***
Предатели! Наивный, глупый дурак! Идиот! Почему никогда не слушал, что говорят? Почему ни на что и ни на кого не обращал внимания? Не справился… снова. Враги приходят, забирают жизни товарищей, и ты не можешь ничего с этим сделать. Они пойдут в бой за тебя. Погибнут люди, снова. Микаса и Армин будут в опасности… снова. Это всё лишь моя вина.***
Туман сновидения рассеялся, как только разомкнулись глаза Эрена. Резкий вздох — слишком много воздуха. Нога свисала с края односпальной кровати, одеяло почти наполовину было на полу. Дрожь во всём теле, губы повторяли мантру «Я не достоин». Ощущение, будто его разбудили после сна, который длился вечность. Знакомые лица, но он не слышал их разговоров. Сливаясь в какофонию звуков, всё вокруг него растворялось. Голоса — яростные крики… О чём они спорили? Я не достоин. Я не достоин. — Чего не достоин, сын? Доброе утро. Я думал, ты уже давно в ванной, — Гриша Йегер просунул голову в приоткрытую дверь. От неожиданности Эрен вскрикнул, испуганно озираясь по сторонам. Увидев отца, выдохнул. — Кажется, будильник не зазвенел. Батарейки заменю, — еле шевеля губами ответил Эрен. — А кричал почему? Что-то случилось? — буднично обеспокоенный голос намекал на то, что скорее всего ничего слишком странного Эрен не сказал. По крайней мере, это было что-то неразборчивое. — Я… кричал… Не знаю… Во сне, наверное. Убедившись, что сын проснулся, Гриша отправился на кухню. На вопрос жены коротко ответил: «Он проспал». Видение потеряло очертания. Что-то невесомое и неосязаемое давило на плечи Эрена, не отпускало. Микаса, Армин? Снова те сны? Он больше не смог вспомнить ничего, кроме чувства вины и ненависти к себе. Его руки потянулись к мокрому лицу, солёные слёзы стекали к губам. Почему он плакал? Телефон на диване возле окна завибрировал, и Йегеру пришлось встать за ним. «Привет! Ты как?» Микаса. «привет. нормально всё. а ты как?» Он почувствовал прилив энергии, словно она лишь коротким сообщением дала ему понять, что он не один. Даже когда они не были рядом физически, её внимание возвращало его в привычную обстановку. Микаса умела быстро набирать на сенсорной клавиатуре телефона — ответ пришёл через полминуты. «Ты тоже не помнишь свой сон?» Ему потребовалось время, чтобы осознать снова, что всё это происходило не только с ним. Микаса проснулась так же тревожно? Она тоже кричала что-то и плакала? «безнадегу помню какую-то а сон нет. наверное опять снился тот что и тебе». Раньше помогало. Сейчас — ничего, пустота, небытие. Он зажмурился, прижав пальцы к вискам в попытках вспомнить хоть что-то. Там во сне она была рядом? Через полчаса Эрен к своему удивлению обнаружил Микасу возле его крыльца. Чёрные высокие ботинки до колена, непрозрачные тёмные колготки, готическое платье с длинными рукавами. В свободной от рюкзака руке — зонт, хотя дождя нет. Высокий аккуратно собранный хвост, волосок к волоску. У Аккерман было два настроения: светлое платье или юбка в пол, свитер крупной вязки или кардиган, надетый поверх белой рубашки с воротником, и это. Только тёмно-красный шарф, аккуратно завязанный вокруг шеи, оставался на ней с любым нарядом. — Ой, Микаса! Ты чего тут забыла? — с интересом и изумлением спросил Йегер. Она легко толкнула его в бок в ответ на грубость, состроив холодную злобную мину, которая почти сразу разгладилась под натиском его ассиметричной улыбки. — Доброе утро. Ничего, пошли вместе, — Микаса прищурилась. Губы — тонкая линия. Насупилась. Обиделась, что ли? Он часто стал ловить себя на мыслях, что хотел бы знать, о чём она думала. — Ну ладно. Поговорить о сне, что ли, пришла? — Я его не помню, так что нечего мне о нём рассказывать. Не думал отца спросить, может, к врачу тебя отведёт, который со сном работает? — с выраженной опаской