***
— теперь можешь не бояться, а-ли! я смогу тебя защитить! — гордо произносит цзян чэн, вздернув носик, демонстрирует дорогой сердцу меч, но сестра лишь смеется, прикрываясь веером. а-ли светится от счастья, разгоняя любые тучи. она берет брата за руку и бежит в город по склону, и цзян чэн вторит ей, смеется и старается за старшей поспеть. их впервые отпустили одних в город. разумеется, заклинатели ордена бдят на каждом углу, но детям так важна самостоятельность и чувство — хоть и мнимой — свободы. теперь они не чувствуют себя собаками на привязи. теперь они сами с собаками, такими же шумными и радостными, что их сняли с поводков. три верных подруги цзян чэна, жасмин, принцесса и милашка, несутся впереди, подвывая и тявкая что-то на своем собачьем. цзян чэн уверен, они тоже его поздравляют, просто в своем стиле. у ворот пристани лотосов дети и собаки переходят на шаг. чэн приказывает четвероногим подружкам идти рядом, и от его строгого голоса пыл собак утихает. утихает будто и пыл сестры, но лишь на секунду. неожиданный тон от десятилетнего ребенка. цзян яньли поражается брату, гордится им беспрекословно и представляет, каким он может стать в будущем, от чего в сердце щемит и слеза по щеке скатывается, но девочка её рукавом стирает, надеясь, что братец ничего не замечает. она сдерживается стойко весь день, позволяет лишь такую незначительную слабость украдкой. пристань лотоса гудит оживленно, и в этом шуме, кажется, можно раствориться. праздник из ордена перекочевал на улицы города. пока пристань под защитой юньмэн цзян, ее жители всячески стараются угодить заклинателям, а уж приветствие юного наследника — дань уважения. поэтому местные стараются, как могут: украшают свои лавочки фонариками и лентами, продавцы за прилавками кричат о скидках в праздник, а чайные и рестораны дома украшают беседки и дорожки, мало ли, молодой господин пожалует? сестрица за руку берет, ведет цзян чэна прямо в гущу толпы, в сторону рынка. — отец отдал это, чтобы расплатиться с торговцами, — цзян яньли протягивает мешочек тяжелый, доверяя брату их сегодняшний бюджет. — ты прости, а-чэн, отец не успел приготовить подарок, ты и сам должен понимать, он только недавно приехал. но ты можешь выбрать все, что захочешь! цзян чэн не слышит. или не хочет слышать? он отмахивается, берет в одну руку мешочек, а другой сжимает меч. отец уже подарил ему самое главное, зачем ещё что-то? но от мешочка не отказывается, только кивает. когда ещё выдастся возможность купить несколько?.. игрушек? какие же ему игрушки?! он ведь уже мужчина, а значит, должен забыть об играх, стать серьезным, тратить золото на оружие и книги, а не на бездумные развлечения! но отказать себе в покупке нового воздушного змея не может, это просто выше его сил. и когда видит красивого дракона, переливающегося на солнышке всеми цветами алого, не задумываясь, оплачивает. скоро он будет тренироваться в стрельбе, и значит, стрельба по таким змеям — тоже часть обучения. это не игрушка, это задел на будущее! и этой мыслью мальчишка себя успокаивает. вовсе он не ребенок! он продуманный и очень взрослый! они гуляют среди пестрых вывесок и громоздких зданий, по углам которых развешены в честь праздника флаги местного ордена. цзян чэн пытается запустить змея, но ветер сегодня слишком нежен, чтобы выдержать плотную драконью конструкцию в небе. спустя несколько попыток, яньли предлагает пойти попить чаю и подкрепиться, ведь взрослым людям нужно много есть, чтобы быть здоровыми. собаки скулят у входа в ресторан, но послушно сидят на месте, где приказали. цзян чэн шепотом обещает принести им чего-нибудь вкусненького, вороша шерсть мягкую на песьих макушках, успокаивая. они едят мало, чтобы совсем немного голод утолить