Три свадьбы и одни похороны

Четыре месяца назад. Гарри оглядел почти пустую комнату, и его руки безвольно упали вдоль тела: притронуться к последним безделушкам оказалось непосильной задачей. Он присел на краешек кровати и устало потер лицо ладонями, размышляя, что же ему теперь делать. Этот дом был последним, что у него осталось от бабушки Вальбурги, отдавать его не хотелось до сорванного крика, до истерики с битьем посуды и вазочек. Она подарила ему этот домик на берегу озера на совершеннолетие. Сказала, что у каждого молодого волшебника должно быть место, где он сможет отдохнуть от общества и подумать о важном. Именно этот дом и спас его от перспективы остаться без крыши над головой, когда всё стало совсем плохо. Гарри прожил тут много лет, сам выбирал каждый столик, подсвечник и коврик. Это было его убежище, его крепость. Светлые просторные комнаты с видом на бескрайнее темно-синее озеро, высокие сосны и горы вдали, уютные кушетки и кресла, большая гардеробная, библиотека и маленький садик во дворе… Он будет скучать по этому месту сильнее, чем по дому на площади Гриммо, где жил с самого детства. По щекам всё же потекли слезы, и он позволил себе оплакать потерю. Почему же ему так не везет? Что за злой рок навис над ним? Он потерял свою лавку артефактов, потерял лицензию, потерял залог на дом, потерял репутацию. Поднявшись и подойдя к туалетному столику, он увидел в зеркале своё бледное заплаканное лицо с разбитыми губами, распухшими от синяков. Удара он не ожидал, даже отклониться не успел, как вдруг: бам! И огромный кулак с массивным перстнем врезался в его лицо с такой силой, что его отбросило назад, спиной на запечатанную дверь его бывшей лавки артефактов. — Ты ещё приползешь ко мне на коленях, маленькая шлюха! — выплюнул невысокий коренастый мужчина, пожирая его горящими от ярости глазами. — Проблемы только начались, запомни, сучка. Гарри выпрямился, проверяя языком, не шатаются ли зубы. Металлический привкус крови во рту и острая боль его не беспокоили так, как перспектива лишиться зубов. Отращивать их — настоящая пытка. Его уже избивали несколько раз, он знал, как это больно. — Я не знаю, сколько ещё мне нужно вам повторить, мистер Келли, — с трудом выговорил он онемевшими от боли губами. — Я не продаюсь, и шантаж меня не пугает. Уходите. Проходящие мимо два колдуна направились прямо в их сторону, и Келли с досадой зашипел. — Эй, мистер, вам нужна помощь? — крикнул один из колдунов. — Чтоб тебя! — цыкнул Келли и развернулся. — Нет-нет, господа, я уже ухожу. Помог мистеру Поттеру подняться. Он упал, знаете ли, — его противный голос сделался сладким, как патока. Гарри отодвинул его плечом и спустился с небольшого крыльца, приветливо кивнув обеспокоенным прохожим. — Спасибо за беспокойство, я действительно упал, — он с досадой махнул на свое лицо. С тех пор прошло пять дней, а губы едва зажили. На кольце Келли был заговор, замедляющий действия заживляющих мазей и заклинаний. Он не соврал: проблемы действительно только начинались. Сразу же после того, как у Гарри отобрали лицензию на изготовление артефактов и ему пришлось закрыть лавку, к нему пришли из конторы, в которой он брал займ под залог дома. Он не платил уже несколько месяцев, потому что дела в лавке шли хуже некуда, и в конторе наконец решили, что теперь, после того, как его бизнес прогорел, у него нет никаких шансов вернуть всю сумму с процентами. И они пришли за его домом. — Всё будет хорошо, — сказал своему отражению Гарри. — Справлюсь. Он открыл большую резную шкатулку, стоящую на столике. Там, в большом пространственном кармане находились все его драгоценности. Когда-то она была полна доверху, но теперь в ней остались только те, что были для него важны и имели невероятную ценность. Но с какими-то из них всё же придётся расстаться. Он бережно коснулся серег и браслета из белого золота с изумрудами. Их ему подарил дядя Регулус на пятнадцатый день рождения, и это был его последний подарок: через два месяца он пропал, и с тех пор никто его больше не видел. Смешную золотую подвеску со снитчем, украшенным алмазами, ему подарила бабушка, когда на первом курсе Хогвартса его взяли ловцом в команду Слизерина. Тяжелая печатка с рубином — подарок Сириуса на Рождество. Как он мог расстаться с этими драгоценностями, если это последняя память о его семье, которой больше нет на этом свете? Нет, он не может. Пришлось достать пригоршню украшений попроще и подешевле: колечки, браслеты, цепочки, броши и запонки. Да, за это не получится выручить столько, сколько за один гарнитур с изумрудами. Но этого хватит на первое время. Он мог бы продать ещё кое-что, но… Он провел по правому уху, на раковине которого притаилась маленькая серебряная змейка-сережка, но тут же одернул ладонь. Нет, это он тоже не может продать. Это сильный магический артефакт, защищающий от любых ядов — за такой коллекционеры на черном рынке подрались бы. Но это подарок Тома, один из семи, которые он отправил с тех пор, как покинул его. Гарри заправил длинные волосы за ухо, любуясь сережкой в отражении. Искусно выполненная змейка нежно сжимала кольцами мочку, раковину и будто бы впивалась небольшими зубками в кожу у виска. Потрясающе красивая, изящная работа. Впрочем, Том всегда знал, как ему угодить. Эту сережку он прислал последней, на двадцатисемилетие Гарри около шести месяцев назад. С тех пор Гарри её не снимал: настолько она ему понравилась. И дело было вовсе не в том, что этот подарок означал, что Том всё ещё помнит о Гарри и его вкусах. Конечно нет. Почти восемь лет прошло с тех пор, как в один прекрасный день он исчез, оставив Гарри лишь записку. Восемь долгих, полных горестей и невзгод лет, за которые из беззаботного юноши Гарри превратился в уставшего, одинокого призрака. Зеркало отражало то же, что и всегда: узкое лицо с бледной кожей, большие зеленые глаза, тонкий, чуть вздернутый кверху нос. Но Гарри всё равно себя не узнавал. Слишком много ему пришлось пережить с тех пор, как он со смехом вот так же красовался у зеркала в спальне семикурсников Слизерина, пока Том вычесывал из его длинных темных волос листву и сухие травинки, застрявшие в них, когда Гарри неудачно спрыгнул с метлы над запретным лесом. Того беззаботного юноши давно уже нет, хоть лицо и осталось прежним. Из-за диких экспериментов бабушки Вальбурги, которая с помощью темной магии пыталась выжечь из него дурную кровь магглорожденной матери в детстве, Гарри теперь практически не старел, а кожа его всегда оставалась бледной и никак не реагировала на солнце. Да и походил он скорее на вампира, чем на человека. Хотя бабушка всегда гордилась результатом своих трудов и с гордостью заявляла всем, кто готов был слушать: «Ах, посмотри, Эстель, как удачно я выжгла дурную кровь. Это же настоящий Блэк теперь! Видишь, Багнольд, он копия моего отца в молодости, правда?» То, что Гарри каждый год по весне линяет, как змея и постоянно падает в обмороки из-за слишком сильной светлой магии поблизости, её не волновало. А Гарри только смиренно вздыхал, обрывая свисающую с лица лоскутами кожу. Хорошо, что это длилось всего день. Бабушка Вальбурга была просто двинутой фанатичкой и злобной каргой, но она любила Гарри, а Гарри любил её. Теперь, когда бабушки с ним нет, он бы многое отдал, чтобы услышать её сварливое: «Ксенофонтус, старый ты козел, только посмотри на моего внука! Чем он тебе не угодил в качестве зятя? Твоей уродине-дочке и мечтать о таких парнях нельзя было!» Женить Гарри было её самой главной мечтой. Жаль, что она это так и не осуществила: болезнь унесла её раньше, чем Гарри нашел подходящую спутницу жизни, из