Связанные

      Микаса тренировалась не только на занятиях с мистером Закариасом, но и самостоятельно, посвящая этому всё свободное время. Через месяц после регулярных занятий она почувствовала прилив силы и уверенности. В бою вскоре её признали равной Эрену, и его это немного задевало. Они боролись друг против друга, и число побед ни одного из них не превышало число второго. Микасе было мало быть равной ему, она хотела стать ещё сильнее. Когда Аккерман ставили в пару к Леонхарт, последняя чаще всего побеждала. Микаса принимала это на личный счёт и каждый раз пыталась научиться чему-то ещё, почерпнуть новые техники у соперницы.       Дни рождения друг друга троица отмечала вместе. Чаще всего Микаса и Эрен слушали рассказы Армина о новых книгах, которые он прочитал, и фильмах о динозаврах, что он посмотрел. Под истории о мифах Древней Греции или Древнего Рима оба засыпали, но никогда не говорили ни слова против, если он предлагал рассказать их ещё раз.       До соревнований Аккерман была допущена практически сразу, как был объявлен набор. Она попала в категорию вместе с Эреном, Энни и Жаном. Бертольд и Райнер отправились в другую школу, чтобы соревноваться с местными, более старшими и сильными ребятами.       Однажды весной прямо перед важным днём Эрен, Армин и Микаса гуляли в парке, и Микаса заметила машину с тонированными стёклами. Как только на переднем сидении из окна показалось знакомое лицо, Аккерман тут же ощетинилась. Йегер стоял подле неё и держал её за локоть, а Арлерт пытался уговорить их обоих рассказать всё родителям. Машина проехала мимо, номера были запачканы грязью. Вероятно, бандиты чувствовали себя безнаказанными, поскольку по прошествии месяцев их никто не нашёл. Значит, можно продолжать охоту.       Как только она останется одна… Микаса знала, что произойдёт в этом случае. Нужно было сделать хоть что-то, чтобы предотвратить трагедию, которая следовала за ними по пятам. Как только родится братик, она сможет сказать отцу. Она решила подождать ещё, и Эрен молча согласился с ней, а Армин продолжил уговаривать.       — Почему ты считаешь, что что-то случится с братом? Я не читал такого в книжках! Микаса, давай скажем. Ну хочешь, я скажу своему дедушке, если ты только разрешишь, и он попытается нам помочь.       — Потому что они всё время говорят об этом. Я часто слышу до сих пор, как они обсуждают, насколько братик слабый и насколько у него плохое здоровье уже сейчас, а он ещё не родился.       — Если ты боишься, Армин, мы можем не гулять, а сидеть у меня дома. Не думаю, что мои родители будут против, — предложил Эрен, это звучало как некий компромисс, — а потом я вас обоих проведу до дома. Микаса живёт поближе, чем ты, так что сначала мы вдвоём проводим тебя, а потом я — Микасу. С нами двоими ты не пропадёшь. Мы любого за тебя порвём, — с уверенностью сказал Эрен.       И это было правдой, с тех пор, как они оба вступились за него, более старшие ребята не подходили к Арлерту даже на метр. Один раз подравшись с ними, они не торопились получать добавки. Конечно, обоих тогда вызвали в кабинет директора. Беременную маму Микасы беспокоить не стали, поскольку та была уже на очень позднем сроке. Из семьи Йегеров вместо отсутствующего тогда на работе отца пришёл Зик. Он выслушивал выволочку, спокойно кивал и обещал поговорить с братом ещё раз. Аккерман сидела и почти незаметно, но довольно улыбалась. Даже если он их отругает, и даже если её отстранят от занятий, она ни о чём не жалеет. Те парни заслуживали получить по лицу: они могут задирать только слабых, а с сильными справиться не способны.       Когда они вышли из кабинета, Зик сказал, что гордится ими, ведь они не дают друга в обиду.       — Я боюсь не за себя, а за вас двоих, что вы полезете в неприятности, — Армин не обманывал, он всегда переживал за них не меньше, чем за себя. А чаще всего — за Эрена, который в отличие от Микасы редко когда мог объективно оценить свои силы, и сначала лез, а потом думал. Микаса всегда бежала за ним, не способная дать его в обиду и оставить его одного. Только это не школьные задиры, а бандиты. Ситуация совсем иная, и даже их сила никак не поможет.       — Мы будем в порядке, Армин, — отрезала Микаса.       Откуда она могла это знать? Это ребяческая, детская уверенность, что они уничтожат любое зло, что встанет на их пути. Все трое это понимали, но продолжали надеяться на чудо.

