Большая витрина с движущимися плакатами вынырнула из-за пышных розовых кустов, и Гарри с облегчением дернул за золотую дверную ручку.
Мягкими переливами заиграл колокольчик, перед Гарри тут же оказался сам мастер Краффер, всё такой же импозантный, как и пару лет назад, с ухоженной седой бородой и подкрученными кверху усами.
— Добро пожаловать в лавку… Мистер Блэк? — мастер расплылся в искренней улыбке. — Мистер Блэк, давно вас не видел! День и так был добрым, а теперь стал ещё лучше!
— Мастер Краффер! Как я рад вас видеть! — сердечно ответил на улыбку старика Гарри. — Вижу, вы всё молодеете.
— Не так, как вы, мистер Блэк, — всплеснул руками мастер. — А это… Постойте, неужто это мистер Риддл?
— Здравствуйте, мастер Краффер, — кисло поздоровался Том.
— Мерлин всемогущий, молодой человек, как вы выросли! Вас не узнать! — восхитился Краффер, без стеснения разглядывая Тома. А потом его взгляд упал на их до сих пор сцепленные руки. — О. Вижу, я был прав. Поздравляю, господа! Вы отличная пара, я всегда это говорил.
— Нет-нет, — Гарри отдернул руку и отстранился от Тома. — Мы по-прежнему друзья, мастер Краффер.
— Да? Ну что ж, — мастер ухмыльнулся в свои усы и поспешил сменить тему. — Проходите, проходите. У меня как раз новая коллекция, мистер Блэк, вам понравится.
И Гарри с облегчением погрузился в привычную рутину, стараясь забыть обо всех неловкостях.
Для Тома он выбрал великолепную мантию глубокого винного оттенка с серебристой окантовкой и широким кожаным поясом для кошелька и палочки, высокие темные сапоги, брюки и рубашку из тончайшей ткани из шерсти единорога, а для себя присмотрел более яркий наряд с вышивкой.
Он был так рад вновь погрузиться в эту кутерьму! Примерки, подбор аксессуаров, обуви, подгон одежды. В детстве он обожал походы по магазинам, потому что все вокруг него суетились, бегали, старались угодить, а бабушка наблюдала за этим с самым довольным видом. Пожалуй, только в эти минуты она не кричала на кого-то, не угрожала и не морщилась, будто видит перед собой дурно пахнущую кучу. Маленький Гарри делал всё, чтобы ей понравиться, и одежда стала одной из составляющих его стратегии. Он всегда одевался с иголочки, и она так этим гордилась… Гордилась им.
— Ну что там? Показывай! — Гарри не выдержал и заглянул к Тому в примерочную. И тут же ахнул, быстро закрыв за собой плотную ткань. — Прости, прости! — почти пропищал он. — Я не хотел.
Том стоял перед большим напольным зеркалом обнаженным по пояс. Его спина…
Стоило признать, Гарри сильно недооценивал Тома, когда ему было двадцать. То, что раньше казалось нелепым, выросло в такое роскошество, что больно было смотреть. Широкие, мощные плечи и руки с тугими канатами мышц, выпуклые вены на предплечьях, узкая талия — всё это выглядело настолько привлекательно, что у Гарри чуть искры из глаз не посыпались. А особенно его взволновала татуировка на всю спину: снова змея, но на этот раз гигантская, почти как живая, хоть и выполненная черными чернилами.
У него, кажется, вся жизнь перед глазами пронеслась, пока он пытался прийти в себя. Он никогда не видел голой спины другого мужчины, если не считать детство. Особенно такой спины, как у статуи античного атлета. Серьёзно, откуда там вообще столько мышц? Как чья-то спина может быть настолько привлекательной?
— Подглядывать не обязательно, — насмешливо ответил Том из примерочной. — Достаточно попросить, и я покажу тебе всё, что захочешь.
— Я не подглядывал! — красный Гарри спрятался в соседней примерочной. — Ты там так долго, я подумал, что ты просто чем-то недоволен!
— Я не могу надеть рубашку, не поможешь мне? — спросил Том таким тоном, что Гарри покраснел ещё сильнее.
— Сам справишься, — проворчал он, прижимая прохладные ладони к щекам. — Это обычная рубашка, в ней нет ничего сложного.
Если он ещё раз увидит эту спину, у него кровь из носа хлынет таким потоком, что смоет и мастера Краффера, и его лавку.
И это он не успел посмотреть на грудь!
Очень хотелось ругаться, но Гарри не умел. Быстро избавившись от своей мантии и рубашки, он посмотрел на своё собственное отражение и сильно расстроился.
Ничего не изменилось с тех пор, как ему было семнадцать. Нигде ничего не прибавилось и не убавилось, всё тот же торс с еле проступающими мышцами и впалым животом, острые ключицы, торчащие тазовые косточки.
Как бы он ни старался, тело не менялось. Он сам себе был отвратителен: слишком хилый и немужественный, белый как снег; не мужчина, а всё тот же подросток. Неполноценный.
Быстро отвернувшись, он облачился в новый наряд и с облегчением выдохнул: таким он себе нравился больше. Одежда была его доспехами и скрывала все несовершенства, длинные волосы надежно прятали слишком молодое лицо.
— Гарри, ты в порядке? — позвал его Том.
«Не в порядке».
— Да, иду, — мужественно сказал он вслух и отдернул штору.
Тому необычайно шла новая мантия. Без его любимого черного балахона было видно, насколько он статен, насколько совершенна его фигура, выражение на лице без единого изъяна обрело оттенок благородства и высокомерия.
«Если я сейчас покраснею, то пойду и брошусь в океан, — сам себе пообещал Гарри. — Нужно смотреть на него, как на статую Давида».
Так было гораздо легче. С эстетической точки зрения Том был идеален. Любоваться им было абсолютно нормально, ведь все любуются статуями?
— Великолепно, — одобрительно кивнул он Тому. — Я бы ещё добавил цепочку на плечи, но ты ведь откажешься, да?
— Если ты очень хочешь, то не откажусь, — Том смерил его пристальным взглядом с головы до ног.
— Ладно, не буду тебя мучать, — сжалился Гарри. Он знал, что Том терпеть не мог лишние украшения на себе, потому что в бою их легко можно использовать против него. С кем он вечно собирается драться — это уже отдельный разговор.
— Этот цвет тебе очень идет, — Том подошел ближе и поправил вышитый золотой нитью воротник белой рубашки, выглядывающий из-за лацкана мантии.
— Это трилистник, — Гарри еле удержался, чтобы не отшатнуться от него и снова начал суетиться. — Выбирал между ним и нефритом, но этот всё же показался более удачным, — он потряс второй мантией другого оттенка, которую держал в руках.