в голосе спросила Аккерман. Боишься, если нам перестанут сниться одинаковые сны, то нам не о чем больше будет разговаривать? Я вот боюсь. Потупив взгляд в землю, Эрен остановился и ответил: — Не хочу. И ты не говори никому. Делать мне нечего — к мозгоправу ходить. Что они мне там скажут, таблетки пить? В дурку лечь? Если я расскажу, какие сны мне снятся, и то, что они у нас с тобой одинаковые, тебя тоже зацепит! Вместе будем в больничке лежать, по скрученным простыням записки передавать. Через окна. Если повезёт, и мы будем в соседних палатах. — Да ничего я не боюсь, Эрен! — она произнесла это так, что Йегер заметил нотку раздражения в голосе. Он опешил и, осознав, стукнул себя по лбу. Я, что, блядь, вслух это сказал?! Ну пиздец теперь! Микаса продолжила более задумчиво, будто спрашивала саму себя: — Почему я не помню ничего? А ты? Что изменилось? — Без понятия, — нужно срочно перевести тему, — тебе тоже Армин писал вчера, что у него дело есть? — Нет. Мне он звонил, сказал — это что-то важное, и я должна отнестись серьёзно, — маленькая, скромная и ироничная улыбка коснулась губ Микасы. Уже у входа, заметив в удалённом от главного входа крыле Армина, Эрен ухмыльнулся, небрежно схватил Микасу за левую руку своей здоровой правой и, прихрамывая, потянул за собой. Втроём они скрылись в рекреации только с одним диванчиком, и тот был тесным и старым. Тёмное и скрытое от солнечных лучей полуподвальное помещение не пользовалось популярностью, в нём в окнах можно наблюдать только чьи-то ноги или окурки. Огромный массивный цветок походил на искусственный и загораживал большую часть даже такого неприятного вида. В этом крыле находилась химическая лаборатория, в которой изредка занимались выпускные классы. — Ребята, только не вздумайте смеяться!.. У меня есть несколько зацепок. Я принёс распечатку. Мы для начала просто опросим людей, ничего криминального, — голос Армина взволнованно дрожал, пока он искал в глазах друзей поддержки. — Мне только не нравится «для начала», — абсолютно серьёзным, без намёка на прежнюю ироничность голосом сказала Микаса, — потом мы будем следить за кем-то и прятаться в кустах? — Да не нервничай ты так, Микаса! Только нам надо будет всё это организовать побыстрее, — в ответ на вопросительные лица друзей Эрен продолжил, — иначе как только моя рука срастётся, я вернусь к тренировкам. Наконец-то хоть что-то интересное. Эрену слишком надоело смотреть фильмы, они казались ему такими одинаковыми и бестолковыми. Кроме того, который про путешествия… Особенно отвратительными были «Сумерки» и «Новолуние». Как он вообще согласился на этот ужас? Неужели Микасе действительно это интересно? Актёров как будто в подвале неделю держали перед тем, как сняться в этом кошмаре. А уж от пугающих его романтических сцен пробирало до костей. Кто придумал это и написал сценарий, и почему этот человек так невзлюбил людей? Сидеть на диване с Микасой и Армином, ждать, пока рука в гипсе восстановится, и ему снова можно будет тренироваться, было очень приятной, но всё же пыткой. Даже с теми, кого ему всегда хотелось держать рядом с собой, он жаждал приключений. Желательно, не бесполезных. — Вы оба знаете, что с нами сделают, если заметят? Школа, родители, в конце концов, те, за кем мы будем следить… Это опасная затея, — Аккерман забеспокоилась, хотя и сама была заинтересована в том, что такого придумал её друг. — Боишься — так не иди с нами… Тебя никто не заставляет, — к удивлению Эрена, это прозвучало грубее, чем он изначально планировал. Она прищурилась и одарила его взглядом, от которого можно было замёрзнуть. — Эрен, замолчи. Я знаю, Микаса. Давай пока не будем об этом. Нам, может, и не понадобится ни за кем следить. Первый пункт моего плана: поиск и опрос возможных