голос Олег. Картинка до сих пор стояла перед глазами, а в голове возник совершенно неуместный вопрос — увидел бы Саша фантома этого неизвестного? Они втроем топтались на месте, не решаясь путь продолжить, пока взгляд ещё улавливал темные фигуры вдалеке. Все будто к месту приросли, пока их обдувал усилившийся холодный ветер. Влад поежился, поплотнее куртку застегнул, а потом вдруг резко к Олегу развернулся. — Сейчас, может, лишним будет, — и уже это начало посеяло тревогу, потому что для Влада ничто лишним не казалось. — Но ты вообще хорошо с братом общаешься? Олег оторопел, не понимая, к чему вел парень. Если шутки про религию он мог стерпеть, то вопросы касательно Саши вызывали только панику. — Тебе это зачем? — Не мог не заметить, — конечно, не мог, потому что это, видимо, было главным хобби Влада — лезть в чужие дела. — что Санёк выглядит как ходячий труп. Сознание почти теряет, шатается, как будто сейчас все внутренности выблюет. Олег хотел было сказать, что на Сашу всегда сильно влияли его способности. Пусть брат и не признавал, но каждый раз, когда он людям помогал, когда черту этого мира переступал, он слабел. Вот только сейчас все это приняло самый ужасающий вид, от которого Олег и сам готов был в судорогах трястись. — И? — все, что получилось выдавить из себя. — И я нашел у него одни очень специфичные таблетки, — Влад сказал это почти торжествующе. Вывалил главный козырь и стал ждать реакцию. — Нашел, значит, — Дима смотрел на него, не отрываясь, — Не делай вид, будто шел-шел и на дороге подобрал то, что Саша потерял. Ты же специально к нему полез, ну так скажи, блять. Олег слабо сопоставлял разговор, происходящее и свои собственные воспоминания. Сознание услужливо подкинуло вчерашний разговор, в котором Дима с таким же раздражением предъявлял Владу. Вот только даже такое нарушение личных границ отходило на задний план, потому что слова Влада попали на плодотворную почву из переживаний Олега, которые он в голове уже давно прокручивал. — Какие таблетки? — Название тебе сходу не скажу, больно много букв, но это очень сильный обезбол. Который обычно при опухоли принимают, чтобы совсем не загнуться, — ответил Влад, внимательно наблюдая за реакцией парня. — Это же домыслы, ты не можешь ставить диагноз по таблеткам, которые нашел в чужих вещах, — Дима шагнул ближе, почти толкнул Влада плечом, пытаясь привлечь его внимание. — Симптомы же очевидны. — но тот не сдавался, упрямо продолжал, напирая. — Да и в последние месяцы он нигде не светился, от дел отошел, так что слухи разные ходили. — Влад, это уже все границы переходит, — Дима исподлобья смотрел. Олег и слова сказать не мог, пялился лишь на этих незнакомых ему людей, которые по какой-то причине так активно обсуждали жизнь его брата и знали о ней больше, чем он сам. На Влада, который приводил все больше аргументов, на Диму, который не выглядел удивленным, лишь рассерженным. Почему они так уверенно говорили о тяжелой, чуть ли ни смертельной болезни Саши, а Олег не знал ничего и до последнего каждый симптом списывал на усталость от использования сил? И почему сейчас убедить себя в этом не получалось? — Олег, не надо делать поспешных выводов, — голос Димы как сквозь туман доносился. — Этот может выдумать что угодно, тебе надо сначала с братом поговорить, кто знает, что там за таблетки были и что на самом деле происходит. Не дождавшись никакой реакции, Дима опять с Владом сцепился, переговариваясь громко, но Олег ни слова не слышал, пока в голове звенела, билась в предсмертных судорогах, ужасная мысль. Саша не мог. Он просто не мог не сказать Олегу. Не мог ходить при смерти, сгорая изнутри, и промолчать, сокрыть настолько важную информацию. Не мог делать вид, что все в порядке, проводить свои дурацкие ритуалы, бегать по старым домам и стремиться помочь всем, кроме себя. Ведь не мог же? Но у Олега, судорожно делающего вдох-выдох, уже