— Зачем выбирать? Ты можешь взять столько, сколько захочешь, — вскинул брови Том.
— Нет-нет, мне достаточно одной приличной мантии, у меня ведь их полно, я же так и не вырос и совсем не изменился, они все мне впору, даже та, в которой я был на выпускном, — беззаботно защебетал Гарри, размахивая руками.
— Идём, — нежно улыбнулся Том и взял его за руку. — Мастер Краффер? Мы берем всё.
— Не… — Гарри хотел воспротивиться, но не сумел. Все его силы уходили на то, чтобы не думать о кое-чьей спине, которая теперь маячила перед ним, затянутая в новую мантию. Завтра же нужно переодеть его обратно в балахон.
Из магазина он буквально вылетел, пока Том расплачивался. Прохладный вечерний воздух приятно лег на разгоряченную кожу, и Гарри снова взялся за дыхательную технику. Медленно втягивал воздух в течение пяти секунд, надувая живот, а затем те же пять секунд выталкивал его.
Он так сосредоточился, что не услышал, когда вышел Том.
— С тобой всё в порядке? Ты странно дышишь, — услышал он и сбился со счета.
— Всё в порядке, просто наслаждаюсь воздухом. Здесь столько роз… Аромат удивительный, — успокоил его Гарри, мимолетно прикоснувшись к розовому бутону, едва начавшему созревать. — Знаешь, я думал, что жить без всего этого не смогу, — он махнул рукой на уютную зеленую улочку с изящными лавочками и кафе. — Оказалось, могу. За последние два года я и не вспоминал ни разу о магазине мастера Краффера и не тосковал по пирожным из кафе мадам Лилианны. Мне просто хотелось доказать самому себе, что я чего-то стою, и я работал с радостью и воодушевлением, это так меня захватило. Тратить первые заработанные самостоятельно деньги — это что-то такое… Удивительное, важное. Сразу думаешь: я заработал, значит, я заслужил себя побаловать. И даже обычное мороженое кажется самым вкусным и желанным. Раньше все эти чувства были мне недоступны, я всё воспринимал как должное. И лишь теперь по-настоящему… чувствую вкус этой жизни. Спасибо за мантии, Том. Это правда очень много для меня значит.
Раньше он легко бы принял мантии, даже не подумав об их ценности. Друг решил его выручить, что тут такого? Мелочи.
Теперь он мог понять значимость этого жеста. Том тратил на него свои деньги, которые заработал сам, своими силами. Хотел его порадовать и подбодрить. Он — самый лучший друг, самый близкий его человек, а Гарри готов бежать от него куда подальше, потому что увидел его голую спину.
Разве не абсурд? Это было так же неприемлемо, как если бы он испытывал какое-то волнение при виде спины Сириуса и начал бы избегать его.
— Значит, теперь ты понимаешь, что чувствую я, когда трачу на тебя деньги, — легко улыбнулся Том. — Я тоже себя балую. Потому что видеть, как ты носишься по магазину, пугая продавцов, как ты улыбаешься, как ты счастлив — для меня это самое лучшее зрелище. Я жуткий эгоист.
Гарри сжал его руку и уперся лбом в чужое крепкое плечо.
В груди надулся огромный пузырь воздуха, хотелось взлететь, выплеснуть свои эмоции, реветь и смеяться одновременно.
Том всегда таким был. Всегда делал всё, чтобы Гарри был счастлив.
И в этот момент, полный ностальгии и всеобъемлющей любви, Гарри вдруг осознал: Том бы никогда не ушел просто так, ради каких-то своих целей. Он мог уйти только… из-за него самого.
«Поддался на уловки», — говорил он.
«Не могу рассказать».
«Я жалею, что ушел».
«Я боролся за наше будущее».
«Я всегда буду твоим, что бы ни случилось, как сильно бы ни изменилась наша жизнь, я всё равно буду любить тебя и всегда буду защищать», — это было последнее, что он сказал перед тем, как исчезнуть.
Гарри догадывался, но гнал эти мысли: слишком уж самонадеянным ему казалось, что такой, как Том, мог уйти ради него, а не ради своих амбиций и своей жизни.
Но невозможно игнорировать факты! Они с Томом с одиннадцати лет срослись, как сиамские близнецы: куда один, туда и второй. Они были больше, чем друзья, больше, чем братья. Гарри всегда сравнивал себя и Тома с Сириусом и отцом. Когда отец умер, Сириус не смог справиться с потерей. Какое-то время держался из-за Гарри, но потом всё равно скатился в бездну.
Что-то произошло, что-то, связанное с самим Гарри, и Том ушел. Может, его заставили? Бабушка, например. Она терпеть его не могла. Может, она его обманула?
Гарри решил разобраться в этом самостоятельно, раз и навсегда, чтобы больше никогда в нём не сомневаться, чтобы понять причины и отпустить обиду, которая всё ещё мерзко шевелила липкими щупальцами внутри разума, несмотря на все слова и обещания. Чтобы больше не избегать его, прикрываясь делами, чтобы он больше не казался чужим.
Может, тогда и всё остальное… ослабнет.
— Ну что ты, — Том крепко его обнял, и Гарри прижался ухом к его груди. Сердце Тома быстро стучало о грудную клетку. — Какой-то ты напряженный, расстроенный. Ты ничего от меня не скрываешь?
Не скрывает? Он? О-о, ещё как скрывает. Когда они жили вместе в его доме, Гарри бы и в голову не пришло утаивать от него что-то. Но те времена давно канули в лету.
— Я просто отвык от тебя, — выкрутился Гарри.
— Привыкай, я никуда не денусь, — низкий голос проник в уши, через них достиг мозга, и тот подал сигнал, что коленкам Гарри пора задрожать, потому что теперь такой у них протокол: Том что-то говорит — коленные суставы превращаются в желе.
— А вдруг я сам захочу куда-нибудь… деться, — прошептал он, пока непослушные руки сами обвились вокруг его талии, в голове снова возникла яркая картинка сильной обнаженной спины.
Том молчал, но его сердце ощутимо ускорилось, сбилось с ритма.
— Тогда… — тихо ответил он и оборвал сам себя.
— Я не захочу, — поспешно успокоил его Гарри. — Не знаю, зачем так сказал.
И как по волшебству, сердце под ухом начало успокаиваться, грудь напряглась, и Том выдохнул.
Вот прямое доказательство — Том не хотел его бросать.
Его точно заставили!
— Пойдем в ресторан? — Гарри поднял голову и улыбнулся. Отпускать Тома не хотелось. Когда не накатывало это томление и смущающие мысли не лезли в голову, обниматься с ним казалось самой правильной вещью на свете. Почему так не могло быть всегда? Почему его организм решил изгадить долгожданную встречу?
