***
Серые стены комнаты допроса не вызывали у него никаких чувств. Он был здесь не первый раз. Еще десять лет назад Минхо попал в тюрьму за свое первое убийство. А отсидев три года, ведь тесты показали, что он невменяем, вышел на свободу. Но спустя время попал снова. На этот раз его взяли с поличным. – Скольких ты убил? – спросил капитан Хван, сложив руки в замок. Минхо задумчиво разглядывал тени на потолке, насвистывая какую-то песенку. – Я повторяю. Скольких ты убил? Ли закусил губу, переведя на капитана взгляд. – Не помню. Пять, кажется. – Двадцать семь. Ты убил двадцать семь ни в чем не повинных людей! – Двадцать семь? – жутко улыбнулся Минхо. – Как мило! Прямо как мой возраст. И когда я только успел? Хван хлопнул по столу, поднявшись со стула, и сдул со лба черную прядь. Капитан Хван Хенджин уже знатно намучился с этим сраным Ли Минхо. О нем ходили настоящие легенды. Уже больше трех лет Минхо терроризировал Америку, нагоняя на ее жителей ужас. А ведь до этого сидел, не высовывался. Разве что на одном убийстве попался. Всего-то… Не всего-то. Их оказалось двадцать семь. Двадцать семь жертв от сумасшедшего маньяка, которого в народе прозвали «Псих». А ведь он и правда был сумасшедшим. По крайне мере, на это указывал один конкретный диагноз – диссоциальное расстройство. Для начала было бы неплохо задаться вопросом. Что стало тому причиной? Ведь Минхо рос в благополучной семье. Родители души в нем не чаяли. Всячески баловали, холили и лелеяли. Но Минхо с самого детства не отличался хорошим поведением. Он был жестоким. Неуправляемым. Делал все, что ему только вздумается. Во втором классе начальной школы он проткнул руку соседке по парте ручкой, потому что та не дала ему списать. А еще через год поджег дом надоедливого соседского мальчишки, который, как Минхо казалось, вечно косо смотрел на него. Как и его ебанутая мамаша. Когда соседи в панике выбегали из полыхающего дома, окровавлено-обгоревшими руками набирая номер пожарной в ближайшем телефонном автомате и выхаркивая обожженные едким дымом легкие, Минхо сидел в своей комнате в доме напротив и смотрел в окно. А еще громко-громко смеялся. Его забавляла человеческая боль. Отчаяние, страх, мольбы о пощаде. Минхо этим питался. Как самый настоящий дьявол… – Ты просто чудовище, – выплюнул Хенджин. Хван работал в полиции уже семь лет, но таких психов, как Минхо, никогда не встречал. Хенджин презирал людей, которые сворачивали на кривую дорожку беззакония, обретая статус преступника. И почему народ вечно обожествлял их? Поступки. Действия. Слова. Одна половина населения тряслась от страха, а другая поклонялась им, словно идолам. Америка восьмидесятых годов удивляла своей противоречивостью и жестокостью. Своими контрастами. Богатые районы с зеркальными небоскребами, а возле их стен нищие, вымаливающие центы на бутылку самого дешевого сидра. Когда с одной стороны дороги ходили люди, выступающие за свободу и мир, остатки от хиппи, детей цветов в розовых очках, что сжимали в ладонях яркие фенечки. А по другую сторону творился беспредел. Не только кровавые убийства, но и массовые протесты с безмерным количеством жертв. Настоящий хаос… Хенджин поклялся перед родиной, что не даст ее в обиду и защитит всех граждан, пока его ноги ходят по этой земле, а легкие наполняются этим воздухом с запахом цветов, пыли и крайнего беззакония. Минхо рассмеялся, откинув голову назад. Кожа на шее натянулась, давая рассмотреть кадык и острую линию челюсти. Он был красив. Наверное, поэтому в рядах его фанатов в основном были молоденькие девушки, мечтающие, чтобы он перерезал им горло или задушил в порыве страстного секса, смешанного с наркотой и алкоголем. Минхо часто пользовался своей красотой и, как ни странно, обаятельностью с чертовски притягательной улыбкой. Он был прекрасным манипулятором. Минхо был хитер и умен. Правда, постоянно оправдывался своим диагнозом и строил психа, чтобы не выдавать истинных мотивов своих преступлений. Он игрался с полицией и вертел ей как мог, пока капитан чудным образом не напал на его след. Или Минхо специально не стал устранять улики и дал о себе знать. Но теперь он тут. В полицейском участке Северной Каролины, за одним столом со своим палачом. – Ты боишься меня, капитан, – усмехнулся Ли, глядя на Хенджина. – Я вижу тебя насквозь. Кстати… Не найдется сигаретки? Курить ужасно хочется. – Заткнись! Ты должен отвечать только на мои вопросы и не трепаться попусту. – Почему же? Тебе разве неинтересно послушать, как я убил свою последнюю жертву, вкушая запах сигаретного дыма? Ты знал, что перед тем, как перерезать тому бедняге горло, мне хотелось нассать ему прямо в рот? Хенджин скривился. Минхо до ужаса был ему противен. – Или возьмем, к примеру, Хлою. Или как там ее... В общем! Помнишь ту сисястую модель с обложки апрельского выпуска плейбоя? А ведь я сначала хотел ударить по ее тупой голове кувалдой. Эта шлюха умоляла меня трахнуть ее, лишь бы не убивать. Ну и грязной же она была сукой. Сколько членов побывало в ее вагине, не знаешь? А вот я знаю, – Ли наклонился над столом и шепотом продолжил: – Больше трех сотен. Она сама так сказала. – он снова откинулся на стул, – Я с трудом пересилил желание запихать в ее вагину соломы и поджечь, чтобы хоть как-то перебить это туалетное зловоние, – Минхо скривился, отмахнувшись, словно старался быстрее отогнать от себя загаженный воздух. Хван закипал, сжимая кулаки. Он просто не мог понять того, с какой легкостью и даже энтузиазмом Минхо рассказывал о своих убийствах. Как смаковал. – А ведь это не я. Голос вот здесь, – показал Ли на голову. – Это он говорит мне убивать. Я ни в чем не виноват, капитан. – Хватит издеваться! Мне известно, что у тебя нет никакой шизофрении. Не оправдывай свои поступки психическими расстройствами. – Какой ты скучный, – Минхо надулся. – С тобой даже пошутить нельзя. – Тут не до шуток! – Хенджин снова хлопнул по столу. – Тебе может грозить смертная казнь. Но сначала мне нужно кое в чем убедиться. Уж не могу я поверить, что ты не контролируешь свои действия. Диссоциальное расстройство? Хочу перепроверить твой диагноз, поставленный десять лет назад. – А если меня все же признают невменяемым второй раз? Ты успокоишься? Или тестов, что проводили со мной до этого, тебе недостаточно? – Ли приблизился к капитану, глядя в глаза. – Тогда, – Хенджин повторил его позу, наклонившись над столом, – тебя упекут в психиатрическую клинику, где будут держать до самой смерти. – Оу, – скуксился Минхо. – А вот угрожать мне не стоит. Зато тебе, капитан, стоит бояться за свою жизнь. Кто знает, может, я уже давно высвободился от этих хлипких наручников и сжимаю в руке что-нибудь маленькое и острое, чтобы проткнуть тебе шею? – усмехнулся он, медленно поднимая руки из-под стола. Хенджин быстро встал, вытащив из кобуры пистолет, и направил его на Минхо, пока двое других полицейских, что стояли все это время у двери, скрутили его, приложив лицом в металлический стол. Ли рассмеялся. – А говорил, что не боишься меня, капитан! – в его глазах горел самый настоящий огонь из преисподней. Минхо смеялся так громко и жутко, не оказывая ни малейшего сопротивления. – Он блефует, – подал голос офицер, проверивший надежность наручников. – Да и в руках ничего нет. – Сукин сын. – Ну что ты, моя мама была прекрасной женщиной. Почти…***
Джисон шел по тюремному коридору, разглядывая в окнах вид на колючую проволоку и серый высокий забор. Да, пейзажем это было сложно назвать… Он приходил сюда стабильно раз в три месяца, вот уже на протяжении шести лет, чтобы повидаться с родным человеком. С отцом. Хана старшего посадили за воровство, а также за сбыт наркотиков. Чонсоба поймали сразу же после выпускной церемонии Джисона из старшей школы. А спустя месяц пребывания в сизо посадили на долгих пятнадцать лет. Мужчина надеялся, что к тому времени, как он выйдет на свободу, у сына уже будет семья и нормальная работа. Быть медбратом, конечно, хорошо. Но не в психиатрической больнице. Так он считал. Чонсоб был неплохим отцом. По крайней мере, так казалось Джисону. Папа его не бил, не заставлял работать с раннего возраста. Иногда пил и… Впрочем, об этом чуть позже… Денег не хватало, поэтому он ушел в нелегальный наркобизнес, чтобы хоть как-то поставить сына на ноги и по возможности дать хорошее образование в престижном колледже Северной Каролины. Ведь воспитывал его в одиночку. Маму они потеряли рано. Когда Джисону было десять. Она умерла от лейкемии прямо в свой тридцатый день рождения. Весной. Такой же теплой и безмятежной, какой была при жизни. Дверь кабинета открылась, и Джисон невольно остановился, отойдя в сторону. – Шагай! Двое офицеров толкали какого-то парня вперед. Это были не привычные в этом месте надзиратели, а самые настоящие полицейские. Незнакомец насмехался над ними, поглядывая через плечо на капитана, что стоял в проеме двери. Джисон невольно столкнулся с этим человеком взглядом. Его словно заворожило. Черно-смольные глаза затянули, как омут. В них было что-то жуткое, странное, но… притягательное. Хан, казалось, прирос к месту, где стоял. А по коже пробежались мурашки, стоило тому нахально улыбнуться, глядя прямо на него. – Живее! – возмутился офицер. Парень шел специально медленно, оглядываясь назад. Он точно не желал так быстро разрывать с Джисоном зрительный контакт. – Здравствуй, – подал голос Хенджин, закрыв дверь кабинета. – Ты к отцу? – Да, – кивнул Хан, все еще глядя на незнакомца, которого вели полицейские. Хван заметил это, неоднозначно хмыкнув. – Ли Минхо, – пояснил он. – Что? – Джисон взглянул на капитана. – Серийный маньяк, на счету у которого двадцать семь жертв. Неужели не слышал? – Не помню. Может, и слышал. – Уверен, у вас на работе о нем говорили. Очередной псих, убивающий людей направо и налево. Вся Америка на ушах стоит. Хан пожал плечами и улыбнулся. – Вы же знаете, новости я не смотрю, газеты не читаю. На работе сплетничать не люблю. И не подслушиваю. А психов нам и так хватает. Хван понимающе кивнул. – Если тесты снова покажут, что он невменяем, – указал он на скрывшийся за углом силуэт, – то у вас в больнице будет на одного пациента больше. Хотя я бы предпочел отправить его на смертную казнь. Впрочем, я этого тебе не говорил, – шепнул, прислонив палец к губам. – Мне пора идти. – Хорошо. Удачи! – крикнул Джисон вслед. Они были знакомы шесть лет. Хоть Хенджин был старше его всего на два года, Джисон почему-то до сих пор обращался к нему на «вы». Именно Хван присутствовал на задержании его отца в тот роковой день. Возможно, Хан был рад такому исходу событий. Ведь в доме больше не было посторонних людей – знакомых отца. Не нужно было бояться, что нагрянет полиция и придется смывать наркоту в унитаз. Стало спокойнее. Джисон испытывал смешанные чувства. С одной стороны, было чертовски тяжело и грустно. Ведь их с папой теперь разделяла колючая проволока. А с другой – стало очень спокойно и легко на душе. Все же, Джисону больше нравилось находиться в пустой квартире, чем каждый раз сталкиваться с каким-нибудь новым отцовским дружком в туалете или на кухне. Многие бы подумали: как можно радоваться заключению собственного отца под стражу? Но ведь они не были на месте Хана все это время. Не были с ним на момент его детства, когда он прятался в шкафу от пьяных друзей Чонсоба, когда тот устраивал оргии в своей спальне. В основном только мужские. Ни одна женщина после смерти матери не переступала порог их дома. Мама знала, что Чонсоб изменял ей с мужчинами. Возможно, она и не любила его вовсе. Старалась сохранить семью лишь ради ребенка. Но теперь этого уже никто не узнает. Отец очень сильно повлиял на становление личности Джисона. Хан постоянно видел весь тот хаос, что творился в их доме. Куча незнакомых голых мужчин, разгуливающих по кухне с болтающимися членами. Накрашенные мальчики-проститутки в шелковых пеньюарах. Он настолько привык ко всему этому, что и сам стал как отец. Ему тоже нравились мужчины. Много мужчин. Нередко пятницу он любил проводить в местном гей-баре, находящимся на окраине города. Цеплял какого-нибудь незнакомца. Зачастую Хана не волновала ни внешность, ни статус мужчины. Главное – член в штанах, который будет беспрерывно долбиться в его задницу. Или дырка, куда уже будет долбиться он. Джисон знал, что беспорядочные половые связи его до добра не доведут. Но ничего поделать с собой не мог. Это его потребность. И он обязан ее удовлетворять. Приходя на работу в понедельник, Хан с предвкушением ждал приближения конца недели, чтобы насладиться сексом с каким-нибудь мужчиной по полной. А еще было бы лучше, если этот незнакомец разделял бы с ним предпочтения. Например, БДСМ или какое-нибудь шибари. Хан любил все это до дрожи. Никто бы не подумал, что за его лучезарной улыбкой и милыми щечками скрывается ненасытная течная сучка, готовая скакать на члене хоть целые сутки и кричать от боли и удовольствия. А ведь именно отец сделал его таким. Ты все еще считаешь его неплохим, Джисон?***
– Доброе утро, миссис Макгомери, – Джисон открыл дверь больничной палаты, закатив тележку с таблетками. Пожилая женщина отложила газету, подсобравшись на кровати. – Доброе, милый. Еще ни свет, ни заря, а ты уже тут. – Работа у меня такая. Держите, – он протянул старушке таблетки и стакан с водой. – Спасибо. Ты так заботишься обо всех нас. – Ну что вы. Вы заботитесь обо мне не меньше, – снова улыбнулся он. Миссис Макгомери страдала от кошмарного расстройства сна. Постоянно кричала по ночам и плакала, как маленькая напуганная девочка, зажимаясь в угол и грызя ногти. Ей везде чудились монстры, готовые сожрать ее заживо. Но чаще всего к ней приходил самый настоящий Сатана, как она утверждала. Зачастую ночные кошмары переходили и в дневные галлюцинации, из-за чего дочь сдала ее в психиатрическую больницу. Она устала страдать из-за поехавшей матери. Миссис Макгомери давно с ней не виделась. Дочь перестала навещать ее еще год назад, оплачивая лишь больничные счета. Джисон перевел взгляд на прикроватную тумбочку, заметив спицы, клубок синих ниток и пару сантиметров вязанного изделия. – Что на этот раз решили связать? – спросил он. – А! Это! – улыбнулась старушка. – Шарф внуку. В этом году он идет в школу. Осень обещали холодной. Отправлю ему посылкой. Хан знал, что все посылки, которые миссис Макгомери отправляла дочери, возвращались обратно или выбрасывались в мусорку. И старушка была в курсе всего, но не прекращала отчаянные попытки. Однажды разгневанная дочь приперлась в больницу и всплеснула всю правду на мать. Иметь чего-то общего с этой чокнутой, как и что-то от нее, она больше не желала. – Хочешь, я и тебе свяжу? – Мне было бы очень приятно. Варежки, что вы связали мне в прошлом году, до сих пор остаются самыми любимыми. Макгомери мягко взяла его ладонь, погладив медовую кожу. – Береги свои руки, Джисон. Они у тебя такие нежные. А какие пальчики ровные. Просто прелесть! – Спасибо, – рассмеялся Хан. – Благодаря вам у меня это получается намного лучше. Старушка улыбнулась, погрев его руку в своих сухих ладонях. – Мне нужно идти дальше. А то мистер Уорнер рискует пропустить прием лекарств. А вы знаете, какой он педантичный. Ровно в восемь тридцать восемь! – по-доброму спародировал Хан пациента. – Знаю-знаю, – она рассмеялась. – А уже восемь тридцать семь. Я побежал. Хорошего вам дня! И помните, в час у вас процедуры. Миссис Макгомери кивнула, отпустив ханову руку. – Не торопись, милый. Аккуратнее. Закончив с утренними лекарствами, Джисон отправился на прогулку с мистером Сильвой и даже успел прочитать сказку к дневному сну бабуле Роуз, что страдала слабоумием. Оставшуюся часть рабочего дня он провел в архивах, разгребая картотеки вылечившихся пациентов. Успел перекусить в комнате отдыха вместе с медбратом Яном и даже перекинуться парочкой фраз с директором больницы Ким Сынмином, что сообщил ему о каком-то очень важном пациенте, что должен прибыть сегодня. На часах 20:00. Часть персонала, что не была занята пациентами или другой навалившейся работой, стояла на заднем дворе, прямо на крылечке, наблюдая за въехавшей машиной. Джисон выглянул в окно, разглядывая полицейский автомобиль. – Ты вниз не идешь? – спросил коллега Чонин. – Нет. Зачем? – Как зачем! Там привезли того самого маньяка, что признали сумасшедшим. Говорят, у него диссоциальное расстройство личности. А еще он очень жуткий, – Яна передернуло. – Тебе разве не интересно посмотреть поближе на того, кто держал в страхе Америку три года? – Он что, обезьянка какая-то, чтобы на него смотреть… – Ну, как знаешь. А я побежал! – Ян сорвался с места, направившись на выход. Машина подъехала практически к самому крыльцу запасного входа. Из нее вышли двое полицейских, в одном из которых Джисон узнал капитана Хвана. Хенджин открыл заднюю дверь авто, а из нее тут же двое других офицеров вывели парня. Он был одет в смирительную рубашку, а на лице красовался чуть ли не намордник. Только черные-пречерные глаза видно. – Рад приветствовать вас, капитан, – кивнул директор лечебницы. – Взаимно, мистер Ким. Вы уже подготовили для него палату? – Обижаете, – Сынмин улыбнулся. – Сделали все в лучшем виде. Пройдемте за мной, – он развернулся, направившись внутрь. Джисон отошел от окна, взглянув на настенные часы. Ему уже давно пора домой.***