которой бабушка выпила бы всю кровь. Он скучал по этой старой мегере. Отогнав воспоминания, Гарри отвернулся от зеркала и снова осмотрел комнату. Он почти всё собрал, остались только мелочи вроде статуэток, ваз и разных коробок с каким-то барахлом, которые Гарри не открывал годами. Как он теперь будет жить без всего этого уюта? В той комнатушке на краю Лондона, что он присмотрел, не поместится ни его любимая серия японских пейзажей, ни вазы, ни коллекция вееров. Кроме кровати и тумбочки там вообще ни на что нет места. Наверное, ему стоило принять предложение Альберта и пожить у него, но Гарри не хотел ещё больше запутывать их отношения. Ему нужно самому разобраться со своей жизнью, а потом уже вступать в серьезные отношения с таким хорошим человеком, как Альберт. Большие напольные часы в коридоре пробили полночь, и Гарри встрепенулся. У него ещё столько дел, столько всего собрать нужно, а он разнылся, предаваясь жалости и воспоминаниям о счастливых деньках! Бабушка бы этого не одобрила. В любой ситуации она говорила: «Блэки не падают, Блэки спотыкаются и идут дальше! А ты — Блэк, несмотря на дурную кровь твоей мамаши и маленькую толику Поттеровской дурости!» Поэтому Гарри гордо расправил плечи, вытер глаза рукавом халата и принялся за работу. Он вытащил из-под кровати старый школьный сундук и только собирался его открыть, как колокольчик у двери громко зазвенел. Полночь пробило несколько минут назад, кто так поздно мог заявиться к нему на порог? Выхватив палочку, Гарри на цыпочках отправился к двери. Сердце заколотилось от нехорошего предчувствия. Мистер Келли обещал ему неприятности. Неужели он? Но как он узнал, где Гарри живет? Гарри невербально наложил на дверь заклинание прозрачности и с волнением вгляделся в незнакомца на крыльце. Это был не Келли. Незнакомец был очень высок, в отличие от коротышки-ирландца. Его черная дорожная мантия, не застегнутая на пуговицы, открывала красивый узорчатый темно-серый жилет, рубашку на полтона светлее и темный галстук. А лицо… Когда Гарри подошел ближе, вглядываясь сквозь мутную полупрозрачную дверь со всей силы, он заметил знакомые черты лица и волнистые каштановые волосы, небрежно спадающие на лоб. — Том! — вырвалось у него слишком громко. Незнакомец на крыльце услышал его крик и уставился на Гарри, будто двери и вовсе не было. — Гарри, — позвали его знакомым низким голосом. Больше не раздумывая, Гарри распахнул дверь и оказался нос к носу не с кем иным, как со своим бывшим лучшим другом — Томом Риддлом, которого не видел почти восемь лет. — Это правда ты? — Гарри порывисто шагнул за порог и чуть не врезался в чужую грудь. — Конечно я, — ответили ему с легкой хрипотцой в голосе. Гарри замер, разглядывая Тома широко распахнутыми глазами. Даже в тусклом свете луны было видно, что он изменился почти до неузнаваемости. Если сам Гарри будто замер в своих семнадцати, то Том повзрослел. Из высокого тощего подростка с непропорционально широкими плечами, нескладного и вечно злого, он превратился в удивительно красивого мужчину. Теперь всё в нем было гармонично: и рост, и фигура, и осанка. Его скуластое лицо с твердой челюстью возмужало, растеряв подростковую пухлость, черты лица заострились ещё сильнее, между широких черных бровей появились морщинки, и только глубокие темные глаза по-прежнему таинственно мерцали, когда он смотрел на Гарри. Первым порывом Гарри было броситься ему на шею и крепко обнять, чтобы убедиться, что всё это не сон. И раньше он бы обязательно так сделал, но теперь… Прошло восемь лет, за которые Том не написал ему ни строчки. Лишь присылал подарки на дни рождения, не дав ни одной возможности написать и узнать, как дела. Гарри понимал, что он жив только благодаря этим подаркам. Лицо Гарри представляло из себя весьма неприглядное зрелище, поэтому он остался в тени козырька. Ни к чему Тому видеть, насколько он стал жалок. — Привет, — с трудом усмирив взбесившееся сердце, Гарри протянул ему руку. — Какими судьбами? Том перевел взгляд на повисшую в воздухе ладонь, и мерцание в его глазах исчезло, будто в комнате затушили свечи. Хотя это могло быть всего лишь игрой теней из-за проплывающих по небу темных облаков. — Привет, Гарри, — спустя несколько секунд ответил он и осторожно сжал его ладонь в своей теплой ладони. — Я вернулся. Руки у Тома остались прежними, разве что стали сильнее. На длинных пальцах, раньше вечно испачканных чернилами, теперь красовались несколько колец с камнями. Мир вокруг замер, слышен был только мерный шум листвы на раскачиваемых ветром ветвях ракиты, склонившейся к ровной глади темных озерных вод. — Я… Рад, — казалось, прошли годы, прежде чем Гарри нашел в себе силы ответить. Он невольно шагнул вперед, совсем позабыв о неприглядном состоянии лица. От руки, которую Том не выпускал из своей, распространялся жар, всё выше и выше по предплечью. — Как ты… Почему… Голос совсем перестал его слушаться, и Гарри только жалко мямлил, мысленно умоляя своё тело успокоиться. Он столько раз представлял эту встречу! Представлял, как начнет отчитывать Тома, как выплеснет свою обиду, как сделает вид, что не узнал, что давно позабыл о предателе. Но стоило только его увидеть, как вся обида отошла на второй план. Он так скучал по нему, не было ни дня, чтобы он его не вспоминал. Лицо Тома мгновенно изменилось. Мягкость на кончиках губ и в лице вдруг сменилась напряжением, хищным и опасным, как яд Тайпана. Его пальцы на руке Гарри сжались чуть сильнее. — Что у тебя с лицом? — бесцеремонно спросил он, медленно протянув свободную ладонь к его лицу. — Ничего! — Гарри поспешно отступил в тень, разорвав затянувшееся рукопожатие. — Не важно, просто упал. Так что ты тут делаешь? Звуки и краски вернулись в мир, он ощутил, что дышит слишком быстро и поверхностно. Эта встреча с головой окунула его в ледяные воды прошлого, когда он ревел, уткнувшись в плечо бабушки, потому что не знал, жив ли Том. Когда Том исчез из его жизни, Гарри осознал, как много он для него значил. Том был единственным, кто знал его настоящего. Единственным, кто понимал и принимал таким, какой он есть, без всяких условий. — Я ведь обещал, что вернусь, — Том опустил голову, скрывая взгляд, и засунул руки в карманы брюк. — И я вернулся. Всё это походило на бездарную постановку театралов-недоучек. Странные, неловкие фразы, напряженные позы, долгие паузы. Гарри просто не знал, как себя вести в такой ситуации. Всё было слишком фальшивым и ненастоящим. — Вернулся, значит, — совсем уж позорно произнес Гарри ломким голосом. — Молодец. Кх-м. Язык будто отнялся. Он видел перед собой Тома, того самого Тома, что расчесывал его волосы, слушал про красоту артефакторики, смеялся над его шутками и заступался за него перед другими слизеринцами. Но в то же время он видел совершенно чужого человека, мужчину, который был неизвестной гаванью. Мужчину, который теперь стал совсем другим, не тем заботливым подростком со слишком неловкими и длинными конечностями, который смеялся, вызволяя Гарри из неприятностей с выводком щенят нюхлей. Этот мужчина излучал опасность, силу, которая подавляла и пугала. — Гарри, я… — Том вскинул голову, но Гарри запретил себе смотреть ему в глаза. Вместо этого он уставился на пуговицы его жилета, серебряные, с красивой гравировкой в виде маленьких змеек, обвивающих стебли роз. — Мне жаль, что всё так вышло. У меня были причины, о которых я не могу рассказать. Но теперь я вернулся и могу поклясться, что никогда больше так не поступлю с тобой. — О чем ты? — Гарри заставил свои губы изогнуться в улыбке. Ему нужно было сохранить свою гордость. Он ни за что не позволит Тому узнать, как