не получалось запрятать куда подальше очевидную истину, которая прослеживалась в каждом поступке брата, в каждом взгляде и невысказанном слове. Саша именно это и делал. Убегал, отталкивал, молчал и не давал к себе в душу залезть, чтобы младший, не дай Бог, не узнал. Влад прав был — Саша напоминал слабую тень самого себя из прошлого с этими синяками под глазами, ещё более острыми скулами на худом лице, дрожащими пальцами и почти потухшим взглядом. Олег это видел и чувствовал, даже на расстоянии ощущал, пока они не встретились, в тревоге бился, но как и всегда очень искусно убеждал себя, что все поправимо. Искал причину в тех силах, которые мучали и его, и брата, даже не задумываясь о чем-то более приземленном, но не менее опасном. Олегу казалось, его сейчас вывернет прямо на эту пожухшую траву, смешавшуюся с грязью, от чувства тревоги и бессилия. Саше было плохо, Саша, возможно, умирал, но даже сейчас предпочел это скрыть и отдалиться. А Олегу оставалось в догадках теряться, слушать совершенно незнакомого, чужого человека, пытаясь сопоставить факты. Получалось паршиво, потому что хотелось лишь одного — в голос завыть. — Мы не знаем диагноз, мы не знаем даже, болен ли он реально, — Дима все говорил и говорил. — Я, блять, не заставляю вас поверить, просто озвучиваю свои догадки, а этот, — Влад пальцем ткнул в Олега. — пусть дальше сам с братом своим разбирается. — Какое благородство, ты помогаешь, значит? По доброте душевной? — Хватит, — Олег сам свой голос не узнал, слишком хриплым он казался и надломленным. Парни рядом замерли посередине разговора, до сих пор находясь близко и нависая друг над другом, а потом медленно на него взгляд перевели. Оба смотрели с какой-то жалостью, от которой Олегу было тошно. — Пошлите уже, — вышло совсем тихо. Олег был уверен, что и шагу одного не сделает, потому что коленки дрожали, он сам ведь дрожал, но находиться здесь на одном месте и просто ждать больше не мог. Надо было идти, надо было двигаться, надо было хотя бы на секунду занять себя чем-то, чтобы полностью не поддаться панике. Организм, как оказалось, был сильнее его сознания — все тело ощущалось тяжелым, но он сделал пару шагов, обошел парней и направился дальше в гору, не оглядываясь. Церковь маячила совсем рядом, до нее рукой подать было, и это был единственный ориентир, который сейчас не давал закрыть глаза и по-детски расплакаться. Остальные догоняли его быстро, Дима что-то вслед кричал, но на это было уже плевать. За шкирку цепко держались знакомые когти, страх накатывал волнами, а Олега в ухо подгонял шепот. И что теперь будешь делать? Олег не имел ни малейшего понятия. В теории, план звучал просто — добраться до церкви, попросить помощи, вернуться к Саше и узнать, наконец, что происходит. Вот только эти действия разбивалась о реальность, где брат мог ничего ему не рассказать, где они могли машину не найти и застрять в этом месте ещё надолго, где Олег был не в силах хоть как-то помочь Саше, если тот действительно умирал от рака. — Придурошный, блять, нас подожди, — Влад догнал, за плечо схватился, когда Олег уже ко входу в церковь подошел. — Не надо, — парень руку скинул и зашёл внутрь первый. Знакомая атмосфера сбила с ног. Олегу казалось, что с его отъезда из своего прихода прошло лет десять, и сейчас запах свечей, потертые стены с иконами и привычная тишина обволокли со всех сторон, давя на него. У Олега по коже мурашки пробежали, но сейчас хотя бы была возможность сосредоточиться. Он надеялся, пусть и знал, что надежда эта была глупой, найти ответы и прийти в себя, надеялся, что здесь сможет достучаться хоть до кого-то, сможет вернуть себе былое самообладание. Только глаза в панике проходились по одиноким фигурам в углах, а пальцы до сих пор подрагивали. Служба уже давно прошла, после небольшого магазинчика с молитвенниками и свечами открывался такой же небольшой притвор и