***
В лавке магических подарков пахло ладаном и… мокрой шерстью. Как будто кто-то сварил суп из дохлой собаки. Антонин скривился, но мужественно стерпел, шагнув внутрь темного помещения. На стеллажах, расставленных рядами, прыгали, рычали и пыхтели всяческие магические безделушки, будто это библиотека в дурдоме. На его глазах два бокала, спокойно стоящие на своем месте, вцепились друг в друга маленькими полупрозрачными лапками и начали биться, словно у них тут мировой чемпионат по вольной борьбе. — Кхм, — прочистил горло удивленный Антонин, ища глазами продавца. — Здесь кто-нибудь есть? — Нет тут никого, проваливай, — грубо ответили ему. Антонин огляделся и приметил высокий прилавок в углу, прямо у окна. Из-за него торчала чья-то макушка. — Вы не очень-то вежливы с посетителя… — Антонин шагнул к прилавку, заглядывая за него, и тут же остолбенел. Ведьма за прилавком была горяча, как самая смелая сексуальная фантазия Антонина за последние десять лет. Густо подведенные черным карие глаза, черная помада на пухлых губках, кудрявые каштановые волосы и темная полоска ткани на тонкой шее буквально ослепили его на мгновение. «Ух, вот это штучка!» — подумалось ему. — Чего надо? — недружелюбно спросила эта горячая ведьмочка очень низким, почти мужским голосом. — Я… — растерялся Антонин. — Я… — Говорить разучился? — белые зубы сверкнули меж черных губ в ослепительной улыбке. Антонин чуть не выронил волшебную палочку. — Я от Лорда Волдеморта, — собрался он с мыслями и вывалил на прилавок двадцать золотых монет. — Он извиняется, что из-за него вы потеряли клиентов и время, и хочет возместить вам расходы. Ведьмочка без всякого смущения тут же сгребла металлические кругляши в ладонь и спрятала их в кармане черной, отделанной кружевом мантии. «Что за чертовка», — мысленно облизнулся Антонин. Он обожал дамочек «вамп», это было что-то святое, неподвластное времени и возрасту. Босс мог восхищаться своей английской невинной розой и ни разу не ступить на путь искушения, а Антонин ценил знойных красавиц со шлейфом смерти и роковых страстей. — Передавайте Лорду мои благодарности, — черные губы растянулись в обольстительной улыбке, тонкие пальцы нарочито кокетливо заправили вьющийся локон каштановых волос за ухо. — Да, — глупо улыбнулся Антонин. — Ему очень жаль, что так получилось, надеюсь, этих денег будет достаточно. — Конечно, конечно, пустяки, — небрежно отмахнулась ведьма. — Мои благодарности Лорду Вальдемару. — Волдеморту, — поправил это чудное создание Антонин. — Ага, ему самому. Идите, идите, вы мешаете мне работать, — пропела ведьмочка и подмигнула ему. — Простите, — Антонин смиренно склонил голову и начал отступать к двери, не смея повернуться спиной к даме. — Всего вам хорошего. Удачных продаж! — Да-да, и вам того же, — ведьмочка снова улыбнулась, и у Антонина остановилось сердце на мгновение. Он вывалился на улицу и ошалело вгляделся в вывеску лавочки. Значит, вот где он нашел свою будущую жену! В лавке подарков! Кто бы мог подумать. После истории босса Антонин был очень сентиментален, и то, что он вот так, по велению рока, наткнулся на такую красоту… Это точно знак! Он сыграет свадьбу сразу после свадьбы босса, тут и думать нечего. Босс упоминал, что это — подруга мистера Поттера. Значит, мистер Поттер точно должен знать, как ей понравиться. Удача буквально благоволила Антонину. А пока что он мог заказать шикарный букет черных георгинов из лавки напротив, чтобы немного заинтриговать свою красотку.***
Гарри рассматривал сад из окна и грустил. Поместье оказалось ещë прекраснее, чем он помнил, и у него уже руки чесались — так хотелось скорее начать приводить его в порядок. Но грустил он от того, что оказался в таком красивом месте в качестве обычной приживалки. Что о нем подумал Антонин? Что Том рассказал ему? Мужчина выглядел ошеломленным, когда Том представил ему Гарри. Неудивительно: губы Гарри всë ещё были разбиты, а мантия порядком истрепалась, на носках сапог из мягкой оленьей кожи показались первые потертости, которые магия уже не могла скрыть, а волосы… Что же, он не посещал салон красоты уже два года — волосы, должно быть, выглядят как тряпка. Тяжело вздохнув, Гарри в последний раз посмотрел на заросший одичавший сад и вернулся к распаковке вещей. Раз уж он тут застрял, нужно обустроиться со всеми удобствами. Стена над камином отлично подходила для его коллекции боевых вееров и мечей. А японские пейзажи хорошо впишутся в интерьер гостиной, примыкающей к спальне. Подчиняясь движениям его волшебной палочки, вещи полетели из сундука ровным строем, занимая новые места. Гарри так увлекся, что совсем