его побег ударил по сердцу. — Это давно в прошлом. Я рад, что у тебя всё хорошо и что ты сделал так, как и хотел — начал путешествовать по миру. Я рад за тебя. — Я… Да. Я добился того, чего хотел. Почти, — Гарри не поднимал взгляд, но ему почудилось, что Том рассержен. Но с чего бы? Это ведь он сбежал на другой конец планеты, не оставив даже адреса. Это он не написал ни строчки за все восемь лет! Это он… Это он стал первым камушком в фундаменте, который вывалился и начал тянуть за собой всю остальную конструкцию. — Знаешь, уже очень поздно, а у меня ещё куча дел, — Гарри не придумал, что ещё сказать, поэтому решил, что нужно просто остыть и всё обдумать. Всё равно их встреча уже походила на абсурдный спектакль, незачем было и дальше играть в вежливость. Всё, чего он хотел — это упасть лицом в подушку и пролежать так несколько часов. — Спасибо, что заглянул. — Нет, — Том вдруг шагнул вперед, загораживая слабый свет луны. — Гарри, всё должно было быть не так. Прости… Прости, что я так поступил с тобой, я был вынужден. Нет, я себя не оправдываю, не думай. Я тоже виноват. Я виноват больше всех. Но теперь всё изменилось, и я прошу лишь о твоём прощении. Его низкий голос, знакомый и такой чужой, прошелся молнией по нервным окончаниям. Раньше Гарри бы просто обнял его и спросил, что случилось. Но теперь Гарри вырос. — Том, прошло восемь лет, — постарался улыбнуться он. — Всё давно в прошлом. Если ты переживал о чем-то — забудь. Я не держу обиды. Я просто рад, что ты жив и в добром здравии. — Если ты не в обиде, то пусти меня переночевать, — это заявление совсем добило хрупкие нервы Гарри. — Я только трансгрессировал в Англию, и ты был первым, о ком я подумал, — Том говорил с такой непоколебимой уверенностью, будто Гарри сразу должен кинуться стелить ему постель. Значит, он вспомнил о Гарри просто потому, что хотел где-то переночевать? Разочарование больно откликнулось в сердце. Все эти годы… — Боюсь, я не могу предоставить тебе ночлег, — Гарри отступил еще глубже в тень, вцепившись в дверь пальцами. — У меня не осталось ни диванов, ни кроватей. Завтра я переезжаю, и у меня еще много дел. — Что? — Том вдруг шагнул вперед. — Переезжаешь? Но это ведь твой дом. — Больше нет, — покачал головой Гарри. — Куда? Гарри замялся. Всё это было очень странно, он не знал, как себя вести с бывшим другом. — В Лондон, там есть магический квартал за Блэк-роуд, — всё же ответил он как можно беззаботнее. — Сниму жилье попроще. Зачем мне одному такой дом? — За Блэк-роуд нет отдельных домов, — нахмурил брови Том. — Там муравейники для дешевого съема, тебе нельзя там жить. — Почему? — опешил Гарри и отступил на шаг, потому что Том был слишком близко. Том, как и всегда, намек не понял и просто перешагнул порог, снова нависнув над Гарри. — Там живет один сброд, — процедил он. — Тебе опасно туда даже заглядывать, там одна грязь и крысы. — Ты всё преувеличиваешь, — возразил Гарри, инстинктивно уперевшись руками в его грудь, как делал раньше. — Обычный экономный район, я уже бывал там — симпатичное местечко. — Нет, Гарри, я не пущу тебя туда, — Том накрыл его ладони своими, и Гарри поразился тому, как естественно это вышло. — А я разве спрашивал у тебя разрешения? Я уже договорился с арендодателем, завтра въезд, — фыркнул Гарри и всё-таки посмотрел ему в глаза. Зря. В темно-синих радужках отражался океан эмоций, которые грозили утянуть его в свои глубины. — Значит скажи ему, что передумал. — А жить мне тогда где? Этот дом уже продают, мне больше некуда пойти! — воскликнул Гарри и чуть не прикусил язык от досады. Ох, он же не собирался ничего рассказывать! Но Том всегда вытягивал из него правду, у него был настоящий талант. Допрос начался так легко и обыденно, будто и не было всех этих лет в разлуке. Ладони на руках Гарри дрогнули и надавили сильнее. — Негде… жить? Гарри, что случилось? — севшим голосом спросил он. Гарри опустил голову, стараясь скрыть румянец стыда на бледных щеках. Из-за этой отвратительной бледности его щеки краснели от любой сильной эмоции слишком ярко. — Временные трудности, ничего страшного, — спокойно ответил он, глядя на начищенные мыски ботинок Тома. — Поживу пока в съемной квартире, скоро всё уладится. — Какие, к Мордреду, временные трудности? Где твоя бабушка? Где Сириус? — повысил голос Том. — У вас что, гоблины заморозили все сейфы? — Сириус… мёртв, как и бабушка, — с трудом вытолкнул слова наружу Гарри. — И сейфов больше нет. Глаза сразу повлажнели, и он попытался отойти от Тома, но тот крепко сжал его руки и мягко попросил: — Мне очень жаль, Гарри. Что случилось? Расскажи мне, пожалуйста. Ты можешь не говорить вслух, просто взгляни на меня. Гарри помотал головой в знак протеста. — Гарри, я не хочу тебя заставлять, но ты не оставляешь мне выбора, — привел Том свой самый любимый аргумент. Это было до ужаса знакомо: и угрожающая интонация, и чувство, что сейчас все его проблемы просто растворятся в воздухе, потому что Том накажет всех обидчиков. Гарри провалился в прошлое, когда Том так или иначе узнавал всё, что Гарри хотел скрыть. Том был так близко, чужой и знакомый, и они так давно этого не делали, и всё вдруг стало слишком невыносимым, настолько, что слезы потекли ручьями по горячим щекам. Он поднял голову и посмотрел мутными глазами в глаза Тома, открывая свой разум для него. Знакомые ощущения чужого присутствия в мыслях немного облегчили душевную боль Гарри. Том всегда ощущался как что-то надежное, незыблемое, то, что всегда должно существовать в разуме. Как будто к нему вернулась частичка его души. Воспоминания замелькали перед глазами яркими картинами: смерть бабушки, бесконечные пьянки Сириуса, карточные долги, ссоры и слезы наутро, обещания всё бросить, завязать с выпивкой и картами. Горячий бредовый шепот: «Я видел Джеймса, я видел твоего отца, он был прямо за окном, я клянусь!» А потом темный чердак на площади Гриммо, потолочная балка с толстой веревкой и бездыханное тело, раскачивающееся в петле. «Прости, олененок. Я уйду, пока у тебя хоть что-то осталось» — слезы капали на предсмертную записку, размывая чернила. А потом на Гриммо пришли волшебники в черных шляпах-котелках и сказали, что дом Сириус проиграл тоже. Его смерть должна была стать ударом, но не стала. Гарри лишь испытал облегчение, что всё кончилось, что Сириусу теперь хорошо на том свете, что он встретится с его мамой и папой, чью смерть так и не смог пережить. Он жил в постоянном угаре, потерял человеческий облик на дне бутылки — это была не жизнь, а агония. Поначалу Гарри верил, что сможет его оттуда вытянуть. Но за годы осознал одно: пока Сириус сам не захочет, ничего не получится. А Сириус не хотел, ему было хорошо в алкогольном дурмане, где Джеймс Поттер появлялся за его окном. — Доволен? — спросил он, ощутив, что Том покинул его разум. — Вот, что случилось. Теперь я остался один, без дома и денег, как ты всегда и хотел. — Я никогда не хотел такого для тебя, — лицо Тома будто потемнело, в глазах снова появился гнев. — Если бы я знал, в каком ты положении, я бы вернулся раньше. Прости меня, — он погладил пальцы Гарри и крепко сжал ладони. — Как он мог так с тобой поступить? Никчемная псина! Он должен был заботиться о тебе. Том отпустил руки Гарри и положил ладони на его полыхающие от стыда щеки, а затем аккуратно стер слезы большими пальцами. — Он ничего мне не был должен, — всхлипнул Гарри. — Ему было тяжело, а я не смог его поддержать. — Должен! Он взял за тебя ответственность, он обещал мне… — Том запнулся, — Он обещал мне заботиться о тебе, пока меня нет. Чертов слабак. — Я не котенок с улицы, я сам могу о себе позаботиться, — слезы