— Пойдём, — Том смотрел сверху вниз, под глазами залегли тени, и Гарри не мог различить, что выражает его взгляд. Но интуитивно понял, что Том очень напряжен и взволнован.
— Том, прости, что я так сказал, я правда не собираюсь от тебя убегать, — снова повторил Гарри, чувствуя дикую вину. Хотел проверить, но не подумал, что Тома так сильно это заденет.
— Куда бы ты ни сбежал, я найду тебя везде, — странным тоном прошептал он, а потом закрыл глаза и слегка тряхнул головой. — Идём, ты, должно быть, проголодался.
Смена темы вышла совсем неловкой, но Гарри не стал ничего говорить и покорно пошёл за ним на площадку для трансгрессии, ругая себя за глупость.
Он никогда не желал причинить Тому боль, никогда не хотел заставлять его страдать и чувствовать себя ненужным, и даже обида не могла это изменить. Он сказал полную глупость, совсем не подумав, и теперь испытывал сильный стыд. Что же с ним происходит?
Они трансгрессировали в знакомый двор с фонтаном, и Гарри с облегчением вздохнул. Теперь его переживания о том, встретит ли он кого-то из старой жизни и узнает ли его персонал, казались совсем не важными и отчасти даже жалкими. Какое ему дело до мнений других людей? У него тут кризис куда серьезнее.
В ресторане совершенно ничего не изменилось. Всё тот же берег озера на опушке волшебного леса, голубоватое сияние, исходящее от воды, маленькие феи, перелетающие с дерева на дерево, изящные столики среди высоких дубов, ненавязчивая музыка, которую вживую играли арфистки в легких полупрозрачных платьях нимф.
«Авалон» был поистине прекрасным местом, вершиной магического мастерства. Гарри много лет назад осмотрел все местные чары и пришел к выводу, что их создал настоящий гений магического искусства.
— Добро пожаловать в «Авалон», судари, — глубоко поклонился встречающий на входе домовой эльф. — Вы заказывали столик?
— Нет, — Том сказал это таким холодным и повелительным тоном, что длинные уши домовика поджались. — Полагаю, у вас найдется свободный? Ближе к озеру, естественно.
— Конечно, господин, — эльф низко поклонился и прищелкнул пальцами. Перед ним тут же возник яркий шарик света с хвостиком, как у кометы. — Проследуйте за звездочкой, она проводит вас.
— Даже я испугался, — прошептал Гарри Тому, вцепившись в его локоть, пока они следовали по сказочному лесу за шариком. — Ты был таким…
— Каким? — неожиданно резко ответил Том таким же тоном, каким говорил с домовиком.
Гарри действительно немного испугался. Но в то же время снова начал волноваться, потому что такой Том — властный, пугающий, не приемлющий возражений, вдруг показался до ужаса… притягательным.
Его Том никогда так себя не вел, никогда не позволял себе даже крошечной грубой интонации в его сторону. Этот Том был совершенно другим.
— Непривычным, — дипломатично подытожил Гарри. — О, а вот и наш столик.
Их действительно усадили на самом берегу. Вид был просто потрясающий, но минусом являлось то, что здесь не было деревьев, которые скрыли бы их от других посетителей.
Они устроились на своих местах, заказали еду и напитки, и всё это в напряженном молчании. Гарри уже перестал пытаться угадать, что происходит с Томом.
Когда подали вино, Гарри сразу вцепился в свой бокал и сделал жадный глоток.
— Прости, — Том вдруг устало провел пальцами по глазам, его голос снова стал таким, как и всегда. — Я был груб.
— Вовсе нет, — возразил Гарри, делая новый глоток. — Ты не обязан всегда со мной нянчиться, Том. Если тебе что-то не нравится — просто скажи. Я… Я хочу знать тебя настоящего.
— Ты уверен? — Том наклонился над столиком и поставил локти на белую скатерть, переплетая руки замком под подбородком. — Не думаешь, что если я скажу, что именно мне не нравится, то ты сбежишь?
— Даже так? — Гарри сам не заметил, как за пару минут осушил бокал и он вновь наполнился сам по себе. — А что, должен? Теперь мне очень интересно, что именно тебе не нравится.
«Заметил, — мысли в панике понеслись бурным потоком. — Он заметил, что я… как-то не так на него реагирую. Ему это неприятно, он злится».
Том после его слов неожиданно расслабился. Напряжение ушло с его лица, кончики губ еле заметно приподнялись, и для Гарри он стал совершенно прежним.
— Мне не нравится, что мой муж не помог надеть мне рубашку, — совершенно порочно улыбнулся вдруг он, не отрывая взгляда от стремительно краснеющего лица Гарри.
«Точно догадался!»
Он никогда не лез в разум без спроса, но Гарри не обманывался: на его лице была написана каждая мысль, посещающая его дурную голову.
— Наверное потому, что у тебя нет мужа? — Гарри поднял правую руку, указывая на пустой безымянный палец. — Без колечка не работаю.
— Так дело в кольце? — вскинул брови Том. — Что же ты сразу не сказал, — он невозмутимо снял одно из колец со своего мизинца и протянул свободную руку к Гарри — Итак, Гарри Поттер-Блэк, позволишь ли ты окольцевать тебя?
— Том! — прыснул Гарри. Нервное напряжение дало о себе знать — вино ударило в голову.
— Что? — вскинул брови Том. — Ты сам сказал. Не могу упустить такой шанс.
— Хорошо, — Гарри овладело азартное веселье и он протянул к нему руку. — Я принимаю его.
Том взял его ладонь в свою и с таким трепетом надел кольцо на палец, будто и правда стоял перед алтарем. Гарри невольно задержал дыхание, чувствуя волнение, как настоящая невеста.
Изящные пальцы бережно погладили золотой широкий ободок, прошлись по всей кисти до запястья, а затем Том вдруг наклонился и поцеловал палец с кольцом обжигающе нежными, горячими губами.
— Вот и всё, — серьёзно посмотрел он на Гарри шальным взглядом. — Теперь ты мой.
— Том, — Гарри зарделся и опустил голову, проклиная себя за слишком бурную реакцию на невинную шалость. — Хватит твоих шуток, забери кольцо.
Жар спустился с лица на грудь и ниже, как будто он выпил горячий чай залпом. Это было что-то новое, такое странное, что он вообще не понял, что происходит.
На столе перед ними вдруг появились тарелки с закусками, и они оба вздрогнули.
— Поздно, — первым опомнился Том, отпустив руку Гарри. — Ты сам согласился, так что теперь не жалуйся. Муженек.