***

      Серым апрельским утром в соседней комнате Микаса услышала крик. Через мгновение она поняла, чей это голос. Ей снова снился сон, как девочка, похожая на неё как две капли воды, потеряла обоих родителей. Услышав крик родной матери, Микаса выскочила и за секунду ворвалась в их комнату.       — Микаса, сегодня я не отвезу тебя в школу, и сам не пойду на работу. Мы поедем в больницу, мама сегодня родит твоего маленького братика, — голос отца не был радостным, она почувствовала тревогу в его тоне. — Ты сможешь дойти одна?       — Да. Мамочка, будь здорова, пожалуйста, — Микаса подошла, протянула руки к животу, но не решилась, чтобы не сделать больно, — и пусть братик будет самым здоровым и радостным, когда родится. Когда вы приедете, я сразу буду вам помогать!       — Спасибо, родная, — с лаской, нежностью и горечью в голосе сказала женщина. На её плечах будто не голова, а ответственность всего мира — сделать так, чтобы её дети были в порядке.       В тот день Микаса снова увидела чёрную машину с испачканными номерами. К счастью, она была почти у школы, и бежала быстро. Страх пульсировал в её горле. Почему они снова здесь, снова следят за ней? Почему они выжидают, вместо того, чтобы сразу похитить и увезти? Что-то здесь было не чисто.       — Микаса, почему ты мне ничего не сказала? Я бы пришёл за тобой! — в голосе Эрена была не только злость, но и непонимание.       — Я знаю, я… запаниковала, отец разговаривал таким обеспокоенным голосом, я не могла думать ни о чём, только о её утреннем крике. Прости. Мне приснилось, что они умерли, — говоря такие ужасные вещи, десятилетняя девочка с трудом сдерживала в себе слёзы, но внешне оставалась спокойной.       — Не делай так больше! Я всегда помогу тебе, — в такие моменты Йегер говорил, будто был в два раза старше своего возраста. Его лицо делалось скорбным, будто он вспоминал что-то травмирующее. — Мне тоже снятся плохие сны. В моём сне с твоими родителями случилось страшное, их убили бандиты. Но я (или какой-то другой мальчик, похожий на меня) успел прийти раньше, чем они забрали тебя (её). Я… то есть, он, убил двоих из них, и вместе они убили третьего.       — Я видела во сне всё то же самое, только я была на месте той девочки, так похожей на меня. И так её глазами встретила того тебя, что из сна, — Микаса не верила тому, что говорила. Ей это всё казалось какой-то детской сказкой про принца и принцессу, что родились для того, чтобы быть вместе, и с самого рождения были предназначены друг для друга.       — Почему мы видим одинаковые сны? — в глазах Эрена удивление и испуг, — получается, я — это тот мальчик, а ты — девочка? Это и есть мы? Что это значит? Может, и бандиты те же самые?       — Я не знаю, я ничего не знаю, Эрен. Может быть, это совпадение? Мы давно дружим, возможно, поэтому сны такие же.       — Ты права, наверное, такое бывает у друзей, — он пожал плечами. — Но ты всё равно не ходи никуда одна. Если твой папа будет занят даже утром, звони мне.       После школы он молча, как и всегда, побрёл с ней в сторону её дома. Армин сегодня посещал кружок по естествознанию, и его забирал дедушка. Они шли вдвоём и практически не общались. Когда Микаса услышала, что дома никого нет, поёжилась и громко сглотнула слюну. Эрен, не думая дважды, зашёл с ней. Разулся у входа, поведя себя немного беспардонно, словно оказался у себя дома. Аккерман удивилась, но благодарно кивнула.       — Хочешь, помогу тебе с уроками? — предложила она.       — Не хочу. У тебя есть телевизор? Лучше давай посмотрим что-нибудь.       Через час, когда они сидели на диване и смотрели какую-то передачу о диких животных, у Йегера зазвонил телефон. Тётя Карла беспокоится, подумала Микаса. Наверняка он забыл её предупредить.       — Вечером меня заберёт Зик, мама звонила сказать. Твои родители уже будут дома?       — Я не знаю. Отец сказал, что братик родится сегодня.       — Я понял. Это скучно, давай поищем что-то другое. У тебя есть кабельные каналы?       — Нет, такого у нас нет. Можешь смотреть, что хочешь, — Микаса пожала плечами, — мне всё равно.       Аккерман ненадолго вышла из гостиной, вернувшись обратно с коробкой, накрытой тканью. Она достала оттуда своих кукол, чтобы показать Эрену.       — Эту сделала я, а эту мама. А вот эту мне папа подарил на день рождения.       Он взял в руки ту, что она сделала сама. Покрутил в руке — это был тряпичный мальчик в бежевой футболке с каштановыми волосами и глазами-бусинами на фоне зеленых кружочков из фетра.       — Он похож на меня, — щёк Эрена коснулся легкий, едва заметный румянец.       — Хочешь поиграть? — смущённо предложила Микаса.       — Давай. Математику я делать всё равно не хочу, а смотреть по телевизору нечего. Все мультики на обычных каналах показывают только утром.       