не кончались, и Гарри покраснел ещё сильнее. Вот каким его увидел Том после восьми лет разлуки: униженного, заплаканного, с разбитыми губами, вынужденного влачить жалкое существование. Его гордость была растоптана, хотелось просто исчезнуть, раствориться в воздухе. Прикосновение знакомых рук будто прорвало плотину, которая еле-еле держала бурный поток. — Я знаю. Но позволь тебе помочь, — погладил его по щеке Том. Голос его был нежным, но Гарри боялся заглянуть в его глаза и увидеть там презрение. — Ты будешь жить у меня. Собирайся, завтра я заберу тебя. — Что? — удивленно моргнул Гарри и всё же взглянул на него. — Но ты сказал, что тебе негде остановиться на ночь. В глазах Тома не было ни презрения, ни жалости, только обычная теплота, с какой он всегда смотрел на Гарри, и непривычное смятение, будто он с трудом держал себя в руках. — Я соврал, — слегка усмехнулся он. — Я купил поместье в Англии полгода назад. Я там ещё не бывал, и там нужен ремонт, но… Жить там всё же можно, полагаю. — Ты купил поместье?! — еще больше удивился Гарри. — Настоящее поместье? Позволить себе поместье могли лишь самые богатые семьи, какими раньше были Блэки. Но откуда у Тома такие деньги? Том Риддл был сиротой-полукровкой. Это была самая главная причина, по которой бабушка вечно читала Гарри нотации и умоляла не дружить с ним. Но Гарри её не слушал. Они с Томом дружили с самого первого дня в школе. — Настоящее поместье. То, в котором мы были после школы, помнишь? В греческом стиле, с внутренним двориком и бассейнами, — улыбнулся Том. — Ты шутишь! — Гарри прекрасно помнил. В поместье где-то на юге Англии они побывали в первый год после окончания школы. Там жил знаменитый артефактор, к которому Гарри и Том собирались поступить в ученики. Их с Томом пригласили на обед, показали поместье, и всё шло очень хорошо, а потом артефактор ущипнул Гарри за ягодицу на прощание, и Том разбил лицо старичка о ближайшую колонну. Веселые были деньки, беззаботные. Тогда единственной головной болью Гарри был Том, который кидался на людей за один косой взгляд в сторону его друга. Сколько костей он сломал, сколько крови пролил… — Нет, я действительно купил его сразу, как только агент прислал колдофото. Тот артефактор откинул копыта, надеюсь, на том свете его дух будет оплеван другими призраками, — пальцы Тома снова прошлись по щекам Гарри, собирая остатки слез. — Подумал, что тебе обязательно понравится. Так что решено — ты будешь жить со мной. Гарри открыл рот и сразу же закрыл. У него просто слов не находилось, чтобы выразить всё, что рвалось наружу. Цензурных слов. А ругаться он не любил. — Ты… — на выдохе произнес он. — Ты… Ты неизвестно где был все эти восемь лет, не написал мне даже несчастной коротенькой строчки, что с тобой всё хорошо, а теперь свалился как снег на голову и думаешь, что я просто пойду с тобой, куда скажешь? Ты… Ты крупно ошибаешься! — Ты же сказал, что всё в порядке? — дрогнувшим голосом спросил Риддл. — Я тоже соврал! — взорвался Гарри и вдавил в его грудь указательный палец. — Я места себе не находил, постоянно переживал, как ты там, а ты… Я зол на тебя, Том Марволо Риддл, зол и обижен, и даже не надейся вот так просто вернуться, будто ничего и не было, и… Его пламенную речь оборвали крепкие объятия. Том стиснул его талию и прижал к себе, с шумом втянул воздух у его виска и зарылся носом в волосы. Гарри оказался прижат лицом к его груди. Знакомый аромат окутал его плотным облаком: мята, прохлада и нотки цитруса. Он невыносимо скучал по этому запаху, только теперь не находил в нём успокоения. Гарри разволновался ещё больше, сердце забилось сильнее, хотелось вырваться и убежать, убедить себя, что всё это не по-настоящему, что Том не стал свидетелем его падения и слабости. — Прости меня, — горячо выдохнул Том ему в висок. — Прости, что меня не было рядом, когда я был нужен тебе. Прости, что ничего не объяснил, что не писал тебе. Я очень скучал. Понимаю, что ничего не исправить, но позволь мне искупить свою вину, Гарри. Я больше не оставлю тебя, обещаю. — Не нужны мне твои обещания, — Гарри попытался выпутаться из объятий, но у него ничего не вышло, Том был куда сильнее. — Ты прав — уже ничего не изменить. Просто уходи. Какое унижение: гордый Гарри Поттер, наследник дома Блэк, избитый и нищий, как бродяга из Лютного переулка, заливает слезами дорогую рубашку своего бывшего друга, который когда-то был для него важнее всех. Он распродал почти все свои украшения и драгоценности, потерял дом, потерял самоуважение, а теперь потерял и лицо. Больше всего на свете сейчас он хотел, чтобы Том никогда не увидел его таким. — Я уйду, если ты так хочешь, — прошептал он. — Но завтра, в шесть часов вечера, я вернусь. И мне безразлично, будешь ты с вещами или нет, я всё равно тебя заберу. Даже не вздумай идти в тот клоповник, я найду тебя везде. — Ты не можешь просто заявиться на мой порог и говорить такие слова, — Гарри снова уперся ладонями в его грудь. — Я больше не избалованный мальчик, за которым нужно следить, чтобы он не упал и не разбил коленки. Я взрослый мужчина, Том. И я сам решаю свои проблемы. Уходи! — Нет, — низкий голос друга вызвал мурашки на руках Гарри. — Мы оба знаем, что я всё равно сделаю так, как сказал, Гарри. Я вернулся к тебе и никуда больше не исчезну. Пусть ты взрослый и самостоятельный, но для меня ты всегда будешь моим Гарри, о котором я буду заботиться. Как и обещал семнадцать лет назад. — Уходи, хватит, — Гарри с силой пихнул его в грудь, совсем как раньше. — Оставь меня в покое, я сам со всем справлюсь. Все эти неприятности — это ничто. Он может переехать в другую страну и начать там всё с чистого листа. Ему больше не нужны защитники, он сам себя защитит, он же мужчина, а мужчина никогда не позволяет себе ныть и жаловаться другим. Он больше не любимая внучка Вальбурги Блэк, он — Гарри Поттер, сын аврора. К его удивлению, Том действительно послушался. Он разжал руки и отступил на почтительное расстояние. — Вижу, ты очень расстроен и не хочешь меня видеть, — спокойно сказал он. — Я уйду, как ты приказываешь. Но завтра в шесть я вернусь, и ничто меня не остановит. Собери вещи. — Я не… — Гарри не успел даже договорить, как Том шагнул за порог и трансгрессировал абсолютно беззвучно. — Ты издеваешься?! Абсолютно ошеломленный, он стоял перед открытой дверью и смотрел на привычный пейзаж берега озера со склонившими ветви ракитами. Это что, была галлюцинация? Гарри закрыл дверь и побрел в свою комнату, где рухнул на кровать и зарылся лицом в подушку. Его немного потряхивало, голова кружилась, мысли никак не могли собраться в единое полотно. Том вернулся. Том хочет, чтобы он жил с ним. На какие деньги он купил поместье? Что за причины заставили его бежать и не писать писем? Почему он говорит, что виноват? Что вообще происходит?! Непрошеные воспоминания сразу возникли перед глазами. Бабушка всегда говорила, что Гарри — это маленькое солнце, притягивающее к себе планеты. На самом деле Гарри не был солнцем. Он был ярким маяком посреди бушующего океана для самых скверных, жестоких личностей, извращенцев и подлецов. Все планеты, которые он притягивал, были злыми. В его первый год в Хогвартсе, прямо в поезде, с ним приключилась неприятность: он наступил на ногу второкурснику со Слизерина, когда пробирался по узкому коридору к свободному купе. Второкурсник не принял искренних извинений, выхватил палочку и облил Гарри водой, а потом больно толкнул. Гарри неудачно упал и каким-то образом разодрал локоть. — Эй, тебя не учили, что девочек бить нельзя? — откуда-то вдруг появился очень высокий мальчик со злыми глазами. Он