свидетелей, — Армин поднял правую руку в успокаивающем жесте «окей». — Подожди-ка… А с чего это они будут нам вообще что-то отвечать? Они же будут предвзяты к нам из-за нашего… возраста, — никто из друзей не ожидал такого умозаключения от Эрена Йегера. — Кеико юная девушка, и мы можем представиться её друзьями, — пояснил Армин. — И нам кто-то поверит? Она была в выпускном классе! — не унимался Йегер. — Если ты будешь разговаривать — конечно нет! А вот Армину поверят, — Микаса, наконец, ухмыльнулась, сжав губы в тонкую линию. Хотя бы немного оттаяла. — Я понял! Вы сговорились против меня, значит… Я тут у вас третий лишний! — обиженным голосом протянул Эрен и развернулся всем корпусом, кроме головы, чтобы он мог увидеть, если вдруг Микаса схватит его за руку и потянет обратно. Она так и сделала. Уголок его губы пополз вверх. — Ну и почему ты стал у нас таким ранимым? — спросил Армин. — Не волнуйся, для вас обоих я потом придумаю ещё занятие. Не так уж вы и бесполезны. Микаса метнула нарочито надменный взгляд в его сторону, и Армин захохотал, увлекая друзей за собой на диванчик. Кто вообще его додумался здесь поставить? Даже трое на нём помещались с трудом. Их тела сформировали беспорядочную массу: если накрыть их одеялом, можно было легко напугать впечатлительного ребёнка монстром-многоножкой. Арлерт обнял обоих: Микасу аккуратнее и осторожнее, чем Эрена, но стиснул очень крепко — не вырваться и рукой не пошевелить. Через минуту Йегер расслабился и зарылся поглубже. — Почему ты стал у нас таким нежным? — хрипло спросил Эрен. Не дождавшись ответа, повернулся к Микасе лицом: — Везёт! Тебя он хотя бы бережёт. — У тебя и так рука сломана, а ещё хромаешь. Уже поздно, — она пожала плечами. — Когда ты сидела со мной в больнице до ночи, я от тебя такого не слышал! — хитро подмигнул ей Эрен и начал высвобождаться из плена дружеских объятий. Он вспомнил, какой мягкой и нежной была её ладонь. И как она держала его за руку, словно, если бы он попросил её не отпускать, побыть с ним ещё, она бы так и поступила.***
Холод уже постепенно покидал Парадиз, предоставляя право природе цвести. Тротуары со сбитыми плитками заставляли Армина спотыкаться и неуклюже хвататься за куртки того из друзей, кто оказывался ближе. Микасе хотелось уже посадить его к себе на плечи, чтобы он случайно не упал, но Арлерт на такое точно бы не согласился. Армин никогда не считал себя слишком умным, но не мог игнорировать свою эмпатию к чужим эмоциям и чувствам. Теперь, когда он заметил некоторые закономерности в общении друзей, он понял, что Микаса рядом с Эреном стала напоминать ласковую кошку, которая, конечно, царапалась иногда, но только для профилактики. Напрасно Арлерт боялся, что она станет такой же обеспокоенной, как её копия из его сна. В реальности всё гораздо хуже. Она влюблена в его — их —лучшего друга, по совершенно неясным причинам. Их общение, более того, теперь было более наэлектризованным. Армин также отдавал себе отчёт, почему его эта тема так волновала. Как бы эгоистично это ни звучало, он боялся потерять дружескую идиллию, которая все эти шесть лет оставалась нерушимой. Он не хотел никого поссорить и слишком дорожил обоими. Даже идея поговорить о его наблюдениях с кем-то из них пугала своей абсурдностью и возможными последствиями. Поэтому оставалось лишь занять выжидательную позицию и надеяться, что ситуация не зайдёт слишком далеко. Уже весенний, но ещё влажный и прохладный ветер вновь заставил Микасу вздрогнуть, и она прижала к себе шарф сильнее, подоткнув разлетающиеся концы поближе к шее. Сегодня она была в тёмно-фиолетовой юбке средней длины, в полупрозрачных колготках и тонкой чёрной водолазке. Эрен оделся по погоде, и на его бежевый свитер сверху был накинут лёгкий плащ. Метнув