основная часть храма. Рядом с иконами стояло несколько бабушек в платках, а прямо к ним сейчас направлялся священник. — Он что, всех встречает? — шепотом спросил Дима, который уже стоял сзади. Олег не знал, что ответить, не в силах оторвать взгляд от мужчины в рясе, который и правда целенаправленно к ним шел, оглядывая с ног до головы. — Приветствую, — говорил тот размеренно и тихо, как всегда учили самого Олега. — Вы, должно быть, приезжие? — Здрасьте, — Влад вперёд шагнул. — Помощь нужна, а то мы застряли у вас в деревне. Нам сказали, у вас машина должна быть. Мужчина ответил не сразу, выслушал и ещё раз взглядом обвел их, а потом улыбнулся уголками губ. — Жаль, на службу не попали, — он рукой обвел небольшой зал. — У нас не так много людей бывает, но и этого достаточно, чтобы каждый для себя нашел то, что ему нужно. — Мы не особо верующие, — Дима поежился. — Вы — нет, — священник кивнул в сторону него и Влада. — Но в тебе вера есть. Олег под взглядом хотел сжаться весь, только сил уже не осталось ни на размышления, каким образом чужие люди безошибочно его считывали, ни на движение, чтобы отдалиться, уйти от протянутой к нему руки, которая опустилась на место рядом с сердцем. Там, где крестик висел вместе с амулетом. — Быть может, сын мой, здесь твои поиски закончатся, — мужчина ещё на пару мгновений руку задержал, а потом отступил назад. — Пойдемте со мной, обсудим, чем вам помочь получится. Остальные последовали, хоть и с запинкой, а Олег с места двинуться не мог. Внутри все кричало, вопило, тянулось в попытках найти опору и хотя бы капельку надежды, а снаружи Олег лишь в бессилии руки мог опустить и заставить себя хотя бы пойти вперёд. Как никогда хотелось ощутить Сашу рядом. Как никогда хотелось действительно поверить, чтобы окончательно не сойти с ума. Они прошли мимо алтаря и жертвенника, обогнули других людей, и последовали за священником в почти незаметную дверь, которая вела прочь из основной части церкви. Впереди простирался белый пустой коридор, то и дело в стенах виднелись проходы в другие помещения, без дверей — лишь черные дыры. Олег не оглядывался. — А куда мы идем? — Влад, хоть и шел спереди размашистым шагом, все равно отставал от мужчины. — Батюшка? Ээ, Падре? — Отец Георгий, — мужчина проговорил терпеливо, а потом рукой их подозвал к самому крайнему проходу в коридоре. — Здесь спокойно поговорить можно. Только разговор заводить никто не спешил. Они оказались в длинной комнате со столом посередине, отец Георгий их в ряд усадил на скамейку, а сам взял со стола золотую чашу. — Так что с машиной? — спросил Дима недоуменно. — Отвезем вас, не переживайте, — отец Георгий к ним развернулся, теперь возвышаясь темной фигурой. — Но для начала я хотел бы для вас исключение сделать. Службу вы пропустили, но причастие вам поможет. Всегда полезно встретиться с самим собой. Олег знал каждое движение, знал последовательность действий, вот только все казалось неправильным. Слабая улыбка мужчины, эта комната вдали от основной части церкви, некрещенные Влад с Димой, покорно расположившиеся рядом, слишком блестящая золотая чаша и сладковатый запах вина. Будто ему дали картинку, почти идеальную копию, но каждая деталь выделялась как грязное пятно на одежде. Он с тревогой наблюдал, как отец Георгий протянул чашу сначала Владу, потом Диме, а они, на удивление, без колебаний приняли её и сделали по глотку. Олег знал, что спустя мгновение сделает то же самое, даже несмотря на страх, до сих пор сжимающий изнутри. А, может быть, именно из-за него. Смесь вина и мякоти хлеба заставила поморщиться, горло обожгла и разлилась таким же теплом по всему телу. — А как же исповедаться? — он закашлялся на этих словах, будто ему до сих пор вливали в глотку вино. — Порядок неправильный. — Всему свое время, — отец Георгий и глазом не моргнул, отставил чашу на стол и наклонился ближе к Олегу. — Посмотри на