– Чувствуй себя как дома, – произнес Хенджин. Минхо развязали и оставили в палате. Окно с решеткой, железная дверь. Кровать, небольшая тумбочка, стол со стулом и умывальник. А стены противно-мятные, с кое-где обшарпанной краской и трещинами. Скудный интерьерчик. – Ну и конура, – протянул Ли. – Как дома? Капитан, ты издеваешься? – усмехнулся он. – Хочешь не хочешь, но тебе придется провести здесь какое-то время, пока тебя не вернут в тюрьму. Или лучше сразу желаешь испытать на себе казнь на электрическом стуле? Минхо рассмеялся, прыгнув на кровать, и положил руки за голову, всмотревшись в белый потолок. – Я так понимаю, током меня и тут пиздить будут. Так уж лучше я останусь здесь. Тут хоть кровати помягче, чем в вашем сраном сизо. Хван закатил глаза, повернувшись к директору, а по совместительству и доктору Киму. – Каждую неделю вы обязаны предоставлять нам отчет о его состоянии. И, пожалуйста, следите за ним. Неизвестно, что он может выкинуть. Если понадобится помощь, звоните нам в любое время. – Я вас понял. Хенджин напоследок взглянул на беззаботного Минхо, что свистел себе под нос, пялясь в потолок. – Удачи, мистер Ким. Сынмин кивнул, указав на выход. Минхо приподнялся с кровати и кинул Хвану вслед: – Эй! Капитан! А попрощаться? Но Хенджин его проигнорировал. Он вышел вместе с доктором в коридор, а затем за ними закрылась железная дверь с решеткой. Минхо остался в палате один.***
Придя на работу, первым делом Джисон пошел в кабинет директора. Мистер Ким почему-то хотел его видеть. Переодевшись в привычную форму мятного цвета, Хан вышел из раздевалки, столкнувшись в коридоре со старшей медсестрой миссис Нильсон. – Ах, Джисон! Как хорошо, что я тебя нашла, – женщина приветственно кивнула, сжимая в руках толстую папку. – Директор Ким попросил тебя зайти к нему. – Да, мне уже передали. – Вот и отлично, – она сдержанно улыбнулась. – Хорошего тебе дня. – И вам! Нильсон снова кивнула и направилась в сторону своего кабинета. Саманта была профессионалом своего дела. Джисон удивлялся, как она еще не стала врачом. Ведь пройди она курсы по переподготовке, уже давно бы сидела в соседнем кабинете вместе с директором Кимом. Но, увы. Нильсон все еще ютилась в своем небольшом кабинетике и проводила различные процедуры пациентам за место того, чтобы их назначать. Многие пациенты ее боялись. Ведь она была суровой женщиной. И даже несмотря на крики больных, безжалостно пихала их в кипяток или под ледяной душ. Она соблюдала все правила и жила по своему идеально составленному плану. Саманта очень злилась, когда что-то шло не так. Недолюбливали ее не только пациенты, но и многие коллеги. Конечно, было за что. Нильсон нередко на них срывалась или заставляла работать сверхурочно, ни с того ни с сего ставя им ночные дежурства. Не любила, когда с ней спорили и не разделяли ее мнения. Сдавала все промахи подчиненных директору, а потом ехидно улыбалась, когда кого-то увольняли с позором. И как же Джисону повезло, что у него с ней были хорошие отношения. Наверное, он оставался единственным, кто не испробовал на себе ее гнев. Джисона здесь любили все. Он был предельно аккуратен и добр. Профессионал своего дела. Лучезарно улыбался и всячески помогал пациентам справиться с трудностями. Да и коллегам в том числе. Каждый мог прийти к нему за помощью и быть уверенным, что Хан не откажет. И он не отказывал. Самый настоящий ангел. Так его называли в стенах психиатрической больницы Солсбери. – Здравствуйте, – Хан вошел в кабинет после учтивого стука. – Приветствую тебя, Джисон. Присаживайся, – директор Ким указал на кресло напротив. – Вы вызывали… Я что-то не так сделал? Если да, то заранее прошу прощения. – Нет-нет, что ты? – Сынмин улыбнулся. – Ты прекрасно выполняешь свою работу, за что я могу тебя только похвалить. Хан расслабленно выдохнул. Значит, все в порядке. Тогда зачем позвали? – У меня к тебе будет просьба. – Хорошо. Я слушаю. – Вчера нам привезли очень важного пациента. Я бы даже сказал – опасного. Ли Минхо, по прозвищу «Псих». Маньяк, убивший двадцать семь человек. Неужели к ним в больницу и правда привезли настолько опасного преступника? Хотя, судя по тому, каким его видел вчера Джисон, это было нетрудно понять. Смирительная рубашка, самый настоящий человеческий намордник. Кажется, на нем были даже толстые цепи, словно кандалы. – Уверен, ты знаешь, о ком идет речь. Хан кивнул. О нем говорил уже не первый человек. Вчера, возвращаясь с работы, Джисон интереса ради купил газету, где нашел статью о местном маньяке. Тогда паззл сложился в единую картинку. Он слышал об этом самом Минхо, но не предавал никакого значения. Либо Джисон и сам был сумасшедшим, либо бесстрашным. Он не боялся этого самого «Психа». Фактически игнорировал любые новости о нем. Зачем ему это? Джисон не боялся за свою жизнь. Он столько всего натерпелся, что уже ничего не имело для него значения. Хоть Хан и был со всеми вежлив и очень чуток, в основном он делал свою работу на автомате. Просто знал, как понравиться всем. Не старался. Само получалось. Может быть, ему было и вовсе абсолютно плевать на всех. Он никогда не задумывался об этом… – Хорошенько обсудив все с остальными врачами и миссис Нильсон, мы пришли к мнению, что поручаем его тебе. Джисон недоуменно нахмурился. – Ты отличный медбрат. В будущем тебя ждет прекрасный карьерный рост. А если справишься с таким трудным пациентом, как Ли Минхо, то в скором времени станешь заместителем миссис Нильсон, если не займешь ее место. Я посоветовал ей пройти курсы доктрины. Она пока в раздумьях. Но я уверен, у тебя есть все шансы получить эту должность. – Спасибо, директор Ким, – Хан слабо поклонился. – Но вы правда думаете, что я справлюсь с таким пациентом? Как же я все успею? Ведь у меня есть и другие. – Поэтому я освобождаю тебя от них. В больнице полно сотрудников, способных довести их лечение до конца. На тебе же будет обязанность следить за Ли Минхо и быть с ним постоянно. Повторюсь, я уверен, что ты справишься. Хан вышел из кабинета директора, держа в руках дело «Психа». У Минхо десять лет назад был поставлен диагноз – диссоциальное расстройство, который подтвердился на недавних тестах, проведенных полицией. Джисон знал, что для людей с подобным диагнозом характерна импульсивность, агрессивность, асоциальное поведение и нарушение способности к формированию привязанностей. Такие больные были убеждены в правомерности собственных потребностей, грубо пренебрегали чувствами окружающих, не испытывали вины и стыда, хорошо ориентировались в социальной обстановке и легко манипулировали другими. Справиться с данным недугом помогала только психотерапия и специальные медикаменты. Поэтому Минхо назначили кучу лекарств и самое интенсивное лечение, которое обязалось оплачивать государство. Хан был уверен, Минхо просто хотели накачать мощными препаратами, способными практически расплавить мозг и превратить в овощ. Все равно, что смертная казнь. Только намного мучительнее и дольше. Мда-а… Будет нелегко. Заглянув в дело Минхо еще раз, Хан прочел его ближайшую процедуру. Пока что это был прием таблеток в десять часов. Убедившись, что у него еще есть время, Джисон решил выйти на улицу немного подышать свежим воздухом. Потом было бы неплохо предупредить своих пациентов о том, что он больше не будет вести их. В парке, что находился на территории лечебницы, был небольшой пруд, вокруг которого расположились скамейки. Больница построена на окраине Солсбери, в близи небольшого леса, поэтому тут всегда было много зелени и мало ветра. Воздух был чист и насыщен кислородом, что было очень кстати для пациентов. Директор Ким считал, что так они смогут восстановиться намного быстрее, а лечение будет более эффективным. Также тут был красивый фонтан и множество клумб, что любили пациенты. Они могли подолгу любоваться прекрасными цветами, вокруг которых вальсировали разноцветные бабочки. Джисон шел по дорожке, усыпанной светлой галькой, и разглядывал облака. Затем он перевел взгляд куда-то вперед, заметив на лавочке мистера Барри, который являлся его уже бывшим пациентом. – Джисон! Доброе утро! – махнул мужчина. Хан остановился с улыбкой и присел к нему на скамейку. У Барри была шизофрения. Он постоянно видел нечто несуществующее, а слуховые галлюцинации преследовали его абсолютно везде. Иногда он впадал из-за них в бешенство и пытался покончить с собой. Однажды он порезал себе вены осколком старого зеркала, но Джисон его спас. С тех пор мужчина был ему благодарен по сей день. В этом чудесном медбрате было все самое прекрасное и светлое, что не хватало многим в их суровой реальности. Но ведь никто не знал, каким Джисон на самом деле был грязным и испорченным… – Здравствуйте. Как ваше самочувствие? – Увидел тебя, и стало куда лучше. Сегодня у меня, кажется, гидротерапия. Ты же будешь держать меня за руку, как всегда? Хан поджал губы, опустив глаза. Барри заметил его перемену в лице и насторожился. – Что-то не так? – Да… То есть не совсем, – Джисон посмотрел на него, сложив руки на коленях. – Я хотел вам сообщить о том, что больше не буду вашим медбратом. – Как же так? – опечалился Барри. – Мне назначили важного пациента. Теперь я буду заниматься только им. Вы первый об этом узнаете. Я еще не успел рассказать остальным. – Очень жаль… Бабуля Роуз будет плакать и скучать по вам. Как и я… – Ну что вы. Я ведь не прощаюсь с вами. Мы будем иногда видеться. Просто больше не буду проводить у вас процедуры и заходить к вам по утрам с вашими нелюбимыми таблетками, – Джисон улыбнулся. Мистер Барри подвинулся ближе, а затем несильно обнял. – Ты был моим самым любимым и светлым лучиком надежды, Джисон. Таких как ты больше никогда не будет в моей жизни. Хан рассмеялся, чуть похлопав мужчину по спине. – Уверен, вам назначат прекрасного медбрата или медсестру, – Джисон отстранился. – Хотите, чтобы я договорился с директором Кимом? Могу предложить на эту кандидатуру мистера Яна. Помните его? – Тот молодой человек с лисьими глазками? – Да, – снова улыбнулся Хан. – Помню, как же. Он пару раз заменял тебя. Хороший парнишка. – Мистер Ян знает много смешных шуток и анекдотов. Попрошу его, чтобы поднимал вам настроение по утрам. – Спасибо тебе, Джисон.***
Барри был прав, когда сказал, что миссис Роуз будет плакать, узнав об этой новости. Джисон добрых полчаса успокаивал старушку, пока она отчаянно цеплялась за него, размазывая по форменной рубахе горькие слезы. Никто из его подопечных не был рад такому повороту событий. Все давно привыкли к нему и не желали расставаться. Но делать было нечего. Так решил директор Ким. Сверив с прописанным Минхо рецептом, Хан взял таблетки и поставил на поднос стакан с водой. Теперь Ли – его единственный подопечный, за которого он будет нести ответственность. Стоило бы познакомиться. Коллеги пожелали ему удачи, а кто-то и вовсе перекрестил, помолившись Богу за душу Джисона. Минхо боялись многие, но Хан шел к нему абсолютно спокойным. – Здравствуйте, – кивнул он полицейскому, что дежурил у палаты Ли. Мужчина сидел за столом, читая какую-то книжку. Заряженный пистолет покоился в кобуре, в нагрудном кармане формы рация и припрятанные патроны. Он был готов в любой момент выстрелить Минхо в лоб. Ведь никто не давал запрет убивать его, если что-то пойдет не так. Как только Минхо вздумает что-то натворить, его либо пристрелят, либо взорвут голову при помощи специального кольца на шее, пульт от которого так же был у полицейского. – Я – Хан Джисон. Меня назначили медбратом мистеру Ли, – он улыбнулся. Полицейский поднялся из-за стола, отложив книгу, и отдал честь. – Лейтенант Вазовски. Джисон кивнул, держа в руках поднос. – Будьте осторожны, мистер Хан. Если что-то случится, сразу докладывайте мне. Я всегда тут. Так же на посту сидит мой коллега сержант Смит. Мы будем работать посменно, сдавая пост каждые третьи сутки. – Хорошо. Надеюсь на слаженную работу, – улыбнулся Джисон. – Взаимно. Вазовски открыл железную дверь палаты, через решетки, в небольшом окошке которой Хан мельком взглянул на Минхо. Лейтенант прикрыл дверь, оставив их наедине. – Доброе утро, мистер Ли. Меня зовут Хан Джисон. С этого дня я являюсь вашим медбратом. Обещаю позаботиться о вас должным образом, – с улыбкой произнес он, поставив поднос на тумбочку. Минхо сидел на кровати, изучающе глядя на Хана. Он сощурил глаза, разглядывая его с ног до головы, а затем посмотрел на его миловидное лицо. – Я принес вам назначенные таблетки. Будьте добры, выпейте их, пожалуйста, – Хан протянул стакан с водой и парочку пилюль. Ли принял их, все так же пристально глядя на него. Он закинул таблетки в рот, запив водой. Джисон следил за каждым его действием. Вблизи Минхо был чертовски красив. Кошачьи глаза и идеально ровный нос, выразительные скулы и темные волосы. А еще такая бледная кожа, словно фарфоровая. Его кадык перекатывался с каждым новым глотком. Опустошив стакан, пациент поставил его на поднос, вытерев пухлые губы тыльной стороной ладони. – Эй. Джисон отвлекся. – Прекрати так пялиться на меня. Укушу, – ухмыльнулся Ли, клацнув зубами. А ведь Хан и правда слишком пристально смотрел на него. Разглядывал. Ли сощурился, чуть наклонившись ближе. Его черные глаза смотрели прямо в шоколадные Джисона. Прожигали. – Кажется, я тебя уже видел. – Что, простите? – уточнил Хан. – Ну точно ты! – Минхо расслабленно откинулся к стенке. – Неделю назад. В тюрьме. Ты шел по коридору. Джисон неловко улыбнулся, почесав затылок. – Было такое… – К кому ходил? – Предпочту не отвечать на этот вопрос. Минхо усмехнулся. – Говоришь, ты мой медбрат, – просмаковал он. – Не боишься меня? Я ведь чокнутый убийца. – Не боюсь. Уверен, вы мне ничего не сделаете. Ли рассмеялся, откинув голову назад. – А ты смелый. Таких как ты я убивал не сразу. Мучал, пока они не умирали от боли. Они проклинали меня и кричали, что мое место в аду! – Минхо жутко улыбнулся. Он резко встал с кровати, оказавшись прямо перед Джисоном, и взял его за подбородок, внимательно вглядываясь в глаза. А Хан даже не вздрогнул. Зато передернуло Ли. Ударило током. В его «ошейнике» находилась не только взрывчатка, но и самый настоящий шокер с тремя разными режимами. Вазовски, что все это время наблюдал за ними через окошко в двери, нажал на пульт, включив самую низкую мощность. Словно предупредил. Минхо закатил глаза от разряда, а затем рассмеялся. – Вот же сука… Не боись, начальник! Я не собирался убивать этого парнишку, – крикнул он Вазовски. Джисон повернулся к полицейскому и спокойно произнес: – Все в порядке. Мужчина кивнул, чуть отойдя от двери. Ли спрятал руки в карманы и плюхнулся на кровать, сощурив глаза. – Ты не боишься меня из-за того, что знаешь, что эта штука при любой возможности взорвет мне мозги? – указал он на кольцо. – Кстати, от нее у меня ужасно чешется шея, – почесал под кольцом, недовольно цыкнув. – Хотите, чтобы я его снял? – А ты можешь? – снова жутко улыбнулся Минхо. – Пока нет. Ли раздраженно цыкнул, сунув руки обратно в карманы. На нем была белая майка, что подчеркивала его рельефную фигуру, и широкие сине-серые штаны, что уходили в массивные берцы. Все это ужасно выделялось на фоне чистых стен палаты. Джисон скосил взгляд на тумбу, где лежала больничная пижама. – Почему вы не переоделись? – спросил он. – А нахуя? – Ли выгнул бровь. – Все пациенты нашей больницы ходят в пижамах. Разве вам удобно находиться здесь в таком виде? – Не нравится? – усмехнулся Минхо. – Это ваше дело. Просто мне кажется, было бы куда лучше в пижаме. Вы не любите белый цвет? – Терпеть его не могу. – А какой любите? – Красный. Цвет крови, что течет в твоих венах, – жутко улыбнулся Ли. – Я был бы рад перерезать тебе горло и окрасить тут все. Эти сраные мятные стены меня жутко бесят. Как и твоя идиотская форма. – Хотите меня раздеть? – спокойно уточнил Хан. У Минхо глаза загорелись животным пламенем. Он громко рассмеялся, придвинувшись ближе. Вот же нахальный мальчишка. – А ты бы разделся? – Простите. Но это не входит в мои обязанности, – улыбнулся Джисон. Ли снова рассмеялся, глядя медбрату в глаза. Этот парнишка бесил его не меньше всех остальных. Слишком приторная улыбка. Вежливость. А еще отсутствие страха перед ним. Минхо такое