взгляд в её сторону, он быстро и небрежно переместил плащ на плечи Микасы и сразу же изобразил лицо, не терпящее возражений. — Отдашь, когда до дома провожу, — Йегер ущипнул её за колено, — либо колготки потолще надень, либо юбку подлиннее. Зачем мёрзнуть? Аккерман молча продела руки в плащ и поправила его так, чтобы он сидел на ней идеально. Ничего более, чем обычный перфекционизм, верно? Как только Эрен отвернулся, Микаса медленно и очень глубоко вдохнула, зарываясь поглубже в воротник чёрного тренчкота, прикрывая глаза и расслабляя лицо. Брови Армина поползли вверх одновременно с осознанием, что она делала. Да что у вас здесь происходит? — То есть первыми ты хочешь опросить не родителей Кеико, а тех, кого она могла встретить по пути в школу? Почему? — Спасибо, Микаса, а иначе я тут с ума сойду! — Да, потому что родителей мы будем беспокоить только по самым крайним случаям. Я думаю, им и так несладко. До первой насыпной дороги от её хижины в горах идти не меньше трёхсот метров. Однако там всё как на ладони. А вот уже на наших обычных улицах куда проще затеряться, — конечно, Армин мог бы сказать, что кто-то из её близких тоже мог посодействовать в её исчезновении, но это слишком громкие слова, чтобы их произносить вслух. По правде говоря, он вообще не знал, почему нигде в статьях не фигурировали её родители. Они вообще существовали? С ними кто-то общался? Полиция не делала никаких толковых заявлений на этот счёт. Кто заявил о пропаже девушки? На все эти вопросы ответы придётся искать самостоятельно. — Думаешь, если кто-то её видел, полиция не в курсе? Наверняка такие вещи уже есть в её деле, — продолжала Микаса. — Да, наверняка, как и показания её родителей, — Армин в этом сильно сомневался. — Но всё же, мы не полицейские, а те не то чтобы как-то активно её ищут. Кеико скорее всего заклеймили «сбежавшей от всех проблем» и забыли. Ей было то ли семнадцать, то ли восемнадцать лет. Учителя много говорили о том, что всё из-за переходного возраста. — Какой идиотизм! Из-за того, что она в выпускном классе, её теперь не ищут? — Эрен нахмурился от негодования. — Пока это только моя теория, основанная на слухах, почему практически за месяц никто и ничего не сообщил. Я даже не припомню поисковых отрядов, в которые бы набирали добровольцев. Я и сам не думал об этом, как о чём-то серьёзном. Но потом услышал один разговор… Внезапно, он прервал рассказ, задумавшись, вспоминая точные формулировки. — Какой разговор, Армин? – спросила Микаса. — Я не уверен, что расслышал всё правильно. У нас в школе есть учительница биологии старших классов, мисс Ханджи Зоэ, чудаковатая она. Вот как раз госпожа Зоэ вела у Кеико. И она сказала, что Фукуда ей доверяла, частенько приходила к ней за советами, как к какому-то психологу. Девушка подозревала у себя какие-то отклонения, потому что ей казалось, что за ней кто-то следит, — Армин осторожно сказал последнее слово, будто из-за озвучивания очевидных вещей могло произойти что-то необратимое. — Но за Микасой по-настоящему… — брови Йегера описали дугу в удивлении, он медленно заморгал, как флеш-накопитель, на который компьютер записывает информацию. — Да, я помню. Поэтому я сразу связал Кеико Фукуду, Симону Уильямс и тебя, Микаса. Я читал, что в других странах такая практика тоже есть. У каждой страны в этом криминальном… бизнесе, чёрт бы его подрал, есть определённые предпочтения. Например, самыми дорогими считаются люди экзотического этноса. В Эльдии исторически маленький процент азиатов и темнокожих людей. Как только картинка полностью сложилась, все трое поняли, насколько невыполнимая задача перед ними стояла. Абсурдно надеяться на то, что подростки втроём без чьего-либо содействия смогут сдвинуть дело с мёртвой точки, не имея никаких полномочий