меня. Он сжал пальцами его подбородок, заставляя голову поднять, а Олег и сам поддался. Ни слова сказать не мог, только смотрел, как ему и приказали. Его будто бы изучали внимательно, на кусочки разрезая и доставая внутренности без скальпеля. Олег не двигался, ждал в неясной надежде, что его направят и скажут, что делать дальше. — Грех на душу взял, — Отец Георгий отпустил его резко. — Сам знаешь, что не скрыть этого. Слова были слишком похожи на те, что он слышал несколько лет назад, и обрубали на корню любую надежду. Он оказался в той же ловушке, в который был все это время, когда никто четкого ответа не давал, однако стремился поглубже в душу залезть и выведать все самое потаенное, чтобы на свету рассмотреть и осудить. Только это не помогало тогда, не помогало и сейчас, когда главный вопрос заключался в том, как спасти Сашу. Олег встал, несмотря на головокружение, оторвался от скамейки силой воли, больше не встречаясь взглядом с мужчиной. — У каждого своя исповедь будет, — сказал тот напоследок, когда Олег уже спиной развернулся и к двери подошел. — А с вами что делать будем? Дима смотрел на мужчину глазами совсем стеклянными, не осознавая словно, где он находился, провел пальцами по губам, на которых ещё капли вина остались. Головой качнул, пытаясь в себя придти. — Вы машину обещали, — вышло совсем неуверенно. — Что, уже сбежать торопишься? — на этот вопрос Дима вспыхнул весь. — Так иди, никто вас насильно не держит. Как и с предыдущей то ли просьбой, то ли приказом, Дима осознать ещё сам не успел, как с места поднялся. Влад поглядывал на него недоуменно, но не останавливал, как и отец Георгий. Дима ещё раз потерянно огляделся и направился в ту же сторону, где скрылся Олег. — А ты за друзьями не последуешь? — теперь все внимание священника было приковано к Владу. Тот до сих пор на скамейке сидел, пальцами иногда по подбородку проводил задумчиво, но ухмылку на лице удерживал. — Какие же они мне друзья? Так, знакомые, — Влад хотел по привычке рассмеяться, разбавить тишину и успокоить самого себя, но смех вышел сдавленным и совсем неуместным. Отец Георгий смотрел на него снисходительно. Неприятное чувство, будто жалели бродячего щенка, которого под дверью нашли. Влад не привык к такому и сейчас привыкать тем более не хотелось. — Вы поговорить хотели, — выдал первое, что в голову пришло, лишь бы не молчать. — Людей часто направить нужно, — священник на его слова даже внимание не обратил. — Вопросом, советом. Ничего рассказать не хочешь, сын мой? От обращения такого Влад уже не выдержал, усмехнулся открыто. — Вы мне раскаяться предлагаете? — он ждал ответа, но отец Георгий молчал, взгляд не отводил и не двигался. — Грехи перечислить, помолиться, вот эта вся ерунда? — Почему же ерунда? Неужели ничего на душе нет, чем поделиться хотел бы? — Не с вами уж точно, — Влад фыркнул, но, сам не понимая, почему, все ещё на том же месте сидел. — Да и не за шо мне прощения просить. — Если праведную жизнь ведешь, это хорошо, — отец Георгий присел рядом. В комнате столько места было, что такое близкое положение сбивало с толку, бесило и пугало одновременно. Хотелось отодвинуться подальше, но собственное тело слушаться отказывалось. Влад взгляд перевел на мужчину, силясь понять, что от него хотели. — Он все видит, — продолжил священник. — И твое желание денег, и готовность по головам пойти, и образ жизни твой разгульный. Владу бы вот прямо сейчас послать этого неизвестного мужика куда подальше, но во рту пересохло, а священник все говорил. — Как друзей ты подставлял, как любыми способами своего добиться не гнушался, ведь какое наказание будет, верно? Вседозволенность тебя охватила, — голос у отца Георгия был до сих пор тихий, но каждое слово било все сильнее. — Не боишься? — Не боюсь, — еле выдавил Влад, хотя внутри липкий и непонятный страх расползался. — Зря, Владислав, очень зря. В этот момент