видел впервые. Он привык, что все кричали и рыдали при нем. Умоляли, ползая на коленях, лишь бы он их не убивал. Проклинали. Желали смерти. Но Джисон вел себя абсолютно иначе. И это еще больше раздражало. Будь у Ли под рукой что-нибудь острое, он бы давно полоснул ему по шее. А еще исполосовал до неузнаваемости эту красивую мордашку. – Я же здесь для того, чтобы помочь вам. – Помочь? – усмехнулся Ли. – Да вы тут все для того, чтобы убить меня втихушку. Ты правда думаешь, что я здесь просто на лечении? – он рассмеялся. – И дураку понятно, что это ненадолго. Меня ведь скоро казнят. Просто все молчат. Уверен, через пару недель мой труп выбросят за городом или похоронят на кладбище за вашей сраной больничкой. Думаешь, я не знаю, что творится в психушках на самом деле? Люди загнивают тут и умирают, а такие как ты, – указал пальцем на Джисона, – помогают им сдохнуть быстрее. Моя покойная бабуля умерла в подобном месте. И мой отец лично поспособствовал этому! – Хотите поговорить об этом? – спокойно спросил Хан. А ведь Джисон ни разу не слышал причину такой ненависти к людям со стороны Минхо. Как и о том, откуда у него появился его недуг. Он лишь догадывался, что все началось из детства. И оказался прав. Ли снова приблизился, упершись локтями в колени, и ухмыльнулся. – А ты забавный… Но не прикидывайся таким добреньким. Бесишь. Джисон выдохнул. Найти контакт с Минхо будет куда сложнее, чем со всеми предыдущими пациентами. Но он постарается. – Что же, тогда я пойду, – снова улыбнулся Хан, подняв поднос. – Проваливай. – Как бы вам не хотелось, но мне скоро придется вернуться. И я надеюсь, что вы все же переоденетесь в пижаму. – Надейся, – раздраженно цыкнул Минхо. – Уверен, мистер Ли, вы только кажетесь таким злым. И я сделаю все, чтобы получить вашу милость. Минхо усмехнулся, отвернувшись к окну. – До скорой встречи, – Джисон снова улыбнулся и направился на выход. Ли пару секунд подумал, а затем окликнул его: – Эй! Бесячий красавчик. Хан остановился, развернувшись. Это он мне? – Что-то хотели? Но Минхо не ответил. Он швырнул в него пижаму, а затем рассмеялся. – Хуйню эту забери с собой. В жизни не надену ваши больничные шмотки… И принеси мне сигареты. Джисон мило улыбнулся, сжав в руках пижаму и ответил: – Сигареты, к сожалению, курить вам не положено. А если не хотите надевать пижаму, тогда на следующую процедуру вам придется идти голышом. Либо на вас ее наденут насильно. Ли снова усмехнулся, разлегшись на кровати. – Да поебать. Делай, что хочешь. Все равно не заставишь. Как же хочется курить.***
Ох, и намучился за сегодня Джисон. Сначала Ли опрокинул кашу, что принес ему Хан на обед, после чего бился в конвульсиях от удара током на полу палаты, пока Джисон собирал еду. Вазовски подумал, что Минхо собирался убить медбрата, поэтому и включил самый мощный режим. Но Ли не собирался его убивать. – Он просто капризничает, – улыбался Джисон, глядя на нахмуренного полицейского. – Подождите денек-другой, и он успокоится. Я помогу ему с этим. Затем Хан долгих сорок минут уговаривал Минхо надеть пижаму, но никакие уловки не помогли. Даже директор Ким, что являлся его лечащим врачом, никак не сумел заставить пациента переодеться. Делать было нечего. Ли силой облачили уже в смирительную рубашку и дали самые мощные успокоительные, потому что он взбесился. А гидротерапию пришлось отложить. Сынмин решил, что первую неделю Минхо и вовсе опасно выпускать из палаты, несмотря на то, что ему выделили целый этаж, отделенный толстенной железной дверью и парочкой охранников. Минхо не мог отсюда сбежать, но мог навредить себе или, того хуже, персоналу. Поэтому Ким пока заменил все процедуры сильнодействующими лекарствами. Минхо был и правда неуправляем. Почему его не казнили, а отправили сюда? Директор Ким уже начал сомневаться в правильности своего решения поручить такого опасного пациента Джисону. Ведь не ровен час, и «Псих» мог убить самого лучшего сотрудника психиатрической больницы Солсбери. А расставаться с Ханом у Сынмина пока не было ни малейшего желания. В то время как Ким ломал голову в своем кабинете, придумывая более эффективное лечение Минхо, Джисон уже собирался домой, предвкушая сегодняшний вечер. Пятница, алкоголь и жирный член, что будет долбиться в его задницу всю ночь.***
В баре всегда было уютно. Теплый свет заполнял помещение, а диско-шар, что висел на потолке, отражал разноцветные блики, рисуя на лакированном полу. Знакомая музыка играла из чуть шипящих динамиков магнитофона, за столиками мило беседовали парни, а бармен натирал стаканы, отвечая на интересующие гостей вопросы. И ни одной девушки. Хан сидел за барной стойкой, попивая виски, и чуть качал головой в такт песни, поглядывая в зал и выискивая партнера на сегодняшнюю ночь. Некоторые пары даже выходили на танцпол, чтобы закружиться в легком танце под нежную мелодию. – Привет, – на соседний стул подсел мужчина лет сорока. – Кажется, ты скучаешь. – Есть немного, – улыбнулся Джисон. Мужчина жадно прошелся по его телу взглядом, заострив внимание на черной шифоновой рубашке, что просвечивала, давая рассмотреть тонкую талию и вздымающуюся грудь с аккуратными сосками. А затем снова посмотрел в глаза и облизал губы. – Ты азиат? – спросил он. – Метис. Тебе не нравится? – Нет, что ты! Я абсолютно очарован. У тебя потрясающая фигура, – он снова жадно перевел взгляд на грудь. – Уверен, под рубашкой прячется чертовски бархатистая кожа. – Ты можешь проверить. Хан без капли стеснения расстегнул пару верхних пуговиц, оголив еще больше ключицы. А затем протянул руку новому знакомому. Взяв его горячую мозолистую ладонь, он легонько провел по своей коже. – Ну как? – Такая нежная, – тяжело сглотнул мужчина. – Меня зовут Майк, – продолжил он, глядя в глаза. – Могу я узнать твое имя, крошка? – Конечно, – Хан отпустил чужую ладонь, но мягко положил свою на его бедро. – Я – Джисон, – приблизился он к уху. – Но этой ночью ты можешь называть меня так, как тебе только вздумается, воплощая в жизнь все свои грязные фантазии…***
Толстый член проходился по горячим стенкам, что буквально засасывали его. Он скользил за счет вазелина, издавая хлюпающие звуки. В комнатке мотеля скрипела старая кровать, ударяясь каркасом о тонкую стенку с дурацкими обоями в цветочек. Мужчина сверху громко стонал и дышал, отборно матерясь под нос, и крепко сжимал хановы ягодицы, облизывая вспотевшую шею. – Детка, в тебе так хорошо, – почти хрипел он. – Я уже близко. Джисон уткнулся в старые простыни с запахом дурацкого порошка и пыли, рукой надрачивая себе. К сожалению, член его сегодняшнего партнера не доставлял ожидаемого удовольствия. У Майка, как представился еще в баре мужчина, пенис был хоть и толстый, но коротковат. В добавок ко всему еще и кривой. Не такой ровный и длинный, как у предыдущего. Кажется, его звали Ларри. Или Лорри? Впрочем, сейчас это не имело значения. Майк тяжело дышал, шлепая по заднице, и ускорялся. Он скулил, как старая побитая псина. Хан посмотрел на него из-за плеча. Пивной живот мужчины трясся, как и его ноги. Вот-вот свалится на Джисона и раздавит. – Я сейчас… – Кончи мне лицо. – На лицо? – Да. Кончи на лицо, – повторял Хан. – Прошу. Майк вышел из дырочки, что жадно сжималась. Джисон сразу же ощутил пустоту. Мужчина взял его за локоть и посадил на кровать, а сам встал, стянув презерватив. – Попроси меня еще раз. – Прошу. Пожалуйста. Кончи мне на лицо, папочка, – Хан щипал соски, ерзая на коленях. Мужчина надрачивал, схватив Хана за волосы. Стал активнее двигать рукой. Белесые капли вырвались из уретры. Джисон прикрыл глаза, ловя сперму ртом. Она была горькой и очень густой, пачкая щеки и пощипывающие губы. Майк затрясся от оргазма, больно оттягивая за волосы. Хан зажмурился, кончив с трудом. Но все же получил свою долгожданную разрядку. – Хороший мальчик, – Майк размазал большим пальцем свою сперму по пухлой нижней губе Хана и улыбнулся. – Очень хороший мальчик… Джисон был ужасным развратником. Иногда ему казалось, что он зависим от секса. Он любил члены. Любил, когда его били, трахая в задницу. Но больше всего ему нравилось, когда кончали на лицо. Когда сперма попадала каплями на язык, а потом стекала по горлу, растворяясь в желудочном соке. Джисон был конченным нимфоманом. И так было почти все его двадцать пять лет. С самого детства… О том, что мужчины, с которыми занимался сексом его отец, не трогали Джисона, и речи быть не могло. Каждый третий умудрялся шлепнуть его по заднице или попросить присоединиться. Кто-то зажимал в углу, пытаясь подрочить. Но больше всего на Хана оказал воздействие один из папашиных пассивов. Джисон до сих пор помнил этот майский вечер тринадцать лет назад, когда сидел в шкафу, через щель подглядывая за чужими утехами. Отец, закончив свое дело, ушел в душ, а незнакомый мужчина поднялся с кровати и направился к шкафу. Хан зажмурился, свет ударил по лицу, а поток воздуха, пропитанного запахом секса и сигарет, заполнил легкие. – Подсматривать нехорошо, мальчик. Твой папа знает о том, что ты тут делаешь? – Нет, мистер. – Ты же понимаешь, что тебя следует наказать? Джисон послушно закивал. – Я займусь этим и на время стану твоим папочкой, – хищно улыбнулся мужчина и вытянул Джисона из шкафа. А дальше – разорванные шорты, удары по лицу и чужой грязный член, входящий в анус без капли вазелина. Мужчина, что буквально пару минут назад стонал под отцом, ебал Джисона на этой же кровати. Хан помнил его вонючий пенис и кислую сперму, что щипала глаза и тянула блевать. – Молодец, – говорил тогда толстяк. – Я передам твоему папе о том, какой ты хороший мальчик. Познав все прелести боли и секса, Джисон сам нередко соблазнял мужчин, что голышом разгуливали по его дому. Он был уверен, отец знал обо всем, но никогда не говорил ему об этом. Они оба были испорченными и чокнутыми. Майк поднялся с кровати, надев брюки, и потянулся к стационарному телефону. Он стал крутить колесико, набирая номер. – Привет, милая, – произнес с улыбкой, глядя на распластанного по кровати Джисона. – Что? Нет, папочка не забыл про твой день рождения. Конечно, я помню про твой подарок. Меня задержали на работе, поэтому и звоню. Но я уже скоро буду. Передай маме, чтобы не волновалась. Он сбросил звонок, а Джисон устало усмехнулся, вытерев лицо краем одеяла. – Дочурка, – пояснил Майк все так же с улыбкой. – У нее сегодня день рождения. – Прелесть. Сколько ей исполнилось? – Пять лет. Она самый настоящий ангел. А знает ли этот ангел, что вместо того, чтобы сидеть за одним с ней столом, задувающей свечки на именинном торте, ты ебешь какого-то паренька, которого подцепил в гей-баре? Хан снова усмехнулся. – Передавай ей поздравления. Майк натянул футболку и снова улыбнулся. – Скажи, это от дяди Джисона, – рассмеялся Хан. Они расстались, не договариваясь о следующей встрече. Джисон никогда не спал с одними и теми же больше одного раза. Он забывал этих мужчин навсегда. Стирал из памяти их лица, оставляя только ощущение членов, что потом сами исчезали, словно и не было. Богатые и не очень. Владельцы магазинов и простые механики. Белые, темнокожие. У каждого был разный статус, внешность и предпочтения. Но большинство из них объединяла одна и та же ложь, которую они говорили своим женам и детям. А еще некоторые оставляли Хану пару сотен баксов, хоть он никогда не просил… И Майк оставил.***
Вернувшись на работу в понедельник, Джисон сразу же заглянул к Минхо, поставив ему на стол поднос с едой и новые таблетки. Ли, как оказалось, давно не спал. Он лежал на кровати прямо в берцах, рассматривая трещины на потолке и насвистывая себе под нос. – Доброе утро, мистер Ли, – улыбнулся Хан. Минхо ничего не ответил, даже не взглянул, показушно сложив руки под голову. – Игнорируете меня? Очень жаль. Потому что у меня для вас есть подарок. Ли перестал свистеть, медленно переведя на него взгляд. – Не пиздишь? – с подозрением спросил он. – Нет, – снова улыбнулся Джисон, вытащив из подмышки аккуратно сложенную одежду. Минхо резко сел на кровати и выхватил «подарок». – Что это? – сощурился он, расправив вещи. – Пижама. Красная. Как вы и просили. – Я просил? – усмехнулся Ли. – Вы сказали, что ненавидите белый цвет, но вам нравится красный. Поэтому я решил порадовать вас новой пижамой. Джисон купил ее на те деньги, что оставил Майк после вымученного секса. Мужчина оказался вдвойне полезен, хоть и трахнул не на высший балл. Компенсировал свой кривой член парой крупных купюр. – Решил задобрить, значит. – Порадовать, – поправил с улыбкой Хан. – Думаю, вам очень пойдет. Ли рассмеялся, сжав в руках шелковый халат. – Знаешь, – хмыкнул он. – А ведь это пиздец странно. – Вам не понравилось? Вы расстроены? – Я? – снова рассмеялся Минхо. – Да мне поебать. Говорю же, это странно… – Ничего в этом странного нет. Вы мой пациент. Я просто хочу найти с вами общий язык. Знаете, как было сложно найти красную шелковую пижаму в нашем городе? Я оббегал целых пять магазинов! И все же нашел, – гордо произнес Джисон. Ли посмотрел на одежду и усмехнулся. – Ты правда сделал это для меня? – Конечно, – кивнул Хан. – Надеюсь, я угадал с размером. Пожалуйста, примерьте. Минхо взглянул на него с подозрением, продолжая сжимать халат в руках. – Пожалуйста, – снова улыбнулся Хан. Он отошел, взяв с подноса тарелку, и поставил ее на стол, придвинув ближе к пациенту. – И обязательно попробуйте эти кексы. Я даже взял для вас две штуки. Они очень вкусные. – Подлизываешься ко мне? – Всего-то пытаюсь подружиться. Нам с вами предстоит быть постоянно вместе. Но если между нами будут плохие отношения, как же вы тогда поправитесь? Ведь отчасти это зависит и от меня. Кстати, как у вас прошли выходные? Вы уже были на терапии с директором Кимом? Минхо фыркнул. – Индюк твой Ким. И вообще, почему вы называете его директором? Он же обычный мозгоправ! – Он директор нашей больницы, мистер Ли. Отличный психиатр. Просто мастер своего дела. Знаете, скольким людям он помог? После его лоботомии пациенты чудным образом вылечивают все свои недуги! Он и вам поможет. – Чем? Сделает мне дырку в черепе? – усмехнулся Ли. – Нет. Спасибо. Раздолбать себе череп я и сам могу. – Ну что же вы такое говорите? Зачем же вам ломать себе череп? Лоботомия – это сов… – Если ты сейчас же не заткнешься, то я тебе сломаю череп! – возмутился Ли. Удар током не заставил себя долго ждать. – Зачем же вы так кричите? – покачал головой, Хан, наблюдая за судорогами пациента. – Только себе хуже делаете. Лицо Минхо побагровело, а на шее вздулась вена. Он закатил глаза, подпрыгивая на кровати. Джисон присел на край, мягко проведя по его щеке прохладной ладонью. – Хотите, дам совет? Ли тяжело дышал, глядя в потолок, и чуть вздрагивал. Вазовски не пожалел и включил самый мощный режим. – Если будете вести себя тише, то вас не будут бить током, мистер Ли. Мне больно смотреть на ваши мучения, правда. Просто будьте спокойнее. Тогда все будет хорошо. Минхо схватил его за запястье и тяжело рассмеялся, приходя в себя. – Иди в задницу со своими советами, – прохрипел он, облизав губы. Хан снова покачал головой. – Вам стоит слушаться меня, мистер Ли. Я здесь для того, чтобы помочь вам, – улыбнулся Джисон. – Позавтракайте. Через час я снова зайду. Он поднялся с кровати, напоследок взглянув на Минхо, и вышел из палаты, что-то сказав Вазовски. Но Ли ничего не разобрал. Глаза устало закрылись, а вокруг образовался странный вакуум. Этот медбрат точно не успел вколоть ему ничего?***
