Связанные

      Следующие дни шли как в тумане. Соревнование, которое состоялось в ту же неделю, отвлекло Микасу от мыслей о матери и неродившемся брате. Тем не менее Аккерман не смогла занять первое место и проиграла сначала Энни, а затем Эрену, заняв третье. Леонхарт оказалась сильнее Йегера и получила золотую медаль за это соревнование. Йегер немного расстроился из-за второго места, поскольку посвящал много свободного времени тренировкам и спаррингам с двумя главными соперницами.       По своему обыкновению Эрен снова провожал Микасу и на этот раз решился спросить:       — С момента как я был у тебя дома, что-то случилось. На тебе нет лица всё это время, ты проиграла мне в бою, хотя ты не слабее меня. Твои реакции были заторможены сегодня, поэтому я победил.       — Да, ты прав. Нужно тренироваться больше. Моя ошибка, — Микаса попыталась спрятать горечь в голосе, но получилось плохо.       Йегер был не из тех, кто чутко относится к эмоциям людей, поэтому не обратил внимания на дрогнувший голос. Но на разговоре продолжал настаивать:       — Что случилось, Микаса? Ты не разговариваешь с нами: ни с Армином, ни со мной. Молчишь и смотришь в пол, — он задумчиво поднял бровь и устремил взгляд вдаль, к огромным уродливым уличным фонарям и всё ещё голым деревьям.       «Только не смотри на меня» — промелькнула мысль в голове у Микасы, и было ощущение, что он это услышал.       — Моя мама родила мёртвого ребёнка. Врачи не умеют воскрешать мёртвых детей. Папа плачет каждый день в ванной, мама почти не разговаривает.       Реакция Эрена была несколько заторможенной, он не понимал, что это за чувства, и как они могут влиять на человека.       — Мне жаль, Микаса. Пойдём ко мне домой, у меня есть новая книга, которую мне подарили родители. Если тебе не хочется читать, я могу включить что-то про дикую природу. У меня много дисков и каналов, у тебя, кажется, таких нет. Я Армину позвоню тоже, если ему разрешат, он придёт к нам. Моя мама отвезёт вас вечером по домам, у неё сегодня выходной. В воскресенье дедушка Армина хочет сводить нас всех в кино на старый фильм его молодости, он чёрно-белый. Будет скучно, но мы отвлечёмся.       — Спасибо за приглашение, Эрен. Не знаю…       — Пошли, не отказывайся, — сказал Йегер, взяв её за рукав лёгкой голубой курточки и повернув к своему дому, хотя им следовало идти в другую сторону.       Микаса промолчала, но поддалась. Армин решил пойти на ещё один факультатив, поэтому Эрен до него не дозвонился. Они сидели вдвоём перед телевизором, не разговаривая, и практически не смотрели друг на друга. Фильм был про охотников-браконьеров, где в подробностях показывали последствия этого противозаконного занятия.       Краем глаза Микаса задела профиль Эрена, и мысли сами въелись в её голову: «Этот мир жесток, но всё же так прекрасен». Господин Аккерман любил охотиться и выезжать на рыбалку в выходные дни. То, о чём она задумалась только сейчас, — это тоже жестокость, но разрешённая законом. Убийство живого существа, причинение вреда. Мир как будто не может быть устроен иначе, будто это сама природа. Но закон ограничивает то, что свойственно человеку, помещая это в определённые рамки того, что плохо, а что хорошо. Убивать животное — можно, убивать животное, чья жизнь ценнее многих других, — нельзя. Эрен из сна убил бандитов, которые могли причинить вред Микасе. Вдвоём они убили последнего. Это было правильно? Или слишком жестоко? Кто определяет эти грани?       Смерть нерождённого брата заставила Аккерман задумываться не только о несправедливости мира, но и о смерти всего живого. Кто решает, кому суждено жить, а кому — нет?       — Эрен, ты веришь в бога? — выражение лица Микасы сделалось ещё более взрослым для своих лет, чем обычно, — кто распорядился, что мой брат недостоин даже родиться? А эти бандиты достойны жизни, потому что их до сих пор не поймали.       — Почему ты спрашиваешь меня? Лучше узнать у Армина, он читает много умных книжек, — но всё же, продолжил, — я не знаю, во что мне верить. Я не понимаю, зачем я родился и для чего и кому я нужен. Я не думаю, что есть кто-то, кто напрямую распоряжается жизнями других. Но я считаю, что где-то существует мир, в котором те, кто ушли, остаются присматривать за нами. Может, твой брат там? — лицо Эрена вытянулось, он задумчиво уставился Микасе в глаза.       — У него даже не было имени. Разве может где-то найтись тот, у кого нет имени? Но ты нужен... Родителям, дяде Зику, Армину и мне, — в последнее слово Аккерман вложила всю нежность, насколько это позволяло её детское сердце.       — Почему ты думаешь, что если у него не было имени, то он не может присматривать за тобой? Мне кажется, такого нигде не написано, но нам нужно уточнить у Армина, — Эрен осёкся, вспомнив вторую часть того, что она сказала, — зачем я тебе нужен? — вопрос не был издёвкой или провокацией, скорее непосредственным любопытством.       — Не знаю, но мне кажется, что если бы тебя не было — меня бы тоже не было, — Микаса выпалила это так просто и честно, что от неожиданности покраснела.       Эрен не нашёл, что на это ответить, но его щёки тоже стали цвета закатного солнца.       — Ты родилась раньше меня, значит, если то, что ты говоришь, правда, то всё наоборот, — почему-то Йегер не стал высмеивать её слова, а отнёсся к ним серьёзно.       Больше в тот день они не говорили ни о чём важном и молча смотрели серию фильмов о животных почти до самой ночи, пока Карла Йегер не напомнила, что детское время закончилось, и пора спать. Микасу она отвезла домой, а после уложила сына, который ещё долгое время ворочался в постели.       На следующий день Армин у себя в гостиной сказал, что существование бога не доказано. Но многие религиозные люди верят, что он есть и следит за всеми. В Эльдии не было государственной религии, и верующих было не так много. Но в других странах даже закон могут написать в соответствии с каким-то верованием. В мире есть как наиболее крупные религии, так и локальные, бывают даже секты. У многих есть общие черты, основанные на более древних писаниях, мифах и сказаниях. Есть люди, которые верят в мистику и экстрасенсорику, а также те, которые верят в предсказание будущего через карты. После почти часовой лекции о различиях верований между собой, которую Эрен и Микаса смиренно слушали, Армин признался, что сам не верит ни во что из этого.       — Если бы бог существовал, он бы не сделал так, чтобы мои родители меня бросили. Зачем они уехали на эту экспедицию, если у них есть я? Я жду их дома! — при упоминании родителей глаза Арлерта становились мутными, хотя он старался сдерживать себя и не плакать.       — Если бы бог существовал, то зачем ему было допускать смерть моего брата? Моей маме и так было тяжело, а папа сегодня утром с трудом разлепил глаза из-за слёз. Я видела, какие они у него были красные, — Аккерман говорила это максимально отвлечённо, насколько это возможно.       — Микаса, почему ты не рассказала нам раньше? Ты так долго всё держала в себе. Если бы Эрен вчера не спросил тебя прямо, ты бы молчала?       — Да, — коротко и честно, больше сказать она была не готова.       — Ты же девочка, ты можешь поплакать перед нами, если хочешь, — Армин надеялся на то, что она раскроет свои эмоции хотя бы немного. Ему казалось, что для девочки их возраста плакать — нормально. Все его знакомые девочки хотя бы раз заливались слезами даже на виду у всех.       — Нет, это не поможет мне его вернуть, значит в этом нет смысла. Родителям и без моих слёз плохо, — холодно отрезала Микаса.       — Тебе не нужно плакать перед родителями. Всего лишь передо мной и Эреном. Тебе станет легче, все так говорят, — убедить Аккерман было не самым простым занятием, — мы не скажем твоим родителям. Да, Эрен?       — Не скажем, — всё это время молчавший Йегер подал голос.       — Нет, спасибо, мне это не нужно. Лучше бы я не думала об этом всю неделю, тогда бы заняла место повыше, — её отстранённый тон пугал Армина, но не удивлял Эрена.       — Ты же проиграла мне, это не так досадно, да? — его немного задевало, что несмотря на то, что Аккерман заняла третье место, этого могло не произойти, если бы не горе в её семье. Он хотел быть сильнее Микасы, а не проигрывать ей в поединке.       — Да дело не в тебе, а в том, что я проиграла. Надеюсь, что больше этого не повторится.       — Я хочу выигрывать у тебя и быть сильнее! — Эрен сорвался на капризную нотку в голосе.       — Ну вот пока у тебя это получается, а дальше — посмотрим! — горделиво сказала Микаса, а Армин почувствовал, что разговор начал накаляться.       — Ребята, не ссорьтесь, вы оба сильные, одинаково. Помните, что вы друзья, к чему вам лишнее соперничество?       — Мы не можем быть всегда одинаково сильными, — подчеркнула Аккерман, — кивая на Йегера, — мне не стыдно проигрывать, потому что это Эрен, я просто хочу быть сильнее всех, включая его.       — Хочешь реванш? Только не отвлекайся теперь, — его самодовольная односторонняя улыбка задела что-то в обоих друзьях.       — Давай! Только нам надо выйти на улицу, пойдём! — смело и быстро она схватила его за руку, выводя через дверь во внутренний двор Армина.       — Ребята! Ну зачем вы так? Вы же не дикие звери! Стойте! — закричал им вслед Армин, заторопился и споткнулся у выхода.       На зелёной траве подле Эрена и Микасы валялись надоедливые тёплые кофты, сковывающие движения. Оставаясь в футболках и спортивных брюках, можно было ожидать, что бой пройдет без происшествий. Они уже стояли в позициях, готовые к бою. Микаса выдохнула, и по её команде они начали. Руки и ноги в хаотичных движениях, Армин не успевал следить за тем, кто сейчас ведёт. Его рот представлял из себя идеально круглую «О». Он действительно боялся, что ребята слишком перестараются и подерутся всерьёз. Арлерт никогда не видел, с какими отточенными движениями и грацией они борются. Ни капли ярости или ненависти, в их глазах было только соперничество двух друзей. Глаза Микасы сияли, пока руки описывали круги, Эрен был в предвкушении победы, не пытаясь сдерживать ухмылку. Когда Аккерман оказалась сверху и слегка придавила его руками к земле, захватывающими движениями задержав тело в попытке встать и продолжить, улыбка с лица Эрена спала. Бой был закончен, Микаса ликовала. Она впервые за долгое время радовалась искренне, смотрела беззлобно, но несколько высокомерно, подала руку Йегеру, чтобы он встал. Эрен смахнул её ладонь, не желая помощи и прикосновений. Он метнул яростный взгляд на неё, затем в сторону, вбежал обратно в гостиную, по дороге захватив кофту. Микаса подняла бровь, взяв кофту, вошла за ним. Армин, всё ещё не понимая, хорошо то что сейчас произошло или плохо, смиренно поплёлся, закрыв за собой дверь на замок.       Через какое-то время Эрен успокоился, но всё равно в основном молчал. Теперь сомнений в том, что второе место на соревнованиях было нечестным, больше не существовало. Он действительно слабее, но ему хотелось противоположного так сильно, что он практически поверил в это. Йегер стремился улучшить скорость реакции, больше контролировать своё тело и чувствовать его ограничения. Он знал, что если попросит отца записаться ещё на какой-то вид спорта, он ему не откажет, и решил этим воспользоваться.       Микаса горделиво отвернулась, довольная своей победой. Она много думала о том, что если будет уделять больше времени тренировкам, то станет первой. Самой сильной. Тогда никто не осмелится обидеть её и тех, кто ей дорог. Включая Эрена.       Вскоре за детьми приехал отец Микасы. Она оповестила папу о будущем походе в кино в воскресенье и заверила, что без взрослых они не будут.       — Я тебе верю, дочка. Ты не станешь обманывать, я знаю это. — После паузы господин Аккерман отметил, — ребята, вы что-то сегодня какие-то хмурые. Поссорились?       — Я проиграла Эрену на соревнованиях, но зато одержала победу в бою во дворе Армина.       — Вы там дрались, что ли? Так не годится!       — Нет, господин Аккерман, мы не дрались. Это был честный рукопашный бой.       — А поссорились тогда почему? — не понимал отец Микасы.       — А мы и не ссорились, — заверила она.       — Я вам сейчас кое-что расскажу. Когда-то я ходил на охоту с господином Браусом, отцом Саши. Тогда мы с ним поспорили, кто поймает больше дичи. Он был так уверен в себе, что пропустил несколько уток, пока я сосредоточился на процессе. Он весь вечер дулся, а потом не писал и не звонил мне целую неделю, и я уже думал, что он перестанет ходить со мной на охоту. Но оказалось, что у него просто телефон сломался! Я это к чему… Вы тоже не ругайтесь из-за этого, жизнь — это и есть череда проигрышей и побед, нельзя во всём быть первым. А если быть слишком самоуверенным и гордым, то можно пропустить решающий момент.       — Спасибо за историю, папа, — Микаса добродушно посмотрела на отца, затем краем глаза зацепила Эрена, который всё ещё хмурился, — я думаю, мне пора кое-что рассказать о том, как мы начали дружить. Я не хочу больше тянуть, — брови господина Аккермана поднялись вверх, — Эрен спас меня от бандитов, которые чуть не увезли меня на машине. Они обсуждали что-то плохое, а он проходил мимо и заметил это. Пытались спросить дорогу, и я растерялась. Если бы не он, — Микаса кивнула в сторону, где сидел Йегер, пока тот слегка дотронулся мизинцем до её холодной ладони в знак поддержки, — меня бы увезли. Эрен подошёл и зашумел, сбил их с толку, и они ничего не сделали. Это было осенью, и с тех пор они часто выслеживали меня, чтобы я оставалась одна и без присмотра кого-то, а он меня провожал каждый день. Я не говорила тебе этого, поскольку боялась, что мама узнает и будет нервничать. Но теперь братика больше нет… И я боюсь, что бандиты доберутся до нашей семьи. Я правда не могла тебе сказать, прости меня. Ты сказал, что веришь мне, а я подвела тебя. Пожалуйста, — в этот момент Микаса стала настолько мягкой и уязвимой, что Эрен не ожидал когда-то снова её такой увидеть. Иногда он забывал, что она вообще девочка, и удивлялся, что она общается с Сашей. Никогда не мог понять: о чём они разговаривают, если все интересы Микасы были в том, чтобы стать сильнее?       Господин Аккерман выдохнул через рот, стараясь переварить информацию и не вспылить. Он пытался понять логику детей, которые вместо того, чтобы в первый день всё рассказать взрослым, бегали от бандитов больше полугода и надеялись на лучшее. Им всего по десять! Будь преступники чуточку смелее и увереннее в своей безнаказанности, обоих бы уже не нашли. Искали бы по всей Сигансине, как ту темнокожую девочку пару лет тому назад. Когда её труп нашли, опознать её смогли только по цвету кожи, потому что она выделялась среди остальных. У них в городе редко задерживались приезжие, а большинство населения было европеоидной расы. Её семья проклинала всех: полицейских, поисковую бригаду, потому что никто не хотел верить, что её похитили из-за национальности. Когда провели экспертизу, то нашли множество повреждений гениталий, следы борьбы, смерть наступила в результате удушения. Родители уехали в тот же месяц, похоронив её на красивом кладбище. Когда они приезжали снова, чтобы навестить дочь, то оставили гневное письмо с пожеланиями такой же участи полицейским. Чтобы их беду однажды также оставили без должного внимания.       Больше всего на свете, с учётом того, что его дочь была наполовину азиаткой, он боялся для неё подобной участи. Его горло за мгновение пересохло, и он откашлялся, продолжая молчать. Они с женой настолько не контролировали свои разговоры в спальне и пускали всё, что касалось дочери, на самотёк, что Микаса восприняла состояние матери как личную ответственность. Ребёнок должен оставаться им, пока его детство не закончилось. Он был безмерно благодарен этому мальчику Эрену, всего лишь однокласснику, который взял на себя его обязанности защищать дочь чего бы это не стоило. Полиция должна была уже посадить бандитов, верно? Наверняка, они были приезжими, и их интересовали только дети экзотической расы. Никто не собирался тратить время на их поиски, если остальным опасность не грозила. Этот мир слишком жесток. Но он как отец всё равно должен сделать всё возможное, чтобы однажды их поймали.       — Спасибо, Эрен, за то, что спас мою дочь. Не существует слов, которыми я мог бы тебе выразить то, насколько благодарен тебе. Если бы мы потеряли её, в нашей жизни больше не было бы счастья, — после паузы ему удалось унять дрожь и восстановить дыхание, чтобы сказать, — Микаса, прости меня. Мы с твоей мамой слишком замотались с беременностью и не уделяли тебе внимания. Ты наша девочка, ты всегда для нас самая главная. Ты винила себя в том, что маме плохо, а это дела взрослых. Дети должны думать о себе, требовать игрушки и капризничать. Но за всё это время ты даже ни разу ни о чём не попросила. Тебе повезло подружиться с одноклассниками, которые тебе помогли. Надеюсь, ваша детская дружба никогда не закончится. Но пока давай договоримся, что я сдвину смены, чтобы почаще проводить время с тобой. А ты можешь звать с нами Эрена, Армина и ещё кого захочешь, будем гулять и почаще развлекаться. — Уверенный, чёткий голос, полный сожалений, — я не допущу, чтобы тебя похитили. С этим мы обязательно разберёмся, сегодня же поедем в полицию и ты расскажешь их приметы и всё, что ты запомнила.       