Влад все же взгляд поднял, не выдержал, когда его по имени назвали, которое он и не говорил мужчине. Посмотрел в сторону отца Георгия и встретился с пустыми черными глазницами. На всю комнату грохот раздался — он только спустя мгновение осознал, что отшатнулся и на пол со скамейки грохнулся, больно приземляясь на бок. Перед глазами до сих пор стояла эта жуткая и странная картина. Оставалось только ущипнуть самого себя, глаза закрыть на секунду и снова посмотреть на священника. Тот на него смотрел в ответ вполне обычными и человеческими глазами, только теперь уже под нос себе шептал что-то. Влад прислушался — незнакомая ему молитва быстро-быстро срывалась с губ мужчины. — Шо за хуйня здесь творится, — после удара об пол сознание прояснилось немного, позволяя выпрямиться и в себя прийти. Ответа, конечно, не последовало. Мужчина продолжал на месте сидеть, пялясь в стену и зачитывая тихо молитву. Сейчас он казался совершенно обычным, безобидным даже, только Влад ощущал, как спина под футболкой взмокла, как капельки холодного пота по позвоночнику ещё стекали, а в памяти до сих пор вспыхивали эти темные, пустые, нечеловеческие глазницы. Надо было найти других и выбираться на улицу. И, желательно, сразу подальше от этой чертовой церкви.***
Дима надеялся, что Олега догонит, он ведь вышел всего на пару минут раньше, не мог он так быстро скрыться. Только вот коридор церкви казался длиннее сейчас, изворачивался и уводил куда-то в сторону, а Дима уже не совсем понимал, откуда они изначально пришли и какая дверь ему была нужна. В глазах мутнело то и дело, а губы высохли совсем, так и хотелось по привычке зубами пройтись, до крови искусывая. Во рту до сих пор чувствовался сладкий привкус вина, от которого одновременно так плохо и хорошо было. Не надо было пить, знал ведь, что глоток даже вызовет не лучшие воспоминания, но под взглядом этого священника и икон, которые на стенах были развешаны, сопротивляться почему-то не получалось. — Олег? — сдался Дима и позвал вслух. Голос прошелся по стенам, отскочил от них, создавая гул, но ответа не последовало. Ещё несколько шагов и слева пустая комната. Ещё немного вперёд — вновь пустое помещение. Дима шел, не понимая, каким образом можно было в такой маленькой церкви потеряться, но паниковать раньше времени не хотел. Ещё несколько поворотов и одиноких комнатушек, прежде, чем Дима заметил темную фигуру в одной из них. Не Олег, это сразу было понятно, но любопытство пересилило. Дима, хоть и нутром чуял чаще всего приближающийся пиздец, всегда мастерски умел это ощущение игнорировать. Комната была небольшой, дверь за ним сама захлопнулась, оставляя его один на один с неизвестным, который распластался на полу. Окна здесь были совсем маленькие, и Диме потребовалось ближе подойти, чтобы в отсутствии нормального света увидеть хоть что-то. Перед ним лежал даже не человек — тело, неподвижное, большое и знакомое даже со спины. Рядом с головой предательски блестела лужица крови, от вида которой у Димы по спине холодок пробежал. — Кость? — сознание отказывалось воспринимать увиденное, но Дима упрямо вперёд наклонился, все ближе и ближе, дотягиваясь рукой до шеи мужчины. Кожа казалась реальной, вот только холодной была ужасно и затвердевшей будто. На ней красные следы выделялись ярко от крови, которая до сих пор медленно стекала с затылка. Дима неверяще пальцы ближе к лицу поднял, секунду рассматривая их, словно фотографию. На кончиках теперь тоже была кровь, липкая и противная. Он судорожно руку об штаны вытер, назад к стенке отшатнулся, прижимаясь к ней спиной. — Не может такого быть, — Дима даже заговорить громко боялся, ощущая на пояснице холод камня, а где-то на затылке привычное покалывание в предчувствии чего-то ужасного. С ним всегда так было. Он боролся с желанием вновь подойти ближе, все же заглянуть в лицо и удостовериться, что все действительно