– Вы переоделись! – просиял Хан, зайдя в палату. Он держал в руках металлический лоток с таким же шприцом, ваткой и двумя небольшими бутыльками. – От моих вещей уже воняет, – закатил глаза Ли. – Пришлось… Но это не потому, что мне так понравилась твоя сраная пижама! Джисон рассмеялся, поставив лоток на стол. Заметив полные тарелки, он спросил: – Почему вы не притронулись к еде? Не голодны? – А вдруг ты чего подсыпал туда? – хмыкнул Ли. – Ни в коем случае. Это просто каша и шоколадные кексы. Минхо отвернулся лицом к стене, недовольно цыкнув. Хан открыл один бутылек, набрав туда препарат, а затем и второй, промочив ватку. В палате тут же запахло спиртом. – Мистер Ли, повернитесь ко мне, пожалуйста. – Ага, сейчас… Чтобы ты вколол мне этот яд. – Это простое успокоительное, не более, – улыбнулся Джисон. Минхо проигнорировал просьбу, прикрыв глаза и вдохнув носом воздух с легким шлейфом чистого спирта. Джисон присел на кровать, держа в одной руке шприц на расстоянии. – Если вы так и будете продолжать меня игнорировать, то я буду вынужден позвать сюда полицейских или наших санитаров. Вы же не хотите снова находиться в смирительной рубашке? – А вот это уже манипуляции и угрозы. – Это просьба. Пожалуйста… Ли посмотрел на него из-за плеча, а затем на шприц. – Не боишься, что я воткну эту иглу тебе в глаз? – За любым вашим необдуманным действием последует удар током. Мистер Вазовски следит за нами. Вы же знаете это. Минхо раздраженно цыкнул. Конечно, он в знает. Этот назойливый мужик проверяет его чуть ли не каждые пять минут. Еще и бьет током по поводу и без... – Мистер Ли? Минхо нехотя сел на кровати, спустив рукав халата. Джисон специально принес ему вместо рубахи майку. Халат Ли мог надеть по желанию. Ведь грех было прятать такие красивые и мускулистые руки. – Вот так бы сразу. Какой вы молодец, – улыбнулся Хан. – Давай живее. Коли и проваливай. Только раздражаешь. – Не боитесь уколов? – Я, по-твоему, маленький или че? Джисон снова улыбнулся, сощурив глаза. – Посмотрите туда, пожалуйста, – попросил он, указав на окно. – Нахуя? – вопреки всему Ли повернул голову, а после сразу же почувствовал легкий укол. Хан аккуратно вытащил шприц, приложив ватку. – Вот и все. Минхо закатил глаза. А ведь Джисон сделал все очень бережно и совсем не больно. Слишком профессионально. Хан поднялся, убрав все в лоток, и обратился к Ли: – Отдыхайте. И попробуйте кексы, – продолжил он, убирая остывшую кашу на оставленный поднос. – Обещаю, вам понравится. А на обед будет картофельное пюре. Какие котлеты вам нравятся? Куриные или свиные? – Из человечины. Джисон рассмеялся. – Принесу куриные. Хорошо? И снова эта лучезарная невинная улыбка. Минхо даже не знал, что его бесило в этом медбрате больше. Его миловидная внешность? Настойчивость? Или все вместе? Хотя злиться на Джисона уже становилось скучно. Может, попробовать его припугнуть или вывести на эмоции? Нет. Снова получу удар током. Кажется, такими темпами мой мозг скоро расплавится… – Мистер Ли? – Делай, что хочешь.***
Так прошло две недели. Джисон аккуратно подступал к Минхо и пытался сблизиться, а Ли уже и не был против. Уж лучше находиться в компании этого щекастика, чем наедине с собой, слушая храп сраного мистера Смита за стенкой или ворчание Вазовски. Да и Хан уже не так бесил. Все время рассказывал ему что-то. Пытался шутить и поднимать настроение. Стойко выдерживал все его срывы и угрозы. А затем и вовсе стал подыгрывать. А как он улыбался… Минхо уже начинало нравиться. Да и курить уже не так сильно хотелось рядом с этим щекастиком. Ли нашел замену никотину – его улыбка. Джисон не был плохим. Наоборот, он относился к Минхо как… Да как обычно. Как к простому человеку, а не сумасшедшему убийце. Ли привык к нему и уже не игнорировал, послушно выполняя просьбы. А еще Джисон часто баловал его чем-нибудь. В один день Минхо попросил принести ему книжку. Уж больно скучно ему было временами, когда Хан не наведывался в его палату. И тот принес. Какой-то детектив. Удивительно, но Ли втянулся и даже не заметил, как прочитал ее за выходные. В субботу и воскресенье Джисон к нему не заходил. Выходные Минхо проводил обычно за воспитательными беседами с директором Кимом, который задавал провокационные вопросы, пытаясь вытащить травмы прошлого. Ли упорно молчал и избегал этой темы. Но не с Джисоном. Однажды он рассказал Хану о том, как прошло его детство. Всем казалось, что Минхо был беззаботным ребенком, который ни в чем не нуждался. Но это не так. Строгие правила и жесткий характер отца, который каждый день воспитывал его ремнем, оставили глубокие шрамы на душе. Крики и ссоры в их доме никогда не прекращались. Ли часто прятался от разгневанного отца на чердаке, где жила любимая бабуля. Вернее, доживала. Бабушка Минхо страдала от множественного расстройства личности, поэтому в скором времени отец запер ее в психушке. Но до этого момента маленький Ли приходил к бабуле каждый раз, садился перед ее креслом качалкой, клал голову ей на колени, а она гладила его сухонькими ручонками, что-то напевая в бреду. Она давно не разговаривала. Почти никого не узнавала, кроме внука. Минхо, правда, любил ее больше всех на свете. А потом она умерла… Он до сих пор помнил, как отец смеялся на ее похоронах, жадно глотая дорогущее вино. В тот момент его хотелось убить. Проломить голову или зарезать осколками бутылки. Что, собственно, он и сделал. Это было его первое убийство. Именно мать вызвала в тот день полицию и не позволила ему избежать тюрьмы. Минхо всегда знал, что она любила своего мужа больше, чем его. Пока Ли сидел в тюрьме. Матери не стало. Она не выдержала потерю мужа и предательство сына и спрыгнула с моста. Как ни странно, но Минхо не ненавидел ее. Он винил себя за то, что не смог быть с ней рядом. Отомстив отцу за испорченное детство и любимую бабулю, он совсем забыл о последствиях, которые отразились на матери. Все близкие, что окружали его, умирали один за одним. Минхо ненавидел людей. Почему они живут и улыбаются, когда его любимые гниют в могиле? Отца он никогда не любил. Но именно он стал точкой невозврата, за которой потянулась вереница чужих смертей от рук Минхо. Кровавых убийств «Психа». – Не скучал тут без меня? – Джисон зашел в палату с привычной улыбкой. – Ты опоздал, – хмыкнул Минхо. – Обещал прийти через два часа, а сам пришел через три. – Прости. Сегодня очень много работы. Заходите, – сказал он кому-то за дверью. В палату зашли двое охранников, один из которых держал наручники. Минхо нахмурился. – Это что еще за хуйня такая? – Прогулка до ванной? – рассмеялся Хан. – Ты меня мыться ведешь или наконец-то на казнь? В прошлые разы такого не было. – На твоем этаже сломался душ, поэтому мы спустимся на четвертый. Сейчас у многих пациентов в этом блоке по расписанию прогулка, поэтому нам никто не помешает. – И ты решил спровадить меня туда вместе с этими имбецилами? – усмехнулся Ли. Один из мужчин прочистил горло, сжав в руке наручники. – Минхо, прошу тебя. Не груби, – улыбнулся Джисон. – А я и не пытался… Проводив Минхо до душевой, охранники сняли наручники и встали за дверью, оставив их с Ханом наедине. В последнее время Ли вел себя куда прилежнее, чем в самом начале его пребывания в психиатрической больнице. Директор Ким заметил, каким покладистым стал Минхо благодаря Джисону. Интересно, как ему удалось успокоить этого психа? – Чистые вещи я оставлю тут, – Хан положил одежду на стул в углу и подошел ближе. – Мне нужно снять с тебя кольцо. Джисон нажал на кнопку на специальном пульте, разблокировав кольцо, и отложил его на подоконник. – Давай сюда вещи. Ли усмехнулся, скинув рубаху. Все же Джисон заставил его надеть ту белую пижаму. Любимая пижама Минхо лежала сейчас на стуле. – Так сразу и раздеваешь. Хан ничего не ответил, шутливо закатив глаза. Пока Минхо раздевался, он перевел взгляд на его рельефную грудь. Хан видел его нагишом уже не первый раз, но всегда подолгу рассматривал его фигуру. Минхо и правда был чертовски сексуален и привлекателен. Ли рассмеялся, заметив на себе взгляд, и остановился. – Штаны. – Что? – Сними с меня штаны. Джисон рассмеялся в ответ. – Позволь узнать причину данной просьбы? – Ты так жадно разглядываешь меня, что мне показалось, словно ты меня хочешь. Трахнемся в душе, Хан Джисон? – усмехнулся Минхо. – Да. Давно мечтаю об этом, – подыграл Хан. – Как думаешь, охранники, что стоят за дверью, услышат нас или нет? Заставишь меня кричать от удовольствия, а не от ужаса? Они не впервой играли в подобную перепалку. Это было привычно. Возможно, они просто не думали о своих истинных мотивах такой игры. Ли шагнул ближе, взяв его за подбородок. – Ты не бросайся такими громкими словами. Я ведь не в кольце. Могу не сдержаться. – Знаю, что ты мне ничего не сделаешь. Поэтому могу себе позволить. Минхо толкнулся языком в щеку, глядя Хану в глаза, и потянулся к кромке своих штанов, чтобы стянуть их. Джисон невольно скосил взгляд на его оголенный член. В голове сразу же промелькнули картинки того, как бы он входил в его задницу, расширяя стенки. Искорка теплоты спустилась вниз живота. Минхо полностью разделся и вручил Джисону свои вещи с наглой ухмылкой на устах. Время тянулось, как тягучая сладкая масса. Очень медленно. Долго… – Мистер Хан? – в дверь, наконец, постучались. – У вас все в порядке? Почему еще не включили душ? – Все хорошо, – ответил Джисон, устремив взгляд на Ли. – Минхо просто немного медлительный. – Я медлительный? Хан закатил глаза и беззлобно усмехнулся. – У тебя десять минут. Развернувшись, Джисон кинул одежду в специальную корзину, которую потом унесла бы прачка. Ли удивлялся, как этот мальчишка не боялся находиться в таком невыгодном и уязвимом для себя положении еще и с ним наедине? А ведь на Минхо даже нет кольца, что ударило бы его при первой же возможности током. Ли хватило бы меньше минуты, чтобы убить Хана прямо тут, забрызгав стерильно белые стены его кровью. Хотя сам Минхо понимал – Джисону он ничего не сделает. Закончив с водными процедурами, Ли вернули в палату. Сегодня Хан позволил себе вольность и все же подсмотрел за Минхо. Обычно он так не делал. Картинка обнаженного Ли не покидала его целый день. Сильные ноги, упругая задница, мышцы спины и эти чертовски красивые венистые руки. Как бы они выглядели, сжимая ханову задницу? Эти мысли не давали ему сосредоточиться на работе. К концу дня все валилось из рук. Хотелось уже удовлетворить свои грязные желания. Хоть с кем-нибудь. Скорее бы пятница…***
На угольном небе искрились яркие звезды, подмигивая полной луне. На пустой парковке уличного кинотеатра не осталось никого, кроме красной Chevrolet семьдесят девятого года. Блондин, прислонившись к капоту, сжимал чужие каштановые волосы и стонал от ласк, что дарил ему Джисон. Хан закатывал глаза, заглатывая колом стоящий член. По подбородку стекала слюна, на языке щипал солоноватый привкус эякулята, а наливистая головка почти раздирала стенки горячего горла. – Ты просто нечто, – шептал парень, подмахивая бедрами навстречу ласкам. Джисон утробно усмехнулся, пустив по члену вибрацию. Блондин тут же откинул голову назад, прикусив губу с протяжным стоном, а затем вернул взгляд на Хана с собственным членом за щекой. Глаза невозможно слезились, размывая взор. Джисон даже не видел лица своего партнера. Да и не нужно было. Все равно он представлял на его месте Минхо. Представлял, как тот хмурит густые темные брови, как кусает пухлые губы, почти рычит, оттягивая Хана за волосы. Как кадык перекатывается от каждого тяжелого сглатывания вязкой слюны, а кошачьи глаза прикрываются, отбрасывая тени длинных ресниц. Вены на руках под фарфоровой кожей надуваются, становятся еще более отчетливыми, а теплые ладони гладят по щекам, размазывая слезы. Было бы неплохо увидеть это вживую. – Я скоро кончу. Совсем немного… Джисон ускорился, зажмурившись до искр, рисуя все новые и новые образы Минхо под веками. Он сам кончил буквально пять минут назад, будучи выебанным прямо на отполированном капоте авто. Но, думая о Минхо, он опять возбудился, мечтая прийти к оргазму второй раз. Блондин содрогнулся, излившись Хану прямо в глотку. Он даже не думал о том, чтобы вытащить, лишь прижал его к своему лобку вплотную. Джисон отстранился, потянувшись к руке парня, а затем, глядя в глаза, пошло сплюнул ему на ладонь и поднес ее к своей оголенной груди, размазав по медовой коже сперму. – Теперь ты и правда грязный. Джисон усмехнулся, поднявшись с колен, и стал застегивать леопардовую рубашку. Сперма тут же прилипла к ткани, очертив набухшие соски. Блондин жадно обвел его взглядом и остановился на выпирающем члене. – У тебя снова стоит. Хочешь продолжить? – Нет. Разберусь как-нибудь сам, – Хан шагнул назад с нахальной улыбочкой. – Уже прощаешься? Может, хотя бы подвезти тебя? – Не стоит. Мне идти недалеко, – он махнул рукой, продолжая отдаляться. – Прощай. – Может быть, до скорого? Хан пожал плечами, рассмеявшись, и повернулся, вальяжной походкой направившись на выход с парковки. Завернув за угол, он нащупал в кармане кожаных брюк маленькую бумажку, а развернув ее, увидел номер телефона с пометкой «Кевин». Блондинчик, видимо, и правда надеялся на еще одну встречу, хитро сунув номерок ему в карман. Хан усмехнулся и смял бумажку, выбросив ее в урну. Как глупо… Хотя трахается он ничего. Интересно, а как бы ощущался член Минхо в Джисоновой заднице? Кажись, у Ли был чуть толще…***
Снова родные стены палаты и потрескавшийся потолок. Минхо лежал на кровати, напевая привычную мелодию. Drink before the war – Sinéad O'connor была его любимой песней. – Somebody cut out your heart. You refuse to feel. Ли резко затих, услышав с улицы знакомый смех. Он подорвался с кровати и подошел к окну, обнесенному решеткой. Но даже через нее было видно, как Джисон сидел на лавочке с каким-то пациентом и заливисто смеялся. Внутри поселилась ревность. С кем это там так мило беседует Джисон? Что это за мужик, которому он улыбается и позволяет так пялиться на него? Ли не контролировал себя, стоило Хану появиться в его поле зрения. Тело само двигалось, реагируя очень остро на любое слово, на любой взгляд. А в мыслях не было желания убить, ударить или прогнать. Хотелось, наоборот, чтобы Джисон был постоянно рядом. Чтобы солнечно улыбался ему, как делал это всегда. Шутил и подыгрывал в их глупой игре. Хан так хорошо к нему относился. Часто хвалил, приносил вкусности, а еще гладил по голове. Минхо хотелось ластиться к нему, как котенок к любимому хозяину. Но ведь Хан не был его хозяином. Он был его медбратом. Наверное, даже другом. А может, уже и чем-то большим. Минхо точно к нему что-то чувствовал. И это не было похоже на то, что бурлило в нем, когда он смотрел на своих жертв. Когда вонзал в их плоть нож, брызгая каплями крови в разные стороны. Когда пускал пули в их тела, по очереди отстреливая конечности. Злость. Жажда. Одержимость. С Джисоном все было по-другому. Но сейчас Минхо чувствовал самую настоящую ревность. Он так и простоял у окна, пока Хан не встал со скамейки и не скрылся в здании. Через десять минут дверь в палату Ли открылась, и он почувствовал присутствие Джисона, а еще привычный запах картофельного пюре. – Погода сегодня прекрасная. Правда? – спросил Хан, поставив поднос с едой на стол. Минхо ничего не ответил. Сложив руки на груди, он продолжил смотреть в окно. Обиделся. – Минхо? Что-то случилось? – аккуратно поинтересовался Хан. Джисон попытался рассмотреть его лицо повнимательнее, но Ли старательно отворачивался. Джисону все же удалось увидеть нахмуренные брови и скуксившийся нос. Хан рассмеялся. – Кто тебе уже испортил настроение? Выкладывай. Я накажу этого негодяя. Ли еще больше надулся. – Минхо, – протянул Джисон, мягко погладив его плечи. – Ну? Что не так, мой хороший? – ласково спросил он. – На что ты обижен? Неужели на меня? – Что это был за мужик, с которым ты пиздел во дворе? Хан замер, а затем снова рассмеялся. – Да ты ревнуешь! – Ты сказал, что я твой единственный пациент. Тогда какого хера ты гуляешь с другими? – метнул он гневный взгляд. – Ты мне соврал? Джисон мягко улыбнулся, погладив его по щеке. – Я не врал тебе, Минхо. Ты правда мой единственный и любимый пациент, – сделал он акцент на предпоследнем слове. – Не пиздишь? – сощурился Ли. – Тебе? Ни за что в жизни! Когда я тебе врал? Минхо снова нахмурился, а затем опустил взгляд под ноги. Джисон действительно ни разу ему не врал. – Не дуйся, мой хороший, – Хан погладил его по голове, на что сразу же получил ответную реакцию. Ли и правда подставлялся под его руки, как котенок, желая получиться больше внимания. Минхо нравилось, когда его хвалили, ласково называли и гладили по голове. И Джисон это прекрасно знал. Понял еще на третий день их знакомства, когда Ли всячески отказывался ставить капельницу, грозясь всех тут переубивать. «Мой хороший». «Солнышко». «Милый». Как только не называл его в тот день Джисон, мягко поглаживая по спрятавшейся под одеялом темной макушке. Минхо любил внимание. Ему его явно не хватало. И Джисон старался сделать все, чтобы это самое внимание, а главное – заботу дать ему. – Что ты принес? – спросил Ли, взглянув на тумбочку. – Толченку с тефтелями. А еще песочное печенье, – улыбнулся Хан. – А где кексы? – возмутился Минхо. – Я их уже три дня не ел! Джисон рассмеялся. Ну, точь-в-точь капризный ребенок. Взяв тарелку, он поднес ее к носу, вдохнув сладкий запах ванилина. – М-м-м, – протянул Хан. – Какие свежие. А пахнут как. Попробуй! Ли принюхался, недоверчиво глядя на него. – Оно сделано по особому рецепту нашей кухарки. Просто тает во рту! Минхо взял одну штуку, откусив на пробу. На языке почувствовалась сладость и привкус топленого молока, а еще ванили. – Ладно. Это не так плохо. – А я говорил! Давай садись, а то пюре остынет. – А ты побудешь со мной? – спросил Ли, сев за стол. – Конечно. Куда же я от тебя уйду? Минхо спрятал улыбку за кружкой черного чая. Внутри разлилось невыносимое тепло, но не от кипятка, а от чувств, что переполнили его грудную клетку.***