потерялся во времени. Он решил сделать отдельные зоны с безделушками из разных стран. — Гарри? — постучали в дверь. — Заходи, — он махнул рукой, и дверь отворилась, впуская в изменившуюся гостиную высокую темную фигуру. — Вижу, ты навел тут порядок, — с довольной улыбкой сказал Том, осматривая стены. — Великолепно. О, ты всë ещë хранишь мой веер? Гарри немного смутился, но гордо вскинул голову. — Да. Я храню все твои подарки, а этот был самым первым, — он посмотрел на красивый стальной веер, висящий над камином. Этот веер отталкивал любые проклятия, а ещë мог стрелять ядовитыми шипами. Гарри не раз хотелось им воспользоваться, но это было незаконно: веер был очень сильным темным артефактом, за использование которого его легко посадили бы в Азкабан. Поэтому он лишь любовался им и вздыхал. — Помню, — Том шагнул к нему и взял за руку. Его кожа была теплой, рука Гарри казалась очень маленькой в его ладони, и Гарри отчего-то смутился ещё сильнее. — Я тогда жил в волшебном монастыре на горе Фудзи. Этот веер я добыл в бою с одним монахом. Он успел здорово меня потрепать, — Том перевернул их соединенные ладони, показывая тонкие белесые полоски шрамов на тыльной стороне руки. — Ох, — Гарри с нежностью погладил пальцами свободной руки его искромсанную кожу. — Как же так получилось? Он на тебя напал? Ему заранее было жаль того дурака, что решил напасть на Тома. Всë равно что бежать с палкой на цунами. — Нет, — удивил его Том. — Я бросил ему вызов. Хотел забрать веер и подарить его тебе. Как видишь, всë получилось. — Том! — Гарри склонился над шрамами, разглядывая внимательнее. — Зачем? Ты ведь пострадал! — Это пустяки. Рано или поздно они совсем заживут. Зато веер тебе понравился, — в его низком голосе сквозила нежность, по которой Гарри так скучал все эти восемь лет. Хотелось обнять его, как прежде, ощутить на себе его сильные руки, уткнуться носом в его мантию и просто отпустить все обиды. Но почему-то обыденное для него раньше действие теперь вызывало волнение и жар в теле. — Ты не должен рисковать собой из-за таких пустяков, — очень серьëзно попросил он Тома, хотя знал, что это бесполезно. — И что ты делал в том монастыре? — Учился, — Том, конечно, решил ответить только на вопрос и проигнорировать всë остальное. — Два года в монастыре я учился управлять своей магией по-настоящему, узнал все свои возможности, стал сильнее. — А потом? — с жадностью спросил Гарри. Ему хотелось знать, как жил Том все эти годы. Раньше они были неразлучны. Даже бабушка Вальбурга не смогла повлиять на Гарри: он закатывал истерики, если она не соглашалась принять Тома на каникулы в их доме. Потом, после школы они вместе жили в доме Гарри, почти три волшебных года. Гарри знал о нем всë: на каком боку он любит спать, что ест на завтрак, его любимые книги и цвета, про его тягу к порядку, неприязнь к легкомысленной музыке и картам, про странные отношения с котами и другими домашними животными. Он в мельчайших подробностях помнил тот день, когда Том решил его бросить. Почему-то радостные события запоминаются не так четко, как трагичные. В тот вечер Кричер приболел, он был ужасно старым, а остальных домовиков бабушка убила. Гарри ждал Тома с работы: тот трудился продавцом в лавке Горбин и Берк, специализирующейся на темных артефактах. Гарри сам решил приготовить ужин, казалось, это очень легко: натереть утку специями и отправить в духовку, нарезать овощи и сделать салат. Что может быть проще? Как оказалось, много чего. Зазвенели колокольчики на двери, и раскрасневшийся от жара духовки Гарри громко воскликнул: — Том! Ты, наверное, подумаешь, что я болван, и это так и есть. Я испортил наш ужин! Почему эта птица такая черная, я же всё сделал по инструкции! Утка на противне обуглилась так, что больно было смотреть. Жуткий запах горелого не убирался никакими заклинаниями, духовка продолжала чадить, даже когда он вытащил из неë противень, а его новенькая мантия прилипла подолом к раскаленной дверце, и запах паленой шерсти увенчал собой всю эту симфонию ароматов. Расстроенный Гарри отошел от открытой духовки и уставился на утку как на предательницу. — Может, соскрести сверху? — задумчиво спросил он сам у себя, рассеянно теребя дырку на подоле. — Том, ты чего там? Иди сюда скорее, у нас тут катастрофа! С салатом тоже не задалось: овощи разной формы в миске напоминали сцену из темномагической книги с расчленением магглов. Но их хотя бы можно было есть. Овощи, конечно — человечину Гарри не стал бы пробовать. — Том, давай сходим поужинать в «Золотого дракона», — воскликнул он. — Я не уверен, что даже эти овощи в салате пригодны в