пнул второкурсника под колени, отчего тот упал, а потом забрал у него волшебную палочку, которую тот выронил при падении. — Отдай! Тебя за это накажут! — вскипел второкурсник, неуклюже поднявшись, но высокий мальчик вдруг сделал несколько быстрых движений, и тот снова упал. — Я отдам её старосте Слизерина. И расскажу, как ты ни с того ни с сего напал на девочку-первокурсницу, — он прокрутил палочку в длинных ловких пальцах и сунул её в карман, а потом пнул лежащего на полу слизеринца в бок. — Проваливай. Что-то было в его тоне, и позе, и в том, как он себя вёл. Даже Гарри испугался, а ведь он был свидетелем того, как бабушка на его глазах заавадила нерасторопного домовика. Слизеринец подскочил на ноги и кинулся прочь из вагона, а мальчишка наклонился к Гарри и протянул ему руку. — Эй, с тобой все в порядке, неженка? — грубо спросил он, хотя протянутая рука говорила о заботе. Даже голос у него был необычным. Не звонкий, а словно приглушенный. Уже тогда было ясно, что когда он вырастет, его голос станет очень низким. — Да, благодарю вас, — вежливо ответил Гарри и вложил свою ладонь в его руку. — Мне очень неловко, что вы стали свидетелем этой… — Пустяки, — перебил его мальчик. — Ты не ушиблась? Я слышал нехороший треск. — Я… — Гарри в тот момент понимал две вещи: его локоть просто горит от боли, и на глазах уже выступили первые слезы боли и унижения, а ещё его спаситель решил, что он девочка. Что из этого было обиднее, выяснить не представлялось возможным, — Кажется, я ударился локтем. Простите, не знаю вашего имени. Меня зовут Гарри. Гарри Поттер, наследник дома Блэк. Темные глаза мальчика расширились от удивления и он внимательно начал разглядывать лицо Гарри. Его можно было понять, в детстве Гарри и правда походил на девочку: маленький, хрупкий, с длинными ухоженными волосами, в красивой мантии и драгоценных украшениях. Все чистокровные так одевали своих отпрысков, но Гарри из-за стараний бабули долгое время вообще не походил на других мальчишек. Она, кажется, всегда мечтала о дочке, которой у неё так и не появилось, и Гарри стал для неё заменой. Длинные волосы, которые ему не позволялось срезать, серьги, кольца, кулоны, браслеты, красивые мантии в разных стилях, манеры, танцы, рисование — всё это было неотъемлемой частью его жизни. Хорошо, что бабушка не додумалась повязывать ему банты и наряжать в розовое. Гарри с обреченностью приговоренного к поцелую дементора ждал обычных насмешек. — Прошу прощения, я принял тебя за девочку, — его спаситель нахмурился. — Меня зовут Том. Том Риддл. — Ничего, Том, многие принимают меня за девочку, — Гарри опустил голову, расстроившись ещё больше. И этот был таким же, как остальные. Гарри так хотел быть мужественным, но если бы он срезал волосы и начал вести себя, как остальные мальчишки, бабушка бы очень расстроилась. А когда она расстраивалась, обязательно кто-то умирал: или домовики, или домашние питомцы. Гарри не мог смотреть на то, как умирают дорогие его сердцу существа. — Это из-за того, что ты такой хорошенький, — сказал Том с вызовом. — Не расстраивайся. Вот вырастешь и станешь самым красивым мальчиком на курсе, все девочки будут на тебя заглядываться. Гарри резко вскинул голову от удивления и заметил пятна румянца на скулах Тома. Счастливая улыбка сама по себе растянула губы. — Спасибо, Том, — он покраснел еще гуще и опустил взгляд, слишком уж смущающей показалась ему вся эта ситуация. — Ты единственный, кто так считает. Том отреагировал совсем не так, как он ожидал. Это… подкупило маленького Гарри. — У тебя на мантии кровь! — Том вдруг крепко взял его за запястье и потянул за собой. — Идем к старосте, она тебя вылечит. Нужно наказать этого наглеца, как можно так грубо толкать первокурсников? — Он не виноват, — попытался объяснить Гарри на ходу. — Я просто притягиваю неприятности. Может, он не хотел толкать. Меня часто толкают, я привык. — Глупости, — фыркнул Том, обернувшись через плечо. — Если бы не хотел — не толкнул бы. Он просто хулиган. Ничего не бойся, я обещаю, что буду за тобой присматривать. Никто тебя больше не будет толкать, вот увидишь. Так они и познакомились. Потом Гарри распределили на Слизерин, как и Тома, и они оказались соседями. Другие ученики недолюбливали Гарри. Бабушка Вальбурга всегда им хвасталась, всегда старалась сделать так, чтобы Гарри был самым лучшим среди сверстников, поэтому друзей к одиннадцати годам у него так и не появилось. Даже больше — все остальные его терпеть не могли. Скромность не позволяла Гарри ругаться с кем-то или пытаться наладить отношения, поэтому единственным, с кем он действительно начал общаться из однокурсников, был маглорожденный Том, который ни разу не слышал о воспитаннике Блэков, был приветлив и внимателен к нему, хоть и пытался скрывать это за грубостью. По счастливому стечению обстоятельств, Гарри воспринимал грубость как норму, потому что и бабушка вела себя не лучше Тома. Злые планеты преследовали его и в школе, и со временем Том стал его единственным спутником, спасителем и опорой. Казалось, он просто отгонял все беды. Пока он был рядом, Гарри жил спокойно. Но потом он исчез, и вернулись все эти мерзкие люди, вроде Келли и других, кто считал себя вправе испортить его жизнь ради вещей столь неприличных, что Гарри отказывался называть их. С возрастом всё стало гораздо хуже: он повзрослел, расцвел, и разных извращенцев в рядах его преследователей прибавилось втрое. А теперь Том вернулся и думает, что может снова играть в благородного рыцаря при хрупкой даме. Сколько бы Гарри ни думал, он не мог вообразить ни одной убедительной причины для его поведения. Том всегда был себе на уме, предугадать, что скрывается в его голове было нелегко. Но на этот раз задача представлялась и вовсе непосильной. Чего ради он вернулся? Не из-за Гарри ведь? Том не знал, что капитал семьи Блэк остался в прошлом, не знал, что Гарри теперь практически бездомный. Не знал вообще ничего. Гарри помнил, насколько амбициозен был Том. Он всегда стремился к вершинам, мечтал о славе и величии. Его уход был в какой-то степени закономерен: зачем ему возиться с никчемным отпрыском чистокровного рода, когда перед ним лежит весь мир? Он был самым сильным, самым умным и талантливым волшебником среди их сверстников. Все знали, что он гений. Гарри тысячи, миллионы раз размышлял, что происходит с Томом, чем он теперь занимается, как живет, с кем встречается. Он фантазировал, потому что у него не было настоящих фактов, а просто забыть он не мог. Гарри просто не понимал: чем он заслужил такое игнорирование, почему Том не посчитал его достойным даже скудного письма? И зачем ему теперь какой-то жалкий неудачник без денег и связей? Дружба давно уже прошла, годы стерли привязанность. Что это был за спектакль? Гарри сильнее вжался в подушку, чувствуя, как намокает наволочка от слез. Он ненавидел свою чувствительность. Как будто бабушка действительно сделала из него женщину. Разве мужчины рыдают так часто? Нет, конечно! Но он рыдал и ненавидел себя за это, ненавидел свою слабость. Слабый, никчемный неудачник, лишившийся всего, что у него было. Позор рода. Бабушка, должно быть, проклинает его в посмертии. Злость на себя заставила его подняться с кровати и продолжить собирать вещи. Он не станет унижаться еще больше. Уходить нужно красиво, без скандалов и истерик. За пару часов Гарри собрал остатки своего имущества и без сил упал на кровать, сразу провалившись в глубокий сон без сновидений.