Сегодняшний день начался относительно спокойно. Как всегда, завтрак, доставленный Минхо, парочка привычных лекарств, а после беседа с директором Кимом, на которой пришлось присутствовать и Джисону. Ведь Ли отказывался что-то говорить, пока не увидит Хана. Сынмин давно заметил, что Джисон влиял на Ли самым необычным образом. Для таких людей как Минхо, было нетипично привязываться к кому-либо. Но Минхо привязался к своему медбрату. Даже слишком. Не мог без него и шагу сделать. Отказывался есть и спать. Засыпал он, кстати, с недавнего времени тоже только в присутствии Джисона. Уж не знал Ким, чем эти двое таким занимались, но после их вечерних посиделок Минхо спал как убитый. О том, что Джисон, будучи под влиянием безжалостного убийцы, может предать их, как-то помочь Ли сбежать или выкинуть что-то подобное, и речи быть не могло. По крайней мере, Сынмин не желал представлять подобные сценарии. Веских причин думать о Джисоне в негативном ключе пока не было. Хан на отлично справлялся со своими обязанностями. Но… Сынмин стал замечать его уж очень трепетное отношение к своему пациенту. На памяти Кима подобного отношения к другим своим подопечным у Хана никогда не наблюдалось. Впрочем… – Присаживайся, – Сынмин указал на стул напротив. – Как продвигается лечение Минхо? Что-то еще в его состоянии изменилось? Джисон призадумался, а затем вернул взгляд на директора. – Да вроде нет. Как обычно, капризничает и дуется, когда ему что-то не нравится. Но в этом весь Минхо. Ким закивал, подперев подбородок руками, сложенными в замок. – Что касается эмоционального фона, то он стал более стабильным. Вспышки агрессии проявляются довольно редко. Последний подобный скачок был неделю назад, из-за чего мистеру Вазовски пришлось активировать кольцо. – Он сорвался на тебя? – уточнил Сынмин. – Нет, что вы. Просто начал угрожать лейтенанту. Вазовски увидел в этом угрозу и для меня. Но все обошлось. Минхо не собирался что-то делать. Вы и сами прекрасно знаете, как он любит пугать и дерзить. – Знаю. Ни одна наша беседа не проходит без этого. Каждый раз я слышу все более ужасающие вещи… Но, как мне известно, с тобой он себя так не ведет. Джисон рассмеялся. – Видимо, я особенный. Хотя такое поведение не удивительно. Мы находимся с ним постоянно вместе. Любой человек на его месте уже давно бы смирился. Привык. – А как дела обстоят с приемом лекарств? Тебе не кажется, будто он их не пьет? Ты же контролируешь это? Просто… Наблюдая за ним, у меня складывается такое впечатление… Он находится в нашей больнице уже около месяца, но должного эффекта от медикаментов я пока не заметил. Это очень странно. – Что вы имеете в виду? – Хан нахмурился. Сынмин пристально смотрел на него, что-то обдумывая. Неужели он подозревает меня в чем-то? – Я тут подумал, – отвлекся Ким. – А не увеличить ли ему дозу успокоительных? Как считаешь? Может, прописать более интенсивную терапию? Назначить ток. – Не вижу в этом необходимости, – улыбнулся Джисон. – Минхо и так за это время подвергался мощнейшим электрическим разрядам из-за кольца. Я даже больше не вижу смысла в токе. Минхо стал намного спокойнее, сильная доза таких препаратов сделает только хуже. Или вы хотите довести его до состояния овоща? Кажется мне, вы обязались вылечить его недуг, а не наоборот, погубить. Ким хмыкнул, откинувшись на спинку стула. – Ну что ты… У меня и мысли подобной не было. Я, как и ты, хочу ему помочь. Я в первую очередь доктор, Джисон. Тебе это, как никому другому известно. Мы стараемся на благо людей. Наше дело лечить, а не калечить. Хан вышел из кабинета в смешанных чувствах. Ким вел себя очень подозрительно, словно что-то вынюхивал, а не просто спрашивал о состоянии самого важного пациента в их лечебнице. Все казалось какой-то запутанной игрой, где главными игроками было правительство, а все остальные – лишь пешками, что слушались их приказов. Возможно, Сынмин был замешан в чем-то недобром. Словно в каком-то заговоре. Или так казалось. Джисон не был уверен. Мог только догадываться. Но он точно знал, что ему это все ой как не нравится…***
– Привет, – Хан заглянул в палату Ли с привычной улыбкой. – Как ты? – Честно? – усмехнулся Минхо. – Хреново. Я хочу гулять, а не сидеть в этих сраных четырех стенах. Джисон присел на край кровати, погладив Ли по плечу. – Прости, мой хороший, но, к сожалению, я не могу сводить тебя на улицу. Минхо придвинулся к нему ближе, взяв ладонь, и стал тереться об нее щекой, прикрыв глаза. Ему было плохо. Он загнивал без возможности выйти на свежий воздух. В его голове было очень много мыслей, что мешали ему спать. Бесконтрольная тревога и ужас. Казалось, словно холодные и цепкие костлявые руки душат его. Скоро задушат. Он будто чувствовал приближение собственной смерти. Минхо знал, что его не собираются лечить. Его хотят убить. Тихо, но мучительно. Это было невыносимо терпеть. Отсчитывать минуты до своего последнего вздоха. Когда все закончится. Он не хотел умирать. Еще рано. Но все переживания и страхи испарялись, стоило только появиться Джисону. Минхо знал, что он защищает его. Он знал, что Хан не собирался его убивать и не пичкал сраным ядом, вводя под кожу острую иглу. Никто не догадывался о том, что Хан уже как две недели колол Минхо обычную глюкозу. А все таблетки смывались в раковину под громкий храп полицейских. Это был их маленький секрет. Ведь когда-нибудь Минхо точно выйдет отсюда… Ли ластился о теплую мягкую ладонь, поглаживая медовую кожу на запястье, пока Хан сидел рядом, позволяя делать ему все, что только захочется. Минхо аккуратно коснулся губами его костяшек и услышал шумный выдох. Он открыл глаза, посмотрев на Джисона. Хан был невозможно очарователен в тусклом свете луны, что пробивалась в окно. Они любили находиться вечерами в темноте, сидя на кровати. Много болтали и смеялись. Джисон рассказывал ему о работе, о своем детстве, обо всем. А Ли делился в ответ. Минхо продолжал легонько мазать губами по коже, поднимаясь все выше и выше. А затем он сел, вплотную приблизившись к Хану. Ли вглядывался в его шоколадные оленьи глаза, рассматривал полюбившиеся щеки, за которые так часто шуточно щипал. Разглядывал милую родинку, губы, что всегда расплывались в улыбке, способной внутри зажигать огоньки. А Джисон рассматривал его в ответ с таким же трепетом, проводя пальцами по скуле. Они оба знали, что их друг к другу тянет. Еще давно. С каждым днем это желание усиливалось и не давало покоя. Они оба думали друг о друге. Засыпая и просыпаясь. Чувства приходили постепенно с каждым новым днем. Но с такой силой, что противостоять этому было уже невозможно. Да и они не собирались. Ли перевел взгляд на губы, аккуратно положив ладонь на ханово бедро. Хотел быть так близко, насколько это было возможно. Он почувствовал, как Джисон провел рукой от его щеки к самой шее. Не оттолкнул. За стенкой слышался храп сержанта Смита. Ему абсолютно плевать на все. Он не был так скрупулезен и ответственен, как тот же Вазовски. Он ни разу не нажимал на кнопку злополучного пульта от кольца. Ему было все равно. Вместо того, чтобы следить за Минхо, он занимался своими делами. И это было только на руку. Минхо сжал бедро Джисона, услышав тихий стон. Хан дал волю его рукам, а затем и губам, ответив на поцелуй. Ли целовал жадно, нуждающееся. Сминал губы, немного порыкивая. Гладил ладонями ханово тело, плавно опуская его на подушку. А Джисон тихо скулил, сжимая его плечи. Они хаотично сталкивались языками, мазали слюной по подбородку, кусали губы. Желали раствориться друг в друге. Ли опускался к шее, зализывая собственные укусы. А Хан прижимался к нему, терся об ногу, позволяя почувствовать свое нарастающее возбуждение. Минхо отстранился. В глазах горел самый важный вопрос. Самый нужный. Джисон, вместо того, чтобы кивнуть или что-то сказать, чуть оттолкнул его. Но не для того, чтобы сбежать. Он сел ему на колени и снова жадно поцеловал, руками спускаясь к кромке пижамных штанов Минхо. – Я знал, что ты хочешь меня, Хан Джисон, – усмехнулся в поцелуй Ли. – Пожалуйста… Позволь. – Знал, что нуждаешься во мне. – Очень. Прямо сейчас… Минхо оттянул его от своей шеи, где расцветали поцелуи, что начал оставлять Джисон, переходя с губ мокрой дорожкой. Хан, не дойдя до кольца, нахмурился, оторвавшись от зацелованной кожи. – Какой же ты нетерпеливый. – Минхо… Ли снова усмехнулся. Нуждающийся Джисон чертовски заводил. Его хотелось дразнить. Чтобы он чуть-чуть попросил. Но времени на это совсем не было. Очень жаль. Смит мог в любую минуту проснуться и услышать их. На этаже никого больше не было, но это не отменяло того факта, что им нужно было быть потише. – Я бы очень хотел помучить тебя, малыш. Довести до состояния, когда ты не будешь ничего соображать. Но у нас нет столько времени. – Знаю-знаю, – кивал Хан. – Давай попробуем сделать все быстро и тихо, пока этот засранец не заметил нас, – намекнул Ли на сержанта. Джисон довольно улыбнулся и пошло облизал ладонь, сразу просунув ее в штаны Минхо и вытащив член. – Блять… Как же давно меня никто не трогал. – Насколько давно? – усмехнулся Джисон, начиная водить по члену вверх-вниз, прокручивая ладонь возле наливистой головки. Ли схватил его за ягодицы, подтянув ближе, и откинулся к стенке после очередного поцелуя. – Ты и представить себе не можешь. Хан рассмеялся, а затем из уст вырвался стон, стоило Минхо дотронуться до его члена. Он посмотрел вниз, наблюдая за их руками. Их ладони были почти одинаковыми. Но у Ли все же чуть шире и грубее. И это сносило башню. Минхо обхватил их двоих левой рукой и стал надрачивать в унисон с Ханом. Ли был амбидекстром, но чаще использовал левую руку. В особенности, когда убивал. Прикосновения распаляли, подводили к точке невозврата. Джисон понимал: еще чуть-чуть и он кончит. Да и Минхо все шептал, что долго не продержится. Он кусал Хана в плечо, тяжело дыша. Больничная форма пропиталась его слюной. Хан был уверен, на коже точно останется синяк. Джисон жадно глотал воздух, тихо скулил и подмахивал бедрами. Он старался быть тише, но редкие стоны все же вырывались наружу. И Минхо это нравилось. Ускоряющиеся движения, тяжелые вздохи и новые поцелуи. Тела, прижимающиеся друг к другу и грязные слова, нашептываемые прямо в ухо. Все это подвело к оргазму, что накрыл их с головой. Минхо не смог сдержаться и кончил с утробным рыком, больно сжав ханову задницу другой рукой. Джисон обессиленно свалился на него и обнял, дыша куда-то в шею. – Только попробуй сказать завтра, что мне все это приснилось, – шепнул Минхо. – Не скажу. Потому что я точно знаю, что настолько реальные сны никому не снятся.***
Началась пятая неделя пребывания Минхо в психиатрической больнице. Ему все так же не позволяли и носа высунуть на улицу. Как, впрочем, и банально прогуляться по этажу от палаты до толстой железной двери, отделяющей его от остального мира, и обратно. А еще теперь они с Джисоном постоянно целовались. В тайне, когда успевали хоть ненадолго побыть наедине, слыша отдаляющиеся шаги офицеров до туалета. Им всегда было мало тех несчастных чмоков. Хотелось еще и еще. Хотелось снова вернуться в ту ночь, когда они позволили себе насладиться ласками друг друга. Отмотать время назад, но еще больше вперед. Ведь Минхо больше не собирался тут находиться. Нужно было придумывать план побега. И Джисон поклялся сделать все, чтобы вытащить его отсюда. Погода с утра была просто прекрасной. Джисон буквально бежал на работу, жмурясь от яркого солнца, пока теплый августовский ветер мягко толкал его в спину, насвистывая в ухо. Он именно бежал. Настолько хотелось увидеть Минхо. Подобное у Джисона было впервые. Всего за месяц он настолько привязался к человеку, что, казалось, жить без него больше не мог. Хан и позабыл вовсе о сущности убийцы, что пряталась внутри Минхо. В то время, пока все считали его монстром, Джисон видел в нем настолько родного человека, такую родственную душу, что хотелось остаться с ним навсегда и никогда не уходить. Хотелось раствориться, утонуть, упасть, словно в пропасть, а затем взлететь в небо, к самым звездам. И все вместе с Минхо. Джисон не особо знал, что такое любовь. Все люди, что окружали его, не вызывали настолько трепетных чувств и не дарили нечто похожее в ответ. С одними он просто спал, с другими работал. Ни один из них не проникал в его сознание так глубоко, как сделал это Минхо. Если с ним была не любовь, то огромная симпатия и тяга. О любви Хан никогда и не думал. А может, уже стоило бы задуматься? Проведя весь день с Минхо, Джисон с великим трудом смог покинуть его палату. Уходить никак не хотелось, да и Ли не отпускал. Еще пять минут. Еще чуть-чуть. Еще один поцелуй и одни объятия. И все мало-мало-мало. Просто до невозможного. Переодевшись, Джисон попрощался с Мартой, что сидела за стойкой регистрации и почти засыпала. А ведь у нее впереди еще целая ночная смена. Хану даже удалось застать миссис Нильсон, что поведала ему о курсах доктрины, на которые она все же решила пойти. Нильсон была очень способной женщиной. Поэтому Хан не сомневался в том, что она сможет получить свою заслуженную лицензию врача. Их разговор немного затянулся, поэтому, как только Джисон вышел на крыльцо, погода ужасно испортилась. – Вот черт. Разве сегодня обещали дождь? – буркнул он себе под нос. И без того темное небо заволокло плотными тучами, закрыв все звезды и луну. Хлестал непроглядный ливень, а холодный ветер только добавлял всей этой картине мрачности. И как назло, сегодня Джисон не взял зонтик. Делать было нечего. Укрыв голову кожаным дипломатом, он побежал прямо по лужам на автобусную остановку. У него не было водительских прав. Но он бы очень хотел их получить. Поначалу Хан действительно собирался идти учиться, а затем планировал купить машину. Но потом цены ужасно выросли, как на само обучение, так на авто и на бензин. Случился экономический скачок. Джисон не переставал откладывать с зарплаты. Все же он хотел машину. И желательно, как у директора Кима. Молочный Cadillac Eldorado с кожаными сидениями и откидной крышей. Кабриолет мечты. Забежав домой, Джисон прямо на пороге скинул все мокрые вещи и прыгнул в ванную, чтобы согреться. А после закутался в теплое пуховое одеяло с головой, попивая горячий чай. Болеть ему было нельзя ни в коем случае. Неизвестно, что бы могло произойти с Минхо за время его отсутствия. Только. Не. Заболей. Джисон.***
Опасения подтвердились… Всю ночь Хана лихорадило. Голова раскалывалась, в добавок ко всему появились противные сопли и пропало обоняние. Смерив температуру утром в третий раз, Джисону хотелось расплакаться. Как бы он не старался ее сбить, метка «39,5» на ртутном градуснике никак не уменьшалась. У него совершенно не было сил. Тело не слушалось. Только за последние полчаса он уже успел свалиться раза три. Ноги не держали. Глаза предательски закрывались, когда он одевался. До выхода оставалось пятнадцать минут, поэтому он решил немного полежать. Может, станет лучше? Но лучше не стало. Сквозь мутную дымку он слышал телефонный звонок, что начинал уже раздражать. Ну возьмите уже кто-нибудь! А потом до Джисона дошло. Звонил его стационарный телефон. – Ох, черт… Он с трудом поднялся с кровати. Хан бессовестно заснул. Взглянув на часы, Джисон увидел ужасную цифру. Половина десятого. А ведь на работе он должен был быть еще два часа назад… Пройдя мимо зеркала в коридоре, он задержал на себе взгляд. Помятый вид, фиолетовые мешки под глазами, губы сухие и серые, а челка прилипла к вспотевшему лбу. Его морозило, поэтому он надел свитер. Только хуже. – Ало… – Джисон! – послышался недовольный голос Сынмина. – Позволь спросить, где тебя носит? – Простите, директор Ким, – тяжело сглотнув, продолжил Хан. – Произошел небольшой… Небольшой форс-мажор, – слова давались ему с трудом, словно резали сухое горло. – Я скоро буду. – Что с твоим голосом? Звучишь болезненно. – Нет… Все в порядке. – Джисон. – Да? – Скажи мне честно, ты заболел? Хан притих, кусая губы и наматывая телефонный провод на палец. – Хан Джисон? – спокойно переспросил Ким. – Простите… Сынмин тяжело выдохнул в трубку. Наверное, снял свои круглые очки и помассировал переносицу, как делал это всегда, когда был чем-то расстроен или недоволен. – Простите меня, директор Ким. – Значит так, – прочистив горло, продолжил Сынмин. – Даю тебе три дня. Чтобы за это время мне оклемался. На счет больничного не переживай. Я все улажу. – Спасибо вам огромное. – К Минхо пока поставлю Яна. А ты лечись. Чтобы в пятницу был как штык! – Хорошо, директор. Передайте Минхо, что я скоро вернусь. Сынмин усмехнулся в трубку. – И спасибо еще раз. Вы самый замечательный начальник. – Ладно. Не подлизывайся, – снова усмешка. – Отдыхай. – Сп… Джисон не успел договорить, как услышал гудки. Ким сбросил. Хоть у Хана сейчас голова работала изрядно плохо, все же самый главный вопрос выплыл наружу, маяча перед глазами ярко-красным пятном. Как ты там будешь без меня, мой хороший? Только держись. Я скоро вернусь. Обещаю.***