закончилось. Пальцы подрагивали, но он никак не решался, только нервно облизывая губы и проходясь взглядом по неподвижной фигуре. Игра воображения, да и только. Дима знал, что не могло это быть реальностью, так что зажмурился крепко, обещая самому себе, что досчитает до трех и откроет глаза. Тогда в комнате он останется один. — Ты же не думал, что от меня так легко избавишься? Дима глаза в панике распахнул, тут же ощущая, как его к стенке силой прижали. Прямо перед ним Костя стоял, спокойный, высокий, с ухмылкой на лице и засохшими каплями крови в районе головы. Рукой его держал крепко за плечо, не давая даже на миллиметр двинуться. — Не надо, — от способности говорить в принципе почти ничего не осталось. — Что не надо? — мужчина спросил почти ласково, только каждую такую нотку в голосе Дима знал отлично. — Не рыпайся. — Я не… — Не хотел? — глаза у Кости были темные-темные, прожигающие сейчас до костей, до органов самых. — Я же знаю, что врешь. Ещё как хотел. Сбежать задумал. Только вот удар у тебя хиленький вышел, малыш, не сработало. Рука переместилась с плеча на шею, воздух не перекрывая окончательно, но доставляя боль и мешая вздохнуть полной грудью. Дима прохрипел, дернулся все-таки, стараясь сбросить с себя и прикосновения, и взгляд, и дурман, который сознание путал. Вот только в ответ на это слабое движение его ещё больше в стену вжали, а Костя вдруг наклонился совсем близко к лицу. Так, что сфокусироваться уже ни на чем нельзя было. Дима глаза закрыл, лишь бы уйти от этой неправильной реальности. — Не сбежишь ты никуда от меня, сколько ни пытайся, — шепот прямо рядом с ухом, дыхание горячее и отдающее тем же вином, что Дима сам пил, и ощущение чужой руки на шее. — Понял? Дима крик истошный услышал будто издалека, не сразу осознав, что он сам кричал, пока его не тряхнули со всей силы, приводя в чувство. — Димка, ты шо? На этот звук Дима глаза открыл резко, пытаясь понять, кто рядом стоял. Его до сих пор держали крепко, теперь уже вновь за плечи, но рассматривали с тревогой и непониманием. Еще пара секунд — Дима моргнул, собирая по кусочкам стоящую перед ним фигуру и узнавая Влада. — Ты в норме? — Руки убери, — вырвалось первым. — Да я тебя просто в чувство приводил, ты чего… — Руки, убери, блять, — Дима знал, что звучал сейчас истерично, но ничего с собой поделать не мог. Влад в сторону все же отошел, создавая безопасную дистанцию, пока Дима дышал загнанно и посматривал в угол, где всего пару минут назад видел тело. — Давай уже Олега найдем и свалим, пусть даже без машины, — Влад дверь открыл, придерживая. — Не нравится мне здесь.***
На полу каменном сидеть было больно. Но это нисколько не мешало, даже успокаивало своей привычностью, пока Олег на коленях стоял прямо перед иконой Богоматери и молитвы читал одну за другой. Пусть священник ему не помог, пусть про грехи сказал, Олег готов был смириться и покаяться, что угодно сделать, лишь бы его выслушали и помогли. Он давно уже не чувствовал хоть какой-то отдачи или веры, переполняющей до глубины души, но в голове держал мысль, что однажды у него получилось. Когда-то давно это сработало, помогло Саше, поэтому и сейчас он готов был до посинения, до хруста коленей и обморока голодного перед иконой молиться, если была хотя бы призрачная надежда, что это спасет Сашу. Мысль, что брат умереть может, до сих пор дикой казалась и неправильной. Он же всегда был рядом, пусть не физически, но Олег ощущал его силу, его эмоции и присутствие. На краю сознания отмечал, что Саша продолжал жить, радовался, грустил, уставал много и помогал другим. Складывал эту информацию в коробку под грифом «секретно», чтобы и самому туда не лезть, не мучиться лишний раз. Но самое главное — он в любой момент мог убедиться, что с Сашей все в порядке. Саша занимал так много места в его сердце, что порой казалось, оно и не Олегу принадлежало, а всецело только брату. Каково