И Гарри очень хотелось провалиться сквозь великолепный пол ресторана, но он ответил быстрее, чем успел подумать:
— Это ты не жалуйся. Если я теперь твой муженек, то имею право на всё твое имущество. Не дразни спящего дракона, Том.
Прозвучало как-то не очень. Будто он какая-то меркантильная свинья.
— Совершенно верно, хм… — Том картинно постучал указательным пальцем по губам, будто бы раздумывал над важным вопросом. — Получается, Сады Афины принадлежат нам двоим. Так что теперь это и твой дом тоже. Ты же не сбежишь из дома, дорогой?
Гарри понял, что снова попался на классическую уловку Тома, но ответить ему не успел.
Перед их столиком вдруг возник высокий белобрысый мужчина с тростью, в котором с некоторой заминкой Гарри опознал их одноклассника Драко Малфоя.
— Неужели это наша любимая парочка Томарри, — протянул он манерно, как будто и не было всех этих лет, и они снова в школе. — Наконец-то заключили помолвку? Поздравляю. Мы все делали ставки на вас, но выиграла Панси, она была уверена, что вы будете ходить вокруг да около ещё лет десять.
Малфой очень стал похож на своего папашу: отрастил свои платиновые патлы, приобрел трость, да и лицо его с возрастом превратилось в такую же сушеную брюкву.
— Благодарю, Малфой, — прежде чем Гарри успел придумать ответ, Том накрыл его руку с кольцом ладонью и вежливо кивнул. — Передавай Панси наши поздравления с выигрышем.
— Вижу, ты снова при деньгах, кузен? — хмыкнул Драко, уставившись на Гарри хищным взглядом. — Неужели заёмщики сжалились, или ты нашел клад?
Раньше Гарри обязательно бы разозлился из-за упоминания потери наследства, но теперь… Он видел, как исходит ядом Малфой, и жалел его. Кузен всегда ему завидовал по какой-то неведомой причине, всегда изводил придирками, радовался любому его промаху.
Неужели за столько лет он не смог отпустить всё это?
— Нашел богатого мужа, — мило улыбнулся он Драко и покрепче сжал руку Тома, послав ему пылкий взгляд. — Как удачно, что им оказался Том. Мы ведь любим друг друга с первого курса. В наши дни браки по любви — огромная редкость, да ещё и такие удачные.
Малфой, кажется, даже слегка позеленел. Гарри помнил, какой скандал он закатил, когда отец устроил ему помолвку с младшей сестричкой Гринграсс. Он ненавидел маленькую вредину всем своим гнилым сердцем.
— Рад за вас, — лицемерно растянул бледные губы в улыбке Драко. — С твоей стороны, Том, очень благородно взять в мужья позор Рода Блэк.
Слова больно резанули по самому сердцу.
— Позор Рода Блэк скончался два года назад, — ледяным тоном сообщил вдруг Том. — Мы с Гарри вернем величие фамилии Блэк, не сомневайся. И те, кто не поддержал семью в трудные времена, очень пожалеют о своих поступках.
Гарри широко распахнул глаза, глядя на него, такого уверенного, грозного, опасного. Снова этот тон… От него у Гарри в животе словно сработал портал: его подцепило крюком и потянуло, но не болезненно, а волнительно, до сладкой дрожи.
— Несомненно, буду ждать, — Малфой хоть и побледнел, но лица не потерял. Он насмешливо поклонился им и отчалил, беззаботно помахивая тростью, хотя Гарри точно видел, что он немного испугался Тома.
— Он хоть раз помог тебе? — с ледяным гневом спросил Том.
— Нет, — Гарри всё ещё пребывал под впечатлением и говорил машинально, — Тётя Нарцисса помогла найти хорошего адвоката, который пытался оспорить проигрыш Сириуса, она оплачивала его, но потом лорд Малфой сказал, что не собирается выкидывать деньги на ветер, и адвокат ушел. Хотя и с ним ничего бы не вышло. Те люди заранее брали подпись и согласие на игру, заранее описывали все ставки. Так как бабушка умерла внезапно, всё состояние перешло именно к Сириусу, я не мог никак им распоряжаться.
— Он так кичился верностью Роду, а сам не пошевелил и пальцем ради кузена, — процедил Том, глядя Малфою вслед. — Отброс.
— Я бы не принял от него помощь, — Гарри снова погладил его по руке, успокаивая. — Не нужны мне подачки от родственничков, они все меня ненавидят. И Малфои, и Лестрейнджи, и Розье. Я для них как бельмо на глазу. Сколько бы бабушка ни выжигала мою кровь, каждый из них помнит, кто я такой на самом деле. Просто нелепая ошибка.
— Ты не бельмо, ты — надежда для этой гнилой семейки, — прошипел Том с гневом. — Вальбурга знала это, она старалась спасти свой род от вымирания с твоей помощью, и это единственное, что она сделала правильно в жизни. Ни Регулус, ни Сириус не могли иметь детей и были больными на голову. Никогда не думай, что ты ошибка. Ты — самый настоящий подарок.
— Спасибо, — Гарри опустил взгляд. Драко всколыхнул в его душе муть, которая осела на самом дне. Когда-то он так мечтал о признании, из кожи вон лез, чтобы быть таким, как все они. Теперь он понимал, как это было глупо и куда это его привело, — Прости, что я наговорил ему про нас. Я не удержался. Это мелочно, правда?
— Нет, не мелочно. Я всегда поражался, как ты можешь это терпеть и не срываться. Я рад, что ты научился давать им отпор, — заявил Том. — Знаешь, меня всегда восхищала твоя доброта и самоотверженность, но иногда хотелось просто вырвать им всем языки. Ты не должен терпеть такое отношение к себе, ты достоин большего, чем все они вместе взятые.
— Не думаю, что я лучше кого-то, — грустно улыбнулся Гарри. — Я самый обычный, со своими недостатками, как и они. Раньше я хотел, чтобы меня все любили, но теперь не хочу. Это ведь невозможно — нравиться всем. Я понял, что дело не во мне. Просто такова жизнь. Так что я больше не собираюсь мило улыбаться, пока меня поливают грязью.
Глаза Тома вспыхнули, на губах появилась довольная усмешка.
— Ты правда так изменился, — он наклонился вперед и понизил голос. — Я пытался вести себя с тобой как раньше, но это ведь всего лишь обман. И я, и ты — мы теперь совсем другие. Прежние отношения нам больше не подходят. Так что… Как насчет новых?
Гарри всмотрелся в его довольное лицо и кивнул.
Да, многое изменилось, и они больше не могут жить так, будто всё возобновилось с того места, на котором они остановились.
— Согласен. Поэтому я и сказал: если тебе что-то не нравится, не обязательно это скрывать. Да и шутки про замужество… — он покрутил его кольцо на пальце. — Наверное, их стоит прекратить.