и прав. Кроме того, у каждого из них могли появиться проблемы, если они действительно собираются следить за людьми. Микаса нарушила долгое молчание. — Прости, Армин. Я сначала не восприняла всерьёз всю эту ситуацию с Кеико и подумала, что тебе просто скучно, ты впечатлился от субботнего фильма и хочешь побольше погулять вместе. — Детектив был забыт, так что Арлерт смерил её взглядом, и Аккерман пояснила: — Ну… тот самый, где убийца горничная. — Если бы я хотел провести с вами побольше времени, я бы нас всех просто запер в подвале и выбросил ключ, — Армин сказал это настолько будничным голосом, что Микасе стало не по себе. Его улыбка напугала бы даже самого спокойного. — Да что вы так смотрите на меня, я шучу! — Это не было похоже на шутку, Армин. Вообще-то, я тебе поверил. Ну а что! Ты тот ещё извращенец, — Эрен невинно уставился на обоих.***
Перед ними располагался старый частный сектор: участки здесь были неухоженными, словно неуклюжие хижины за облезлыми заборами, построенными наспех. В конце улицы Фалькенштрассе, перед поворотом на бездорожье, у склона горы, стоял первый из списка дом. Там жила семья Джонсон, о которых Армин узнал из справочника. Аккуратным почерком выписал: Уилл, Мишель и Габриэль. Кто кому приходился, узнать заранее было невозможно. Оставалась надежда, что в этом доме рады гостям. Микаса поёжилась, потерла своё предплечье ладонью и выдохнула. Эрен замялся на секунду, но тут же решительно поднёс руку к звонку. Когда дверь отворилась, и оттуда высунулась голова мужчины средних лет с поредевшими тёмными волосами и поседевшей бородой, Микаса напряглась, а Армин начал разговор. Поначалу враждебно настроенный к чужакам Уилл Джонсон надулся, готовый прочитать наглым детям нотацию, но потом всё-таки смягчился, и все вчетвером уселись за столом в гостиной. Мишель гостеприимно налила всем чай, а в центре поставила заветренные печенья, от которых ребята тактично отказались. Тучная, под стать своему мужу, женщина измеряла шагами комнату, будто не знала, как подступиться к тому, что собиралась сказать. — Ребята, я не уверена, что вам по возрасту такое слушать. Полицейские знают, но они не станут говорить это кому-то постороннему, и я не уверена что мне стоит, — в голосе было слишком много сомнения, миссис Джонсон пыталась взвесить каждое слово. — Послушайте, пожалуйста. Я… мне нужно знать хоть что-то, скажите. Это очень важно для нас… Для меня. Я влюблён в Кеико Фукуду, и я не успел ей этого сказать. Я думал, она вернётся и всё расскажет сама, и я признаюсь ей, но сейчас я не хочу больше терять время. Я хочу найти её! Поймите… — актёрская игра Армина не только заставила семью Джонсон поверить в несчастную историю неразделённой любви, она всерьёз напугала Микасу и изумила Эрена. Сперва Йегер даже допустил мысль, что история затюканной девушки из выпускного класса могла настолько зацепить Арлерта, что он действительно проникся к ней чувствами. Но почти сразу он мысленно встряхнул себя от чар обмана друга. Конечно, это блеф. Как и многие приёмы, которыми он учился овладевать в коммуникациях с людьми, враньё было его сильнейшей стороной. Чем дальше от правды был рассказ, тем проще Армину было его эмоционально подавать. В конце концов, подумал Эрен, Микаса была права в том, что если будет говорить Армин, ему просто поверят. Сам чуть не повёлся! — Тебе стоит отпустить эту девочку, сынок, — сочувственно продолжила Мишель, — она, вообще-то, не такая уж и простая. Про неё по всей улице ходили слухи, что она... представительница древнейшей профессии. Видите ли, вокруг неё всегда крутилась машина. И это был её сутенер, который требовал денег. Но она всё никак их не отдавала, а в Сигансине клиентов не хватало. Вот и уехала Фукуда в Митрас: там и спрос