было бы жить с дырой зияющей на этом месте, если бы Саши не стало, Олег не представлял. Даже задумываться страшно было, потому что не знал, смог бы он вообще продолжить существовать и куда бы дел все чувства, которые его годами переполняли. Ни запереть поглубже, ни поделиться, ни уничтожить — потенциальная дыра прямо в груди, которая грозилась появиться, не позволила бы ничего. Олег молился, произнося слова тихо, едва двигая губами, шептал судорожно все, что помнил и считал подходящим. Он хотел бы глаза закрыть, но не мог, поэтому пялился на икону, ощущая, как впервые за долгое время наружу рвался тихий плач. Он бы мог себя успокоить хотя бы на ближайшее время, потому что точной информации ещё не было. Слова Влада могли быть ошибочными, болезнь Саши — не такой страшной, но Олег каждой клеточкой ощущал, что самые худшие опасения на этот раз были правдой. Не знал, откуда эта уверенность взялась, но отмахнуться от нее не получалось. Он бы хотел услышать и от Саши лично подтверждение, но ничто не мешало ему уже сейчас морально готовиться и пытаться дотянуться за помощью единственным способом, который он знал. — Чего ты на коленях стоишь? Олег даже не сразу отреагировал на фразу, потому что привык слишком к тому, что голоса в голове и вне её затыкались редко. Фантомы часто приходили, им было неважно, что Олег принял решение от таких сил отстраниться. А собственные демоны умели кричать ничуть ни хуже. Только сейчас голос звучал по-другому. Почти родной. Олег от иконы взгляд отвел, обернулся, тут же сталкиваясь с братом. Саша стоял совсем близко, смотрел внимательно, слегка улыбаясь, и все в нем было почти правильным. Задумчивые глаза, усмешка и клыки, угловатые плечи, интонация и даже запах. Но Олег из-за этого почти не решался податься вперёд и на шею кинуться, как хотелось. — Встань, не хватало ещё себе отморозить все, — сказал Саша и потянул его за руку на себя. Олег поддался, выпрямился, но молчал до сих пор, вглядываясь в этого Сашу. — Не узнаешь? — брат улыбнулся. Хотелось узнать, хотелось поверить, хотелось запомнить эту улыбку, но Олег сомневался, переступая с ноги на ногу. Самый главный вопрос, который он готовился вслух задать, так и рвался наружу, вот только на него должен был ответить его Саша. — Олег, а какая уже разница? — спросил мужчина, будто прочитав мысли. Он не смог бы объяснить, но всего лишь короткого «Олег» хватило, чтобы понять — не Саша это был. Не так произнёс, не те эмоции вложил, все сделал почти, но недостаточно. «Олег» звучало сейчас страшно и неправильно. — Ты не… — Не он? — этот Саша расплылся в ухмылке. — Так его скоро не будет, ты сам уже понял. Олег отступил в сторону, но от прикосновения уйти не получилось. Это нечто, повторявшее черты его брата, пальцами к нему потянулось, прошлось ими по скуле, спустилось ниже и мазнуло по губе. — Разве тебе неинтересно? — голос и улыбка вызывали дрожь по всему телу. — Если спасти не получается, может, хотя бы узнаешь напоследок, каково это. Чужие губы прижались крепко, с напором, вынуждая пальцами вцепится в худые плечи, лишь бы найти опору и не упасть обратно на холодный пол. Олегу хотелось оторваться и вздохнуть, хотелось перестать дышать вообще, пока он ощущал холодный поцелуй. — Не надо, — из последних сил оторвался, посмотрел в почти родные глаза, которые блестели нездорово. — Олег, пожалуйста, ты мне нужен, — фраза, произнесенная тихо, шепотом, стала окончательным приговором. Олег мог сколько угодно обманывать самого себя, загонять подальше любые чувства, связанные с братом, но это безумное желание услышать, что он был Саше нужен, что в нем нуждались, его помощи хотели, уничтожало все остальное. Тем более сейчас, когда у Олега все ещё слезы в уголках глаз скапливались, а внутри все сжималось в страхе потерять, упустить и не суметь помочь. Олег в какие-то мгновения забывал совсем, что все происходящее было