Он попытался снять кольцо, но оно не поддалось, только крепче обхватило палец.
— Нет уж, кое-что должно оставаться неизменным, — хмыкнул Том. — Как твой муж говорю тебе.
В груди разлилось тепло, и Гарри несмело ему улыбнулся, пряча за ресницами довольный взгляд. Ему нравилась эта игра, всегда нравилась, с тех пор, как Том впервые заявил, что они поженятся. Кажется, это было на третьем курсе? Или на втором? Не важно. В моменты, когда Том заявлял что-то такое, Гарри всегда охватывала легкость, будто он наконец обрел твердую почву под ногами. Словно Том таким образом говорил: «Я тебя не брошу, я всегда буду рядом, даже если у меня начнется своя жизнь и появится своя семья, ты всегда будешь её частью».
Гарри боялся вынужденного брака. Это было неизбежно: бабушка готовила его к этому лет с пяти. Невесты появлялись и исчезали так же быстро, как сменялись времена года. И где-то с пятнадцати он осознал, что это не далекая неясная перспектива, а факт. Его женят на достойной девушке или парне, он должен продолжить род Поттеров и род Блэков, иначе никак. И он так боялся этого. Жить с незнакомым или не очень симпатичным человеком под одной крышей, делить постель, каждый день разговаривать, воспитывать детей… Ему легче было думать, что это никогда не наступит, что он как-то избежит этой участи, и заявления Тома всегда его спасали от панического ужаса перед будущим.
Потом бабушка умерла, так и не успев найти ему пару, но и теперь в голове всегда жила мысль: «я должен продолжить род». Альберт казался ему достойным кандидатом в мужья, но всё же думать о будущем браке было страшно.
Теперь эта игра в мужа с Томом стала слишком опасной и смущающей, но и они сами стали другими. Почему бы просто… не посмотреть, что из этого выйдет?
— Господам не понравился салат? — рядом со столиком возник домовой эльф, и Гарри понял, что их закуски стоят нетронутыми.
— Нет-нет, всё в порядке, — заверил он эльфа. — Мы просто разговорились. Прошу, не волнуйтесь, мы очень хотим оценить вашу кухню.
Что бы ни случилось между ними дальше, Гарри предвкушал это с нетерпением и возбуждением.
***
Антонин ждал письма прекрасной Адрианы, но она всё молчала. Прошел день, второй, потом третий, четвертый, и он начинал беспокоиться.
Неделя истекала, а ведьма так и не написала ему ни строчки.
Он обещал не бегать за ней, поэтому не мог ничего предпринять, но нервы его порядком натянулись. Отвлекал только сериал в поместье, неизменно поднимающий настроение.
Голдштейн, похоже, был не из трусливых. Он вознамерился завоевать мистера Поттера, и пугающие взгляды босса его не волновали.
Босс же в свою очередь не хотел ранить чувства своего будущего жениха, поэтому принял правила игры и не стал размазывать мозги Голдштейна по новенькому мозаичному полу. Он действовал тоньше.
Всё его внимание было направлено на мистера Поттера, но оно теперь сильно изменилось. Босс играл с ним, соблазнял, а тот словно ничего не понимал и только краснел, как неопытная девственница.
Наблюдая за мистером Поттером уже длительное время, Антонин начал думать, что он и есть та самая неопытная девственница. Не было в нём фальши и игры, только странный испуг, граничащий с ненормальностью. Так могла бы вести себя неуверенная в себе школьница, ранее не сталкивавшаяся с ухаживаниями мужчин, всю жизнь избегавшая их. В какой-то момент Антонин даже заподозрил, что в жизни мистера Поттера произошло что-то очень, очень плохое, раз теперь он так старательно избегал этого.
Тем не менее, наблюдать за их драмой было очень весело.
На следующий день после знакомства милорда и его будущей жертвы в поместье с самого утра заявилась вся команда Голдштейна: две ведьмы неопределенных лет, гоблин и сам Голдштейн в рабочем костюме, который, скорее всего, был не столько рабочим, сколько работающим на публику, потому что иной причины, почему штаны могут так обтягивать зад, Антонин не представлял. Чтобы уложить хозяйство в эти штанишки, ему, должно быть, пришлось воспользоваться заклинанием приклеивания.
— Гарри, привет, а вот и мы! — радостно оповестил Голдштейн мистера Поттера, когда тот спустился им навстречу.
Мистер Поттер прекрасно держал лицо, но его бледная кожа предательски выдавала все его чувства. Он порозовел, увидев реставратора в одной грубой рубахе, узких штанах с широким ремнем с карманами для инструментов.
Антонин сразу оповестил босса о гостях и отошел в сторонку, наблюдая за представлением.
— Привет, Альберт! Давно не виделись, Геллаинна, Маринетт, Шабархал, — вежливо кивнул он ведьмам и гоблину.
Антонин тут же забыл их имена и обозначил для себя по-простому: Галя, Машка и гоблин.
— Привет, мистер Блэк! Какая красота! — ведьмы сразу бросились к колоннам, гоблин же начал усердно ковырять штукатурку на стене длинным когтем, ну а Альберт…
— Отлично выглядишь, это новая мантия? — Альберт решил игнорировать свою предполагаемую кончину и начал виться вокруг мистера Поттера. — Не видел у тебя такой, тебе очень идет этот цвет.
— Благодарю, ты очень внимателен, — зарделся мистер Поттер, опустив взгляд. — Том подарил.
Мантия и правда необычайно ему шла, только вот для десяти утра она была несколько… чересчур.
«Принарядиться решил!» — про себя ахнул Антонин, жалея, что поблизости нет печенья. Или тыквенных семечек.
— Он дарит тебе мантии? — нахмурился Голдштейн еле заметно. — Если тебе были нужны мантии, ты мог бы попросить у меня. Ты же знаешь, для меня одно удовольствие делать тебе подарки.
— О, что ты! — махнул рукой мистер Поттер. — Я ни в чем не нуждаюсь, просто Том… Мы давно не виделись, поэтому ему хочется наверстать упущенное.
Антонин про себя снова начал считать, чувствуя загривком приближение облака тьмы.
— Всё же странно, — заявил Голдштейн и подошёл к мистеру Поттеру очень близко. — Он объявился спустя столько лет и заставил тебя переехать к нему, ещё и мантии покупает. Тебе не кажется, что лучше всё же пожить у меня? Мой дом слегка меньше, но там уютно и нам двоим будет достаточно места.
Антонин про себя снова захихикал, отвернувшись к окну, чтобы наверняка никто не заметил его ухмылки.