побольше, и судачить о ней не будут. В полиции я всё то же самое сказала, ты не подумай, что я что-то плохое хочу… Просто боялись, что слава на её родителей пойдёт дурная, только наша улица знает об этом. Но если полиция скажет на публику, и это проникнет в газету, на родителей будут косо смотреть. Они даже на рынок спокойно выйти не смогут, если вдруг захотят. — А вы видели сами какое-то доказательство тому, что она именно с сутенером виделась? Или это просто была машина, которая к ней приезжала? — Микаса попыталась вклиниться в разговор, пока Армин продолжал изображать убитого горем влюблённого, который готов заплакать от боли. Арлерт уцепился за слова «если вдруг захотят». Что значит вдруг? Всё это время они никуда не выходили? С родителями Кеико было что-то нечисто, и он пока не мог понять, что именно. — Нет, дочка, ничего я не видела. Мне вообще сказали Фишеры. Это дом подальше от подножья горы, поближе к выходу в город. Там у них ещё забор немного неаккуратный… Давно я им говорила, поменяйте вы, люди смотрят! — раздосадованно отметила Мишель и неожиданно переключилась на гостей: — Как можно?.. Совсем не угощаетесь! Кушала бы лучше, девочка, покруглее станешь, а то твои мальчики так и будут вместо тебя на проституток заглядываться. — Не надо! Ну что вы заладили — проститутки, сутенёры... ему же неприятно, — Эрен прервал миссис Джонсон, подняв руку в воздух, не желая слушать дальше эту тираду. Мало какую информацию они здесь почерпнули бы, это точно. — Он у нас ранимый парень, а вы так сказали нехорошо про его… возлюбленную. Может, это всё вообще неправда, и вам показалось? Конечно, его задел и нелестный комментарий о Микасе, но об этом он говорить не стал. Это было слишком грубо со стороны этой женщины, к тому же — ложь, ведь таких красивых как Аккерман ещё поискать… — Нет, не показалось! Все давно говорят об этом. Вся улица знает, что она проститутка. Должно быть, родителям слишком тяжело, думают, что бедняга закончила школу раньше времени и уехала учиться! И почему ваше поколение такое бестолковое и никогда не думает о своих родных? — Мишель Джонсон разразилась очередными обвинениями и даже не планировала прекращать. В тот же момент Микасе стало слишком неуютно, чтобы допивать чай, и она, продолжая держать лицо, извинилась и вышла, изобразив внезапный телефонный звонок. Армин, предварительно выдавив из себя слёзы, быстро распрощался и выбежал следом за ней, извинившись за свою эмоциональность. Эрен вздохнул с облегчением и не стал утруждать себя любезностями по отношению к этой неприятной женщине. — Пойдёмте у подножья на скамейке посидим. Скоро закат, — предложила Микаса. Она спрятала свои глаза от остальных, устремив взгляд в небо, которое из-за ветра и закатного солнечного света быстро менялось. Никто и не думал спорить, и трое уселись по своему обыкновению так, что Эрен был в середине. Какое-то время они молчали, наблюдая за игрой розово-оранжевых облаков в салочки. Армин обдумывал слова Мишель Джонсон. Она была уверена в своей версии настолько, что ни разу не задалась вопросом, с чего это вообще человек на неизвестной машине сопровождает школьницу. Она вряд ли могла вникнуть в ситуацию, поскольку сразу отнеслась к ней предосудительно. А не точно ли так же поступили все, включая полицейских, которые за месяц даже не расклеили листовки с её фотографией? А родители?.. Они либо что-то знали и намеренно не говорили никому, либо не знали совсем ничего. Допускался ещё третий вариант: что им было легче без дочери. Но что они тогда за люди? Эрену было неловко признаться самому себе, что его взгляд переместился от захватывающего заката к Микасе, которая изучала каждый оттенок небесного полотна. Её глаза, обычно серые как оникс, глубокие и непроницаемые, в этот момент