пищу. И вдруг со спины его обхватили горячие сильные руки Тома. Его подбородок прижался к макушке Гарри, ладони крепко сцепились на животе. — Том? — позвал Гарри, немного озадаченный его поведением. Том часто его обнимал, но сегодня чувствовалось что-то непривычное в его молчаливой ласке. — Что-то случилось? — Нет, — прошептал Том и с шумом втянул воздух в легкие, проведя кончиком холодного носа по виску Гарри. — Всë нормально. Просто… Я скучал. — Мы же не виделись всего день, — хихикнул Гарри, накрывая его руки своими. — Я был тут всë это время. Сделал такой артефакт, тебе понравится! — Всё равно скучал, — Том потерся щекой о его волосы, голос его был непривычно хриплым, будто он простудился. — Всегда буду скучать, пока тебя нет рядом. Всегда. — Я от тебя никуда не денусь, — Гарри прикрыл глаза, откинувшись на его грудь. — Ты же знаешь. Ты мой лучший друг. — Знаю, — Том лишь сильнее прижал его к себе. — И ты знай: я всегда буду твоим, что бы ни случилось, как сильно бы ни изменилась наша жизнь, я всë равно буду любить тебя и всегда буду защищать. В тот миг Гарри чувствовал себя самым счастливым на свете. — Даже если я буду сжигать наши ужины? — улыбнулся он. — Даже если ты спалишь весь дом, — засмеялся он с необычным для него надрывом. А на следующий день Том исчез, оставив лишь записку, в которой обещал вернуться. Воспоминания вызвали у Гарри тянущую боль в сердце. Он так безумно скучал по нему, столько лет ждал, что Том вернется, что выполнит своë обещание, надеялся, что он всё ещё его любит. И вот Том вернулся, только всё изменилось, и Гарри больше не понимает ни себя, ни его, ни что между ними вообще происходит. Чем Том был занят все эти годы? — А потом, Гарри, я боролся. Боролся за наше будущее, — он сильнее сжал руку Гарри, странно улыбаясь. Гарри почудилась красная искорка безумия в его глазах. — Теперь никто не посмеет тебя обидеть. Я буду твоим щитом. — Том… — Гарри покачал головой. — Ты больше не можешь опекать меня, как ребёнка. Я вырос. Я теперь совсем один и сам принимаю решения. — Ты не один, и никогда не был один, — возразил Том. — Я обещал тебе, что всегда буду рядом. Даже на другом конце мира я всегда о тебе помнил. То, что я сделал, было лишь для нас двоих, чтобы я мог дать тебе ту жизнь, какую ты заслуживаешь. — Мне ничего не нужно давать, я сам виноват во всём, что со мной произошло, и сам разберусь с проблемами. Всё, чего я хотел — это чтобы ты был со мной рядом, а ты бросил меня, ничего не сказав, — Гарри вдруг прорвало. — Я нуждался в тебе, когда бабушка умерла, когда Сириус начал пить, когда к нам домой постоянно приходили какие-то странные маги и выносили оттуда всё, что могли. Я нуждался в тебе, когда у меня отбирали дом и лавку, когда били и унижали. Чего стоят все эти красивые безделушки, если нет самого главного — тебя? Мне был нужен только ты, а ты ушел. Проклятые слëзы снова потекли из глаз, и Гарри отвернулся, хотя понимал, что Том уже всё видел. Опять он рыдает, как истеричная девица. Но вся эта боль, которую он хранил в себе долгие годы, однажды должна была вырваться наружу, невозможно было держать всё в себе. После потери дома он стал совсем беззащитным, утратил все ориентиры, не понимал, что делать дальше. — Прости, — Том обхватил его руками и прижал к себе. — Я не знал, что был так важен для тебя. Мне казалось, тебе нужно что-то большее, чем нищий парень без дома и связей. Гарри вцепился в отвороты его мантии и прижался лицом к белой рубашке, его трясло от рвущихся наружу рыданий. — Конечно, ты был важен, — сдавленно прошептал он, всхлипывая. — Я любил тебя больше всех на свете, ты был мне роднее даже моей бабушки. Я был настоящим эгоистом и принимал тебя, как должное, а должен был всегда повторять, как сильно ценю тебя. И мне не нужны ни все эти украшения, ни наряды, ни дома. Оказывается, это бессмысленно, если нет рядом человека, с которым всё это можно разделить, с которым можно поговорить и получить поддержку, который скажет, что всё будет хорошо, и что со всем можно справиться. — Ох, Гарри, — Том скользнул пальцами в его волосы, прижался губами к виску. — Я… Мне так невыносимо жаль. Я сглупил, когда оставил тебя. Поддался на уловки. Я был ослеплен… Прости, прости, прости. Старые чувства вернулись, сжав горло Гарри в стальной хватке. Том не понимал, насколько сильно Гарри к нему привязан, как сильно любил все эти годы. Ради него он готов был отказаться от богатства, ради него он пошел против бабушки, рискуя оказаться выжженным с семейного гобелена. И в этот пронзительный миг, когда вся его душа рвалась к нему, Гарри почувствовал что-то странное. Ему