— Зачем ему покидать свой дом? — босс, естественно, не мог не появиться в самый драматичный момент.
Он медленно начал спускаться по лестнице, как сама смерть. Весь его вид транслировал в пространство: «Я тут хозяин, поклонитесь мне или умрите. Кроме тебя, Гарри, тебе я сам поклонюсь».
— Мистер Риддл, доброе утро, — Голдштейн не испугался и смело взглянул на милорда.
— Том, — румянец мистера Поттера стал ярче, когда он оглянулся и увидел спускающегося босса. — Не нужно…
— Не нужно что? — Тот неспеша подошел к нему и нагло приобнял за плечи. — Я же говорил: половина этого дома твоя. Так зачем тебе сбегать из дома?
Антонин, кажется, что-то упустил, например, когда это босс подарил мистеру Поттеру половину поместья.
Мистер Поттер беспомощно оглянулся, будто ища поддержку, а Голдштейн посмотрел на милорда так, словно мысленно уже снял с него кожу. Скорее всего, так и было.
— Половина дома? — заявил он с тихой, еле заметной злостью, — Как щедро с вашей стороны, мистер Риддл. Неужели вы всё оформили официально?
Даже Галя с Машкой и гоблин начали прислушиваться к их перепалке, усиленно делая вид, что рассматривают старые стены.
— Оформим, торопиться нам некуда. Мы с Гарри всегда жили вместе, — совсем уж вышел из себя босс. Градус яда в его голосе повысился до той отметки, когда даже Антонину хотелось просто убежать куда подальше.
Удивительное дело, но босс из-за мистера Поттера вообще терял всякую сдержанность. Он всегда казался таким холодным, будто эмоции в нём вообще не предусмотрены от природы, но стоило только на горизонте замаячить зеленым глазкам, как у него моментально пропадали не только сдержанность, но и ум.
Вот что делает с людьми любовь. Даже самые лучшие превращаются в импульсивных слепых подростков.
— Всегда, кроме тех восьми лет, что вас не было, — Голдштейн тоже утратил терпение и не скрывал враждебности.
Босс опасно прищурился, иллюзия на его внешности мигнула, как факел от порыва сильного ветра. Антонин затаил дыхание.
— Ох, что-то мне нехорошо, — мистер Поттер вдруг схватился за перила лестницы, сильно побледнев. Румянец исчез, его лицо посерело за секунду.
— Гарри!
— Гарри!
Оба кинулись к нему и чуть не столкнулись локтями.
— Ты! — рявкнул босс, грубо отпихнув Голдштейна. — Ведьма, немедленно убери свой артефакт!
Он подхватил ослабевшего вмиг мистера Поттера на руки и прижал к своей груди.
— Что? — помощница Голдштейна, которую Антонин прозвал Галей, ойкнула и резко взмахнула палочкой над каким-то кристаллом, который всё это время держала в руках. — Это просто подавитель, на штукатурке куча темной магии, я хотела перестраховаться, вдруг там проклятия…
— Я же говорил: нельзя использовать светлые артефакты! — зарычал Голдштейн, с отчаянием глядя на мистера Поттера, обхватившего босса за шею. На его чистом высоком лбу выступила испарина, зеленые глаза скрылись за тонкими веками. — Гарри, ты как? Прости, она не специально.
— Всё хорошо, просто тошнит немного, — тихо ответил мистер Поттер.
— Идиоты, — прошипел босс, баюкая свою ношу. — Гарри, я отнесу тебя в комнату и распоряжусь подать тебе мятный чай. Он же помогает тебе до сих пор, верно?
— Да, спасибо, — прошелестел мистер Поттер, но Антонин вдруг заметил его быстрый, слишком уж ясный взгляд в сторону босса.
Хитрец! Он заметил светлый артефакт и сделал вид, что ему очень плохо, лишь бы остановить перепалку!
Антонин про себя вновь начал смеяться и хлопать в ладоши. Ай да мистер Поттер, ай да актер!
Босс, не говоря ни слова, начал подниматься по лестнице, унося мистера Поттера. А Голдштейн развернулся к своей подчиненной и неожиданно грубо рявкнул:
— Я же предупреждал! Зачем ты притащила этот кристалл сюда?
Растерянная Галя с ужасом смотрела на спину босса, уносящего мистера Поттера, и крутила кристалл в руках.
— Я не думала, что всё так… — пролепетала она. — Простите, мистер Голдштейн! На стенах столько темных чар, я просто не подумала! Как в экспедиции! Это же нормально — использовать защиту, если сомневаешься?
— Да, да, — вдруг опомнился Голдштейн, опустив голову. — Прости, что накричал. Это я виноват, что не донес всю важность ситуации. Гарри — особенный.
— Мальчишка проклят, — проскрипел вдруг гоблин противным голосом. — Очень страшное проклятие, очень. Долго не проживет, хех.
— Не говори ерунды! — взвился Голдштейн, утратив облик добропорядочного интеллигентного ботана. — Он проживет долгую жизнь, если у него будет защитник.
— Да? — скептически посмотрел на него зеленый карлик. — Ну ладно, как скажешь, начальник. Давайте работать, куча дел, куча дел…
Антонин понял, что его никто не замечает, и осторожно, боком отступил в тень лестницы.
— Ты думаешь, я не смогу его защитить? — глухим голосом спросил гоблина Голдштейн, потерянно глядя на опустевший лестничный пролет.
— Начальник, ты бы… просто работал, а? Это у тебя получается хорошо, — примирительным тоном сказал гоблин. — Оставь мальчишку, он тебя погубит. Этот его нелюдь куда сильнее.
— Это мы ещё посмотрим. Сила бывает разной, — самоуверенно сказал Голдштейн и резко развернулся к ведьмам-помощницам. — Давайте хорошо выполним свою работу, чтобы Гарри понравилось.
Антонин дождался, пока они пройдут дальше, и никем не замеченный скользнул в боковой коридор.
И что же тут намечается? Было очень интересно посмотреть.
***
Дурдом с битвой за мистера Поттера продолжился. Антонину не так часто удавалось на него посмотреть из-за занятости, но когда удавалось, он просто наслаждался представлением.
Голдштейн и босс постоянно обменивались колкостями, мистер Поттер краснел, бледнел и наконец-то понял, что ему лучше держаться подальше от них обоих. Он всё чаще стал пропадать в компании своего телохранителя Барти, предоставив работы по реставрации в ответственность самого Голдштейна.
Кажется, до всех в поместье уже дошло, что мистера Поттера расстраивают вечные перепалки, и теперь босс и Голдштейн шипели друг на друга только наедине.
Однажды Антонин застал премилейшую картину.