***

В лавке «Невероятные магические подарки» пахло ладаном и почему-то мокрой шерстью. Едва Гарри захлопнул за собой дверь, как у него закружилась голова от этого ужасного запаха. — Ты что, прячешь здесь оборотня? — поморщился он. В лавке подарков было довольно сумрачно, бесконечные стеллажи с товарами скрывались где-то в глубине, подсвечиваемые лишь магическим фиолетовым светом. Множество безделушек вертелись, пыхтели, подпрыгивали и издавали всякие странные звуки, из-за чего казалось, что это не лавка подарков, а логово какого-то маньяка. — А, не обращай внимания, — отмахнулся Адриан. — Заходил какой-то старик, целый час тут шлялся. Пришлось зажечь палочки, чтобы перебить его вонь. Еле выгнал! Старый хрыч искал для жены какие-то подсвечники. — Вот поэтому в лавке так мало посетителей, — укорил его Гарри. — Нельзя просто выгонять клиентов, Адриан! — Можно, если видно, что они нищие! — фыркнул тот. Адриан Пьюси стал другом Гарри после ухода Тома. Наследник разорившегося банкира, покончившего с собой, Адриан очень хорошо понимал Гарри. На этой почве они очень быстро сдружились, несмотря на то, что он был грубияном, задирой и настоящей стервой. Адриан работал в его лавке целых два года, пока её не пришлось закрыть, и теперь нашел новое место работы: лавку невероятных подарков. Адриан ничего толком не умел, потому работал продавцом, хотя и эта профессия явно ему не подходила. — Ну, как дела? — он перекинул свои длинные каштановые волосы с плеча на плечо и продолжил подпиливать ногти. Адриан и его пилочка были неразлучной парочкой, союз которой благословили где-то на небесах. Остальные волшебники даже не подозревали, что хорошенькая ведьмочка с броским макияжем и прелестными каштановыми кудрями — на самом деле мужчина. Адриан долго не мог определиться со своим полом, потом плюнул на это и заявил, что хочет быть и тем и тем. Посетители очень пугались, когда эта хорошенькая ведьмочка открывала рот и говорила сочным басом: «На что уставился?» — Нормально, — Гарри облокотился о прилавок, за которым сидел Адриан. — Хотя вообще-то… Я теперь бездомный. Гарри не рассказывал ему о своих проблемах, у Адриана их тоже хватало, но Том не оставил ему выбора. Гарри нужно было где-то отсидеться, пока не найдет новое жилье, раз уж в Лондоне его сразу найдут. Если Том сказал, что найдет, значит найдет, сомнений на этот счет у Гарри не было никаких. — Поздравляю, — хмыкнул Адриан, не отрываясь от ярко-алых ногтей. — В нашем полку прибыло. И куда ты теперь? К Альберту? — Нет. Я не могу просто поселиться у него, это будет как-то неприлично, — отрезал Гарри. — Мерлин, определись уже, что ты от него хочешь. Мужик по тебе с ума сходит, а ты его держишь в друзьях, — закатил глаза Адриан. — Вот именно поэтому я и не хочу к нему переезжать и давать надежду, — решительно ответил Гарри. — Я пока сам не знаю, хочу ли, чтобы наши отношения перешли к более близким. Я хотел снять комнату в квартале за Блэк-роуд. Но… Возникли некоторые проблемы. Вернулся Том. Пилочка с громким стуком упала на прилавок, красивое лицо Адриана перекосило от ужаса, губы с черной помадой образовали нечто среднее между буквой «о» и кратером вулкана. — Только не второе пришествие Мордреда! — воскликнул он. — За что нам эта катастрофа? Что ему тут надо? О нет, мне нужно успокоительное. Он пошарил под прилавком и извлек на свет серебристую фляжку, из которой быстро отхлебнул. Адриан был старше на пару лет, но он успел застать самый зенит кровавых риддловских репрессий. На пятом курсе школы Том отправил в Больничное крыло сразу семерых однокурсников и пять жителей Хогсмида. Они были мерзкими, конечно, но всё же не заслужили переломанных костей за то, что посмели сделать Гарри несколько похабных предложений. — Он вернулся навсегда. Я проболтался, что собираюсь снимать комнату в Лондоне, он сразу заявил, что я буду жить у него, потому что он купил поместье, и вот, — уныло признался Гарри. — Спрячь меня? Я совсем тебя не стесню, поживу на твоем балконе и буду готовить ужин. — Стой, стой, полегче, — вскинул руки Адриан. — Риддл купил поместье? — Да. В греческом стиле, очень красивое, я там был много лет назад, — ещё больше расстроился Гарри. Поместье ему и правда очень понравилось. — И он хочет, чтобы ты жил у него? — снова уточнил Адриан. — Да, — тяжело вздохнул Гарри. — И вместо того, чтобы паковать вещички и прыгать ему на шею, ты пришел ко мне и просишь пустить тебя пожить на моем балконе? — Адриан опасно прищурил глаза. — Да. Понимаешь, я не могу… — попытался объяснить Гарри. — Он бросил меня, а теперь вернулся и снова начал командовать. А я превратился в нищего побирушку без крыши над головой. Я не хочу… Мне так стыдно! Что я не справился в одиночку, что я такой жалкий, а он стал таким… На поместье заработал, драгоценности мне дарит. Я — позор Рода. Не хочу, чтобы он видел меня в нынешнем положении. Гарри спрятал пылающее лицо в ладонях. — Мерлин, испепели его молнией прямо на этом месте! — взвыл Адриан, театрально прикрыв глаза рукой. — Ты мне всю душу вымотал своими монологами про драгоценного Тома, он мне в кошмарах до сих пор снится, а теперь он вернулся, и ты начал разводить драму на ровном месте! — А ты бы как на моем месте поступил? — надулся Гарри. — Я бы запрыгнул на него и вцепился так крепко, что отрывать пришлось бы с помощью лома и мордредовой мамаши, — Адриан схватил пилочку и с угрозой навел её на Гарри. — Детка моя, не в твоем положении строить из себя гордую деву. Ты безработный и бездомный. К тому же мы оба знаем, что Риддл так или иначе заберет тебя к себе, сколько от него не скрывайся. Это же Риддл! Он твою бабку сумел переспорить, куда тебе… На дверце звякнул колокольчик и в лавку зашли две ведьмы в одинаковых шляпках. — Я знаю, — уныло кивнул Гарри. — Но я могу ему приказать, и он оставит меня в покое. Просто нужно время, чтобы он всё понял и… — Извините, а сколько стоят эти очаровательные бокалы? — громко и манерно спросила одна ведьма. — Не знаю, не мешайте, — шикнул на нее Адриан и наклонился к Гарри, не обращая внимания на ахнувших от его наглости клиенток. — Слушай меня, Поттер. Тётушка Адри тебе плохого не посоветует. Сейчас ты возвращаешься домой, собираешься и переезжаешь к Риддлу. Можешь встретить его голым, так он обрадуется еще больше, вы наконец потрахаетесь и перестанете мотать мои нервы. — Что ты говоришь! — вспыхнул до кончиков ушей Гарри. — Что вы себе позволяете? — возмутилась ведьма. — А ну цыц! — шикнул на неё Адриан. — Гарри, персик мой не надкушенный, хватит быть наивным девственником. Тебе уже двадцать семь, лови снитч, пока он мимо пролетает! Богатый мужик, который готов жить с твоей капризной мордашкой на постоянной основе — это золотой билет! Соблазни его и живите счастливо, я благословляю. — А он дело говорит, — вмешалась подруга оскорбленной ведьмы. — Богатые мужики на мостовой не валяются, хватай, пока какая-нибудь восемнадцатилетняя вертихвостка его не окрутила. — Да вы с ума сошли! — взвыл Гарри. — Мы с Томом друзья! Нельзя соблазнять друзей! — Это всё интересно, но может вы сперва нас обслужите, а потом будете болтать о мужиках? — недовольно поинтересовалась первая ведьма. — Да подожди ты со своими бокалами, тут судьба решается! — Адриан несколько раз ткнул Гарри в плечо пилочкой. — Гарри, рыбка моя фригидная, иди домой и жди его. И не вздумай сбегать, это поступок инфантильный и глупый. Поживешь у него до тех пор, пока не вернешь лицензию и не откроешь лавку снова. Докажи ему, что ты не какой-то слабак, который сбегает от проблем! Ты Блэк, а Блэки встречают неприятности грудью и рвут их в клочья. Колокольчик на двери снова звякнул, но Гарри не обратил на вошедшего внимания. Он был дико расстроен, потому что больше ему некуда было пойти. Только к Альберту, но