далеко от реальности. Целовал этого Сашу глубоко, мокро, как никогда бы не решился раньше, языком раздвигая губы с напором, и прижимался все ближе и ближе, подталкивая к стене, той самой, где до сих пор висела икона. Ладонями прикасался ко всему, до чего мог дотянуться, в волосы зарывался, слегка оттягивая их назад, по талии проходился пальцами, расстегивал рубашку судорожно, тут же припадая губами к новому открывшемуся участку кожи. Олег слышал, как собственное сердце грохотало торжествующе, как кровь билась в висках и как этот Саша не стонал — скулил, остро реагируя на каждое движение. Но до конца поверить у Олега не получалось. Он находился будто в двух разных плоскостях реальности, в процессе участвовал, при этом наблюдая со стороны за самим собой и за братом. Смотрел внимательно, не в силах оторваться, как он сам скидывал верх, джинсы расстегивал на Саше рвано, оставлял мокрые поцелуи на шее, иногда прикусывая тонкую кожу и вырывая у брата ещё один стон. Саша казался таким послушным, когда смотрел из-под ресниц и подставлялся под каждое прикосновение, вжимаясь спиной в стену, пока Олег начал двигаться в нем. Это все походило на горячечный сон, где уже было непонятно, что происходило, в какой последовательности и с кем. Олег остановиться не мог, смотрел, как сам же втрахивал Сашу в поверхность, с каждым толчком будто пытаясь слиться в одно целое, пока Саша все повторял «Олег», уткнувшись ему в шею и спрятав в ней почти родной взгляд. Олег наблюдал, а сам ощущал каждое прикосновение и каждый поцелуй, которые отдавались во всем теле желаньем и тоской. Ему хотелось почувствовать все полностью, почувствовать все правильно, но сейчас он лишь губы до крови кусал и наблюдал за иллюзией собственного больного мозга, в которой главным эпицентром был Саша, громко стонущий прямо под иконой Богоматери. И так же, как любой сон, события развивались слишком быстро, сумбурно, сбивая с ног и лишая контроля. Олег в одну секунду прижимался к Саше, пока тот пытался дыхание восстановить и оставлял слабые поцелуи на щеках, а в следующую — этот же Саша его отталкивал, оттеснял рукой от себя и смотрел с враждебностью. — Ты меня не спас, Олег. Олег опять был где-то на краю происходящего, казалось, вновь стоял на коленях на полу, наблюдая, как Саша глазами злыми на него смотрел, а сам дрожал, не в силах стоять и не прося никакой помощи. Этот Саша был слишком похож на настоящего, но Олег сейчас уже с надеждой выискивал это почти. — Я пытался, правда, пытался, Саш, — он даже свой голос не узнавал, чувствовал только отчетливо слезы, из-за которых взгляд совсем плыл. — Саш, пожалуйста, послушай, у меня в прошлый раз получилось. Правда. Саш, я попробую, попробую ещё раз, даже если ты не веришь, моей же веры хватит, правда? — Олеж, — прозвучало близко, с тревогой и теплотой родной, без почти. Олег не понял, когда успел зажмуриться, только теперь пришлось глаза открыть, сжимаясь от страха, что голос вновь окажется иллюзией и он увидит того Сашу. Но перед ним сидел брат, тоже опустившись на колени, согнувшись рядом с ним и протянув руку вперёд. Саша пальцами коснулся щеки, слезу стер и выдохнул нервно. — Олеж, скажи, что случилось. Олег так хотел задать этот вопрос Саше, в голове формулировал, представлял, как в ответ получит сто и одну отговорку или ещё хуже — молчание. Но сейчас выдавить из себя эти слова было трудно, потому что они бы означали конец всего. Не осталось бы даже призрачной надежды на ошибку. — Я знаю, — Олег сказал коротко, пока ещё были силы. — Саш, я знаю. И брат бы мог удивиться, мог бы задать вопрос, мог бы усмехнуться и сказать, что Олег никогда ничего не знал. Но у Саши в глазах в этот момент страх плескался и печаль, такая сильная, что хотелось отвернуться. Олег мысли читать не умел, но понял всё сразу, покорно подаваясь ближе и вжимаясь в плечо Саши, чтобы ещё всего на секунду забыться.