и дождаться вечера. будет неприличным очень прийти сытым, когда в твою честь накрывают столы в праздничном павильоне. дети лакомятся шариками из пресноводного краба и супом с корнем лотоса, когда к ним подходит с подносом пожилая женщина. — надеюсь, молодому господину и молодой госпоже всё было вкусным? — её голос тихий, грубый, старушка улыбается еле заметно, смотрит с лёгким прищуром, от чего паутинка морщинок собирается под глазами. она ставит поднос с чайничком и несколькими чашечками на стол и начинает разливать чай движениями методичными, годами выверенными. — это подарок от заведения. мы очень рады, что можем принять у себя таких дорогих гостей. — спасибо! — может быть, молодым людям было бы интересно послушать истории и сказки? в пристань лотоса утром прибыл странствующий рассказчик. этот мужчина приходит сюда не в первый раз, рассказывает так эмоционально, что его заслушиваются даже такие старушки, как я. — вот ещё, — тихо бурчит цзян чэн, — зачем забивать голову сказками?.. — спасибо за информацию, госпожа, — цзян яньли кашляет, отхлебнув слишком много чая, тем самым прерывая брата. — думаю, что мы обязательно посетим столь талантливого гостя, если он настолько хорош, как вы говорите. цзян чэн в сестре взглядом пытается дырку прожечь, но ничего не говорит, в конце концов, он готов пойти куда угодно, лишь бы ей угодить. сестра ведь взрослая. если а-ли хочет послушать сказки, значит, они будут слушать сказки. цзян чэну ведь не обязательно в них верить, верно? — госпожа, не могли бы вы ещё кое-что сделать? я всё оплачу, — серьезно говорит мальчишка, смотря на владелицу ресторана. — что угодно молодому господину? — не могли бы вы накормить моих собак?***
в небе разливается розовое золото заката, и люди потихоньку начинают зажигать подвесные фонари под крышами, вовсю жалуясь, что красный закат обычно к дождю, как бы ночью не хлынул! цзян чэн наслаждается вечером. некогда нежный ветерок приобретает ночную прохладу и набирает скорость порыва, стрекот сверчков слышен даже в гуле вечернего города, но больше всего впечатляет небо — оно вторит осенним деревьям, разбавляя голубизну разноцветной палитрой. сестра ведет за руку к небольшой группке людей, кольцом обхвативших импровизированную сцену, на которой стоял невысокий старик, его еле заметить можно за головами малышни. взрослые подходить ближе бояться, не по статусу уже всякие байки слушать, но интерес пересиливает, и они занимают столы в чайной напротив, делая вид, будто до старика с детишками им нет никакого дела. цзян чэн тоже хочет сесть за стол неподалеку. он ведь уже взрослый, не ударит ли по его статусу нахождение среди дворовой ребятни? а-ли понимающе кивает и не протестует, даже руку брата перестает удерживать, следует тенью к маленькому столику напротив толпы, усаживаясь на твердые стулья. — а-чэн, не хмурься, иначе морщинки раньше времени появятся. — я просто не понимаю, зачем мы пришли. — ты не хочешь послушать? — послушать что? сказки? какой от них прок, если они все — выдумки? — даже в сказках можно многое для себя почерпнуть. оратор тем временем откашливается, оглядывает толпу и просит принести старцу стул, на который можно было бы опереться. годы берут свое, и если раньше он мог от рассвета до заката стоять под палящим солнцем и делиться своими историями, то сейчас ноги не так хорошо держат. мужчина кажется хрупким, тонким и очень лёгким, будто стоит ветру подуть чуть сильнее, и мужчину точно унесет в небо. — сегодня особенный день для пристани лотоса, поэтому предлагаю отложить сказки в сторону. то, о чем я поведаю моим юным слушателям, является кристально чистой правдой. я надеюсь, что эта история сможет вдохновить вас, вселить в ваши сердца надежду, заставит отбросить