это было бы ещё хуже. Ещё оставалось предложение мистера Келли, но Гарри быстрее сдерет с себя кожу и вывесит её на всеобщее обозрение, чем согласится. — Значит, не пустишь меня пожить на своем балконе? — удрученно спросил он. Обе ведьмы вдруг громко ахнули, а Адриан вытаращил глаза так, что стал похож на иллюстрацию базедовой болезни в учебнике для колдомедиков. — Зачем тебе жить на её балконе? — знакомый низкий голос заставил все тонкие волоски на теле Гарри встать дыбом. Он с ужасом ощутил, как за спиной выросла чужая фигура. — Мать моя домовуха, и это к нему ты переезжать не хотел? — ахнула подружка ведьмы с бокалами. — Ты скудоумный? — А может вы всё же пойдете в другую лавку?! — с досадой воскликнул Гарри, снова покрасневший до ушей. На его плечо опустилась тяжелая рука, и Гарри чуть не присел от неожиданности. — Почему ты обсуждаешь переезд с этими ведьмами? Они твои друзья? — Гарри ощутил его дыхание на своей щеке. — Нет, я их вообще не знаю, — Гарри приказал своим коленям не дрожать, но они не послушались. — Вот мой друг — это Адриан Пьюси. Он учился с нами на одном факультете. Адриан закашлялся. — Привет, Риддл. Выглядишь просто отпадно, — прохрипел он, когда кашель стих. — Пьюси? Я помню тебя. В школе ты был менее… накрашенным, — Том почти прижался грудью к спине Гарри, так и не убрав руку с плеча. В свете последних высказываний Адриана Гарри находил это смущающим до такой степени, что хотелось заскулить и уползти в какую-нибудь глубокую яму, и чтобы кто-нибудь засыпал его сверху сырой землей. — В Хогвартсе не разрешали краситься, — сладко улыбнулся Адриан. — А я всё думала, почему у этой девушки такой грубый голос! — воскликнула ведьма с бокалами. — Да проваливайте уже из моей лавки! Всё, мы закрыты на обед! Купите бокалы в магазине старьевщика, судя по вашим шляпкам, вам там сделают хорошую скидку! — рявкнул Пьюси. — Грубиян, и размалеван ты как проститутка! — Гарри боялся оборачиваться, но услышал, как ведьма швырнула бокалы обратно на полку. — А ты, красавчик, зря нос воротишь. Мужик не только богатый, но ещё и горячий, как адское пламя, грех жаловаться! Идем, Адель. Колокольчик на двери снова звякнул, грохнула дверь. В такой нелепой ситуации Гарри не оказывался довольно давно. Если бы у Адриана оказалась пачка сосисок, их можно было бы поджарить на полыхающих щеках Поттера. До хрустящей корочки поджарить. — Том, всё не так, — пискнул он, но голос его подвел и сорвался. Пришлось набрать полные легкие воздуха. — Что ты тут делаешь? — Пришел за тобой. Я не собирался ждать до шести и подозревал, что ты попытаешься сбежать. Поэтому повесил на тебя следилку, — буднично сообщил Том. — Так вы тут меня обсуждали? — Ты всё не так понял! — воскликнул Гарри. — Это… — Тебя, тебя, — хихикнул Адриан. — Они правы, ты стал горячим, как лава… Мы все завидуем Гарри. — Замолчи! — шикнул на него Гарри и услышал смешок за спиной. — Неужели тебе легче ютиться на каком-то балконе, чем в огромном поместье со мной? — снова задел теплым дыханием его щеку Том. — Не легче ему, не легче! — встрял Адриан. — Он просто гордец! Не слушай его, Риддл, просто забирай, иначе он пойдет ночевать в какой-нибудь парк, прикроется газеткой и будет рыдать местным бомжам в их грязные жилетки. И избавь меня от удовольствия слушать его нытье, если я ещё хоть раз услышу твое полное имя, меня хватит эпилептический припадок! И с помощью его готовки, кстати, можно устроить геноцид где-нибудь в маленьком африканском государстве. — Адриан! — рассердился Гарри. — Вот как? — насмешливо сказал Том, легонько погладив плечо Гарри большим пальцем. — Тогда, конечно, заберу. Не хочу, чтобы ты пострадал. — Я не вещь, которую можно просто забрать! — повысил голос Гарри. — Том, я же ясно сказал, что не… — Гарри… — Гарри! Том и Адриан не дали ему возможности продолжить пламенную речь. — Что «Гарри»?! — вышел из себя он. — Прекратите указывать мне, что мне делать! Я сказал, что не хочу с тобой жить! Ты не имеешь права появляться после восьми лет игнорирования и вести себя так, будто мы только вчера расстались! А ты, Адриан… Ты просто высмеиваешь мои чувства! Я не такой, как ты! Я не хочу сидеть у кого-то на шее, у меня есть принципы, есть гордость! Вы… Воздух в легких кончился, и он просто резко дернулся, сбрасывая руку Тома со своего плеча, намереваясь драматично хлопнуть за собой дверью. — Прости, что так давил, — Том сразу поймал его за руку и развернул к себе лицом. — Я очень испугался, что ты действительно пойдешь в ту дыру и тебя там просто убьют за дорогие украшения или мантию. — А тебя и вправду могли бы убить за них, — вставил Адриан. — Ты не жил в реальном мире, цветочек мой невинный, ты не представляешь, на что способны всякие маргиналы. Нельзя тебе без присмотра, я ни в коем случае не хочу унизить тебя и твои чувства, но… Просто поживи у Риддла. Поверь, ты не готов к жизни в общежитии для голодранцев. — Вы, вы… Вы всё преувеличиваете. Обычные люди с небольшим достатком — это не свора грязных животных! — Гарри совсем расстроился. Никто не хотел его понимать. — А я — не невинный цветочек. Я справлюсь! Он смотрел в темные глаза Тома, но не находил в них веры. Том не верил, что Гарри справится, несмотря на то, что не видел его восемь лет. Это был полный провал Гарри, как самостоятельной личности. Никто в него не верил. — Гарри, твоя сережка стоит как вся эта лавка! — рявкнул Адриан, хлопнув ладонью по прилавку. — Тебя за нее прирежут во сне в первый же день, понимаешь ты или нет? Да я на эту сережку мог бы жить года два без всяких волнений! А твоя мантия? Китайский шелк с золоченой нитью? Тебя разденут быстрее, чем ты успеешь сказать «извините, сэр». Я верю, что ты справишься, но зачем тебе проходить через все эти ужасы? Я не хотел тебе говорить, но, дорогой мой, ты очень наивен. Тебя лишили лицензии на создание артефактов, потому что ты отказался спать с богатым уродом и тебе её не вернут, как бы ты не доказывал, что достаточно квалифицирован! Там всё куплено, понимаешь? Всё, никаких больше артефактов, понимаешь ты это? Будь ты хоть самим Мерлином, никто не вернет тебе лицензию, потому что какая-то важная шишка желает тебя трахнуть! Гарри отшатнулся от прилавка, споткнулся и чуть не упал, но его подхватили чужие руки. — Чт… — губы словно слиплись. Слова Адриана просто шокировали его. Значит, лицензию отобрали из-за мистера Келли? Дело не в каких-то придирках, а в злонамеренной воле? — Что? — температура вокруг опустилась на несколько градусов. — Что ты сказал? У него отобрали лицензию из-за… Когда Том злился, его голос становился слегка выше, но будто холоднее. Гарри прозвал этот феномен морозной яростью. — Нет, не слушай, — отмер он, вцепившись в плечи Тома, но Адриан уже открыл ворота в преисподнюю. — Ага, — злобно прошипел Пьюси. — К нему всегда клеились придурки, но этот оказался влиятельным. Когда Гарри его отшил, он сначала испортил нам репутацию, а потом и вовсе подкупил комиссию, и у Гарри забрали лицензию. Это он разбил ему губы, кстати! Гарри мог только растерянно моргать. Он был уверен, что лицензию забрали из-за его квалификации, но… Как же так? Он ведь честно работал, вкладывал всю душу, а кто-то просто распорядился и перечеркнул все его старания? Он потерял дом! Любимый дом, подаренный бабушкой. Потерял репутацию, которую зарабатывал с огромным трудом, недосыпая и недоедая. Этого просто не может быть! — Кто? — обронил Том, и от его тона у Гарри замерзли все внутренности. Он знал этот тон. — Броган Келли, местная знаменитость, — процедил Адриан. — Он правая рука Доно-ирландца, который заправляет тут всем. — Почему ты считаешь, что