Минхо нервно ходил по палате, сцепив руки за спиной. На часах было уже десять, а Джисон к нему так и не зашел. Что происходит? Где ты, черт возьми?! Неужели решил меня кинуть? Хан Джисон, ты не имеешь такого права! Слышишь, нет?! Дверь в палату открылась, и Минхо резко обернулся в надежде увидеть Хана. Ох, как бы ему сейчас хотелось его уд… поцеловать. Как бы ему сейчас хотелось его поцеловать. Может, сначала немного поругаться. Спросить: «Какого хрена ты так долго!?». Но все же больше прижать к себе. Это было необходимо. Теперь Минхо не мог начать свой день без улыбки своего любимого медбрата и его сладкого поцелуя. – Ну наконец-то, блять! Где ты хо… – Ли нахмурился. Ведь он не увидел Хана, – дишь… – Здравствуйте, мистер Ли, – в проеме стоял белокурый парень, держа в руках поднос с едой и таблетками, а за ним лейтенант Вазовски. – Это что еще за хуйня такая? Ты кто? – Меня зовут Ян Чонин, меня назначили к вам на замену мистеру Хану, – ответил тот, поставив поднос на стол. – Какую еще, нахрен, замену? Где Джисон!? – Извините, но мне не положено разглош… – Где, блять, мой Джисон, я спрашиваю!? – Минхо подлетел к Чонину, собираясь схватить его за горло, и тут же грохнулся на пол в конвульсиях. Вазовски подбежал к напуганному медбрату, с опаской глядя на него. – Вы в порядке? Он ничего не успел вам сделать? – Нет… Только сильно напугал. – Идите, я с ним разберусь. – Х-хорошо. Спасибо… За Чонином захлопнулась дверь, а Минхо, все еще потряхивая, смотрел на лейтенанта. В глазах только желание убить. – Падла, – выплюнул он. – Мусор поганый. Я убью тебя сегодня же ночью. – Лучше замолкни, – строго ответил Вазовски, держа пульт. – Иначе получишь еще разряд. Минхо рассмеялся. Он был весь красный. А черные глаза буквально испепеляли и ненавидели. Минхо ненавидел. Ли плюнул полицейскому на ботинок, отчего тот снова нажал на кнопку, но уже на второй режим, а не на самый мощный. А затем вышел из палаты, бурча себе под нос. – Я убью тебя, сука! – кричал ему в след обозленный Минхо.***
Без Джисона было ужасно. Не с кем поговорить. Некого поцеловать и обнять. Да и не нужен был Минхо кто-то другой. Только Джисон. Только его Джисон. Ему ведь так и не сказали, где Хан. Минхо надеялся, что у того просто незапланированный выходной. Или, может, он заболел. Джисон ведь не мог меня бросить? Правда? А что, если его вынудили? Угрожали. Ким ведь так пристально следит за нами каждый раз. Сто процентов виновата эта правительственная шавка. Если вы что-то сделали Джисону, я вас всех убью. До единого. И вы мне ничего не сделаете и не сможете противостоять. Я ненавижу вас всех! Дверь снова открылась. Минхо даже не взглянул, продолжая таращиться в стену. – М-мистер Ли… – Съеби отсюда, пока я тебя не придушил. – Мистер Ли… – Съеби. – Вам нужно выпить таблетки, – Чонин аккуратно подошел к кровати, протянув стакан с тремя разными пилюлями. – Пожалуйста. – Я сказал, съеби! Что непонятного!? Минхо отшвырнул стакан. Таблетки рассыпались по полу, а стаканчик из толстого пластика закатился под стол. Чонин вздрогнул, вжав голову в плечи, и зажмурился. Ли смерил его гневным взглядом, затем снова лег и отвернулся к стенке. – Я… – робко произнес медбрат. – Я принесу новые. Он быстро поднял стакан и выбежал из палаты, напоследок услышав: – Пошел нахуй! Можешь даже не возвращаться! Но спустя десять минут Чонин все же вернулся. Только вот не один, а в компании надоедливого докторишки Кима. Ян трясся от страха, поэтому предпочел постоять за дверью, в отличие от Сынмина, что расслабленно вошел в палату, поставил напротив кровати стул и сел, закинув ногу на ногу. – Минхо, послушай, – начал он. – Нельзя же себя так вести. Смотри, что ты сделал с мистером Яном, – указал он на дверь. – Ты его напугал. Но Минхо даже не повернулся к нему, продолжив пялиться в стену. – Ты рассыпал лекарства. Кричал. Угрожал всем. Чего ты добиваешься подобным поведением? Ли сжал челюсть, зажмурившись. Сынмин говорил ему что-то еще, но он не слушал. Ким отчитывал его, как маленького ребенка. Стыдил и пытался вытянуть хоть слово, не говоря уже об извинениях. А Ли думал только о Джисоне. О его оленьих глазах, теплых руках, что гладили по голове, об этой прекрасной улыбке и самых вкусных губах, немного покусанных, но таких мягких. Как бы он хотел, чтобы здесь был Хан. – Минхо? Не получив ответа на свою десятиминутную тираду, Сынмин тяжело выдохнул, поднявшись со стула, и покачал головой, поправив круглые очки. – Ладно. Как знаешь. Не хочешь идти на примирение? Тогда сутки без еды станут для тебя стимулом пересмотреть свое поведение и исправиться. – он открыл дверь палаты и, взглянув на Ли снова, произнес: – Если продолжишь и дальше в том же духе, никакой Джисон к тебе не вернется. Это я тебе гарантирую. Бам! Дверь захлопнулась. Минхо подскочил с бешеным взглядом и таким же сердцебиением. Значит, эти твари все же что-то ему сделали?! – Эй! – крикнул он. – Слышь! А ну повтори мне, блять! – подошел к двери, схватившись руками за решетку. Сынмин остановился, скосив на него взгляд. – Повтори мне, что ты только что спизданул про Джисона! Ким усмехнулся, сложив руки в карманы белого халата и пошел дальше. – А ну остановись! Остановись, дерьма кусок! Что ты там сказал мне про Джисона!? А!? Где он!? Куда вы его дели, блять!? Минхо матерился, снова угрожал и тряс двери, мертвой хваткой вцепившись в решетку. А дальше все как в замедленной съемке. Мощный удар током. Здоровенные санитары, что надевали на него смирительную рубашку и болючий укол сильнейшего успокоительного в задницу. Ну а потом темнота…***
«Начальник. Приведи мне Джисона» «Приведите мне Джисона, бляди! Иначе я вас тут всех переубиваю!» «Эй, белобрысый, как там тебя… Скажи, где Джисон?» «Я нахуй вырежу всю твою семью у тебя на глазах! Тварь! А потом буду медленно убивать тебя, наматывая твои кишки на кулак, падла!» «Джисон… Где мой Джисон?» «Я убью вас, мрази! Сожгу всю вашу ебаную больничку! Превращу в пепел вместе с вами!» «Начальник. Скажи, где мой Джисон?» «Если вы сейчас же не приведете его ко мне, то я убью себя! Выбью окно и вскрою осколками вены!» «Джисон… Пожалуйста… Пожалуйста…» И так пять дней… Минхо срывался. Бился головой о стены, чем получил шишку и в кровь разбитый лоб. Кричал, а потом умолял на коленях. Сидел под дверью, как дворняга и скулил по хозяину. Скучал. За эти пять дней его напичкали множеством таблеток, которые Минхо выблевывал в раковину, вызывая рвоту. Кололи седативы и семь раз надевали смирительную рубашку. А дальше в ход пошли крепчайшие ремни, что держали его по рукам и ногам, когда он выгибался, мучаясь в конвульсиях от мощнейших разрядов тока. Это была его личная пытка. Наедине с собой. Со своими мучителями. И без Хана. – Джисон… Пожалуйста, – шептал Минхо, сидя под дверью. – Где ты, щекастик мой? Пожалуйста, малыш… Дверь осторожно открылась. Минхо обернулся, наконец-то увидев родную улыбку. – Ну, привет. Мой хороший…***
Все эти пять дней Джисон не находил себе места. Ведь не успел выздороветь за выделенных три дня. Он плохо спал, постоянно думал о Минхо. Думал, что с ним что-то сделали. Сердце предательски болело. Хан нервничал. Температура отказывалась падать. Он чувствовал себя просто отвратительно. Постоянно звонил директору Киму, спрашивая о Ли. Тот отвечал, что все нормально. Просто Минхо, как обычно, немного капризничает. Ничего серьезного. Но Хан слышал в его словах ложь. Они расставались с Минхо каждую неделю на два дня. Но даже так, Джисон приходил в больницу в свой выходной, чтобы проведать его. В прошлую пятницу он пропустил свой привычный вечер в гей-баре и охоту на члены. Впрочем, Джисон больше не собирался идти туда. И все из-за Минхо. Пять дней. Казалось бы, небольшой срок. Но все тянулось так медленно и мучительно, словно пять лет. Секунды тянулись вечностью, а минуты и часы намного больше вечности. Хотя куда еще больше… Только в пустоту. Вот и Джисон жил эти дни как в пустоте. Сегодня Хан бежал на работу. Бежал к Минхо. Директор Ким, заметив его, тут же потащил в свой кабинет, чтобы подписать парочку документов. Джисон их, кажется, и не читал вовсе. Даже если бы там было согласие на немедленную продажу органов, он бы все равно поставил свою подпись, не глядя. Настолько он хотел к Минхо. Подходя к его палате, Хан ужасно нервничал и переживал. С ним же все в порядке? Он ведь еще жив? Поздоровавшись с Вазовски, Джисон открыл дверь и увидел Ли сидящим на полу. Хотелось тут же упасть рядом с ним, прижаться и долго-долго извиняться за то, что оставил. Минхо выглядел ослабленно и болезненно. Впалые щеки, мешки под красными безжизненными глазами. Лоб и вовсе прятался за марлевой повязкой, а на шее виднелись два фиолетовых пятна от шокера в кольце. Это говорило только об одном. Его замучили. Хотели замучить до смерти. – Ну, привет. Мой хороший… – Джи… Джисон… Хан закрыл дверь, спрятав их от всех. И снова улыбнулся со слезами на глазах. – Это правда ты? – Я… Я, мой хороший. Минхо всматривался в его образ секунд пять, а затем резко встал и притянул в свои крепкие объятия. Даже в этом состоянии у него все еще оставались силы на такие нужные прикосновения. – Я уже боялся, что ты не придешь, – шептал Ли в висок. – Боялся, что ты оставил меня и сбежал. Я так скучал, Джисон. Так сильно скучал… – Я тоже, – уткнувшись в плечо Минхо, скрывая слезы, говорил он. – Прости. Прости меня за то, что оставил. Прости, Минхо. Ли жадно вдыхал его запах, сжимая форменную мятную ткань, и ластился щекой к своему любимому медбрату. – А слег с температурой. Прости-прости, – все повторял Джисон. Он отпрянул, рассматривая лицо Ли. Хан нежно провел по его скуле, по лбу, хмуря брови и подавляя слезы. – Что они с тобой сделали? – Ничего. Я все сам. – Врешь. – Нет. Клянусь, я сам, – Минхо взял его ладонь и поцеловал костяшки. Хан увидел на его запястьях красные следы от ремней. – Я так отчаянно хотел увидеть тебя, что бился головой о стены. – Но зачем… – Мне никто не говорил, где ты. Все скрывали. А еще пичкали этими сраными таблетками. Поэтому мне очень трудно стоять сейчас… – Пойдем, мой хороший. Тебе лучше лечь. Джисон уложил его в кровать и, сев на край, стал гладить по голове, вытирая слезы со своих щек. – Не плачь. Хан отрицательно кивал, выдавливая улыбку. – Не надо, не плачь. Это не стоит твоих слез. Минхо оставлял поцелуи на медовых костяшках, устало моргая и глядя на зареванного Хана. Они просидели так минут пять, после чего Джисон и вовсе лег к нему на кровать, осторожно целуя шершавые потрескавшиеся губы. Как же хотелось здесь все уничтожить и забрать Минхо. Сбежать с ним далеко-далеко. И никогда его не оставлять. Эти пять дней были самыми ужасными. Самой ужасной ошибкой. – Ты ел? – Нет. – Я принесу тебе… Джисон собирался подняться, но Ли мягко остановил его, уложив обратно. – Побудь сейчас со мной. Не уходи никуда. Теперь я буду думать, что ты больше не вернешься. – Я всегда вернусь к тебе… Прости меня, пожалуйста. – Перестань извиняться. Ты ни в чем не виноват, – Ли целовал соленые от слез щеки, нашептывая горячим дыханием: – Не вини себя, Джисон. Я же вижу… – Я все исправлю, – шептал в ответ Хан, глядя в глаза. – Клянусь тебе, я все исправлю.***
Дверь отворилась, громко ударив об стену. Джисон тяжело дышал, гневно глядя на совершенно спокойного Сынмина, что копался в бумагах. – Что-то хотел, Дж… – Что вы сделали с Минхо?! – повысил он голос. Ким усмехнулся, отложив документы, и откинулся на спинку кресла, указав на стул напротив. Джисон только подошел ближе, но не сел. – Директор Ким, – Хан уперся ладонями в стол. – Вы обещали, что с Минхо все будет в порядке. Но во что вы его превратили? Он измучен. Его тело истощено. Вы его даже не кормили! Сынмин выслушивал все, подняв нахально бровь. – Почему в нашей лечебнице происходит такое? Это немыслимо! Мы лечим людей, а не убиваем их. Вы же сами говорили! Ким снова усмехнулся, упершись локтями в стол, и пристально глядя на взбешенного Джисона, произнес: – Ты так переживаешь о Минхо. Даже удивительно… – Ничего в этом удивительного нет! Он мой пациент! И я несу за него ответственность! – Правда? – ухмыльнулся Ким. – А я думал, вас связывает нечто иное. Помимо лечения… – На что вы намекаете? – Ты так о нем заботишься и печешься. Приходишь к нему в свой выходной. Подолгу сидишь с ним в палате. Ночью ты и вовсе не выходишь оттуда, пока он не заснет. Что между вами происходит? Я не припомню, чтобы было что-то подобное с другими твоими подопечными. Ты что, в него влюбился? – Что вы несете?! Да как вы… Джисон даже договорить не смог. Во-первых, он был очень зол и сбивчиво дышал, отчего слова застревали где-то в середине грудной клетки. А во-вторых, стало не по себе из-за того, что Ким обо всем догадался. Джисон и правда влюбился. – Как вы… – Тише, Джисон. Успокойся. Подыши. Дать тебе пакетик? Сынмин откровенно издевался. Насмехался. По нему было видно все. Ему абсолютно плевать на Минхо. И как Джисон этого раньше не понял… – Директор Ким, вы… Какой же вы… – Но-но. Не прибегай к оскорблениям. Каждое твое слово несет за собой огромные последствия. Глаза бегали по нахальному лицу Кима. Его точно подкупили! Он ведь не был таким. Он никогда… Или был… Просто Хан не замечал и не обращал на это внимания. Сынмин стал правительственной собачкой, как и говорил Минхо. Как же низко вы пали, директор Ким. – На первый раз я прощаю тебя за подобное неподобающее поведение. Но в следующий… Тебе уже придется искать другое место работы. Будь уверен. Так же громко, как и вошел, Хан вышел из кабинета, хлопнув дверью. Проходящие мимо медсестры удивленно покосились на него, начав тихо шептаться. Скоро поползут слухи, что Хан накричал на начальство. Невообразимо! Позор! Но Джисону было плевать. Нужно как можно скорее помочь Минхо восстановиться.***
Три дня Хан безвылазно провел в палате Ли. Он чуть ли не с ложки его кормил, ухаживал и целовал-целовал-целовал. Обещал вытащить его из этого прогнившего места. И когда их больница превратилась в такое? Теперь в каждой процедуре Джисон видел опасность, пытку и угрозу. Гидротерапия. А если по трубам пустят кипяток и сварят Минхо заживо? Электрошок. Что, если ему сварят мозги? Прямо как казнь на электрическом стуле… А вдруг его поместят в змеиную яму? Будут удерживать над небольшой ямой, в которой размещены сотни ядовитых змей. Ведь директор Ким, хоть и редко, но назначал подобное лечение тяжелобольным пациентам. Что, если в один прекрасный день Минхо просто сделают лоботомию? Ну и как, Джисон? Теперь методы директора Кима тебе больше не кажутся такими уж эффективными? Теперь ты считаешь все это ужасным. Сегодня Джисон снова с самого утра находился с Минхо. Он даже забыл поесть, отчего Ли буквально силой выгонял его из палаты, чтобы тот отправился хотя бы на ужин. Есть вместе им запрещалось, впрочем, как и остальным работниками с пациентами. Это считалось неэтичным и, более того, неуместным. Джисон упорно отказывался под громкие урчание своего живота и уговоры Минхо. Но все же решил, что будет лучше немного перекусить, иначе к концу дня Хан сам превратится в вареные овощи, что так любили подавать кухарки. Как таковой столовой для персонала в их лечебнице не было. Каждый желающий мог зайти на кухню и взять что-нибудь из того, что обычно готовили местные кухарки. Джисон же предпочитал брать с собой домашнюю еду или банальные сэндвичи с арахисовой пастой и паштетом из вареного тунца. В комнате отдыха, где работники могли не только расслабиться хотя бы на десять минут, но и перекусить, была оборудована простенькая кухонка с пузатым зеленым холодильником, два круглых столика и широкий диван возле окна. Еще в самом начале своей работы в больнице Солсбери Джисон нередко засыпал прямо на нем, не привыкший к бешеному ритму лечебницы. Сейчас же было куда проще. Во-первых, он привык, а во-вторых, больных стало поменьше. Что директору Киму абсолютно не нравилось. Он тратил много денег на рекламу и еще больше времени на спонсоров. Больнице нужно было на что-то функционировать. Лекарства, обеспечение различного оборудования. И банально: электричество и вода. На все нужны были деньги. Очень большие деньги. – Джисон! – махнул Ян. – Садись сюда, – он пододвинулся на диване, прожевывая рис с куриными тефтелями. Чонин жил с родителями и старшей сестрой. Веселый, беззаботный и жизнерадостный. Он много болтал и звонко смеялся. Часто хвалился мамиными кулинарными шедеврами, как он это называл, которые она ему готовила на работу и лично складывала по контейнерам. Чонин был типичным маменькиным