сомнения и принять судьбу такой, какая она есть. устраивайтесь поудобнее, рассказ будет длинным. мужчина кашляет в маленький кулачок, садится на принесенный каким-то мальчишкой стул и взглядом пробегается по лицам присутствующих. он улыбается одними глазами, потом снова откашливается и прикрывает глаза. его голос меняется, стоит ему начать говорить, становится более глубоким и тягучим. его хочется слушать. уши навострили все присутствующие на площади, затаив дыхание. до ушей доносится только стрекот сверчков и громкий голос рассказчика. у цзян чэна мурашки бегут по коже. голос мужчины пленит разум, будоража воображение. эта история случилась много лет назад. она стара, как мир, как солнце, луна и звезды. вековые деревья в сравнении с ней — лишь жалкие росточки. она бессмертна, как течение реки янцзы и возвышающиеся горы уданьшань на западе. она питает души людей надеждой, греет сердца искалеченные и заставляет грезить о простом человеческом счастье. когда река янцзы ещё была маленьким ручейком, среди гор и морей стояло государство. оно процветало с каждым годом, и не было людей на свете богаче, чем те, которые в нём жили. они купались в золоте, а у каждого дома обязательно стояли нефритовые подсвечники. но что есть богатство? и всегда ли оно в одних лишь драгоценностях? этим вопросом стал задаваться местный торговец по имени вэй гу. в свои двадцать лет он задумался о браке. но ни одна девушка в столице ему не нравилась. тогда он уехал из столицы в сторону морей, долгое время искал суженую по всей стране, но через пять лет поисков так и вернулся домой без хозяйки. вэй гу начал терять всякую надежду: «неужели мне придется всю жизнь прожить в одиночестве?». он смотрел с тяжелым сердцем на очередную пышную свадьбу своего близкого друга и решил, что искал недостаточно долго. ведь если прилагать много усилий, что-то же обязательно получится, верно? вэй гу во второй раз покинул столицу, на этот раз путешествовал в сторону гор. в одной деревушке он останавливается на ночь, и местные жители рассказали торговцу про храм, расположенный высоко в горах. по поверьям, там можно найти ответы на все свои вопросы. вэй гу недолго думал, сразу решил посетить его. но дорога к храму ухабистая, мужчине приходилось долго подниматься, и к концу дня, когда последние оранжевые лучики солнца окрашивают небо, он наконец-то преклонил колени перед храмом. — я прошу о благословении, — молился вэй гу до самой ночи, — на поиски. из храма показался дряхлый старичок, сел на порог, раскрыл книгу, но чужие молитв, видимо, мешали его чтению. старик решил спросить у торговца: — и чего же ищет такой красивый и богатый мужчина? что же такому, как ты, ещё нужно от жизни? — мне двадцать пять лет, и за все эти годы я ни разу не встретил ту, на которой бы захотел жениться. вокруг много прекрасных женщин. но моё сердце стучит спокойно. я хочу найти ту, ради которой оно начнет биться быстрее, и которой я его отдам без раздумий. старик тихо рассмеялся, в его маленьких черных глазах сверкнул задорный блеск. — что ж, тогда ты должен знать, что каждого на белом свете юэлао связал красной нитью с тем, кто небесным порядком ему причитается в пару. юэлао вершит человеческими судьбами. и тебе он тоже давно суженную выбрал. узнать её ты сможешь по тонкой красной нити на щиколотке. найдешь девушку с этой нитью — найдешь свою судьбу. — но как же так? мне теперь всем женщинам под юбки смотреть? — судьба на то и судьба, нить сама приведет тебя незримо к суженной. — а если нить случайно порвется? — она может растянуться, может запутаться, но никогда не порвется. так предрешено, нравится тебе это или нет. поклонившись старику, вэй гу ушел из храма, продолжив свое путешествие. и по возвращении в