захотелось… Нет, он даже не мог признать это мысленно. Слишком уж это было странным. Когда такие желания возникали у него к Альберту, Гарри мог их признать. Это ведь нормально, даже его испорченное ритуалом тело рано или поздно должно было проявлять интерес к определенной части жизни взрослых магов. Но когда это случилось, пока он прижимался к Тому… Он занервничал и отпрянул, будто обжегшись. — Гарри, что? — Том изменился в лице. — Я сделал тебе больно? — Нет, я просто… — Гарри чувствовал, как вновь заполыхали щеки и крепко зажмурился. Да что же за проклятие такое? Ему стоило носить маску на лице, чтобы не позориться. — Я был бы тебе благодарен, если бы ты не… Мы давно не виделись, и я немного… — О. В этом «о» было столько скрытой горечи и боли, что Гарри тут же сам себя проклял за странные реакции. Том и раньше его целовал: в висок, в лоб, в щеку, целовал руки, волосы. Но раньше это казалось обыденным, а теперь вдруг сильно смутило. Потому что раньше Гарри ещё не испытывал горячего томления от близости с кем-то. Из-за медленного старения он начал созревать куда позже своих сверстников. Впервые что-то почувствовал лишь в двадцать шесть, когда познакомился с Альбертом. Теперь он прекрасно знал, что такое этот жар в теле. Он всё ещё боялся этой части жизни и стеснялся себя, потому что снова оказался неполноценным, бракованным. У других в его возрасте уже есть собственные дети, а он, как неоперившийся подросток, всё ещё тянет с первым поцелуем. Было невыносимо стыдно перед бывшим лучшим другом за такие реакции. Том отошел к камину, отвернувшись, и крепко сцепил руки за спиной. — Я понимаю, что стал совсем чужим для тебя теперь, — глухо проговорил он. — Позволь мне начать всё заново, Гарри. Я снова хочу заслужить твоё доверие и дружбу. — Думаю, мы оба должны начать всё заново, не только ты, но и я, — Гарри тоже отошел к окну и снова посмотрел на сад. — Мы должны узнать друг друга такими, какими мы стали. — Да, согласен, — вздохнул Том. — Можно задать вопрос? — М? — Я… Тебе нравится, каким я стал? — он неловко кашлянул и уточнил: — Внешне? — Конечно, Том, — Гарри развернулся, чуть не кинувшись на него с объятиями. — Ты всегда был красив, а сейчас стал великолепным мужчиной. Неужели ты всё ещё не позабыл об этой глупости? Лет с тринадцати Том начал очень сильно переживать из-за своей внешности. Он быстро рос, был нескладным, с длинными руками и ногами, острыми коленками и вечно растрепанной шапкой тëмно-каштановых кудрей. Он часто говорил, что рядом с Гарри чувствует себя уродливым троллем, прилипшим к прекрасной принцессе, как грязь к ботинку. Гарри как только не убеждал его, что всё это глупости. К семнадцати Том постепенно начал становиться гармоничным: нарастил мускулатуру, вытянулся до своего нынешнего роста, стал грациознее, а к двадцати уже ничем не напоминал нескладного тринадцатилетнего мальчишку. Но, кажется, его страхи так и остались с ним, пусть он и превратился в великолепного мужчину. — Мне часто говорят, что я пугающий. Я пугаю тебя? — снова спросил Том. — Том, нет, — Гарри всё же подошел к нему и положил руку на его напряженную спину, скрытую темной мантией. — Ты меня не пугаешь. Разве что совсем немного. Я отпрянул, потому что… Ты знаешь, как тяжело мне привыкнуть к людям. А ты сильно изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. — Да, я помню. А вот над тобой время не властно. Всё такой же красивый и юный, каким я тебя запомнил, — тяжело вздохнул Том. — Я вообще-то тоже взрослею, просто куда медленнее, — возразил Гарри. — У меня появились морщинки у глаз, раньше их не было. Ага, и половое созревание в самом разгаре. Это оказалось самым неприятным из всего процесса. Переживать то, что другие пережили в пятнадцать, когда это и должно было случиться, на десять лет позже. — Где же? — Том обернулся, пристально вглядываясь в глаза. — Вот! — Гарри ткнул пальцем в уголок глаза. — Это тень от ресниц, а не морщинки, — улыбнулся Том, и у Гарри отлегло от сердца. Он не выносил, когда Том грустил и беспокоился о своём мнимом уродстве. — Нет, это самые настоящие морщинки, даже Адриан подтвердил, а он знает в этом толк! — веско припечатал Гарри своим коронным аргументом. — Ах, ну раз Адриан сказал… Как вы с ним вообще подружились? Он довольно… необычный персонаж, — очень осторожно спросил Том. — Он пришел на собеседование в мою лавку, — пожал плечами Гарри. — И был самым адекватным из всех. — Самым адекватным? — насмешливо вскинул брови Том. — Представь себе, — отразил его усмешку Гарри. — Среди череды пожилых ведьм с фиолетовыми волосами и странным запахом и вчерашних школьников