Они играли весь вечер: несли полную околесицу, придумывая на ходу бредовые сюжеты. Эрену было действительно скучно, но он стойко держался и старался не ныть. Микаса немного отвлекалась от падающих на неё скалой мыслей о брате и родителях.       В девять пришёл Зик. Увидев двоих десятилетних детей, оставшихся на попечение самим себе, тревожно проверил обоих на наличие ран и ссадин. Эрен небрежно оттолкнул руку брата, борясь с нежелательными прикосновениями.       — Я посижу тут, присмотрю за вами. Твои родители не будут ругаться, если увидят меня, Микаса?       — Не будут. Спасибо, дядя Зик.       — Я немного занят, у меня послезавтра промежуточный экзамен. Ты не против, если я посижу за твоим столом и почитаю книгу? — Он наклонил голову ниже, чтобы увидеть реакцию девочки.       — Читайте сколько хотите, конечно. Если вам нужна ручка или карандаш, я принесу свой пенал.       Зик Йегер оставил их двоих в гостиной, уединившись в комнате Микасы, — если ему нужно будет просидеть тут всю ночь, нельзя упускать время, когда экзамен уже так близко.       — Тебе не надоело со мной играть? — обеспокоенно спросила Аккерман. — Хочешь, опять поищем что-то по телевизору? Или я могу поискать тебе какую-нибудь папину газету.       — Мне без разницы. Хочешь играть — продолжим, — Эрен лениво пожал плечами.       Зик успел пару раз пробежать глазами материал и отметить на полях то, что ему надо было ещё раз закрепить. Как только он всё просмотрел, то решил заглянуть в гостиную. Младший брат и его одноклассница мирно сопели по обе стороны дивана, всё ещё держа в руках тряпичных кукол. Чтобы не будить детей, он снова уселся на стул и принялся листать свои бумаги по второму кругу.       Микаса проснулась от поворота ключа в двери. Отец, войдя в дом и увидев посторонних, постарался реагировать спокойно. Он понимал, что поступил опрометчиво, — нужно было вернуться раньше, и тогда с дочерью не пришлось бы сидеть чужому человеку. Микаса развернулась и легко взяла Эрена за плечо, чтобы его разбудить. Он протёр глаза и сонливо изучил обстановку.       Старший Аккерман с благодарностью пожал руку Зику, ведь тот согласился посидеть с чужим ребёнком. Тот кивнул, потерев нос кончиками пальцев.       — Благодарите Эрена, это он сказал, что с Микасой некому остаться, и они сидели тут вдвоём, пока я не приехал из университета. Я думал, что они зашли поиграть, и предложил забрать его. Но брат рассказал, что взрослых нет дома, и отказался уходить, пока вы не вернётесь.       — Извините меня за неудобства, я никак не мог вернуться раньше, — Аккерман повернулся к дочери, — Микаса, ты не обижаешься на меня? Прости меня, пожалуйста. Я не хотел возвращаться так поздно.       Она боролась с желанием спросить, в чём дело, что случилось, и почему его так долго не было. Но уже тогда она прекрасно понимала, что это разговор не для чужих ушей.       — Я не обижаюсь, папа, — повернувшись к Эрену: — спасибо за то, что побыл со мной и поиграл. Дядя Зик, спасибо, что остались и не увезли Эрена, — оба кивнули.       Микаса коснулась руки друга и слегка её сжала. Все четверо в последний раз обменялись любезностями и направились к выходу. Пожелав спокойной ночи, Зик ушёл вместе с Эреном.       — Расскажи, почему тебя так долго не было, пап, — Микаса не злилась и не обижалась, она только переживала.       — Мне нужно тебе сказать кое-что плохое... Твоего братика не смогли спасти. Он умер в больнице. Мама сейчас у врачей, они наблюдают за ней.       — Нет! Такого не может быть! Почему? — внутри Микасы всё рухнуло, она не верила своим ушам.       Неужели она всё-таки что-то сделала не так? Вдруг она виновата в смерти брата? Может она сказала что-то не так, или утром, когда прибежала на крик матери, напугала её? Как такое могло произойти? Она ничего не говорила про бандитов, и никто бы не рассказал. Значит, несчастье случилось по какой-то другой причине? Кто был виноват в этом?       — Он был совсем слаб и не смог выжить. Врачи пытались ему помочь, но чуда не произошло. Родная, прости, что не уберёг... Мама завтра вечером вернётся, так что я уберу спальню.       — Я тогда приберусь на кухне.       В спальне, подумалось Микасе, утром стояла кроватка, готовая к приезду малыша. Небольшой пеленальный столик тоже нужно было теперь убрать.       Она проглотила подступающие к глазам слёзы и приступила к мытью посуды. Слезами горю не поможешь, нужно было взять себя в руки и помочь папе. Ему сейчас не легче чем ей, и Микаса не хотела, чтобы он отвлекался ещё и на её эмоции. Как только она прибралась на кухне: вымыла посуду, протерла стол, убрала всю посуду после просушивания, ей стало совестно, что она не предложила отцу поесть. В холодильнике лежал ужин, который нужно было только разогреть. Микаса постучалась в дверь спальни, но в ответ услышала только тихие всхлипывания. Наверное, ему нужно побыть одному.       Как только дверь в её комнату была плотно закрыта, а голова коснулась подушки, слёзы предательски покатились по щекам.