столицу, он увидел у ворот города грязных попрошаек, старуху и маленькую девочку. той всего-то три года от роду, она покорно стояла рядом со старухой босыми ногами на промерзлой земле. вэй гу бросил лишь один взгляд, поморщившись от очередных приставал, которые в столицу приезжают из других земель, чтобы здесь богатства раздобыть. но вдруг заметил, что на тоненькой грязной ножке этой девочки щиколотку обрамляет красная нить. «нет, не может этого быть!» — подумал вэй гу. почему юэлао связал его с какой-то оборванкой? он-то надеялся на то, что его избранница будет красавицей из богатой семьи, под стать ему. а если он в дом приведет её, мало того, что безродную, так ещё и совсем малышку, его же засмеют! разозлившись, он приказывает своим слугам разобраться с девчонкой и её бабушкой. выдумки всё! выдумки! нет никакой красной нити, наврал ему тот старик! не может ребёнок быть его судьбой. и с тех пор жил вэй гу один одинёшенек. пять лет, десять лет, пятнадцать лет. ему уже сорок, а хозяйки в большом доме всё нет и нет. друзья и знакомые ему своих дочерей сватали, но ни одна девушка все ещё не смогла заставить его сердце биться чаще. однажды хороший друг вэй гу рассказал ему о своей незамужней племяннице. той только недавно исполнилось восемнадцать, и дядюшке очень хотелось, чтобы племянница попала в хорошую семью и ни о чем не горевала. вэй гу нехотя согласился, пригласил друга и его семью на пир. но во время застолья он девушку не увидел. друг сказал, она хочет станцевать для вэй гу. в павильон впорхнули несколько девушек в красивых ярких одеяниях. они все — потрясающе красивые, словно выкованы из нефрита, тонкие, белокожие. вэй гу смотрел без особого энтузиазма. пока взглядом не наткнулся на ту. изящные движения танца девушки приковывали взгляды всех присутствующих. на её лбу красовалась киноварная точка. вэй гу впервые в жизни не мог от какой-то красавицы оторвать глаз, его сердце пустилось галопом. наконец-то он её нашел. тем же вечером вэй гу узнал, что эта девушка приходилась племянницей его дорогого друга. именно с ней друг хотел его познакомить. девушка оказалась очень образованной, её рассказы вэй гу мог слушать вечность, следить за тем, как сменялись эмоции на неё прекрасном лице, слышать её щебечущий смех и ему вторить. спустя год со свадьбы вэй гу узнал, что жена происходит из древнего рода, приближенного к императорской семье. но семнадцать лет назад убийцы ворвались в её дом, убили её родных, и только ей удалось спастись на руках любимой старой нянечки. два года она с нянечкой жила бедной неказистой жизнью обычных попрошаек. но вдруг мимо проезжал какой-то знатный мужчина. он приказал убить её вместе с нянечкой, но слуга не выполнил приказ, а только ранил, и под киноварной точкой она прячет шрам от меча того слуги. потом её нашли слуги дядюшки, который все эти годы искал наследницу своего брата. с тех пор она жила с ним, а теперь с дорогим мужем. вэй гу стало так стыдно, что он упал перед женой на колени и молил о прощении. но девушка была так чиста помыслами и мягка сердцем, что сразу же его простила. через год у них появился первый наследник, а дела вэй гу пошли в гору, потому что появилась мотивация к расширению сети своих чайных лавок. с тех самых пор на свадьбу принято связывать новобрачных красной нитью за пальцы во время церемонии. когда старик прекращает свой рассказ, никто не решается произнести что-либо. кажется, что даже шум города затих, и сверчки перестают петь песни. цзян чэн сжимает руку сестры. а-ли сияет улыбкой нежной, под конец истории очень растрогавшись. она то и дело пытается незаметно вытереть глаза платком. но этот рассказ производит впечатление не только на юную госпожу цзян, но и на всех присутствующих. хоть цзян чэн пытается отрицать это — потому что верят в сказки только дети! — он тоже пораженно смотрит на рассказчика. каждый хочет верить, что в мире есть кто-то, кто станет его судьбой. цзян чэн — не исключение.***