с плохой дикцией, Адриан выглядел как сам бог продаж. Я сначала принял его за ведьму, уже потом вспомнил, что мы учились вместе. У него был кризис: он не знал, кем хочет быть — парнем или девушкой, его отец обанкротился и покончил с собой, ему негде было жить, вот и… Мы быстро подружились. Несмотря на стервозность, он очень хороший и переживает за меня. Зря я так резко обошелся с ним. — Полагаю, он сам пережил испытания, через которые проходишь сейчас ты. И не желает для тебя своей судьбы. Быть ограбленным и избитым — это не тот опыт, который должен пережить каждый, — Том поднял руку, будто собирался погладить его по щеке, но тут же отдернул её. — Я вообще-то очень хороший дуэлянт и в защитных чарах разбираюсь, — напомнил ему Гарри, сделав вид, что ничего не заметил, хотя всё его существо тянулось к этому жесту. Он совсем не понимал свои реакции. — Гарри, жители трущоб не будут дожидаться, пока ты им поклонишься. Они нападают из засады, со спины, в момент, когда ты особенно уязвим или рассеян. Я уже не говорю о твоей привычке помогать всем сирым и убогим. Тебя легко обманет вид какой-нибудь старушки-инвалидки, а когда ты повернешься к ней спиной, она нападет и распотрошит тебя на органы, — сурово сказал Том, и, честно говоря, Гарри немного испугался. — На тебя так нападали? — спросил он. — Меня пытались убить миллионом разных способов, — Том всё же не удержался и сжал его плечо. — Я знаю, каков мир за пределами благополучных кварталов. За Блэк-роуд тебе нельзя — это факт. Подожди, пока заработаешь побольше, чтобы можно было найти приличное жилье в приличном районе, если уж так не хочешь быть моим гостем. — Ты манипулируешь словами. Я хочу быть твоим гостем, Том, но не нахлебником! — воскликнул Гарри. — Я всё объяснил, сейчас не самое лучшее время, и мне нужно разобраться в себе… — Я жил у тебя три года, — любезно напомнил ему Том. — Хотя тоже стеснялся и хотел снимать комнату в какой-то развалюхе возле Лютного. Что ты мне тогда сказал, не напомнишь? — Это другое! — упрямо воскликнул Гарри, хотя знал, что Том прав. — Ты сказал, что не позволишь мне жить в какой-то помойке, — продолжил Том с улыбкой. — Ты разбил вазу и заявил, что если я такой упрямый, то ты просто поселишься со мной в этой отвратительной дыре, и я буду наблюдать, как ты страдаешь. Да, раньше Гарри был весьма… несдержанным. Его баловали всю жизнь, он привык добиваться своего истериками. Ему было искренне жаль теперь, что он вел себя так и с Томом: капризничал, заставлял его делать так, как Гарри хочет, с помощью истерик и слëз. Теперь было невыносимо стыдно за своё поведение. Когда не осталось ни бабушки, ни Сириуса, ни Регулуса, ни Тома, Гарри понял, как некрасиво себя вел с самыми близкими людьми. Его капризы и истерики с высоты прожитых лет казались ужасными. Но тогда он просто не знал, как по-другому отстоять своё мнение или привлечь внимание. Он просто повторял за бабушкой. Когда бабушке что-то не нравилось, она кричала, кидалась проклятиями, разбивала посуду и предметы интерьера. Сириус всегда кричал на неё в ответ, они могли даже в дуэль вступить, а вот Регулус просто слушался и старался её не расстраивать. Том тоже слушался Гарри в такие моменты и уступал во всём. — И я был не прав, — раскаялся Гарри искренне. — Я должен был уважать твоё стремление обрести самостоятельность и ни в коем случае не должен был вести себя как маленькая эгоистичная дрянь. Прости меня. — Хочешь сказать, если бы та ситуация случилась сейчас, ты бы отпустил меня? — коварно улыбнулся Том. Загнал в угол. Снова. Ему всегда удавались эти игры. Гарри вспомнил ту хибару, в которой Том собирался жить, и вздрогнул. Она была даже хуже комнаты, которую собирался снимать Гарри: облезлые стены, прогнивший потолок с разводами от ржавой воды, шуршание в стенах и боггарт в шкафу. Он и сейчас сделал бы что угодно, лишь бы Том не попал в такое место. Без истерик, само собой. — Ладно, я остаюсь жить у тебя, спасибо, что пригласил, — вздохнул он. — На этом тема закрыта. Глаза Тома сверкнули торжеством, и в них снова почудились красные искорки. — Ты изменился, Гарри, — вкрадчиво прошептал он, чуть наклонив к нему голову. — Стал спокойнее, научился держать себя в руках. Мне нравится. Но если ты всё ещё хочешь покапризничать, я к твоим услугам. Гарри хотелось. Немного. Ему не перед кем было капризничать уже очень долгое время. — Ещё пожалеешь об этом, — многозначительно усмехнулся он и по-хозяйски поправил лацкан его мантии. — Я ведь буду главным дизайнером твоего поместья, и тебе предстоит выбрать так много вещей… Заставить тебя рассматривать скатерти из