Если мистер Поттер подходил к Голдштейну, босс тут же появлялся рядом, будто бы невзначай. Вот и в тот день мистер Поттер спустился в холл, где реставратор восстанавливал фреску.
— Какая красота! — ахнул мистер Поттер, разглядывая странную картину, на которой были какие-то полулюди-полукозлы с огромными хуями, которые бегали за полуголыми девками в сорочках, и все они бухали вино.
Неудивительно, что мистеру Поттеру понравилось.
— Фреске уже больше трёх тысяч лет, но она прекрасно сохранилась благодаря магии, — с гордостью заявил Голдштейн, приставным шагом подбираясь к мистеру Поттеру, как один из полукозлов на стене. — Только посмотри, какие цвета…
Стоило только ему прижаться плечом к плечу мистера Поттера, как из-за угла выскочил милорд с перекошенным злобой лицом, которое, впрочем, тут же разгладилось, как только мистер Поттер его заметил.
— Том! — воскликнул он и отошел от Голдштейна на приличное расстояние. — Только посмотри на эту редкость! Сатиры похищают нимф!
Милорд как настоящий спринтер в два шага оказался с ним рядом и вцепился в его локоть, отчего теперь перекосилось лицо у Голдштейна.
Антонин нашел в кармане конфеты и засунул одну в рот, чтобы не ржать.
— Красиво, — важно кивнул босс, с видом знатока рассматривая идиотскую фреску. — Мистер Голдштейн, должно быть, хорошо разбирается в анатомии сатиров. Это у них третья нога такая или хвост странной формы? Такая реалистичность… А где вы учились живописи?
— Это не я рисовал, а древний мастер, — процедил Голдштейн, метая в него молнии глазами. — Тогда так было принято. Я только восстановил.
— Так вы нигде не учились живописи? — босс совершенно естественным жестом обнял мистера Поттера за плечи и прижал к своему боку.
— У меня были частные учителя, — Голдштейн учтиво улыбнулся и посмотрел на мистера Поттера. — Кстати, Гарри, не хочешь сегодня заглянуть в мастерскую? Я закончил тот пейзаж, который обещал тебе подарить.
— Правда? — ахнул мистер Поттер с радостью. — Конечно, Альберт, спасибо. Ты столько времени на меня тратишь, мне даже неловко. Позволь угостить тебя ужином в «Золотом драконе»?
Голдштейн с торжеством посмотрел на милорда, а тот вдруг пошатнулся и почти завалился на мистера Поттера.
— Том, что с тобой? — всполошился мистер Поттер, принимая его вес на себя.
— Прости, — совершенно искренне, с чистыми глазами заявил босс. — Я сегодня тренировал Антонина, и он попал в меня мерзким проклятием. Не думал, что последствия будут такими длительными. Я, пожалуй, пойду прилягу.
Антонин не сдержал смеха, который быстро замаскировал под кашель. На глазах у него уже появились слезы, а щеки грозили лопнуть. Надо же, и милорд может быть полным придурком!
— О, что же ты не сказал? — грозно насупил брови мистер Поттер. — Идём, я тебя провожу и посижу с тобой. Нужно тебя осмотреть и отправить Шелфи в аптеку за зельями. Это же не шутки, Том! Ты совсем о себе не заботишься! Прости, Альберт, сегодня у нас не получится. Давай завтра, хорошо?
— Хорошо, — процедил тот, злыми глазами провожая мистера Поттера, который причитал над боссом, как образцовая жена.
А тот в последний момент обернулся и послал Голдштейну угрожающий взгляд.
И вот так продолжалось каждый день. Они делили мистера Поттера с остервенением голодных волков, а тот только хлопал глазами.
Если бы не столько заданий, Антонин обязательно бы начал вести дневник, чтобы задокументировать каждый смешной случай между лютыми соперниками, сражающимися за сердце принцессы, которая вообще ничего не понимала.
К сожалению или к счастью, дел было невпроворот. Даже об Адриане подумать было некогда. Неуловимый Келли и его патрон Доно не оставляли Антонина ни днем ни ночью. Он старался изо всех сил, но казалось, что он просто бьется головой о стену.
Спустя почти неделю холодной войны, закончив с делами, Антонин вернулся в поместье и сразу порысил к боссу на доклад.
— Этот Доно — просто неуловимая тень, — Антонин положил на стол перед боссом стопку пергаментов. — Стоит подлезть с одного конца, как все следы исчезают. У него будто бы ничего нет, но на самом деле ему принадлежит абсолютно всё! Грёбаные ирландцы!
Босс взял пергаменты и начал внимательно их просматривать, откинувшись на спинку высокого кожаного кресла, которое ему купил мистер Поттер пару дней назад. Кресло было впечатляющим: из бордовой кожи, с мягкими подлокотниками и красивыми деревянными вставками по бокам, оно не кричало о богатстве, но мягко на него указывало. Антонин не мог не восхищаться вкусом будущего жениха босса. Или жениха Голдштейна, он пока не определился с фаворитом.
— Умно, — хмыкнул босс, отбросив очередной пергамент. — Очень умно. Свои люди во всех сферах… Старик раскинул свою паутину на весь остров.
— Он ни за что не отдаст вам Келли, — заметил Антонин. — Это его главный головорез, он выполняет всю грязную работу для Доно уже много лет. Они что-то вроде приятелей. Тронете Келли — и в Англии вам точно не жить.
— Значит, они очень тесно связаны, — протянул Босс, и вдруг его глаза сверкнули торжеством. — А вот это интересно. Друзья ведь всегда помогают друг другу.
Антонин просмотрел все эти отчеты раз десять, но ничего не заметил. Выписки со счетов, тайные копии отчетов предприятий, сворованные из министерства налоговые выписки. Всё было чисто.
— Что там? — будь он младше, то позволил бы себе заерзать от нетерпения.
Босс только загадочно улыбнулся. Ему доставляло удовольствие скрывать всё от Антонина, чтобы потом, когда всё закончится, он мог сам понять цепочку событий и восхититься. Именно этим он и держал его на крючке.
И Антонин вёлся, хоть и проклинал себя за своё неуёмное любопытство.
Босс встал с кресла и подошел к большому окну с новыми шторами, которые тоже, естественно, выбрал мистер Поттер. Как и новый стол, книжные полки, картины — всё.
Он взмахнул палочкой, и в кабинет ворвался свежий воздух из сада вместе с задорным смехом.
— Барти, что ты делаешь? — послышался звонкий голос мистера Поттера. — Возьми секатор и просто прикажи ему стричь торчащие сверху ветки!
— Мне не нравится этот куст, он похож на жо… на беременного енота, — недовольно пробурчал Барти. — Давайте я его сожгу, а на его месте посадим дерево, такое же, как вон то.