вокруг снова шум, заклинатели поздравляют юного наследника, а мать то и дело подкладывает в его тарелку маринованный лотос, думая, что цзян чэн ничего не замечает. он так поглощен праздником, поздравлениями и пожеланиями от шисюнов, что почти плачет, растроганный и слишком уязвимый. ему впервые говорят столько похвалы. и отец, и мать, и сестра сидят тоже весьма довольные, что наследник получил столько уважения от своих старших соучеников. когда поздравления кончаются, и все садятся за стол, цзян фэнмянь обращается к детям: — как сегодня прошёл ваш день? слышал, в город прибыл странствующий рассказчик. у цзян яньли глаза загорелись, она посмотрела на брата, желая самой рассказать, и цзян чэн кивает сестре в знак того, что уступает ей место повествователя. — мы с а-чэном ходили послушать. он так интересно разговаривает! мне казалось, что мир остановился и превратился в его рассказ. — это не рассказ, а сказка, — поправляет цзян чэн, закатывая глаза. — но ведь он сказал, что это правда! — а ты веришь всему, что говорят старики на улицах? — цзян чэн, — шипит мать, пихая сына под локоть, — как ты со старшей сестрой разговариваешь? — прости, а-ли, — вздыхает мальчишка, давая понять, что больше он вставлять палки в колёса не будет, мол, договаривай. — может быть, а-чэн прав, — осторожно соглашается яньли, — но мне правда хочется верить, что это не вымысел. старик рассказывал легенду о красной нити судьбы. хотела бы я тоже выйти замуж… но осекается. судьба яньли уже предрешена, и не юэлао, а родными родителями. госпожа юй и госпожа цзинь из ордена ланьлин цзинь — давние подруги, и ещё до рождения своих первенцев они решили, что если у них родятся два мальчика, то те станут друг для друга названными братьями. если родятся две девочки, то лучшими подругами и сестрицами. если же родятся разнополые дети, то они обязательно поженятся. и когда у госпожа цзинь родился сын цзысюань, а у госпожа юй родилась прекрасная яньли, женщины заранее договорились о браке. эту тему редко поднимают за столом. и, видимо, сама цзян яньли до сих пор не может смириться со своей участью. — вздор! — госпожа юй звонко стукнула палочками по фарфоровой посуде. — не в вашем положении думать о красных нитях. вы оба — наследники юньмэн цзян. как и все ваши предки, вы с рождения связаны брачными узами. ваши родители намного лучше понимают, с кем вам и ордену будет лучше породниться. никто не посмел спорить. воцарилось гробовое молчание, и только а-ли, сжав палочки, решилась его прервать: — то есть, вы с отцом красной нитью не связаны? но госпожа юй оставляет вопрос без ответа, а цзян фэнмянь подкладывает дочери в тарелку небольшой кусочек мяса. больше тему никто не поднимает, и цзян чэн решает сменить неловкость менее острой темой, рассказывая про свою новую покупку — воздушного змея в виде большого алого дракона. такого не просто будет сбить стрелой, но он обязательно постарается! он обязательно собьет!***
во тьме собственной комнаты цзян чэну не спится. он все думает о той легенде, представляет радость, если его будущая жена окажется той самой, с красной нитью на щиколотке. ведь так и будет. как тот старик сказал? красная нить может удлиняться и путаться, но никогда не порвется. родители ему плохую невесту не найдут. родители мудрее и умнее, они точно знают, кто цзян чэну судьбой предрешен. с первыми лучами солнца, окутанного маревом у горизонта, мальчишка наконец-то засыпает. ему снится красная нить на чужой худой ножке, но вот лица… лица увидеть не получается.