пятидесяти разных тканей… м-м-м. Будет весело. — Готов заниматься этим хоть целыми днями, — голос Тома как-то изменился, стал протяжнее, и Гарри снова ощутил стыдный жар в теле. — Кстати. Я нашел одну редкую мазь в своем багаже, она точно исцелит твои губы. Позволишь? Он достал из кармана маленькую фарфоровую баночку с крышкой, и не успел Гарри придумать, как отказаться, зачерпнул голубоватую мазь. Прикосновение к губам его прохладных пальцев заставило Гарри задержать дыхание. Кожу тут же начало колоть тысячей маленьких иголочек, ноющая боль пропала. — Легче? — Том надавил подушечкой пальца на нижнюю, затем обвел по контуру верхнюю, и под его нажимом губы снова заныли, но уже не от боли, а по-иному. — Угу, — кивнул Гарри, опустив взгляд. Щеки снова покрылись румянцем. Мерлин, кажется, тянуть и дальше невозможно. Пора ему решиться на ответственный шаг с Альбертом, чтобы не испортить ничего между ними с Томом. Может, Гарри и зол на него, и всё ещё обижен, и ждет более подробных объяснений, а не простое «поддался на уловки и совершил ошибку». Но он уже знает, чувствует всем сердцем, что никогда от него не откажется. Даже если попытается, Том всё равно его не отпустит. Если Том узнает, какие мысли бродят в его голове, Гарри умрет от стыда, воскреснет и снова умрет, на этот раз перерезав себе горло. Мало того, что он теперь нищий и безработный, так ещё и девственник нецелованный. Пора ему решительно взяться за чувственную сторону своей жизни.***
Первая ночь в поместье прошла на удивление очень спокойно. Гарри не любил перемен и очень сильно привязывался к месту жительства, но то, что в соседнем крыле спит Том, сразу же примирило его с новым домом, новым матрасом и новым видом из окна. Они вместе поужинали, хотя ужин походил на обоюдный допрос, а не на приятный приём пищи, пожелали друг другу спокойной ночи и отправились по своим комнатам. Напряжение и невысказанные слова висели над их головами дамокловым мечом. С помощью домовушки Шелфи Гарри быстро привел купальную комнату в порядок (что означало обработку пола, стен, потолка и всей мебели специальным противогрибковым и дезинфицирующим зельем), принял ванну с ароматными травами и уснул так сладко, как не спал последние три месяца. Наверное потому, что теперь ему не нужно было переживать из-за отсутствия денег и крыши над головой. И думать, жив ли ещё Том. Утром он проснулся в очень хорошем настроении и решил сразу начать наводить порядок. — Шелфи, где Том? — спросил он домовушку, спустившись на первый этаж. — Хозяин милорд спит, хозяин красивый господин, — заявила Шелфи, и Гарри прищурился. Домовые эльфы обычно так себя не вели. Откуда она взялась такая? Бабуля за такое обращение сразу бы прикончила бедную Шелфи, но Гарри никогда не поднимал руку ни на одно живое существо. — Для тебя Том — хозяин Риддл, — пояснил он строго. — А меня можешь звать господин Поттер. Поняла? — Поняла, господин Поттер, — с восторгом закивала Шелфи, а потом понизила тонкий голосок до шепота, — Хозяин Риддл вчера долго не мог заснуть, ходил перед вашей дверью, а потом сидел в комнате, пил огневиски и смотрел на колдофото в рамке. Поэтому он ещё спит. Сердце Гарри кольнуло острой болью. Том переживал? Хотел о чем-то с ним поговорить, наверное, но не решился. — Ты не должна сплетничать о своём хозяине, — нахмурился он, но Шелфи, кажется, не впечатлилась. Она кивнула, но глаза-мячики сияли от счастья. — А где распорядитель поместья Долохов? — Тоже спит, злой господин Долохов ходил в паб и вернулся пьяным! Он очень громко храпит! — радостно выложила Шеффи. Гарри снова хотел сделать ей замечание, но понял, что это бесполезно. Этот домовой эльф был очень странным. Может, она просто сошла с ума, пока поместье стояло пустым? Ей, наверное, было жутко одиноко, и теперь она жаждет наверстать упущенное, бедняжка. Гарри сразу растаял и сказал как можно мягче: — Очень хорошо, Шелфи. Ты молодец, — домовушка засияла, и Гарри окончательно сдался. — А теперь накрой мне завтрак прямо на кухне. Тосты с джемом, овсянку с медом и персиками и жасминовый чай с булочкой. — С радостью, хозяин! — взвизгнула Шелфи и растворилась в воздухе. — Мда, — Гарри не мог на нее сердиться. — Теперь и я стал хозяином. Он огляделся по сторонам и вышел во внутренний двор с садом. Поместье в виде буквы «П» было довольно большим, поэтому внутренний двор тоже занимал немалую площадь. Он весь зарос и одичал, система неглубоких сквозных бассейнов пересохла и покрылась налетом, но всё это легко было привести в порядок. Гарри обожал возиться в саду, а ещё больше обожал превращать старые развалины в прекрасное и уютное