любимчиком. Их с Ханом разница в возрасте составляла всего лишь один год, но даже так Джисон понимал, что Ян намного зеленее и наивнее, чем он. Чонин никогда не проходил через те трудности, что удалось ощутить Джисону на собственной шкуре. Особую дружбу Хан ни с кем не водил. Да, он неплохо общался с Хенджином, а на работе частенько болтал с тем же самым Чонином, но кого-то близкого у него не было. До настоящего времени. Этим самым человеком стал Минхо. Джисон подсел к Яну, открыв металлический контейнер с сэндвичами. В комнате отдыха помимо них находилась еще парочка медсестер, что оживленно обсуждали за столиком новый выпуск модного журнала с каким-то горячим актером. Медсестрички поздоровались с Ханом и вернулись к разглядыванию красочной обложки. Хан перевел взгляд на уткнувшегося в телевизор Чонина. А ведь именно он был эти пять дней с Минхо… – Чонин, – прочистил горло Хан. – Да? Что такое? – Ян повернулся. – Ты же был с Минхо в мое отсутствие… Чонина передернуло, он крепче схватил ложку, словно собирался от кого-то ей обороняться. – Что вообще происходило? Почему, когда я вернулся, он был таким истощенным? Как ты мог это допустить? – Твой Минхо чертовски жуткий тип, – начал Чонин, нахмурив брови. – Он меня чуть не убил несколько раз. Поэтому директор Ким сам следил за ним. Я же больше к этому убийце и на десять метров не подойду… Он опасен. Как ты вообще не боишься его? – Потому что Минхо не такой. Он очень милый и послушный. Чонин посмотрел на него как на ненормального. – Он только с тобой такой… Этот тип самый настоящий монстр. Как ты не понимаешь? На самом деле Ян был прав. Минхо только с Джисоном был покладистым, на остальных же работников он срывался и угрожал им. Его боялись и лишний раз не решались посмотреть в черные, как омут, глаза. Джисон же считал, что к нему просто нужен свой подход, поэтому все это время аккуратно подступал и терпел его выходки. А затем Минхо привык. Джисон запал ему в душу. Они нашли общий язык. Ведь друг для друга были особенными. – Даже вот! Смотри! – Ян ткнул пальцем с сторону пузатого телевизора. – Таким его считают все. На экране шли новости. Множество людей с транспарантами стояли возле ворот Белого дома. «Он живет за счет наших налогов!» «Зачем нам кормить убийцу из своего кармана!?» «Смерть маньяку!» «Смерть Психу!» И подобных надписей было множество. Они буквально кричали. Все ненавидели Минхо и желали ему смерти. – Вот уже больше месяца на улицах Америки продолжаются митинги. Жители в панике. Люди требуют казни Ли Минхо, – голос ведущей звучал на фоне сменяющихся картинок митингующих. – Почему правительство так долго молчит и тщательно скрывает его местонахождение? Сколько еще страна будет жить в страхе? Дальше Джисон не слушал. Внутри поселилась тревога. О том, что Минхо находился в психиатрической больнице Солсбери, никто не знал. Всем работникам строго запретили разглашать малейшую информацию о нем. Не хватало еще слухов и митингов прямо возле лечебницы. Хан понимал: не ровен час, и вездесущие журналисты пронюхают о местонахождении Минхо, либо кто-то из легкомысленных медсестричек проболтается. Нужно срочно что-то делать.***
Больничные коридоры и лестницы сменялись друг другом. Хенджин шел по бетонному полу, разглядывая выбеленные стены, где тени от оконных решеток рисовали узоры. К Минхо он приезжал уже не впервые. Еще в самом начале его пребывания Хван навестил его, выслушивая угрозы ему и его семье. Минхо был невменяемым. Любые мерзости про кишки и кровь слетали с его языка, как обычные приветствия или пожелания с добрым утром. О том, что у Ли все в порядке с головой, и речи быть не могло. Что творилось в его черепной коробке, одному только Богу было известно. Минхо мог вычудить что угодно, поэтому за ним нужно было тщательно следить. Как за диким животным. Если бы не специальное кольцо на шее, он бы и правда убил бы здесь всех и глазом не моргнул. А потом сидел бы на горе трупов, весь испачканный чужой кровью, и смеялся. Словно самый настоящий дьявол. – Капитан Хван! – Вазовски поднялся с места, отдав честь. Хенджин кивнул, остановившись у двери. – Как обстоят дела? – Уже намного лучше, – ответил лейтенант. – И все благодаря его медбрату. – Правда? – Да. Каким-то чудом этот парнишка нашел с ним общий язык. Я даже удивлен тому, что Минхо с ним ведет себя так… – Вазовски задумался. – Спокойно? – рассмеялся Хван. – Я бы сказал, покладисто. Знаете… Как какой-то котенок, – он открыл дверь, пропуская капитана. Хенджин сощурился, глядя на лежащего на кровати Минхо и тихо произнес: – Интересно… Не оставишь нас? – обратился он к Вазовски. Лейтенант снова отдал честь и закрыл дверь. Хенджин зашел внутрь, взяв стул, и поставил его напротив кровати. – Здравствуй, Минхо, – Хван сел, откинув подол плаща. – Как ты? Ли усмехнулся, переведя на него взгляд. – Охуенно. Не хочешь присоединиться? Слышал, весь этаж свободен. Выбирай себе палату. Будем вместе ходить на ебучие ненужные процедуры. – Зачем же ты так… Эти процедуры направлены на улучшение твоего состояния. Заметил, как тебе стало лучше? Минхо резко сел, повторив позу Хвана, чуть наклонившись вперед. – Капитан, ты издеваешься? Думаешь, я еще не просек, что вы держите здесь меня, чтобы по-тихому отправить на тот свет? Вам нравится наблюдать за тем, как мне хуево? – Тебе здесь плохо? – Отвратительно. Даже не знаю, что хуже: гнить здесь или в тюряге. Хотя в тюряге все было бы куда лучше. Там нет ебаных процедур, которые делают из меня овоща. Ненавижу это место и всех, кто тут работает. Хван усмехнулся, пристально глядя на Ли. – А я слышал другую версию. Минхо непонимающе скривил бровь. – Джисон, – пояснил капитан. – Разве он тебе… – Слышь. Про Джисона мне тут не пизди. Тебе права произносить его имя не давали. – Даже так? – рассмеялся Хенджин. – Очень забавно. Ли раздраженно цыкнул, прислонившись к стенке. – Съебал бы ты отсюда, капитан. Пока я тебя не убил. – И чем же? – Хван обвел комнату взглядом. – Задушишь меня подушкой? – Всажу десять пуль тебе в башку, придурок. Мне не стоит ничего вытащить твой пистолет и провернуть это. – Снова угрожаешь? Минхо расслабленно пожал плечами. – Предупреждаю. Хенджин подпер подбородок руками, упершись локтями в колени, и продолжил, изучающе смотреть на Ли. Спустя время он как-то странно улыбнулся и откинулся на спинку стула. – Знаешь, что я могу сейчас с уверенностью тебе сказать? – Что? Какой ты долбоеб? Хван покачал головой, усмехнувшись. – Ты стал намного спокойнее с нашей прошлой встречи, – проигнорировал он оскорбление. – Сидишь передо мной и даже не кричишь. А кольцо на твоей шее еще ни разу не сработало. Вспомни, что было в прошлый раз. – Хочешь повторить? Так я устрою, – ухмыльнулся Минхо. В прошлый раз, когда Хенджин навещал его, Ли сломал о капитана стул, отчего Хенджину пришлось силком скручивать его и ждать санитаров, придерживая его лишь одной рукой и весом всего тела. Благо Минхо ударил его по левому плечу. Правда, синяк оттуда долго не исчезал и ужасно болел. В тот день сержант Смит даже не успел среагировать и нажать на кнопку пульта, чтобы послать разряд в кольцо. Хоть и до этого оно срабатывало минимум три раза на самом низком режиме. – Тогда ты не спрашивал меня, а сразу перешел к делу. Нет, все же Джисон хорошо постарался. – Я тебе, блять, сказал не произносить его имя! – Ого, – протянул Хван. – Какая все же интересная реакция. – Съеби отсюда, капитан, пока я тебя правда не завалил. Я, блять, клянусь. Я устрою это. Хенджин рассмеялся, поднявшись со стула. – Зря ты так. Я ведь просто хотел поболтать. Кто знает, может, это наш последний разговор? – Что ты спизданул? – До свидания, Минхо, – проигнорировал Хван. – Наслаждайся жизнью, пока есть возможность, – и вышел за дверь. – Ах ты падла! – Ли подскочил, подбежав к двери. – А ну, сука, повтори мне! Ты, блять, намекнул на то, что мне жить недолго осталось?! А?! Ты быстрее меня сдохнешь, шавка правительственная! Я клянусь, убью тебя и всю твою семью! Заставлю жрать собственные кишки с дерьмом! Но Хенджин продолжал игнорировать. Попрощавшись с Вазовски, он двинулся по коридору, спрятав руки в карманы бежевого плаща. – А ну, блять, останов… ись, – мощнейший разряд тока прошелся по всему телу. Вазовски подошел к двери, заглянув в окошко. – Угомонись, пока снова не получил. – Вы все сдохните, твари. Все. До единого, – шипел Ли, дергаясь на полу.***
Джисон заворачивал за угол, как увидел Хенджина и директора Кима, что тихо о чем-то переговаривались возле кабинета Сынмина. О чем именно, Джисон не разобрал, но зато услышал лишь одно имя – Минхо. И еще что-то очень неразборчиво. И нет, чтобы вернуться, не пытаться подслушать, ведь и так ничего не понятно. Джисон в наглую вышел из-за угла с широкой улыбкой. – Капитан Хван! Здравствуйте! Хенджин и Ким отвлеклись, повернувшись к Джисону. – Мы поняли друг друга, – кивнул директор и, не обращая внимания на Хана, зашел в кабинет. Джисону это уже не понравилось, но он не подал виду. Что вы там поняли? – Приветствую тебя, Джисон, – улыбнулся капитан. – Как работа? – Все отлично. Спасибо. А у вас? – Тоже ничего, – кивнул он. – Какими судьбами к нам? – Да вот, зашел к Минхо. Хочу сказать, что ты отлично постарался. Благодаря тебе он стал значительно спокойнее. В этот раз обошлось без драк. Хан рассмеялся, кивнув. Конечно же, он был в курсе об инциденте, произошедшем в прошлый визит Хенджина. Минхо все в красках рассказал. – К нему всего лишь нужен был особый подход. А я, как его медбрат, просто обязан был найти его. Как и общий язык. Хван закивал. – Ты не боишься его? – спустя время спросил он. – Нет. Абсолютно. Минхо очень даже неплохой. Просто не нужно относиться к нему как к убийце. Он этого не любит. Разговаривайте с ним, как с обычным человеком. Хотя, чего это я? – Джисон почесал затылок. – Он ведь и есть обычный человек. – Вот как? Очень удивительно. – Что именно? – Твое мнение о нем. Хан пожал плечами. – Вижу, ты привязался к нему, Джисон. Теперь расставаться будет намного больнее. Я и так знаю, как тяжело тебе далось расставание со своими прошлыми пациентами. Да ну? Правда, что ли? Так ли это тебе известно… Джисон стоял и улыбался, ведя войну с собственными мыслями в голове. А затем… – Подождите. Вы сказали «расставаться»? – Да. Именно это я и сказал. Минхо рано или поздно прекратит быть твоим подопечным. Его выпишут. Вернут обратно в тюрьму. И казнят… Нет. Только не это… – Вы же, – Хан тяжело сглотнул. – Вы же ни на что не намекаете? – Я? Нет, что ты, – улыбнулся Хван, погладив его по плечу. – Чего это ты такой напряженный? Переживаешь за него? – усмехнулся он, чуть приблизившись. – К-конечно. Он же мой пациент. Хван закивал, зачесав черные короткие волосы назад. Челка то и дело лезла в его серые глаза. Джисон видел много мужчин. И с многими спал. Были красивые и не очень. От одних текли слюни, а на других без слез было не взглянуть, зато у них был классный хер. Хенджин же входил в самую редкую категорию. Красавчик с большим членом. Нет. Спать с ним Джисону не доводилось. Но член его он все же успел рассмотреть. В туалете, спуская нужду в соседнем писсуаре. Хорошо, что Хван не видел, как Джисон пялился на его достоинство, что обычно пряталось в штанах. Хван был высоким и с подтянутой фигурой. А еще у него были красивые руки. Правда, у Минхо красивее. Черные короткие волосы подчеркивали глубину кристально-серых глаз, под одним из которых была прелестнейшая родинка. Густые темные брови и такие пухлые губы. Он всегда ходил в идеально выглаженной белой рубашке, поверх которой носил бежевый плащ, что скрывал наплечную кобуру с пистолетом. Начищенные ботинки, иногда кожаные перчатки. А еще у него на шее была татуировка дикой розы, что отлично смотрелась на бледной коже. Он выглядел очень аристократично и пленительно. Встреться бы они в баре, Джисон не прочь был бы с ним переспать. Но их нынешние отношения ему не позволяли сделать этого. Потому что потом с ним придется постоянно видеться. А это очень неловко. Они были неплохими приятелями. Иногда, когда им удавалось встретиться на территории тюрьмы, куда Хан приходил к отцу, или случайно на улице, они шли вместе обедать. А один раз даже пошли на какой-то боевик. Было неплохо. У них были номера друг друга, но Джисон ему никогда не звонил. А вот Хенджин делал это довольно часто. В основном на выходных. Признаться честно, Джисон иногда игнорировал его. У него не было потребности с кем-то постоянно поддерживать связь. Но Хван был настойчив. Мужчин на одну ночь он и вовсе забывал. Хан ведь особо ни к кому не привязывался. Пока опять же не появился Ли Минхо. Хенджин взглянул на наручные часы, задрав рукав, и перевел взгляд на Хана с легкой улыбкой. – Мне пора идти, – погладил он по плечу. – Увидимся. – Да. До свидания, – в ответ улыбнулся Джисон. Тревога, что теперь нередко гостила в грудной клетке, снова дала о себе знать. Вы точно ни на что не намекали? Джисону снова не нравилось это послевкусие от разговора. Что с директором Кимом, что с капитаном Хваном. Какое же неприятное чувство…***
Следующие два дня прошли как в тумане. Но при этом Джисона не покидало то самое противное чувство. Словно скользкие вонючие щупальца, оно душило, обвивало шею и грудную клетку до самого хруста костей и ужасной боли. Страх. Необъяснимый страх и тревога. Директор Ким был на удивление молчалив. Хоть и сам Джисон больше не горел желанием с ним о чем-либо разговаривать. Но было бы лучше, если бы Сынмин хоть что-то говорил, банально отвечал на приветствие, чем молчал, как глубоководная рыба. Пока к середине третьего дня он не вызвал Хана в кабинет. И то, передав послание через бедняжку Дульси, которая уже успела набегаться со своим новым пациентом шизофреником. – Здравствуйте. Вызывали? – Вызывал, – Ким кивнул. – Мне казалось, вы меня игнорируете, – с усмешкой произнес Джисон, сев на стул напротив. – Тебе показалось. Просто у меня очень много работы. Переговоры с новыми спонсорами. Одно очень востребованное лекарство, что закупает наша клиника, выросло в цене почти в два раза. Приходится находить новые пути его поставки. Ну и спонсоров, как ты уже понял. Джисон внимательно наблюдал за ним и согласно кивал. Как же искусно он врал… Не во всем. Ведь препараты действительно резко подорожали. Но Сынмин не зашивался на работе, как это делала та же Дульси или сам Джисон. Благо, с Минхо он не ощущал усталости, даже проведя с ним четырнадцать часов за ночную смену. Минхо не был для него обузой. Но вот для остальных… – Я вас понял. Давайте ближе к делу, пожалуйста. Мне еще нужно отнести Минхо обед. Он не любит, когда я задерживаюсь. – Именно поэтому я тебя и позвал, – Ким сложил руки в замок и подпер подбородок. Джисон напрягся. Выпрямился на стуле, как струна. Когда директор Ким говорил про Минхо, это не значило ничего хорошего… – Недавно к нам в лечебницу приходил капитан Хван. Ты и сам видел. Хан кивнул. – Мы с ним обсуждали очень важное решение, которое далось нам непросто. Впрочем, даже если бы мы хотели что-то изменить, не смогли бы. Это постановление правительства. – Что вы имеете в виду? – голос задрожал, а сердце бешено застучало. Пожалуйста, не говорите, что… – У тебя есть не так много времени, чтобы успеть попрощаться с ним, – Сынмин ухмыльнулся. Джисон опустил взгляд. Он без слов все понял. Хенджин тогда все же намекал... – Когда? Все вокруг потемнело. Заволокло густой ядовитой дымкой, которая ужасно душила. Хотелось кричать и плакать от отчаяния. Почему жизнь так несправедлива? Только он нашел человека, который помог ему увидеть краски мира, хоть и ограниченного четырьмя стенами. Только он нашел того самого, что позволил ему влюбиться, что полюбил в ответ. Только он нашел Минхо, а теперь его собирались у него отнять. Отнять навсегда. Спрятать в могиле. Глубоко в холодной земле. Они собирались убить Минхо. – Когда его… казнят? Последнее слово далось ему с колоссальным трудом. Застряло в горле и не хотело оттуда вырываться даже жалким шепотом. Но Джисон произнес его. – Завтра вечером. Так что у тебя осталось чуть меньше суток. – Как… Как это… произойдет… – и снова нет сил произнести это. – Смертельная инъекция. Быстро и безболезненно. Он даже ничего не поймет. Но не бойся, этим будешь заниматься не ты, а человек из тюрьмы Вашингтона. Он специально приедет в Солсбери ради такого события. – Почему вы не сказали мне об этом раньше? – А это бы что-то изменило? – Сынмин откровенно рассмеялся. – Или что? Ты бы помог ему сбежать? Джисон, не смеши меня, ради всего святого. Святого в тебе ни грамма нет, сволочь. – Ну… Собственно, это все, о чем я хотел поговорить, – Ким поправил съехавшие с переносцы очки. – А нет. Как и обещал, приказ о твоем повышении будет подписан сразу же после казни. Поздравляю. Джисон ничего не ответил. Просто встал со стула и, еле держась на ногах, пошел на выход. – Подожди, – опомнился директор. Хан медленно повернулся. Как хорошо, что Сынмин не видел его безжизненного взгляда. Тогда бы он точно не удержался от еще одних издевательств. – Ни в коем случае не говори об этом Минхо, – строго продолжил Ким. – Он не должен ничего знать. Если до меня дойдет даже слушок о чем-то подобном. Пеняй на себя, Джисон. Сынмин поднялся из-за стола и скинул свой белый халат. Он уже собирался домой. – Ну и? Чего стоишь? Иди. И Хан вышел. Но тут же устало осел на ближайшую лавку. Минхо завтра казнят. Но Джисон не допустит этого.***