— Это кипарис, Барти, — снова засмеялся мистер Поттер. — Он сюда не подходит, неужели ты не видишь?
— Вся эта зеленая хрень, — выругался пацан, — не имеет никакого смысла!
— Барти! — укоризненно воскликнул мистер Поттер. — Что я говорил о ругательствах?
— Что это низко и недостойно воспитанного волшебника, — уныло ответил Барти. — Простите, мистер Поттер.
Антонин про себя захихикал. С самого утра мистер Поттер выгнал в сад Барти и домовиков и заставил их приводить в порядок все растения. Босс тут же заколдовал стены своего кабинета, чтобы видеть его из любого уголка всей немаленькой территории.
Мистер Поттер собрал длинные волосы в высокий хвост, засучил рукава рубашки, открывая руку с браслетом милорда, и вовсю гонял работников, указывая, куда и что лучше посадить или, наоборот, выполоть.
— Барти убил своего отца, — вдруг сообщил босс, отведя воздушную кремовую занавесь и неотрывно наблюдая за своим женихом. — Старик держал его под зельями подчинения после того, как узнал, что его маленький сынок испытывает странную тягу к убийствам животных и домовиков. У Барти неоспоримый талант в пытках и убийствах, для него это настоящее искусство.
Антонин другими глазами посмотрел на белобрысого веснушчатого парня, который покорно управлял здоровым острым секатором совсем рядом с головой мистера Поттера.
— И вы ему доверяете жизнь мистера Поттера? — вскинул он брови.
— Да, — кивнул босс. — Доверяю. Видишь ли, когда мне было двадцать, я работал в лавке темных артефактов. И однажды пришел на встречу в дом очень богатого господина, который искал самый сильный артефакт подчинения.
Антонин, конечно, сразу понял, о ком речь. Он внимательнее присмотрелся к Барти и заметил, что тот смотрит на мистера Поттера с необычайным уважением.
— И пока я ждал, в гостиную ворвался мальчишка, на вид лет четырнадцати, — продолжил рассказывать босс, по-прежнему глядя в окно. Яркий солнечный свет и ветерок, колышущий занавес, немного притупляли его мрачность. — Он кричал, что отец держит его в плену, что он не был за пределами дома уже два года. Следом за ним появился домовик, который вырубил его, а потом прибежал и сам господин. Он попытался стереть мне память, но у него, естественно, ничего не вышло. Я сам залез в его голову и увидел такое, от чего кровь в жилах застыла. Старик был больным на голову фанатиком старой закалки. Он лупил сына за слезы, за ласку, проклинал за любую мелочь, оставлял его в темном подвале голым на всю ночь. Он хотел воспитать настоящего мужчину, наследника Рода без страха и упрека, идеального преемника. Но в итоге получил лишь поломанного мальчика с больной головой. И он решил спрятать свое творение ото всех, запер в доме под заклятием подчинения. Мне стало жаль парня, — в голосе босса послышалась улыбка. — Я изменил воспоминания господина, воспоминания домовика, а затем снял с мальчишки чары. Я вложил в его руку палочку и сказал: «Теперь ты свободен, и только ты решаешь, что тебе делать со своей жизнью». И ушел. Это была проверка. Мне было интересно, справится ли он сам, в одиночку. И он справился. Он убил своего отца, уговорил домового эльфа признаться в убийстве и выставить всё так, будто папаша просто сошел с ума и держал его в плену. Всё прошло идеально, никто ничего не заподозрил. А потом он пришел ко мне и сказал, что обязан мне жизнью.
Антонин посмотрел на долговязую фигуру Барти с сочувствием. Да уж, не повезло парню. Неудивительно, что он такой дерганный и готов расшибиться в лепешку ради милорда.
Больше удивляло то, как беззаботно он смеялся вместе с мистером Поттером, как ждал его одобрения и слушался его.
— Вы подобрали нас, как раненых щенков с улицы, — взгляд Антонина затуманился, перед глазами замелькали яркие картинки побоев и издевательств князя.
— Я увидел в вас то, чего вы сами не видели — потенциал, — босс развернулся и смерил Антонина взглядом красных глаз. — Докажи, что я не ошибся, Антонин. Что не зря поверил в вас.
Антонин низко поклонился, сжав кулаки что есть силы.
— Я вас не подведу, милорд, — выдохнул он. — Клянусь.
В сердце заполыхала отчаянная решимость сделать всё, чтобы милорд не разочаровался в нём.
— Тогда приготовься сыграть самую главную роль на подмостках этого театра, — вдруг ухмыльнулся босс, снова отворачиваясь к окну, словно не мог не смотреть на мистера Поттера больше десяти минут. — Теперь ты не Антонин Долохов, русский дворянин. Ты — Антон Долох, прибывший в Англию для вложения инвестиций по просьбе князя Алексея Меньшикова. Найди себе спутницу и попроси Гарри помочь выбрать вам самые роскошные наряды по последней московской моде.
Антонин чуть не присел от такого заявления.
— Ты засветился, выискивая информацию о Доно. Он уже знает о странном русском, который пытается совать нос в его дела. Пришла пора вам познакомиться. И прикормить его немного.
Антонин не считал себя каким-то простолюдином. Его род был древним, пусть и не очень знатным, но… Раскусить его небогатое происхождение было довольно легко. Он был дельцом, а не аристократом, он привык подчиняться, а не командовать. Его натуру верного пса было видно издалека.
Однако, раз босс возложил на него эту миссию, значит, он справится? Иначе он бы не рискнул.
— Я всё сделаю в лучшем виде, можете не сомневаться, — решительно ответил Антонин и снова низко поклонился. — Спасибо за шанс, милорд. Я вас не подведу.
Он вылетел из кабинета босса и не сразу сообразил, куда направляется. Его мозг, привыкший к необычным задачкам, уже начал рассматривать все возможности.
Он добежал до своей комнаты на первом этаже, кинулся к столу и сердце его дрогнуло. Белый конверт лежал на подносе для писем, принесённый услужливым домовиком.
Бабушка бы сказала, что это знак.
Разорвав конверт, он увидел тонкий пергамент с красивым вытянутым почерком.
«Второй шаг за мной, поэтому хочу позволить тебе пригласить меня в какое-нибудь необычное место» — вот и всё, что она написала.
Разорившаяся аристократка с жаждой приключений, которая способна сгладить грубое русское воспитание Антонина и помочь направить беседу в нужное русло: что ещё требуется для идеально выполненного задания?
Ох, их первое свидание станет незабываемым.
«Я знаю, что вам может понравиться, — сразу же сел он за ответ. — Не хотите ли притвориться моей женой и убедить кучу важных шишек, что мы с вами — потомки русского княжеского рода?»