Взгляд Йегера смягчился, у него от неожиданности захватило дух. Когда Микаса сказала, что родители не будут её ругать, он даже не знал, насколько. Они правда, кажется, очень хорошие люди, и хотят для неё только самого лучшего. Впервые он задумался о том, что точно того же хочет для своих родителей, Армина и Микасы. Эрен вспомнил свой давний сон, и отчего-то появилось ощущение горечи, ведь однажды он уже не успел их спасти. Теперь он считал, что каким-то неведомым и волшебным образом видел реальность, только ту, что была много лет назад. Он радовался за Микасу и за то, что несмотря на сбывшийся страх, её родные были живы и любили её всей душой.       — Спасибо, что не ругаешься на нас, папа. Я больше не буду ничего от тебя скрывать, обещаю!       Эрен же молчал и, глядя на счастливый момент между дочерью и отцом, чувствовал себя лишним. Через секунду он протянул свою маленькую детскую ручку господину Аккерману на прощание, тот, расплываясь в улыбке, осторожно потряс её. Он махнул «пока» Микасе, примирительно ухмыльнувшись уголком рта. Микаса, раскрасневшись, ответила таким же жестом.       Ночью они снова видели один сон на двоих. В другом мире им не суждено было провести детство спокойно: стены, которые они видели перед собой всю жизнь, разрушили титаны — гигантские человекоподобные чудища. Прошлые Микаса и Эрен пытались спасти его мать из-под завалов, но не смогли. На их глазах Карлу съел титан, пока Ханнес уносил их оттуда. Эрен вскочил от звука собственных криков. Горечь слёз во рту была слишком навязчивой, чтобы её игнорировать. Он рыдал, его плечи тряслись от испуга. От громких звуков проснулась мать в другой комнате. Отец был на ночной смене, сегодня он был дежурным терапевтом приёмного покоя скорой помощи. Карла вбежала в комнату, стараясь не тревожить сына ещё больше, обняла его, позволив тому поплакать у неё на коленях:       — Эрен, тебе приснился дурной сон?       — Да! Мне приснилось, что тебя больше нет, — всхлипы не прекращались.       — Смотри, я здесь, с тобой. И никогда тебя не брошу, и никуда не уйду, сынок. Это просто ночной кошмар, всё хорошо.       — Мама, прости меня.       — За что?       — За то, что мало говорю, какая ты у меня хорошая, и как мне с тобой повезло. Я никогда бы не променял тебя ни на какую другую маму. Ты самая лучшая!       — Спасибо, Эрен. Ты тоже у меня самый лучший, хотя и бываешь очень ленивым и непоседливым. Давай, прекращай плакать. Видишь? Со мной всё в порядке. Я заварю тебе чай, чтобы твой сон был крепче.       Микаса тихонько хныкала в подушку, пытаясь объяснить себе реалистичность сна. Ей было больно видеть Эрена таким, его рыдания разрывали сердце на части. Как трудно поверить, что это всего лишь ночной кошмар. Он единственный из её семьи, кто остался жив в тот день. На их глазах погибла тётя Карла, а дом, где её приютили, разрушили и растоптали гиганты. Почему ей снятся эти ужасы? Она не помнит фильмы с таким сюжетом.       Конечно, на уроках истории говорили о человекоподобных титанах. Но эту информацию было трудно подтвердить, и в конце их предполагаемого существования сотни лет назад от человечества осталась всего лишь пятая часть. Многое в этой истории не сходилось, поэтому она осталась гипотезой. Никто доподлинно не мог доказать, что человечество было уничтожено именно титанами, а не многочисленными ожесточёнными войнами и эпидемиями. Но что, если это правда? И её душа путешествовала по мирам, и, наконец, переродилась? Если она всерьёз расскажет Армину, что в такое верит, он её на смех поднимет. Ведь он читает много книжек, в которых написаны умные слова. А переселение душ — это что-то из мистики или мифов. Может, эти сны посылает ей какой-то призрак? Эрен сказал, что за всеми могут наблюдать их умершие близкие люди. Кто-то из родственников, кого она не знает, приглядывает за ней и предупреждает о чём-то?       Как понять, где правда, а где вымысел?       Когда тишина ночи опускалась на город, каждый из них, укутавшись в тёплые одеяла, засыпал с мыслями о предстоящем. Невидимые нити судьбы тесно переплели их жизни, и те же самые звёзды, что сверкали в небе над их головами, были свидетелями их загадочных снов. Они ещё не знали, что эти сны продолжат сопровождать их на пути к взрослению, становясь мостом между прошлым и будущим, между детством и юностью. Микаса и Эрен не могли понять, являлись ли кошмары метафоричными предсказаниями или же отголосками давно ушедших времён, но они чувствовали их важность. Каждый сон был словно глава из забытой, пылящейся в шкафу Армина книги, открывающей им врата в мир, где границы реальности и фантазии стирались.