место для жизни. Он сразу приглядел очаровательную открытую беседку в самом сердце двора. Там располагался низкий каменный стол и две кушетки по бокам от него. Кушетки давно пришли в негодность, но столик выглядел просто чудесно. Гарри сразу отметил для себя, что это место стоит отремонтировать первым, чтобы они с Томом могли принимать пищу полулежа на этих кушетках, в окружении колонн, увитых цветами, слушая журчание воды в бассейнах и стрекот цикад. Это будет просто великолепно! Он внимательно осмотрел местами раскрошившийся камень на колоннах беседки, стертые кое-где узоры на столе и понял, что сам не сможет полностью это исправить. Для такой тонкой работы нужен реставратор. «Это будет отличный шанс встретиться с Альбертом», — подумал он. На счастье Гарри, Альберт как раз был реставратором. Если Гарри наймет его для работы в поместье, у него появится великолепная возможность пообщаться с ним и ненароком сблизиться. Да и с Томом их следовало познакомить. При мысли о Томе в груди снова больно кольнуло, и Гарри пришлось сделать несколько дыхательных упражнений. Успокоившись, он не спеша позавтракал в компании Шелфи и ещё одного домового эльфа, который постоянно тряс головой и всё ронял из рук. Гарри стало так жаль бедняжку, что он самолично обследовал его и нашел несколько неправильно сросшихся костей. Слезы на глаза навернулись, когда он представил, что делали с этим маленьким беззащитным существом. Поэтому он записался в клинику для магических существ на вечер, чтобы обследовать всех домовиков и оказать им необходимую помощь, а сам, не дожидаясь Тома или Антонина, отправился камином в мастерскую Альберта, чтобы всё успеть. Дел было просто невпроворот! Гарри собирался подойти к своей работе очень, очень серьезно. Мастерская Альберта была не очень большой: всего-то двухэтажное узкое здание в самом сердце Лондона, маскирующееся от магглов под закрытый на ремонт кинотеатр. Альберт рассказывал, что купил это здание на последние деньги от наследства: его отец был очень богат, но после его смерти матушка начала швырять деньги на ветер с поразительной скоростью, а сам Альберт не смог продолжить семейное дело: он был плохим бизнесменом и мечтал творить, заниматься чем-то интересным. Теперь эта мастерская являлась единственным источником его дохода, и она процветала: магическая реставрация была тонким и сложным искусством. Гарри нравилось, как всё устроено внутри: старинные предметы интерьера, картины, артефакты из разных уголков мира. Всё здесь дышало историей. — Гарри! — Альберт обнаружился в своем кабинете, который представлял из себя смесь мастерской художника с рабочим местом артефактора. — Рад тебя видеть! Ты не предупреждал, что зайдешь, но я рад, что так случилось. Альберт вытер испачканные руки о кусок белой ткани, которая с жадностью впитала в себя красную краску до капельки и осталась чистой — только довольно отрыгнула. — Привет, Альберт, — улыбнулся ему Гарри с легкой заминкой. В мастерской были огромные стрельчатые окна, сквозь которые падали потоки солнечного света, обнимая высокую стройную фигуру Альберта и высвечивая его темные волосы до золотисто-каштанового. Он стоял у большого стола, на котором покоилась толстая каменная плита в окружении баночек с красками и кистей. Его белая рубашка и коричневые штаны с большими карманами сплошь покрылись разноцветными пятнами. Темные глаза посмотрели на него с нежностью и теплотой, и у Гарри порозовели скулы. Альберт был так красив. Почти как… Гарри испуганно распахнул глаза, когда понял, что мысли сворачивают куда-то не туда. — Прости, что отвлекаю, — поспешно сказал он, вернув спокойное выражение лица. — Но у меня веская причина! Я хочу воспользоваться твоими профессиональными навыками за соответствующее вознаграждение. Ты самый лучший реставратор из всех, кого я знаю. — О? — удивился Альберт. — И что за работа? — Нужно восстановить фрески, мозаику и кое-какие детали лепнины в поместье в греческом стиле! — с радостью пустился в описание деталей Гарри. — Оно такое красивое, тебе понравится. Я ещё не выяснил, в каком веке оно построено, но не позднее восемнадцатого точно! Работы очень много, и цена соответствующая. Я теперь главный дизайнер по интерьеру, поэтому очень рассчитываю на твою помощь. Если у тебя есть время, конечно, — Гарри с уважением покосился на громадную плиту на столе. — Главный дизайнер интерьера? — ещё сильнее удивился Альберт. — Тебя кто-то нанял? Поздравляю… — Да, — смутился Гарри. — Нанял, но… Дело в том, что это поместье моего друга. Он пригласил меня пожить у него, пока я не разрешу свои финансовые проблемы, и предложил