казались другими. Тогда, в больничной палате, их темнота углубилась, придавая им оттенок таинственного океана в глубинах Марианской впадины. Но сейчас, под влиянием угасающего света, они смягчились до тёплого насыщенного лунного камня, искрясь и отражая цвета облаков. Те, казалось, так заворожили Микасу, будто она остановила время, чтобы уловить эту красоту. Эрен поймал себя на пугающей его мысли. Ему было по-настоящему и немного по-детски интересно, смогут ли её глаза так же заряжено, как преображали эти далёкие небеса и всё вокруг, заставить его самого засиять. — Я до сих пор под впечатлением от твоей оскароносной роли. Я на секунду поверила! — опустились сумерки, и Микаса отвлеклась от созерцания, а Йегер отвёл взгляд. — А я тебе говорил, что он извращенец, — напомнил Эрен. Армин был всё ещё слишком погружён в себя, чтобы сразу вклиниться в разговор. Через несколько секунд, он всё-таки заключил: — Я ей не верю, так складно рассказывает, но в конечном итоге, свалила всё на соседей. Якобы, это они всё ей так рассказали. Но при этом в версии своей не сомневается. Надо спрашивать дальше… Следующие полтора часа они отчаянно пытались с помощью жителей улицы Фалькенштрассе понять, откуда пошла эта версия, и почему все в ней так уверены. — Армин, я тоже не верю им. Это всё какой-то бред. Фишеры сбрасывают всё на Доплеров, Доплер на Дитриха. А мистер Ян Дитрих вообще работает почти до самой ночи, и я почти уверен, что ничего он не видел. Хуйня это всё, ты был прав — никто ничего тут в душе не ебёт, как и мы. Вернее, возможно, что даже мы знаем больше, ведь это они застряли в ебучем средневековье! Вот бы на них метеорит большой упал! — Эрен вскипал, его в крайней степени раздражало слушать гадости про неизвестную ему девушку, которую никто не хотел искать, не пытался попробовать ей помочь и не прекращал оговаривать её за спиной. — Не только это. Мисс Зоэ говорила именно про слежку. Стала бы замкнутая старшеклассница, которую к тому же ещё секретно презирала вся улица, рассказывать об этом так? Сутенёр или нет — если бы она не испытывала страх, вряд ли бы упомянула это как признак своих же отклонений, — рассуждал Армин. — Как минимум, мы знаем о том, как они следили за мной, поджидали момент, когда я буду уязвима и одна… Чтобы без свидетелей. А на этой улице, с такими свидетелями… Недолго думая, Армин положил руку на плечо Микасе. Он чувствовал, насколько нелегко ей давалось общение с чужими неприятными людьми и обсуждение пропавшей Кеико Фукуды. В каждом её жесте — пока они стояли в коридоре у Фишеров, слушали крики ребёнка Доплеров, убеждали мистера Яна Дитриха, что они не мошенники и не скауты, продающие печенья, — в каждом её терпеливом вздохе прятался жуткий дискомфорт, желание сбежать и бросить всю эту затею. Чувства Аккерман вряд ли полностью мог понять кто-то из друзей, потому что это именно её в ту ночь много лет назад чуть не увезли на чёрной машине с замаскированными номерами в неизвестном направлении. Если бы не Эрен. Если бы не его решимость и готовность навлечь на себя беду во имя справедливости. Наверняка Микаса представляла себя на месте Фукуды: повези ей чуть меньше, чем сказочно, и искать пришлось бы её. Но в то же время Армин не мог допустить мысль, что она хотела остаться в стороне. Он точно знает, что вместе с той неприязнью, которую испытывала Микаса к ситуации и к этим людям, она чувствовала и ответственность, и желание помочь, чтобы повлиять хоть как-то. — Ты в порядке? — из потока мыслей всех вырвал Эрен, обращаясь к Микасе. — Да, всё нормально. А ты? Вы оба? Арлерт и Йегер почти синхронно кивнули, продолжая сидеть и смотреть вдаль. — Я думаю, нам стоит поговорить с мисс Ханджи Зоэ. И готовиться к худшему. Возможно, мы не найдём Кеико живой.