Хан бежал по коридорам и лестницам на пятый этаж. К Минхо. Он даже забыл про обед, что обещал занести ему. – Откройте, пожалуйста, – переполошенный Хан попросил сержанта. Он стоял и тяжело дышал, глядя на расслабленного Смита, что играл в небольшую приставку «Water Rings» с ярко-розовым пластиковым корпусом. Сержант мельком взглянул на него и вернулся обратно к игре. – Ты бежал, что ли? – Откройте палату, пожалуйста, – молебно повторил Хан. Смит нехотя отложил игру и поднялся из-за стола, звеня связкой ключей. Стоило ему только открыть дверь, как Джисон сразу же зашел и захлопнул ее. Минхо резко сел на кровати, изучающе глядя на него. Он ожидал свой обед и любимые кексы, но в руках Джисона ничего не оказалось. – Что-то случ… Хан не дал ему договорить, быстро сев к нему под бок, и крепко обнял, вдыхая запах хозяйственного мыла с волос. – Эй, ты чего? – по-доброму усмехнулся Ли, погладив его по спине. – Что это за порывы такие. Неужели так сильно соскуч… – Они хотят казнить тебя, – сквозь слезы шепнул Джисон. Ли нахмурился и чуть отстранил от себя медбрата, заглядывая в глаза, полные боли. – Малыш, не шути так, пожалуйста, – сердито произнес он. Но по Хану все было видно. Он не шутил. Джисон отрицательно затряс головой, смазывая с пухлых щек горячие слезы. – Минхо… Я клянусь тебе, это не шутка. Ли поднялся с кровати, зарывшись пальцами в темные волосы, и раздраженно прорычал. Он ходил по палате туда-сюда, пока Хан тихо продолжал: – Я только что был у директора Кима. Он сказал, что все состоится завтра. Они хотят ввести тебе смертельную инъекцию и подстроить все под обычную процедуру. – Сука! – Ли стукнул ладонями по столу, устремив задумчивый взгляд в окно. – Значит, ты говоришь, мне осталось недолго? – посмотрел он на Джисона, хмуря густые брови. Хан поднялся и обнял его со спины, прислонившись так по-родному, так трепетно и нежно. Так тепло. Сколько у Минхо еще осталось времени, чтобы чувствовать это тепло? – Я не позволю им этого сделать, – шептал Джисон. – Не позволю убить тебя. Слышишь? Только через мой труп. Я сделаю все, но ты сбежишь отсюда. Мы сбежим. Ли повернулся к нему, бегая черными глазами по лицу. Джисон слабо улыбнулся, погладив по щеке и кротко произнес, глядя в эти самые чернющие глаза: – Я люблю тебя, Минхо. Ли и слова сказать не мог. Стоял как завороженный, глядя на Джисона. А внутри тепло и страшно. Ведь пойдет на холодное дно он, за ним прыгнет и Хан. Минхо не мог такого допустить. Только не Джисон. Они оба обязаны выбраться отсюда и выжить. – Я… – хотел ответить Ли. – У меня есть план, – уверенно продолжил Хан, не позволив опомниться. – Мы сбежим отсюда. Завтра. Я уже все продумал. Они нередко шутили на эту тему. Придумывали планы и описывали все в ярких красках. Особенно Минхо. Ни упуская не малейшей капельки крови каждого в этой больнице, кого он мечтал убить. На самом деле ночью перед сном, когда Джисон лежал в кровати, глядя в потрескавшийся потолок, он тоже придумывал план. Расписывал каждое действие у себя в подсознании. Искал запасные варианты. Рисовал картинки их побега. А дальше мечтал о совместной жизни где-нибудь на берегу океана. В небольшом домике с уютной кухонькой и спальней. По утрам они бы занимались жарким сексом прямо на прогретом солнцем песке, а после заката резвились в океане, даря ласки и поцелуи друг другу под луной. – Ты же умеешь обращаться с пистолетом? Минхо усмехнулся. – Ты спросил это у убийцы двадцати семи человек. Ты все еще сомневаешься? – Значит, это да? – Значит, это да, малыш, – повторил Ли, поцеловав его в губы. В чем, собственно, заключался план Джисона? Все просто. Утром Хан выкуривает директора Кима из кабинета обманным путем. Он даже придумал правдоподобное происшествия. ЧП, связанные с пациентами, в психиатрической больнице происходили по пять штук на дню. Поэтому было бы не удивительно, если одно из них Джисон лицезрел бы собственными глазами и передал сразу же начальнику, как ответственный сотрудник. Главное – страх и панику правдоподобнее сыграть… После того, как Хан избавился бы от Сынмина на короткий срок, он бы украл у него пистолет, а потом бы тихо вышел из кабинета. Дальше было два варианта развития событий: либо Хан стреляет в Смита и забирает ключи и пульт от кольца, освобождает Минхо, и они сбегают по пожарной лестнице, либо так же обманным способом выкрадывает пульт и ключи, и они сбегают все по той же пожарной лестнице, минуя ненужных людей на пути, при этом пригрозив Смиту пистолетом или просто вырубив его. Правда, первый вариант привлек бы больше внимания, поэтому Хан решил придерживаться второго. Минхо слушал очень увлеченно и воодушевленно. Пока Джисон рассказывал план, Ли представлял все в красочных картинках и соглашался со всем. Никто же не говорил про небольшие дополнения в сюжете, правда? Вот и Ли пока не стал. Завтра выпадала смена Смита, поэтому это был идеальный день для побега. Ведь сбежал бы Минхо у него прямо под носом, он и этого бы не заметил. Такое наплевательское отношения было куда кстати нашей парочке. – Обещай ничего не предпринимать сам. Просто подожди, пока я приду к тебе, – наставлял Хан. Ли поцеловал его и ухмыльнулся. – Ты не будешь ругать меня, если я кого-нибудь все же убью? Джисон закатил глаза. – Кого угодно, только не меня. – Хорошо, я услышал. – И как у тебя еще хватает наглости об этом шутить? Минхо снова поцеловал и улыбнулся. – А может, я не шучу? Ты и сам прекрасно знаешь, что я могу убить здесь всех.***
Сказать о том, что Джисон плохо спал этой ночью, не сказать ничего. С одной стороны, он был в предвкушении, а с другой – все же доля сомнения мучила его. Вдруг что-то пойдет не так? Самым главным пунктом было снять с Минхо кольцо. Если бы вдруг им удалось сбежать, а кольцо так и осталось бы на шее, любой мог нажать на кнопку и взорвать Ли мозги, не дожидаясь казни. Пожарная лестница была открыта всегда. Да и Джисон перед уходом проверил. Но если что, он знает эту лечебницу, как свои пять пальцев, и может вывести Минхо такими путями, что никто и в жизни не догадается. Шесть лет работы в психиатрической больнице Солсбери не прошли для него даром. Перед выходом из дома Джисон перекрестился. Он не особо верил в Бога, но почему-то у него было такое желание. Молиться он никогда не умел, да и не планировал. Раньше, когда мама была жива, они хоть и редко, но ходили в церковь. Хан никогда не понимал такой надобности просить что-то у Бога. Он не понимал в этом смысла. Впрочем, как и во всей вере. Хан лишь бездумно повторял за взрослыми, которые сидели на деревянных лавочках, сложив руки у груди, что-то шептали и крестились слева направо. Католическая церковь привлекала его лишь красивыми витражами и таинственной игрой на органе во время богослужения. Волнение. Оно преследовало Хана во время поездки на автобусе, в момент, когда он заходил в лечебницу и здоровался с медсестричками в регистратуре. Когда снова проверял служебную лестницу, пройдя ее от и до. Когда переговаривался с Чонином в раздевалке и шел в кабинет Сынмина, чтобы начать приводить план в действие. И вот он, первый пункт. Джисон выдохнул и побежал оставшиеся десять метров до конца коридора, где и был расположен кабинет. Он без стука ворвался к Сынмину и стал истошно кричать, изображая панику. – Директор Ким! – Что? – тот нахмурился. – Почему без сту… – Там… Там… – Хан тяжело дышал, показывая в сторону коридора. – Там Дульси… Сынмин насторожился. Он приподнялся со своего кресла, уперев руки в стол. – Что Дульси? – Дульси там… Ее душат! – Душат? – Мистер Кимберли! Ее новый пациент! Он душит ее! Ким подорвался и пулей побежал на выход из кабинета. – Они в его палате. Скорее! – поторапливал Хан. Как только за ним закрылась дверь, Джисон снял «маску актера» и осмотрелся. Сынмин всегда держал пистолет в ящике своего стола, прикрыв оружие кучей бумаг. Зачем он был ему нужен, никто не знал, как и о его наличии. Хан же случайно обнаружил его в столе, когда искал для Кима таблетки во время приступа. Иногда у директора случалась гипервентиляция. Если бы ни тот неожиданный случай, Джисон бы так и был в неведении. Отыскав пистолет в бумагах, Хан спрятал его за пояс и поспешил на выход. Уже у самой двери его взгляд зацепился за пиджак Сынмина. Порыскав в карманах, Джисон вытащил оттуда ключи и так же мастерски их украл. Им же надо было на чем-то уехать. Машина директора была отличным вариантом. Выйдя из кабинета, Хан, как ни в чем не бывало, спокойно пошел по коридору. На этот раз следуя ко второму пункту плана. Уже заворачивая за угол, он неожиданно встретил нахмуренного Сынмина, что шел, спрятав руки в карманах. – Черт бы побрал этого Джисона… – Директор! – и снова актерская игра. – Как там бедняжка Дульси? Мистер Кимберли… – Мистер Кимберли ее не душил, – Ким поднял глаза. – Ты заставил почувствовать меня полным идиотом! Я залетел в его палату, как ужаленный в одно место петух! А они сидели и мило беседовали! Что это такое?! – Правда? – удивился Хан. – Видимо, мне показалось. Простите, – он улыбнулся. Сынмин раздраженно цыкнул и пошел дальше, но затем резко остановился. – Подожди, Джисон. – Что? – Хан повернулся. Неужели он заметил пистолет? – Казнь Минхо состоится в шесть часов. Не корми его после двенадцати. – Х-хорошо. Как скажете. Ким обвел его пристальным взглядом, встретившись с натянутой улыбкой, а затем снова возобновил шаг. Хан следил за ним, пока тот не скрылся за углом и не пропал из его зоны видимости.***
Минхо впервые так нервничал. Время шло чертовски медленно. Ночью ему снился странный сон, где его обнимали ангелы и что-то напевали, омывая теплой водой из купели. Ли хотел верить, что это хороший знак. Ведь ангелы всегда несли добрые вести. Джисона не было уже очень долго. И Ли переживал. Он верил в него. Но вдруг что-то пошло не так? Что, если его заметили? Что, если Ким застал его за шмоном в своем кабинете и… убил? Ли тряхнул головой. Нет. Такого точно не случится. Джисон знает, что делает. – Доброе утро, мистер Смит! – послышалось за дверью. Минхо подбежал к окошку и увидел Джисона, что лучезарно ему улыбался, держа в руках кружку горячего кофе. «Пистолет у меня» – одними губами произнес Хан и двинулся к сержанту. – Как ваши дела? И Минхо понял. Джисон смог. Еще чуть-чуть, и они выберутся отсюда.***
– Как ваши дела? – с улыбкой спросил Хан. – Могло быть и лучше. – Плохо спали? Смит зевнул, кивая. – Знаете, я тоже. Но у меня есть отлично средство от такого недуга. Кофе! – Это мне? – неверяще указал на себя сержант. – Конечно! Держите. Ой, а что это у вас тут? – Джисон потянулся через стол к плечу сержанта, а дальше… – Черт! – Смит подорвался со стула, глядя на свои облитые штаны. А ведь было горячо… – Боже, простите! – ахнул Хан, поставив на стол кружку, где осталось совсем немного кофе. – Какой я неуклюжий! – Я вижу! – Простите, – повторил Джисон. – Вам нужно срочно приложить холодный компресс, иначе будет ужаснейший ожог! – И без тебя знаю! Недовольный сержант пошел в туалет, матерясь под нос и зачем-то оттряхивая штаны. Пытался таким образом остудить кофе? Да это же был чистый кипяток. Я специально старался. Хан провел его взглядом, а затем быстро вернулся к столу. Ай-ай-ай, сержант Смит. Как же вы так безответственно покинули пост, оставив на самом видном месте пульт от кольца, что был надет на очень опасного преступника Соединенных Штатов. Лейтенант Вазовски так ни за что бы не сделал... Джисон схватил ключи и пульт, а затем быстро открыл дверь и забежал к Минхо с безумной улыбкой. – Я смог, Минхо! Я см… Ли не дал ему договорить, притянув в поцелуе, а когда отстранился коротко шепнул: – Я все видел. – Ну разве я не молодец? – Молодец. Ты большой молодец. Просто умница, малыш, – снова поцелуй. – Смит теперь будет хромать целую неделю, ведь я ошпарил ему яйца. Минхо усмехнулся. – Я не ожидал от тебя такого. – А то, что я помогу сбежать тебе за пару часов перед казнью? Ожидал? Ли улыбнулся, погладив его по щеке. – Ты намного безумнее меня, Хан Джисон. И мне это нравится. – Насколько? – Очень. Просто невозможно. Ты потрясающий. Джисон довольно улыбался. Он любил похвалу. – А теперь, будь добр, сними с меня эту херню, – указал Минхо на кольцо. О том, как работает пульт, Джисону объяснили еще в самый первый день. Хан и предположить не мог, что технологии достигли такого прогресса. Нажимая на разные кнопки, в кольцо поступал радиосигнал с определенной командой. В самом пульте торчала длинная антенна с причудливым красным шариком на конце. Этот самый шарик и помогал команде дойти до кольца без всяких проводков и прочих приспособлений. Не иначе магия! Но всего лишь обычный прогресс. Нажав на специальную кнопку снятия блокировки механизма, Джисон освободил Минхо от железного ошейника, кинув его на кровать. Разбивать его было опасно, ведь внутри все же находилась взрывчатка. – О да, – протянул Ли, похрустев шеей. Эту штуку он не снимал уже больше недели с момента последнего полноценного похода в душ. В основном ему разрешали мыться только по пояс, под пристальным наблюдением Хана и парочки охранников. Что Джисон смотрит на него в такие моменты Ли не был против. Ему, наоборот, нравилось, как Хан жадно разглядывал его голое подкаченное тело. Как облизывался, останавливая взгляд в районе паха. А ведь за полтора месяца пребывания в лечебнице они прикоснулись друг к другу в тех самых желанных местах всего лишь раз. Минхо часто мастурбировал, думая о Хане и вспоминая ту ночь, когда они оба, разгоряченные и потные, ласкали друг друга, издавая тихи стоны. Джисон тоже не стеснялся говорить ему о своих желаниях и действиях. Ли знал, Хан тоже ублажал себя, думая о нем. – Как ощущения? – Бесподобно, – прикрыв глаза от наслаждения, произнес Минхо. – А теперь пойдем, – Хан взял его за руку и потянул на выход. – Пора домой. Ли ухмыльнулся. Джисон вел его, крепко сжимая ладонь. – Стой. Дай мне пистолет. – Зачем? – Ты сам спрашивал, умею ли я обращаться с ним. Значит, ты не умеешь. Так что будет разумнее, если он будет у меня. Согласен? – Хорошо. Джисон вытащил оружие из-за пояса и протянул его Ли. Тот хищно улыбнулся, сжав рукоять. А вот сейчас будет весело. Хан осторожно вышел из палаты и повел Минхо к пожарной лестнице. Но не тут-то было… Дверь туалета открылась, а в проеме остановился Смит, удивленно глядя на парочку. Он тут же потянулся к кобуре и крикнул: – Стоять! А дальше выстрел… И дьвольский смех Минхо. – Как же я скучал по запаху крови! Тело сержанта съехало по стене, оставив на выбеленном полотне красный смазанный отпечаток. Ли убил его одним выстрелом в сердце. Джисон даже не понял, как это случилось. Буквально за секунду. Он не успел испугаться. Да и не испугался бы. Хан перевел взгляд на Минхо и снова безумно улыбнулся. А затем рассмеялся под стать Ли. – Я же сказал, что убью здесь всех. – А я и не сомневался. Минхо страстно поцеловал его, крепко сжав талию, после чего отстранился и облизнулся. – Пойдем. – Минхо, – Хан чуть потянул его за рукав, – давай попробуем обойтись пока одним трупом. – Ты меня просишь? – Прошу. – Проси лучше. – Пожалуйста? Ли ухмыльнулся. – Недостаточно. Хан понял намек и тут же вцепился в его губы с поцелуем, прижимаясь как можно ближе. Он был готов его съесть прямо тут. – А сейчас? – Я подумаю, – улыбнулся Ли. Забрав пистолет Смита, ведь он ему был больше не нужен, Минхо кинул его Хану. И пока они шли к пожарной лестнице, кратко объяснял, как им пользоваться. Уже подходя к заветной лестнице, они услышали чьи-то шаги, а затем открылась и дверь, но другая, ведущая на пятый этаж. – Какого хрена? – шепнул охранник. Джисон подумал точно так же. Какого хрена? Но ответ был слишком очевиден. Услышав выстрел, охранник решил проверить, что произошло, и в итоге… Ли не дал опомниться и направил пистолет прямо на него. Но плану помешал Хан, дернув его к лестнице, из-за чего пуля попала в бедро. Но даже этого было достаточно, чтобы замедлить мужчину. – Зачем ты меня остановил? – Мы договорились больше никого тут не убивать, – Джисон тащил его за руку вниз по лестнице, в другой сжимая