помочь ему с восстановлением. — Какого друга? — порывисто шагнул к нему Альберт. — Ты у кого-то живешь? Его красивое лицо приобрело хищное, неприятное выражение. — М-м-м, — Гарри невольно отступил на шаг назад. — Возможно, я упоминал, что раньше у меня был лучший друг… Этот друг вернулся, и… — Том Риддл вернулся?! — воскликнул Альберт с точно таким же ужасом в глазах, как и Адриан. — У тебя был только один друг — он! Гарри неловко улыбнулся. Да, кажется, он и Альберту рассказывал о Томе. Наверное, все, кого он знает, так или иначе слышали о Томе. — Да, это он, — Гарри с особым вниманием принялся изучать кисти на столе Альберта. — Он вернулся, и я теперь живу у него. Это временно, пока я не встану на ноги и не верну себе лицензию артефактора. — То есть ты, — голос Альберта стал выше на несколько тонов, — вместо того, чтобы рассказать мне о своих проблемах и попросить у меня помощи, просто принял обратно эту вероломную гадину, которая тебя бросила, и переехал к нему? Звучало и правда не очень. Как будто Гарри — преданная собачонка, которую можно бросать сколько захочется, а потом просто поманить пальцем обратно. Злость Альберта была понятна. — Я… — Гарри не мог найти слов. — Я не хотел напрягать тебя своими проблемами. А Том просто… Он забрал меня, и я не смог ему отказать. Но это ненадолго! Я помогу ему с поместьем, он мне заплатит, и я сниму себе нормальное жилье. По крайней мере, таков был его план. Что в планах у Тома — известно только одному Тому. — Ты можешь работать на него, а жить у меня, — процедил Альберт. Гарри не смел поднимать на него взгляд, но прекрасно видел его большие ладони, стиснутые в кулаки до побелевших костяшек. Он перекатил согнутые пальцы от мизинца до большого, и они издали неприятный хруст, такой громкий, что Гарри забеспокоился о его суставах. И в его голову пришла единственная мысль, которая должна была возникнуть намного раньше, не будь он таким недотепой в любовных делах. Альберт ревновал! Мерлин, с его стороны, должно быть, всё это выглядело просто ужасно! Гарри никогда и ничего ему не обещал, но всё равно чувствовал себя жутко виноватым. — Я не могу жить у тебя, Том не отпустит, — проговорил он ровным голосом, стараясь не выглядеть оправдывающимся школьником. — К тому же, мы много лет не виделись и хотим наверстать упущенное. Но всё в порядке! Это не помешает мне и дальше видеться с тобой. И если ты согласишься взяться за эту работу, мы сможем больше времени проводить вместе. Он смело поднял взгляд и успел заметить, как ярость исказила красивые черты Альберта до неузнаваемости. Но всё это быстро исчезло, словно ему почудилось. — Не скажу, что я в восторге, — он глубоко вздохнул и разжал кулаки. Пальцы всё ещё были белыми. — Но я соглашусь. Кто-то должен защитить тебя от него, раз уж он магическим образом заставляет тебя делать всё, что захочет. Ты не думал, что он как-то воздействует на тебя? С помощью артефактов, к примеру? Альберт не мог знать о подарках Тома, но Гарри сам себя выдал, непроизвольно проведя по уху с серьгой-змеей. — Нет! — воскликнул он. — Том бы никогда так не поступил. Прости, Альберт, что заставляю тебя волноваться, но у нас с ним… Мы были почти что братьями, и теперь он вернулся навсегда, хочет искупить свою вину передо мной. — Да? — недобро прищурился Альберт, кого-то неуловимо напоминая. — И где же он шлялся все эти годы? Он рассказал тебе? Почему он тебя бросил? Гарри ещë никогда не слышал от него такого тона, и ему стало дико неуютно. Захотелось сразу же сбежать из мастерской. — Мы всё обсудили, — твердо заявил он. — Я не хочу, чтобы ты оскорблял его, ты его совсем не знаешь. — Ты такой наивный, — Альберт стремительно приблизился к нему и положил тяжелую руку на плечо, участливо заглядывая в глаза. — Гарри, он пользуется твоей добротой. Не знаю, что он задумал, но я не позволю ему снова разбить тебе сердце. Я сделаю всё, чтобы ты был в безопасности от этого… Друга. Прости, что вспылил. Я за тебя переживаю. Гарри только растерянно захлопал ресницами, не представляя, что ответить на это заявление. — Извини, — зачем-то попросил он. — Что заставил волноваться. — Ничего, ты не виноват, — Альберт дернул рукой, словно хотел обнять его, но не решился и отошел на приличное расстояние. — Так где, говоришь, находится это поместье? Перемена темы обрадовала Гарри, и он принялся болтать о Садах Афины, стараясь не обращать внимания на повисшее между ними напряжение. Адриан был прав: ему пора разобраться с этими отношениями. Чем раньше — тем лучше. Но пригласить Альберта на свидание прямо сейчас казалось дико неуместным. У них ещё будет время.