это он? — Гарри отказывался верить. — Да, он бросался угрозами, но… В комиссии работают солидные колдуны и колдуньи с безукоризненной репутацией, они не могли просто так… — Да очнись ты! Эти солидные колдуны и колдуньи душу продадут за хорошую цену, — Адриан снова нацелил на него свою пилочку. — Вот поэтому я и считаю, что ты должен жить с Риддлом, сам ты ни черта не знаешь о выживании. Риддл, позаботься о нем, прошу. — Даже если всё так, как ты говоришь, — запальчиво воскликнул Гарри, — значит я уеду в другую страну и начну всё заново. Я уверен, есть на свете хорошие люди, которые не продаются. — Работай на меня, — Том посмотрел так, что всё вокруг просто померкло, только его прожигающий насквозь взгляд удерживал Гарри от безобразной истерики. — Если тебе так невыносимо принимать мою помощь, то сделай мне одолжение — помоги. Поместье нужно отремонтировать, сменить мебель и всё остальное. Я понятия не имею, что нужно делать, а ты всегда разбирался в таких вещах. У тебя великолепный вкус, уверен, что ты сделаешь всё наилучшим образом. Я найму тебя в качестве дизайнера интерьера и буду платить среднюю рыночную стоимость таких услуг. — Подачка, — прошептал Гарри, покачав головой. Однако ему стало намного легче. Он теперь понимал, что дела его совсем плохи и лицензию никто не вернет. Нужно было начинать заново, искать что-то другое. И Том просто дает ему возможность не ударить в грязь лицом и сохранить иллюзию гордости. Конечно, гордость его давно забилась в угол и скулила от безысходности. Но Адриан был прав, он не имел права вести себя как инфантильная чистокровная девица. — Но спасибо за предложение. Ты очень великодушен, и я ценю твои попытки помочь мне. — Значит, принимаешь предложение? — Том наклонил голову, сократив расстояние между их лицами. Гарри до ужаса не хотел соглашаться. Но он должен наконец повзрослеть и принимать рациональные решения, должен наступить на горло своей гордости. Адриан верно сказал: Гарри понятия не имеет о реальном мире. Он всегда жил в коконе из заботы, богатства и ласки. Он не знает, на что способны люди в погоне за деньгами. Он даже готовить толком не умеет, вечно у него всё пригорает. Остатки наследства улетели в трубу, которую представляла собой лавка. На драгоценности долго не протянуть, если не устроиться на работу. — Да, — он опустил голову, хотя и понимал, что Том заметил его стыд. Настолько отвратительно он никогда себя не чувствовал. «Пожалейте меня, я такой бедный и наивный, — прозвучало в голове ехидным голосом кузины Беллатрикс. — Я никчемный и слабый, и не умею ничего, только менять модные тряпки». А Том всё такой же, несмотря на внешние изменения. Всё так же готов прийти на помощь, попытаться сохранить его лицо, наказать обидчиков. Он ни разу не обмолвился о своем путешествии, не рассказал ничего, не похвастался, не поделился. Только разбирался с проблемами Гарри с первых минут появления в стране. Ему хотелось кричать, срывая голос, разбить все полки и витрины. — Мерлин, Гарри, ты же не родственников хоронишь! — Адриан просто не мог молчать. — Что за кислая мина? Ну поживешь ты у него недолго, заработаешь, найдешь новую работу и всё будет хорошо! У тебя такое лицо, будто бабка опять убила твоего любимого домовика у тебя на глазах! — Замолчи, — отрезал Том, осторожно переместив руки с талии Гарри на его плечи. — Гарри, давай заберем твои вещи и отправимся в поместье, хорошо? У Тома, должно быть, было много дел, а он вновь вынужден тратить время на его капризы. Восемь лет прошло, а ничего не изменилось. — Да, конечно. Извини, — Гарри кивнул и первым пошел к выходу, так и не взглянув на Адриана. Он был очень обижен на друга. Тот молча позволял Гарри пребывать в иллюзии, что всё наладится, и только перед Томом решил высказать ему всё в лицо. Что это за друг такой? Почему не рассказал про лицензию? Гарри ведь как последний идиот верил, что дело только в нем, что стоит лишь приложить больше усилий! Разбитую губу пронзило болью, когда он с силой её прикусил, даже не заметив. — Гарри, всё наладится, я тебе обещаю, — Том схватил его за локоть. — Ты снова будешь делать артефакты, никакой Келли тебе не помешает и больше не ударит. — Благодарю за поддержку, — Гарри привычно скрыл все эмоции, будто перед ним не Том, а простой незнакомец. — Идем. — Гарри… Звякнул колокольчик на двери, и Косой переулок встретил его обычным шумом спешащих по делам волшебников, призывами торговцев посетить их лавки и громким смехом детей. — Что? — шагнув на мостовую, Гарри обрел шаткое равновесие в душе. На него обрушивался удар за ударом, но он уже привык. Справится. — Я вижу, что ты расстроен. Но это правда для твоего блага. Мне жаль, что ты испытываешь такие трудности, — Том крепко сжал его ладонь, вызывая новую волну дрожи. — Ты отправился в путешествие по миру без галлеона в кармане. Разбогател, возмужал, стал сильнее. А я не могу даже снять комнату. Будто я инвалид какой-то, будто ты считаешь меня никчемным, — Гарри не хотел это говорить, но слова сами вырвались изо рта. — Я и есть никчемный, Адриан прав, я даже не думал, что меня могут убить за обычную сережку. Но у меня была гордость, а теперь и её не осталось. Зачем ты вернулся? Зачем делаешь вид, что всё по-прежнему? Вот так по-детски вывалить свои обиды на него было невообразимо глупо и неприемлемо. Но Гарри уже был в той стадии, когда становится трудно контролировать свою речь. Ему хотелось просто начать трясти Тома за плечи, выкрикивая свои вопросы: «Где ты был? Чем занимался? Почему не писал? Почему бросил?» На него столько всего навалилось. Нервы уже не выдерживали. Потом ему будет стыдно за своё поведение, но это будет потом. — Я вернулся к тебе. Для меня ничего не изменилось, ты по-прежнему мой лучший друг, и я всегда буду заботиться о тебе. И я не позволю тебе думать, что ты никчемный, это не так, — Том осторожно потянул его за руку к себе ближе. — Помнишь, когда я расстраивался, что у меня нет денег на подарки для тебя, что я не могу позволить себе обучение у знаменитых мастеров, что не могу найти жильё, ты всегда говорил, что это пустяки и ты поможешь мне без колебаний? Разве теперь ситуация не такая же? Ты всегда готов был помочь мне всем, чем можешь. Теперь всё наоборот. Теперь я готов тебе помочь, в этом нет ничего зазорного, ничего стыдного, как ты и говорил мне тогда. Это ведь от чистого сердца. Гарри широко распахнул глаза, разглядывая его изменившееся лицо. Том попал в точку: так всё и было. Они поменялись местами. Раньше Том бесился, когда Гарри помогал ему материально, сходил с ума из-за любого пустякового подарка. Гарри постоянно уговаривал его принять каждую безделушку, что ему захотелось купить другу. Какая ирония! Теперь он прекрасно понимал, почему Том так упрямился и не желал принимать его помощь. — Ты — жук, — уязвленный Гарри снова покраснел. — Настоящий жук, Том Марволо Риддл! Ты не можешь использовать мои же слова против меня! — Почему это? — Том обхватил его рукой за талию и резко притянул к себе. — Я ведь искренне хочу тебе помочь. Отплатить добром за добро. — Ты это специально говоришь, слизеринец, — у Гарри уже не было сил сопротивляться ему. Том всегда был тактильным, всегда старался быть ближе, и его не волновало, что Гарри против. Со временем Гарри к нему привык. Но эти восемь лет серьезно повлияли на его восприятие, он больше не мог принимать касания Тома так же, как раньше. — Нет. Трансгрессируем, Гарри, приготовься. И Гарри приготовился. Что ещё ему оставалось? Том всегда был ужасно упрямым парнем, которому бесполезно было сопротивляться. С возрастом он, кажется, стал ещё настойчивее.